You are not alone

Ты всю жизнь бежал. И никогда нигде не останавливался надолго. И никогда не возвращался туда, где уже побывал. Конечно, для своих спутников, своих «друзей» всегда веселый, немного взбалмошный, сумасшедший, полный сюрпризов, нереальный, невозможный. Ну, может не невозможный, а слегка маловероятный. А на самом деле? Кто ты на самом деле, знаешь только ты сам. Предатель? В какой-то степени. Самый позорный сын своего народа? Пожалуй, да. Или Приход Бури? Было бы смешно, если бы именно это имя ты бы выбрал себе сам. Вот где был бы настоящий простор для психиатров. Каждый из Них рано или поздно уходит. А тебе не остается ничего, кроме как снова бежать. От жуткого чувства страха и одиночества. И ты бежишь. Без оглядки, как всегда. Как можно дальше и быстрее, иногда приоткрывая двери своего корабля, чтобы увидеть свой бег. И не останавливаться. Стараться не оставлять следов не то что своего пребывания – своего существования вообще. Ты никогда не задумывался, от чего ты бежишь. От позора? От славы? От самого себя? Или потому, что только это помогает жить дальше? Никаких вопросов, никаких ответов, просто бессмысленное бегство. Может поэтому ты и не видел. Не замечал. Не знал. Или не хотел знать? А все это могло прекратиться намного раньше. Хорошо, что не замечал. Тебе рано было знать о моем существовании. А мне это дало фору, чтобы сделать нашу встречу более яркой. Хотя куда ярче, когда нас только двое. Да, тебя мне не удалось победить. Как гром среди ясного неба: «Где Галлифрей?» - «Сгорел». И я испугался, по-настоящему возненавидел. И хотел вернуть то, что ты отнял. Наверное, я и сам виноват. Я должен был остановить тебя. Тогда. Или помочь тебе. Но я был так напуган, по-настоящему напуган. Ты и сам знаешь и прощаешь меня за это. Ты всегда мне все прощаешь. А я не могу тебя прощать. А значит, могу только ненавидеть. Но ты и за это меня прощаешь. Ты всегда говорил, что ты последний Повелитель времени. Немного пафосная правда, а за ней грустная истина. Ты один. Единственный. Обреченный на одиночество. И кем? Самим же собой. И вот я, да? А значит нас двое. Двое самых позорных сынов своего народа. Какая ирония. Уж кто-кто, а мы с тобой никогда не могли просто наблюдать за Вселенной. И ты уже не одинок. Нет страха и одиночества, и бегство теперь не такое уж и бессмысленное. Ведь так? Следующая остановка – везде. Мастер ментально негромко говорил это Доктору, наблюдая за тем, как рыжее солнце медленно касается земли и скрывается за горизонтом. Фиолетовые облака лениво проплывали на север, гонимые теплым южным ветром. Они сидели у обрыва, на темно зеленой траве, Мастер – оперевшись спиной на дерево, а Доктор лежал на траве, головой – на коленях у Мастера. На Богом забытой планете. Неподалеку стояла Тардис – последнее пристанище двух последних повелителей времени. Доктор молчал. Рука Мастера лежала на его голове, устанавливая ментальную связь. Доктор изредка открывал глаза, когда Мастер замолкал. Мастер в этот момент тут же отводил взгляд от его лица. И Доктор, пользуясь тем, что Мастер этого не видит, смотрел на него. Трудно было поверить, что этот сумасшедший, помешанный на власти и мировом господстве может вот так просто, забыв обо всем, сидеть у обрыва и смотреть на закат. Голос Мастера в его голове успокаивал. Никогда с того самого времени, как на его глазах умерли все и исчез его дом, ему не было так спокойно, как сейчас. Он снова закрывал глаза и чувствовал взгляд Мастера. Ведь только Мастер понимал, как он устал. Устал бежать. Только он это видел. Только он чувствовал его страх, иногда накрывающий его с головой. Я буду рядом. You are not alone.