— Беличенко, я тебя ненавижу! — срывая голос, кричал Вася, кидая стеклянную вазу в Сашу и, слава богу, промахиваясь. Ваза разбивается на тысячи мелких кусочков и падает на пол, чудом не впиваясь в кожу ног.
Саша никогда не понимал, за что Вася так его ненавидит. Он считал, что он неплохой парень, и что Звёздкин мог бы быть и подобрее. Несмотря на всю грубость, Александр был без ума от того парня с жёлтыми волосами и чудесной улыбкой. Всё равно, что человек думает о тебе, если ты в него влюблён.
На самом деле, Саша сам не знает, как всё ещё состоит в группе. Он вообще здесь только из-за Никона появился. Вася каждую репетицию то и дело срывается на Беличенко. Антон и Никон пытаются его успокоить, и после этого они играют сначала. Каждую репетицию сердце шатена всё больше и больше разрывалось оттого, что на него кричит любимый человек просто так, оттого, что его
не любят. Он терпит, все эти четыре года терпит. А ему не хочется этого делать! Он хочет подойти к вокалисту, обнять его, коснуться его мягких губ своими и забыть о том, что происходило всё это время. Но нет, он просто молча выслушивает недовольство, доигрывает, идёт домой и тихонько забивается в угол, прикрыв голову руками. О, как же тошно понимать, что ты один, что ты никому
не нужен.
***
POV Саша
Посмотри на меня.
Ты так красиво танцуешь в синем свете луны из окна, пьяный, смешной, но такой светлый и чистый, такой простой. Вот что мне нравится в тебе — твоя простота.
Посмотри на меня.
Ты смеёшься, глядя на Онтоне и Никона, которые не понимают твоего танца. Я понимаю. Я понимаю твоё настроение, такое лёгкое и невинное, полное забвения. Я всё ещё хочу поцеловать тебя, сказать, что ты лучший, что ты нужен мне.
Посмотри на меня.
Ночь. Все ушли, но ты остался в моей квартире. Ты больше не танцуешь, ты сидишь напротив меня и сверлишь взглядом. В твоих глазах уже нет того света, того огонька. Ты молча сверлишь меня взглядом. Холодным, спокойным. Я делаю то же самое. Эта игра продолжается уже битый час, но никто не хочет уводить взгляд.
Ты смотришь на меня.
Так же смотря мне в глаза, ты медленно встаёшь. И, тихонько пробормотав ругательство, в точности так же медленно подходишь ко мне.
«Я не умею скрывать свои чувства».
«Какой же ты красивый».
«Люблю тебя».
«Хочу тебя».
Ты садишься мне на колени, едва заметно усмехаясь.
— Что ты..?
— Заткнись.
Царапая мою шею, наклоняешься к моему лицу максимально близко, я чувствую твоё сердцебиение. Дышишь мне в губы. Твой запах, который намного сильнее запаха алкоголя, дурманит меня, я сам немного подаюсь вперёд. Твои губы ещё слаще, чем я ожидал. Довольно мычишь, чуть улыбаясь.
Нравится.
Ты пытаешься немного отстраниться, но я крепко держу тебя на месте, я вошёл в азарт, теперь ты не уйдёшь от меня. Я слишком долго ждал, чтобы просто так тебя отпускать. Ты слишком сексуален, чтобы просто так тебя отпускать. Ты пытаешься быть ещё ближе, вжимаешься в меня. Твой язычок уже давно блуждает у меня во рту, но я всё ещё на месте. Вдруг это подстава? Вдруг ты проверяешь меня? Тебе ничего не стоит поцеловать человека, тем более под действием дешёвой водки. Но я так и сижу, я не останавливаюсь. Ты слишком хорош, чтобы отпускать тебя сейчас.
Но ты отстраняешься, слабо приоткрывая глаза и опять дыша мне в губы. Буквально без сил, падаешь на меня и просто засыпаешь. Тихо, безмятежно и так мило.
Люблю тебя.
***
— Ты помнишь что-нибудь? — спрашиваю я, в надежде на согласие.
— Беличенко, отвали, ничего не помню, только то, что я много танцевал, а потом мне стало грустно...
— А дальше ничего?
— Бесишь! Нет, ничего не помню! Отстань! — отвернувшись и что-то выискивая, сквозь зубы прошипел ты. Хах, а ты неплохо играешь.
—
Ты сказал, что любишь меня.
Последовало молчание. Долгое молчание.
— Нет, — тихо говоришь ты, —
не люблю.
— Ты был таким искренним, когда целовал меня, — одним уголком губ я улыбнулся, — когда говорил, что любишь. А сейчас внаглую врёшь.
— Не вру, я был пьян.
— Но ты был честен.
— Я не мог контролировать свои действия. Сейчас я иду домой, — ты так холоден. Смешно.
— Поговори со мной нормально.
— Я сказал всё, — ты поворачиваешься ко мне и подходишь ближе, смотря мне в глаза своими, полными ярости. Но я вижу в них что-то светлое, прекрасное, то, что видел вчера, — что чувствую. — Я улыбаюсь.
— Ты такой смешной.
Кто первый?
Ты уже смягчил взгляд, расслабился. Смотришь на меня, чего-то ожидая. Чего ты ждёшь? Ты же сказал, что не любишь?! Ты же говорил, миллион раз говорил, что ненавидишь меня?! Ты громко смеялся надо мной все эти четыре года. Но почему ты не уходишь? Почему сейчас, после стольких криков, ты стоишь и смотришь мне в глаза?
Кто первый?!
Между нами пара сантиметров. Я могу стоять так хоть всю жизнь, я закалился. А ты? Ты сможешь стоять так? Из твоих глаз уже вот-вот польются слёзы, ты пытаешься быть сильным.
Кто первый, Вася?
— Я не могу больше терпеть.
Ты целуешь меня так непринуждённо, но с удовольствием, с намного бóльшим удовольствием, чем ночью. Обхватываешь мою шею руками, тянешь на диван. По пути срывая шмотки, закатываешь глаза во время моих поцелуев в шею, во время тихого, сладкого шёпота на ушко, во время того, как я провожу холодными руками по твоему разгорячённому телу.
Ты всё ещё не любишь меня?
