Каток

И таял лёд, И загоралось ПЛАМЯ! И если мой огонь погас, Жалейте не меня, А тех, сидевших столько раз У моего огня. Быстрые росчерки коньков по льду, резкий стук при перестановке ног во время поворота, разгон, двойной аксель, чистое приземление, максимальные синхронность, сближение, удаление, все по отработанной схеме, все четко и почти без изъянов, — только несколько настолько мелких помарок, что судьи даже не обратят внимания. Светловолосый мужчина стоял у бортика и грел замерзшие даже в перчатках пальцы о тонкий бумажный стаканчик с кипятком. Пальцы настолько задеревенели, что он даже не мог согнуть их, а потому пришлось спасаться горячей водой. Артур, бывший парный фигурист, призер, а ныне — тренер молодежной команды по фигурному парному катанию и танцам на льду, внимательно следил за своими подопечными. У этой пары был огромный потенциал, они удивительно стабильно выдавали хорошие прыжки, доверяли друг другу, а потому имели ряд четких поддержек. Ничего страшного и опасного он им пока не давал, но то, на что они были способны уже сейчас, с каждым днем все стремительнее приближало их к светлому будущему олимпийских чемпионов. И всё бы хорошо, если бы не одно, но… — Закончили, — рявкнул Артур на весь каток, не выдержав. Он был не зол — скорее, раздосадован сверх всякой меры. Ему не хватило терпения даже дать ребятам докатать программу произвольной. — Вы бездари, ей-богу, бездари, — холодно бросил он, оглядывая запыхавшихся и раскрасневшихся подопечных. — Во втором прыжке недокрут пол-оборота, в акселе хреновый отскок. Но это не самое страшное, — Артур перекинул стаканчик из ладони в ладонь, — гораздо страшнее ваши каменные рожи. Вы оба поносите? Потому что я не вижу другой причины, почему у вас такие скованные и механические движения и каменные лица, словно вы сосредоточены только на том, чтобы не расплескать говно из задниц, а не на том, чтобы откатать программу как надо. Кэролайн, которая едва не валилась с ног после тяжелой тренировки, запыхавшаяся и вспотевшая, не смогла сразу ответить — выравнивала дыхание. Но от слов тренера, казалось, побледнела. Партнёр пытался удержать её за руку, но она раздраженно её вырвала, подкатившись к Артуру по льду. — Но тренер! — возразила, готовая пойти в атаку. Подобный разговор был не первым на их тренировках, а потому у Кэролайн, юного дарования и надежды парного фигурного катания, уже просто опускались руки. Она устала стараться, выкладываться на полную, чтобы приползать вечером в спальню и едва находить в себе силы даже доползти до кровати. — Мы не понимаем, что вы хотите от нас увидеть. Мы отрабатываем прыжки, поддержки, дорожки согласно вашим указаниям и замечаниям, но, ей-богу, какая разница, какое у нас выражение лица? Мне казалось, что нам надо сосредоточиться и думать о нашей технике, чтоб не налажать в прыжках, а остальное — разве оно не вторично? — А теперь захлопнись, а я скажу, раз ты не хочешь даже попытаться напрячь, очевидно, отсутствующие извилины, — за что тебе начисляют баллы судьи? Ты забыла про компоненты, про связки, хореографию, за артистизм тоже начисляют баллы, и пусть это не то чтобы много, но эти десятые могут тебя из аутсайдера на четвертом месте сделать призером и позволить получить бронзу или вовсе могут стоить вам двоим золота Олимпиады! — под конец Артур уже рычал. — Ваши родители и Ассоциация платят мне не за то, чтобы я хлопал и восхищался каждому удачному прыжку, а чтобы учил вас делать лучше, а вы лучше становиться не хотите. Вы — прыгающие овощи, а не люди. Артур зло сплюнул: — Ваша программа — это краткая история отношений, это презрение, отчасти ненависть, осознание, а после — страсть и обоюдная любовь. Джейн Остен писала это как роман, а вы это исполняете как состав на этикетке баллончика освежителя воздуха. — Мне казалось, что наши хореографические элементы вполне вписываются в номер и ложатся под музыку, в конце концов, мы отрабатывали их с учителем балета. Мы можем… пересмотреть их, тренер, я позвоню миссис Квин, — пролепетала совсем растерявшаяся Кэролайн. Она решительно не понимала, чего тренер от них хочет. Ей казалось, что поставленная в номере хореография, расположение технических элементов, темп — вполне соответствуют той истории, которую он хочет рассказать. — Зачем я на это подписался, — тихо пробормотал Артур, потирая глаза. Кончики пальцев отогрелись благодаря стаканчику, но сгибать пальцы было по-прежнему трудно. Чертовы фигуристы, которые привыкли к температурам похолоднее, — им, может, и нормально катать, а ему стоять и пялиться на них холодно. — Скажи мне, идиоту, в чем особенность, к примеру, пары Ванессы Джеймс и Моргана Сипре? В чем их изюминка? Почему они катают красиво и завораживают? — У них безупречная техника и они отлично чувствует друг друга, как партнёров, — ответила Кэролайн — точно заученный билет на экзамене, хотя сама считала упомянутую парочку довольно однообразной. Одни и те же комбинации, элементы, техники из выступления к выступлению. Тренеру она это говорить, разумеется, не стала. — Это лишь часть их очарования, — ответил Артур. — Генри, а что ты мне на это скажешь? — спросил он у второй половины этого молодого и бестолкового дуэта. — У них четкие элементы программы и классные связки и подходы к ним, — ответил тот несколько неуверенно, утирая пот со лба. — Нет, наивные вы мои. У них есть химия, эмоции, они в каждом своем выступлении взаимодействуют между собой не только физически, но и ментально, — поучительным тоном произнес Артур. А после, не сдерживая больше шквала эмоций, рявкнул: — А вы — две чертовы глыбы льда, два бревна, которым срать друг на друга! Я бы предложил вам потрахаться, но, учитывая ориентацию Генри, уверен, это не поможет! — Артур зло и ехидно оскалился. — Но тренер! — возмутился Генри. — Что «тренер»? Что? Будь ты натуралом, давно бы подкатил к Кэролайн, а ты с ней дружишь. Запомните, глупцы, в парном фигурном катании, да и вообще в фигурном катании, все со всеми спят! А если не спят, то дерьмово катают. Для вас единственный шанс — это начать выдавливать эмоции, раз уж на реальные вы не способны. Пошли на последний прогон. Откатаете так же дерьмово — и я всерьез задумаюсь о том, чтобы отказаться от таких бестолковых подопечных. Кэролайн и Генри переглянулись, пожали плечами и снова отправились в центр ледяного полотна, попутно включая музыку в наушниках. Снова первые шаги, танец, пробежки, прыжки. Кэролайн устала, но выполняла по-прежнему практически безупречно, лишь с маленькими погрешностями иногда. Она уже успела выучить программу, как собственные пять пальцев, и смогла бы исполнить её, наверное, даже будучи поднятой посреди ночи с постели. Артур еще в самом начале, когда они только встали в начальную позу, включил камеру на телефоне и, удобно облокотившись о бортик катка, начал снимать их прокат, чтобы потом на пальцах и показательно объяснить туповатым фигуристам, как нужно катать, а как катать не надо, если, конечно, они хотят в будущем попасть в первый эшелон спортсменов и увидеть, что такое Олимпиада» изнутри. После прогона он выгнал их со льда на четыре часа раньше, заявив, что больше не может смотреть на это бездушное катание слона и бревна. Артур знал, что подопечные тихо его ненавидят, особенно помешанная на перфекционизме Кэролайн, но продолжал их подкалывать и злить, давно уяснив, что эта парочка начинает нормально катать исключительно от кнута. Но в эмоциональной сфере даже он оказался бессилен. Оставшись на арене в одиночестве, он невольно вернулся назад на пять лет, когда сам стоял на пьедестале Олимпиады, слушая гимн своей страны, обнимая дорогую сердцу партнершу и чувствуя себя покорителем мира. — Хорошие были деньки, — вздохнул он печально, но тепло улыбаясь. — Стоит навестить Анэт, наверняка она соскучилась по нормальному общению, а то её черный партнер и двух слов по-английски связать не может. Размышления вслух помогли принять решение, а потому, уже выходя с катка, Артур набрал номер бывшей партнерши, которая до последнего тянула его после травмы, чувствуя свою вину, хотя её там, по сути, и не было. А виноватые давно заплатили за сломанную карьеру и испоганенную жизнь.

* * *

Кофейня в центре Нью-Йорка была уютной и тёплой, когда как за её панорамными окнами царили холод, грязь и слякоть — верные спутники ранней весны. Именно здесь Кэролайн Бенер проводила время с подругой, позорно и постыдно выставленная с катка тренером. — О, Роза, я в отчаянии. Я выкладываюсь на полную, оттачиваю технику, будь она проклята, ночами думаю о хореографии, которой тренер мне уже вынес мозг. «Недостаточно чувственно!». Получаю в ответ одни пинки и оскорбления, а он еще хочет чувств. Не знаю уже, что делать, — говорила Кэролайн, грея руки об огромную чашку ароматного чая. — Дай ему то, что он хочет? — предложила Роза, лениво помешивая подстывший чай в чашке. Еженедельное нытье Кэролайн по поводу тренера стало притчей во языцех: тот был вечно недоволен, а Кэролайн вечно выносила этим мозг ей. — Может, ему жена не дает или любовница? Вот и вымещает на вас свой недотрах? — Предлагаешь мне с ним потрахаться? — фыркнула Кэролайн. — Не знаю, милая, кто ему что не даёт, а страдают от этого мои тренировки и подготовка к Гран-при. Ещё и Генри… Ар-ргх, этому ослу, кажется, абсолютно всё равно, он уже даже не реагирует. И как мне с этими двумя выступать? — Так же, как и до этого. Бери пример с Генри: он не реагирует и не треплет себе нервы. Или ты хочешь, чтобы он с кулаками полез на тренера перед соревнованиями, чтобы тот от вас отказался, и вы поехали без него? — резонно спросила Роза. — Относись к этому немножечко проще, прими тот факт, что он тобой недоволен. Или если совсем все так плохо, ищи другого тренера; и другого партнера, если тебе и Генри не нравится, но боюсь, что с нынешней позицией в рейтинге ты ничего приличного не найдешь. Да и с момента, когда мистер Гросс стал вашим с Генри тренером, вы хорошо поднялись в списках Ассоциации. — Вот именно, Роза. Он — лучший по рейтингам тренер, который у меня только был, а Генри отлично катается; все, кто катается лучше него, или, по крайней мере, на уровне, давно разобраны другими девушками, а мне нужны отличные результаты. В конце концов, я мечу на Олимпиаду, — вздохнула Кэролайн. — Но Гросс всё орёт, а Генри даже не хочет это обсуждать со мной, а может, вдвоём мы смогли бы найти решение проблемы. Он такой далёкий от меня, будто не партнёр, а просто ещё одна пара коньков! — А ты сама-то с ним поговорить пробовала? Только нормально, а не как обычно, с наездом, после того как мистер Гросс пройдется по тебе катком недовольства и критики? — спросила Роза, лениво ковыряясь в распотрошённом маффине. В отличие от подруги, она не была на перманентной диете, её никто в воздух кидать не должен был. — Сложно сказать. Вроде как, и пытаюсь, а он всё отбрехивается. Мне кажется, что он меня уже побаивается, — фыркнула Кэролайн. На Ужасно-Калорийный-Маффин она старалась не смотреть, искренне считая сладкое едой от лукавого. — Раз такое дело, не думаешь, что дело в тебе? Один мужчина недоволен твоей работой, называет бесчувственной ледышкой, бревном. А второй тебя боится и старается общаться как можно меньше. Может, пора отпустить себя? И перестать пытаться быть такой идеальной? Может, именно раскрепощённости тебе и не хватает? — предположила Роза, знавшая подругу слишком давно. — Раскрепостись тут при таком давлении. Как-то обстановка не располагает, знаешь ли. К тому же, меня назовут несерьёзной, безответственной и легкомысленной и попрут из большого спорта, — вздохнула Кэролайн, замечая, что её чай безнадёжно остыл в процессе болтовни. Расстроившись, она отодвинула от себя чашку. — Ну, судя по тому, что ты мне рассказываешь, тренер именно этого от тебя и хочет. Попробуй одну тренировку расслабиться, показать чувства, не быть такой серьезной и сосредоточенной на элементах, как сейчас. Ты от этого ничего не потеряешь, в конце концов. — Роза пожала плечами. — Это так легко звучит на словах, — вздохнула Кэролайн, улыбнувшись печально. Она пробовала. Каждую тренировку, каждый раз, как тренер в очередной раз наорёт, но его постоянный недовольный взгляд свинцовыми силками повисал на ней, заставляя волноваться, а от того сосредотачиваться как можно сильнее, думая только о катании. — Покури травки перед тренировкой? — предложила Роза, откинувшись на спинку стула. — Хуже от этого никому не станет, а тебя, глядишь, и отпустит. Роза была не то чтобы уверена в своих словах, но рациональное зерно в них определенно было. В конце концов, всегда можно плавно перевести тему с фигурного катания на вечеринки, и предложение косячка как раз поможет с этим. — Чтобы рухнуть во время поддержки на Генри и провести начало сезона в больничке, закованной в гипсы. Отличная мысль. — Кэролайн фыркнула. — Зато тренер, уверена, будет в восторге. Джейн Остин двадцать первого века, столкнувшаяся лицом к лицу с проблемами. Чувства, взрыв, драма. — Я предлагаю тебе расслабиться, а не укуриться в хлам, — возразила Роза, недовольно посмотрев на подругу. — Ты перевираешь. И вообще, мне кажется, эта тема себя исчерпала, собирайся, пойдем по магазинам. Отвлечешься, расслабишься, глядишь, и проблема решится сама собой. — Отличная мысль, милая. — Кэролайн улыбнулась, даже, кажется, несколько приободрившись. Поднялись они почти тут же и с радостью, и, расплатившись, вышли из кофейни, погружаясь в атмосферу бутиков и магазинчиков Бруклина, милую душе практически любой молодой девушки.

* * *

— Анэт, детка, сколько лет, сколько зим, — воскликнул Артур, развернувшись на барном стуле ко входу, заслышав сладкий голосок любимой партнерши. — Иди к папочке, я так по тебе скучал, — проворковал, раскрывая руки для объятий, куда тут же влетела счастливая рыжая девчонка. Сколько бы ни было лет это чудесной женщине, для Артура она навсегда останется ласковой, смешливой и скромной восемнадцатилетней девчушкой, которую подсунул ему из юниорской сборной тренер, когда ему самому уже было под тридцатник. Они тогда через год совместных тренировок пробились на Олимпиаду, заняли обидное четвертое место, зато после завоевали многие мировые первенства. Его опыт и её талант стали гремучей смесью на пути к величию. Если бы не его травма, возможно, они бы и сейчас покоряли мировые пьедесталы. — Арти, моя радость, — разулыбалась Анэт, прежде чем бегом кинуться к нему и повиснуть на шее, болтая ногами. Она всё же оставалась такой же тонкой и звонкой, как в день их знакомства, и с годами, казалось, только хорошела и приобретала всё больше шарма. — Я так рада, что ты позвонил, ты себе не представляешь, я безумно скучала и тосковала. О, мой дорогой, знал бы ты, как я тебя люблю. И висеть у тебя на шее. — Анэт ворковала и смеялась, тем не менее, освободив несчастного Артура от груза своего лёгкого, но всё же тела. — Ты самая приятная и желанная ноша, которую я готов нести всю жизнь, — весело отозвался тот, не переставая улыбаться и нежно смотреть на нее. — Тебе идет новая прическа. Видел твоё последние выступление. Ты прекрасна, как никогда. Страшно представить, как тренер Роски гоняет вас. Артур подал знак бармену, и тот передал заранее заказанные напитки. Артур подхватил бокалы и двинулся в сторону столиков, чтобы поговорить в более уединённой обстановке. — Не поверишь, но мы с ним отлично ладим, будто были созданы друг для друга, — хмыкнула Анэт, взобравшись на барный стул и несколько поравнявшись с Артуром (из-за своего скромного роста она вечно дышала ему в пупок, что было постоянной темой для шуточек на катке). — Тебя бы ещё к нам в тандем, и это была бы идеальная команда, — протянула Анэт, мечтательно закатив глаза и вздохнув с ноткой горечи. — Кем же? Третьим в койке? — полюбопытствовал Артур, хмыкнув и протянув подруге заказанный для неё коктейль: всё, как она любит, — сладко, почти без алкоголя, но с вишенкой. Сам он брал чистый алкоголь, в крайнем случае, водку с соком, потому что пить эти цветастые и приторные штуки казалось моветоном. Лучше уж сожрать горсть допинга, — вред такой же, удовольствия больше. Анэт потянула коктейль из трубочки, сощурившись с выражением истинного удовольствия на лице. — М-м… Вкусно, сладенько. Обожаю сладкое. Эх, жаль, фигуристкам его нельзя. Вот как только выйду в отставку — тут же наверстаю упущенное, верь мне, Гросс! — заявила она очень решительно. — А как у тебя дела? Как юное поколение надежд фигурного катания Соединённых Штатов? — Мне сейчас выдали хороших ребят. Перспективных, но очень ленивых; не понимают, что одного таланта для попадания на Олимпиаду мало. Собственно, я и хотел с тобой посоветоваться, кроме того, что просто повидаться. — Артур достал телефон из кармана и открыл записанное сегодня видео. — Катают чисто, почти без помарок, но не хватает чего-то. У меня есть мысль, чего. Но хочу услышать твой мнение. С этими словами он протянул телефон Анэт. Та кивнула и, надев наушники, углубилась в просмотр видео. Всё то время, что два юных фигуриста отказывали свою произвольную программу, Анэт Льюис молчала, но выражение лица ее стало крайне серьёзным и сосредоточенным. Но Кэролайн и Генри завершили катание, видео прервалось, Анэт снова обратила внимание на Артура: — Чтоб мне быть такой ленивой, — хмыкнула она. Анэт и в свои лучшие годы отличалась любовью к отлыниванию, вечно заставляя себя подниматься и идти на тренировку, пусть и, погрузившись в процесс, она всё делала отлично. — Артур, ты к ним несправедлив, я вижу проделанную огромную работу. Но, пожалуй, некая скованность и механичность движений присутствует, этого отрицать не стоит. Какой именно совет от меня тебе нужен? — Не столько совет, сколько помощь, — протянул Артур. — Я хочу показать им разницу между хорошим исполнением программы и программой, которая сможет победить. Мы с тобой хорошо катали всегда, даже в самом начале быстро притерлись и чувствовали друг друга. Хотел попросить у тебя выделить мне день или полдня потренироваться и откатать полутораминутный кусок произвольной. Внимательно и заинтересованно слушавшая, Анэт ещё на словах о помощи хотела было что-то вставить, когда поняла, к чему Артур ведёт. Но тактично дослушала до конца. Лишь потом затаила дыхание и виновато поджала губы. — О, Артур, мне так жаль. Если бы хоть на неделю раньше. Но я завтра улетаю тренироваться в Россию до самого начала сезона — Она печально вздохнула. — Отстой, — честно признал Артур. — Значит, буду пытаться достучаться так, как есть. — Он покачал головой, а после положил руку поверх ладони Анэт: — Не переживай, ты не виновата; в конце концов, ты и вовсе не обязана этого делать. — Я переживаю, что бросаю друга в беде, — произнесла Анэт назидательно. — Может, найдёшь кого-то ещё? Селина сейчас в Нью-Йорке. Вы не очень ладили, я помню, но ты должен признать, что она отличная фигуристка, могу дать номерок. Уверена, она тебе не откажет. — Она слишком тяжелая, еще не похудела после родов, даже в простой поддержке без выброса я не уверен, что осилю. Да и быть должным ей не стоит такого пустяка, — не согласился Артур. Просить это выскочку, слишком много возомнившую о себе после удачного выступления на нескольких этапах Гран-при, было выше его сил. — Как знаешь, — пожала плечами Анэт. — Уверена, ты что-то придумаешь; должен же быть кто-то из старых друзей ещё в городе? Хм… — Улыбка ее стала нехорошей, с долей хитринки. — Кстати, Эрик прилетает завтра, слышал? Не забудь ему позвонить. Быстрый и отчаянный взгляд в сторону телефона сказал за себя всё гораздо лучше всяких слов. Бывший партнер Анэт по фигурному катанию по-прежнему был влюблен в друга детства. — Он одиночник, — попытался возразить Артур. — С которым вы тренировались перед Гран-при целый месяц, пока я разбиралась со своими визовыми проблемами, — заметила Анэт, неторопливо потягивая коктейль. — А потом ещё перед Олимпиадой. Вы идеальная пара, Артур! Кхм… Я имела в виду, на льду. Идеально чувствуете и дополняете друг друга. К тому же, не мне тебе напоминать, как Эрик умеет кататься! — Он только со сборов, сомневаюсь, что захочет вот так встретиться. Тем более, по такой причине. Ко всему прочему, мы давно не общались. Ты зря мне вообще сказала о том, что он тут будет, — пробормотал Артур и опустился лбом на столешницу. — То, что я делаю, крайне несолидно, — пробурчал он, поднимая больной и несчастный взгляд. — Ты жестока. — То есть, как это, — не солидно? Это благородно и полезно — тренировать юных фигуристов. Это труд. А Эрик любит тебя и уважительно относится к любому труду. Вы, два дурня, бегаете друг от друга, придумав трудностей, и страдаете, мне больно на это смотреть. Ты обязан ему позвонить, Артур. Иначе это сделаю я, — пригрозила Анэт, скрестив руки на груди. — Анэт, ты много не знаешь. Я годы убил на то, чтобы уйти максимально безболезненно для нас обоих, ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы не докучать ему больше. Он меня любит как друга, как брата, а не как потенциального партнера, с которым хотелось бы пробыть достаточно долгое время рядом. Не так, как любят того, с кем спят в одной постели и с кем рады просыпаться на соседней подушке. Ты придумываешь то, чего нет, — произнес Артур, залпом допивая алкоголь. Страшно захотелось напиться. — А ты пробовал говорить с ним прямо, начистоту? Нет? Я так и думала. Я не могу смотреть на твои страдания по нему, а тут судьба преподносит такой шанс. Ты не можешь им не воспользоваться. Неужели ты не хочешь просто увидеться? Это же Эрик, Артур. И он тоже очень болезненно переживал твой уход, ты бы его видел. — Я признался ему, ясно тебе? — рявкнул Артур, а после потер лицо, чтобы скрыть защипавшие глаза. — Я ему признался. Прямым текстом заявил, что я люблю его. Люблю как мужчину и хочу с ним отношений. Он ответил, что это хорошая шутка, похлопал по плечу и велел идти отдыхать. Это было на финальном этапе Гран-при пять лет назад. После выступления в короткой. — Артур отвернулся и уставился на стойку за спиной бармена. Анэт аж подскочила, стоило Артуру на неё прикрикнуть. Как она помнила, характер его никогда не был лёгким, но от его проявлений она уже успела несколько отвыкнуть. — Боже, Арти. Прости, я не знала, — вздохнула, виновато опустив глаза. А на неё саму снизошло озарение — ведь именно на том Гран-при Артур получил ту злосчастную травму. — Хорошо, я признаю, это было глупо и жестоко с моей стороны, — напоминать тебе. — Это ты меня прости, не стоило так орать, — повинился Артур. — Просто, прошло уже столько времени, а я никак не могу забыть и отказаться от того, что причиняет мне боль. Я пытался искать альтернативы, но у меня дерьмово вышло. — Он невесело усмехнулся. — Не надо мне с ним встречаться, от этого ничего не изменится. Боюсь, станет даже только хуже. — У меня другое мнение на этот счет, но решать, в конце концов, тебе. Держись, Арти, я в любом случае с тобой, — ободрительно произнесла Анэт, погладив его по спине. — О боже, который уже час. Мне пора бежать, ещё собирать вещи, меня ждет куча дел перед отлётом. Спасибо, что вытащил, я была очень рада тебя видеть, — пролепетала она, подскакивая с места. — Удачного полета. Не теряйся и выкладывай посты в соцсетях, я слежу за тобой, — шутливо велел Артур, вставая со стула и обнимая подругу. Разговор вышел откровенно дерьмовым: он испортил Анэт настроение и накричал. Отвратный из него друг. Всё же эгоизм всегда идет впереди.

* * *

— Как всегда, — улыбнулась Анэт, застёгивая пальто и поправляя волосы. — Не расстраивайся, родной, всё будет хорошо, я это чувствую. Что ж, я пошла. — Она привстала на носочки, чтобы оставить на щеке Артура поцелуй, и убежала, махнув рукой напоследок. Генри зашнуровывал коньки в раздевалке. Артур отменил сегодняшнее занятие, сославшись на важные дела, но, судя по голосу, его банально мучило похмелье, что было странно: он такое устроил впервые за полтора года работы. А вот Кэролайн это не остановило ни на йоту: нет тренера — сама будет себя тренировать, заодно и мучить Генри, который настроился уже на внеплановый выходной и длительный загул в CS GO с уже потерявшей его командой. Кэролайн в это время уже разминалась на льду, отрабатывая хореографические элементы их номера. Выходя на ледовое поле, Генри заметил установленный в стороне штатив. — Генри! — окликнула Кэролайн, подкатившись к нему. — Прости, что вырвала тебя в долгожданный выходной. Знаю, это подло с моей стороны, но мне кажется, мы должны воспользоваться возможностью спокойно покататься и поработать над ошибками. — А обычно у нас нет возможности спокойно покатать? — спросил Генри с сомнением. Он успел уже растянуться и разогреться, оставалось привыкнуть к конькам, и можно было начинать тренировку. — А это на кой черт? — Он кивнул на штатив и камеру на нем. — Одолжила у Розы, — пожала плечами Кэролайн. Прочистила горло и вздохнула, подбирая слова, ибо собиралась предложить то, чего они ещё не делали. — Обычно Гросс на нас орёт и накаляет обстановку, я физически не могу сделать то, что он требует; сегодня тишина, и можно немного… Раскрепоститься. Мне кажется, нам стоит посмотреть на себя со стороны так, как это видится Гроссу, и уже на этом основании поработать над номером. — Если тебе Гросс мешает, то каково тебе будет выступать перед ним, толпой людей на трибунах и скользящими за тобой объективами камер? — с сомнением спросил Генри, снимая пластиковые чехлы с лезвий и ступая на лёд. Попрыгав и подвигав ногами, раскатываясь, он медленно двинул в сторону бортика. — Попробовать, конечно, можно, но за то, что вытащила меня в законный выходной, с тебя обед. Я согласен на четырехчасовую тренировку и не минутой больше. — Справедливо. Идёт, — кивнула Кэролайн, настраивая штатив и камеру, ориентируясь на то, как ездил по льду Генри. Десяток минут они уделили на то, чтобы освоиться и раскатать коньки, повторяя элементы программы, после всего Кэролайн включила камеру, предложив исполнить номер целиком. Генри кивнул, включил на телефоне мелодию, тут же возвращаясь на исходную позицию и, следуя музыке, начал выполнять элементы. К счастью, у мелодии была достаточно долгая пауза в начале, а потому Генри успел докатить до партнерши как раз в нужный момент. Катать программу было уже делом привычным и отработанным едва ли не до автоматизма. Кэролайн сейчас не была даже так напряжена и сосредоточена, как под тяжелым взглядом Артура, и не сделала ни одной помарки. Генри был хладнокровен и техничен, как и всегда. Завершив прокат, Кэролайн прервала запись, сняла камеру со штатива. — Ну давай смотреть, — вздохнула, повернувшись к Генри. — Вроде, неплохо, — резюмировал тот, когда до окончания записи оставалось тридцать секунд. — Даже лучше, чем обычно. — Пожалуй, — согласилась Кэролайн. — Знаешь… Я вот вчера вечером читала в интернете, что в парных танцах надо работать не только над хореографией, но и над зрительными контактами. Мол, так получается натуральнее и гармоничнее. Мы тоже можем применить этот способ, не думаешь? — Без обид, но у тебя взгляд, когда ты катаешь, как у серийного маньяка-убийцы. Словно стоит мне сделать хоть один прыжок недостаточно идеально, — ты меня тут же зарежешь лезвиями коньков, — поделился Генри своим наблюдением. — Я, конечно, могу попробовать, но если у тебя всегда будет такой взгляд, то мне будет трудно кататься. Кэролайн несколько смущённо и неловко рассмеялась. — Прости, привычка. Хорошо. Тогда я обещаю, гм… Не смотреть на тебя взглядом маньяка-убийцы. Попытаюсь, по крайней мере, но, если что, — ты говори. Ну что, катаемся? — спросила она, снова устанавливая камеру. Чтобы поле сравнить результат. — Вперед, — подтвердил Генри, пригласительно взмахнув рукой в сторону катка. Они уже встали в начальную позу, когда хлопнула дверь на трибунах. — Тренер? — предположил Генри, напрягшись. Каток был арендован и оплачен, тут никого не могло быть. Но это был не Артур. Молодой мужчина, который снимал с коньков чехлы и вставал на лёд, был несколько стройнее, тёмные волосы носил собранными в небольшой хвост на затылке и, попутно разминаясь, мог похвастать куда большей пластичностью тела. — Боже, Генри, — тихо ахнула Кэролайн, переведя удивленный взгляд с него снова на мужчину. — Это же Эрик де Карло, глазам своим не верю. Сам Эрик глянул на них, и, приветственно махнув рукой, направился точно в их сторону. — Охренеть, конечно. Но какого черта он тут забыл? — резонно заметил Генри, пришиблено смотря на приближающегося Эрика. — Как его вообще пустили на арендованный лёд? Кэролайн не успела ничего ответить до того, как знаменитый фигурист Эрик де Карло подъехал слишком близко для того, чтобы услышать ее ответ. — Привет, молодёжь. Прошу прощения за вторжение. Честно говоря, я рассчитывал увидеть тут вашего тренера и надеялся, что он не откажет мне и поделится катком на день-два. Я не помешал? — Эрик виновато улыбнулся, неловко почесав затылок. — Здравствуйте. Нет, не помешали. Но, боюсь, тренера нет. Мистер Кросс сегодня отменил тренировку, дав нам выходной. Он сослался на то, что мы должны отдохнуть и дать ему время обдумать, как нам дальше действовать, так что он, скорее всего, дома, но это не точно, — ответил Генри, смотря на звезду современного мужского фигурного катания. — Ого, тренируетесь в выходной? Похвально, — уважительно покивал Эрик, прекрасно знавший, что ученикам Артура на мягкость и снисхождение рассчитывать точно не приходится, и тот, скорее всего, сдирает с них по три шкуры. — А завтра Артур будет? — спросил он с самой невинной улыбочкой в мире. — Д-да, разумеется, — кивнула Кэролайн, наконец вернувшая себе дар речи. Эрик де Карло был одним из её кумиров в фигурном катании; увидеть его вот так просто, да ещё и поболтать она точно не ожидала. — Я бы не был в этом так уверен, — осторожно заметил Генри, незаметно тыкая Кэролайн в бок. Черт знает, какие отношения связывают или связывали Артура с этим красавчиком. Лицо было знакомым, но Генри слабо интересовался миром, если это не касалось непосредственно его сферы деятельности. — Если он Вам нужен, позвоните. — Вот как? — Эрик, казалось, неподдельно расстроился. — У меня нет его номера и, на самом деле, я хотел сделать ему сюрприз, мы так давно не виделись. Кэролайн переглянулась с Генри, не решаясь предложить свою помощь: у них-то номер Артура был, но мало ли, как он на это отреагирует. — Ладно, ребят, извините, что отвлёк, продолжайте кататься. Я в стороночке покатаю, если вы не против. — Конечно, не против, что вы, — улыбнулась Кэролайн несколько неловко. Лёд был большой, один Эрик не мог их сильно потеснить. — Если у Вас есть номер Анэт Льюис, вы можете у неё попросить номер тренера. Они общаются, — предложил Генри прежде, чем вернуться к прерванной программе. — Пойду по новой запущу музыку и видео, — бросил он Кэролайн и покатил в сторону штатива. — Хороший совет. Жаль только, Анэт мне вчера так и не раскололась, — печально вздохнул Эрик задержавшейся возле него Кэролайн, прежде чем тоже укатить на другую сторону льда тренироваться. Кэролайн на это только покачала головой и воздохнула, и, дождавшись Генри, снова встала в позу. — Ну давай, как обсуждали. Не забудь про зрительный контакт, — напомнила он перед тем, как приступить к первым элементам под музыку.

* * *

Тройной эспрессо отвратительно горчил на языке, но, после позавчерашнего распития сверх всякой меры и вчерашнего дня самобичевания и мыслей о несбыточном, это было единственное, что могло привести в чувства и не дать скатиться в очередной виток депрессии. Психиатр отказал в выписке антидепрессантов и релаксантов, посоветовав ебучую диету и ромашковый чай. Желание удавиться росло с каждым днем, но смелости на это все равно не хватило бы. — Надеюсь, вы готовы к рабочему дню, — громко проорал Артур, выходя на лёд ко своим подопечным, все так же — не расставаясь со стаканом ненавистного кофе, с опухшими глазами и бледным лицом. — Потому что я с живых вас сегодня не слезу, — пообещал Артур вдохновленно, насколько был способен это сделать сейчас. — На исходную, господа. Кэролайн и Генри, успевшие размяться и прогнать некоторые элементы программы, поприветствовали его и покатили к центру ледяного поля, встали в позы. Вчера, вместо планируемых четырёх часов, они задержались на все пять, а в раздевалке снова столкнулись с не в меру болтливым Эриком де Карло, которому доверительно сообщили, что тренер у них хороший, им вполне нравится, ни в коем случае не мучает, они вполне довольны и всё остальное, о чем Эрик так активно допытывался. Сегодня его на катке было не видать, что лично самой Кэролайн принесло некоторое облегчение, — тренироваться рядом с таким профессионалом и звездой было несколько неловко. Заиграла музыка, они начали катать номер, помня о том, о чём договаривались вчера. Равнодушный поначалу, Артур изменил своё мнение спустя три первых элемента, облокотился на бортик и даже про кофе забыл. Непонятно, с чего, — то ли выходной, то ли его наставления дошли-таки до юных дарований, — но катать они стали гораздо лучше. Не так, как ему хотелось бы по итогу, но они определено двигались в верном направлении. — Это на ступеньку ближе к тому, чего я от вас хочу. — Артур кивнул. — Но не идеально. Что же, интересно, натолкнуло вас на мысль начать кататься так? Кэролайн посмотрела на Генри, не ожидая подобной реакции от Артура, и несколько нерешительно подъехала к нему ближе. — Я встречалась с подругой после нашей с вами последней тренировки. Она занимается фотографией и дала несколько советов со своей стороны, для, кхм… Лучшего кадра. А потом я читала в интернете про зрительный контакт, и мы с Генри попробовали вчера кататься так, — объяснила она, под конец смотря не на Артура, а куда-то позади и повыше него, на пустующие трибуны, причем удивлённо и несколько смущённо. — Вообще, вчера был выходной, и я его не просто так вам дал. Впрочем, в любом случае вы потратили его с пользой, — пробормотал Артур негромко. — Касаемо техники, Генри, не стесняйся на выбросе, а то сейчас каждый раз создается впечатление, что вы не рассчитаете и столкнетесь лбами. А учитывая давление и нервы при прокате на публике, это вполне вероятно. Кэролайн, аксель от внешнего ребра. Пожалуйста, катай с внешнего, тебе самой проще потом будет уходить на дорожку. Давайте отработаем последний каскад еще раз, мне не нравится подкат к нему, вы слишком долго собираетесь с мыслями, — продолжил наставлять Артур. — Что ты пялишься мне за спину? — спросил вдруг, резко разворачиваясь, почти сталкиваясь нос к носу с Эриком. Ругательство почти было произнесено вслух, но Артур все же сдержался. Предпочел потратить время на то, чтобы отстранится как можно дальше от игнорирующего личное пространство Эрика. — Привет, Артур, — лучезарно улыбнулся ему Эрик, помахав рукой. — Что, даже не обнимемся? Я, вообще-то, скучал. — Он состроил очень печальное выражение лица. Кэролайн на это только вздохнула, позволив себе улыбку, только когда отвернулась и покатилась обратно к Генри. Очень уж комически-мученическое выражение было на лице Артура Гросса, когда Эрик строил ему глазки. — Я предпочитаю скучать от тебя на расстоянии. Это Анэт слила, на каком катке я катаю? — требовательно спросил Артур, а после яростно развернулся в сторону подопечных: — Десять подходов каждого элемента, о которых я сегодня говорил. Начните с акселя! — строго рявкнул, чтобы не развешивали уши. Беда определенно не приходит одна, и сейчас подтянулась, что называется, — и очень невовремя. Глотнув отвратительно горького и остывшего кофе, Артур хмуро уставился на Эрика де Карло, возлюбленного и бывшего друга. — Так что? — Анэт тут не при чем, не злись на неё. — Эрик примирительно развел руками. — То есть, да, это, конечно, она сказала, но, на самом деле, я из неё это вытащил, причем, с немалым трудом. Я невовремя? — спросил он с искренним беспокойством, а в его больших симпатичных глазах промелькнуло участие и, казалось бы, чувство вины. — Очевидно, что невовремя. Я тут работаю и в рабочее время занимаюсь работой, а не болтовнёй, — съязвил Артур. Он не знал, куда себя деть, как прогнать Эрика, хотя хотелось упасть ему в ноги и просить остаться. Артур ненавидел себя за это желание. Ему уже отказали, а он, лишь встретившись лицом к лицу, понял, насколько сильно скучал, как сильно тосковал и жаждал взгляда глаза в глаза. — Артур, да ладно тебе, ты прекрасно справляешься со своей работой; замечательные ребята. Вообще, у меня неувязочка с катком, у них какая-то авария и они закрыты ещё пару дней, и я хотел просить тебя пустить меня к себе. Что скажешь? — спросил Эрик с надеждой. — Катайся на здоровье, но договаривайся с администрацией на свободное время. — Артур пожал плечами и отвернулся. Видеть его было просто настоящей мукой: сердце болезненно сжималось, Эрика хотелось обнять, но, позволь Артур себе такую слабость, стало бы только хуже. — Я уже, — улыбнулся Эрик счастливо. — Но сегодня пришел пораньше, потому что хотел увидеться с тобой. И вчера… — протянул он задумчиво. Артур его игнорировал, переведя всё своё внимание на учеников, и Эрик некоторое время просто стоял рядом, испытывая некоторую неловкость и делая вид, что тоже наблюдает за ребятами. — А ты не хочешь покататься со мной? — спросил он через некоторое время, не в силах больше молча смотреть, как Артур пьёт свою горечь. — Если ты уже договорился, так какого рожна спрашиваешь моего разрешения? — процедил тот недовольно. — И нет, я не хочу с тобой кататься, — припечатал. — Генри, выше ногу на арабеске, выше, я сказал! Тяни чертову ногу, что ты, как подстреленный гусь! Хорошо, — добавил он, когда Генри исправился и сделал элемент не на отвали. — Внешнее ребро, Кэролайн, внешнее! Прекрати портить толчок для акселя! — добавил он после очередного прыжка не с того ребра. Он понимал, что переучиться очень трудно, но у Кэролайн пока еще был шанс, и после уходить на элементы будет проще и отталкиваться при взлете будет легче. — Не отвлекай меня от работы. Твоя смена позже — вот и жди её. Желательно, не рядом со мной, — бросил через плечо. Эрик вздохнул очень грустно, так, чтобы Артур наверняка это услышал, и очень медленно отошел от него, одиноко присев на трибуны. Вид у него сделался крайне несчастный. Кэролайн, бросив взгляд на разошедшихся мужчин, навернула круг на льду, беря разгон для прыжка, и попыталась исполнить требование Артура. Прыгать с непривычной позиции для толчка было жутко неудобно, но Кэролайн была требовательна к себе и собиралась отработать приём как следует. Спустя сорок минут тренировки Артур подозвал их к себе. Он объяснил ошибки и подсказал, как их исправить, пояснил, как упростить и облегчить себе работу. — Кэр, если не сможешь отработать этот аксель за следующие два месяца, заменим его на другой прыжок. А аксель переставим в начало программы. Те баллы, которые снимут за него, не сильно испортят впечатление, зато мы исключим падение. Только большая просьба — спать и нормально есть, а не как в прошлый раз. Генри, пока она занята, повторяй дорожки и займись танцами, во второй половине у тебя слишком рубленные движения, они должны быть мягче, все же там отношения Дарси и Элизабет начинают потихоньку налаживаться. Выслушав его, фигуристы покивали, приняли замечания и указания на заметку и ушли обратно на лёд — отрабатывать то, что было велено. — Они у тебя неплохо катаются, — сообщил Эрик, который и так поразительно долго молчал, залипая то на ребят, то в телефон, и Артуру оставалось только гадать, каких усилий ему это стоило. — Растишь будущих звёзд? — Должен же хоть кто-то реализовывать мои заоблачные амбиции, — фыркнул Артур, внимательно следя за ходом тренировки. — Генри, чего ты ждешь? Зачем растягиваешь подготовку к прыжку? Перед смертью ты все равно не успеешь посрать, прыгай во второй трети катка, не жди подъезда к борту, потом сложнее будет, разгон нормальный. — прикрикнул. — Кэролайн, тебя это тоже касается. Бери скорость выше и прыгай, тебе же проще будет. — Меня они не потеснят, так что я верю в тебя и в них, — доверительно сообщил Эрик, сморщившись от не слишком культурных выражений. Привычные к ругани фигуристы же только послушно кивали и выполняли указания. — Ты каждую мою реплику планируешь комментировать? Если да, то где дверь, ты в курсе, — огрызнулся Артур. После этих слов послышался вскрик, и он резко обернулся обратно к катку. Кэролайн лежала на льду и растирала ушибленную ногу. — Травма? — с интонацией весьма подозрительного толка поинтересовался Артур. Кэролайн отрицательно покачала головой. — Кати сюда, — велел Артур, недобро похрустывая пальцами. Кэролайн поднялась, покорно прикатила, настороженно поглядывая на тренера и болтающегося рядом Эрика. Последний явно хотел что-то сказать, но осекался и закрывал рот в последний момент. — Тренер? — спросила Кэролайн, держась за бортик. — В чем ошиблась? — спросил тот, внимательно смотря на нее. — Где косякнула так, что познакомилась со льдом поближе? Уши закрой, — велел он и, когда Кэролайн поспешила выполнить, рявкнул на Генри, который опять облажался на переходе к дорожке. — Итак? — Артур вернул ей всё свое внимание. — Аксель, — виновато вздохнула Кэролайн. — Мне пока неудобно прыгать с этого ребра, надо над этим поработать. — Тебе на влезете трудно или при приземлении на другую ногу? Где больше проблема? — спросил Артур, внимательно ведя глазами Генри, который выполнял что-то непонятное и рисковал огрести воспитательных подзатыльников. — Мне трудно отталкиваться, когда нога в этом положении. Когда контролирую процесс, вроде всё нормально, а как отвлекаюсь — оно выходит из-под контроля, — отозвалась Кэролайн. — А ты не отвлекайся, — проворчал Артур. — Поехали, покажу. Гоняешь меня, старого и больного. Артур продолжил бухтеть больше в силу характера, чем действительно злясь, и вышел на лёд как раз вовремя, чтобы поймать проебавшего прыжок Генри. — На одну ногу, корпус держи ровнее, а не как чле… Кхем, ты понял, — понизив голос, велел Артур, недобро косясь в сторону делающей вид, что ничего не слышала, Кэролайн. — Переходи ко вращениям, постарайся увеличить скорость и попробовать другие варианты. Может, поменяем их. Оставив Кэролайн в центре катка, Артур начал разгоняться, сделал круг и после, в трех метрах от неё, выполнил правильный двойной аксель. — Следи за подходом к прыжку и присмотрись к толчку, я не буду спешить, оцени положение ног, я зайду на тройной, — проинструктировал Артур, проезжая мимо, чтобы вновь сделать круг и прыгнуть, приземляясь четко на одну ногу и не теряя равновесия, словно примагнитило ко льду. Тормознув рядом с Кэролайн, он тряхнул ногой: все же утренняя растяжка была явно недостаточной подготовкой. — После обеда уйдем в зал на растяжку и силовые. Мне кажется, тебе силы прыжка не хватает, и ты не докручиваешь из-за этого. Давай еще раз с ребра правильной ноги сразу с переходом на дорожку и первые два элемента дорожки, — велел он. Оглянувшись на Генри и оценив его бледную рожу, Артур милостиво подозвал его к себе и объяснил, почему Генри неправ касаемо вращения, и как избавиться от дезориентации, после чего отправил пить пять глотков чая с лимоном на трибуну. — И держись от Эрика подальше, — тихо велел вдогонку, весьма хмуро кидая взгляд в сторону трибун. — На разгон, — с последним он обратился уже к Кэролайн, ткнув в нее пальцем. Увидев, что на него смотрят, Эрик радостно помахал им рукой. Кэролайн, решительно не понимая, что творится между этими двумя, только укатила выполнять требования Артура. Благо, когда дело касалось техники, она всё схватывала на лету, выполняя указания если не с первого, то со второго раза. Что она, собственно, сейчас и продемонстрировала, выполнив связку элементов вполне себе хорошо и, пусть пока и несколько напряженно, зато правильно и технично. — Спасибо, тренер, я поняла, как надо. Надо над этим поработать немного. — В зале попрыгаешь, — наставлял Артур. — Еще три раза повтори, чтобы я посмотрел, где не так, и перейдем к выбросу, есть у меня подозрение, что Генри тебя не за те места хватает, а потом тебе не хватает инерции докрутить еще один оборот. Давай, отрабатывай три подхода, перекур и выброс, — велел он ворчливо, поглядывая на Генри. Всё у Кэролайн с прыжками было относительно гладко, она клятвенно пообещала отработать их как следует, а после пятиминутного перерыва они приступили к злосчастным выбросам, из-за которых Генри отхватывал всегда львиную долю взглядов маньяка-убийцы от Кэролайн. — Генри, держи руку не на её ребрах, а чуть ниже, ты сбиваешь ей дыхалку своим хватом, — объяснял Артур, демонстрируя непосредственно на Кэролайн, где и как надо брать. — И делай выброс более плавно, — это выброс, а не бросок. Не надо так жёстко. Давайте попробуем с двойным лутцем выброс. Фигуристы кивнули и поехали выполнять трюк. Первая его часть как всегда получилась, но когда Кэролайн полетела в воздух, Генри снова пришлось словить её уничтожающий взгляд, ибо она снова не докрутила. Артур почесал лоб, тяжело вздохнул и задумался, как на пальцах объяснить, в чем ребята не правы и как надо делать. Выбрасывать Кэролайн самостоятельно он не мог. Она ему не доверяла в нужной степени, да и навыки как-то подрастерялись; он откровенно боялся перестараться, Кэролайн была для него даже в лучшие времена слишком легкой. Объяснения не очень помогли. Генри всё равно выбрасывал Кэролайн, как раньше, виня во всём могучие силы инерции. Кэролайн тихо на него злилась. — Артур, а ты не хочешь показать? — неожиданно предложил Эрик, когда понял, что старания тщетны. — Со мной, — добавил он. — Мне сил не хватит выбросить твою тушу, — фыркнул Артур, скептически смотря на Эрика. Того хотелось и вовсе выгнать взашей. — Ну, раньше-то хватало, — возразил Эрик задумчиво. — Я с тех пор не поправлялся. Да брось, Арти, неужели ты настолько потерял форму с того времени и не сможешь сделать один выброс? Не разочаровывай меня. Или тебе слабо? — Как я тебя ненавижу, — пробормотал Артур. Ему полтора года назад вытащили последний штифт из позвоночника и запретили поднимать что-то достаточно тяжелое, стоя, а тем более, стоя на коньках, но, ей-богу, от одного раза он не сорвет спину. — Тащись сюда. Кэролайн удивлённо наблюдала за происходящим. Она ждала взрыва и бури и начала даже волноваться за голову и прекрасное тело Эрика, но бури отчего-то не последовало. И Эрик де Карло снимал чехлы с коньков, вставая на лёд, чтобы взлететь в воздух в руках их тренера. Подобного Кэролайн не могло присниться даже в самом безумном сне, но оно происходило в действительности. Разминаясь и привыкая стоять на коньках, Эрик навернул по льду несколько кругов, явно показательно исполняя мелкие трюки и поглядывая на ожидающего его Артура. Эрик был прекрасен и изящен в своей лёгкой пластичности, за что публика так любила его, и прекрасно умел стрелять глазами, что и демонстрировал, прежде чем подкатиться к Артуру и застыть подле. — Подкрутка лутц-шпагат в два оборота, сможешь? — спросил тот, скептически смотря на очевидно кокетничавшего с ним Эрика, что вводило в ступор. Этот гад сам же ему отказал, а теперь строит глазки? Очень хотелось проверить его на алкоголь и наркоту, потому что понимать происходящие как-то иначе Артур просто отказывался. — Спрашиваешь! — хмыкнул Эрик. — Гляди, я нравлюсь твоим ученикам, — заметил он, бросив взгляд на абсолютно ошарашенных Генри и Кэролайн и махнув им рукой. — Смотрите внимательно, ребята! — крикнул, прежде чем, кивнув Артуру, вновь поехать по льду, заходя на поддержку, как делал это раньше, частенько тренируясь с Артуром перед соревнованиями. Артур перехватил его в дорожке, а после, мягко прижавшись сзади, собрался и, почти как по учебнику, выбросил четко и слаженно, но немного перекрутил, из-за чего Эрику было сложнее приземлиться. — И всё-таки ты поправился, — подвел Артур итог, разминая плечо. — Неправда! — оскорбился подъехавший Эрик. Он чувствовал себя отлично и никакого дискомфорта от несколько тяжелого приземления, казалось, не испытывал. Или рисовался, как всегда. — Это ты потерял форму и хватку, точно тебе говорю, — усмехнулся он. — Это очевидно, — холодно отозвался Артур. — Но ты всё равно потолстел, я жму ровно тот же вес, даже чуть больше, чем раньше, и ты для меня, тем не менее, тяжёл, хотя раньше я тебя вполне нормально выбрасывал. — А я, вообще-то, слежу за своим весом. Давно ты выходил на лёд серьёзно? Не чтоб поворчать на учеников, а покататься? Да ещё и с кем-то, хотя бы с той же Анэт? — хмыкнул Эрик. — В начале месяца, тренировался с девочкой из Ассоциации, — пожал плечами Артур. Уточнять, что он был больше мебелью, чем партнером, он не стал. Всё же подобные вопросы больно били по профессиональной гордости. — То ли девчонка была не очень, то ли тренировки прошли неважно. — Эрик скептически выгнул бровь. — Артур, меня никто не подкидывал с тех пор, как ты ушел, чтоб ты знал! — известил он. — Это должно делать мне честь? — вопросительно скривился Артур. — На кой черт им тягать взрослого тяжелого мужика? Это я дебил по жизни, мне неважно, кого, лишь бы были тренировки, а им-то что? — Я не то имел в виду, но хорошо, что ты не понял, это было подло с моей стороны, — вздохнул Эрик, виновато глянув на Артура. — Ну так как, ученики, всё рассмотрели или нужна ещё моя помощь? — спросил, обернувшись. Генри, что методично и осторожно отходил ближе к Артуру за время разговора, лишь отрицательно покачал головой. Он вообще слабо понимал, что тут происходит, но иметь какие-то дела с этим фигуристом отказывался наотрез: он был странным. Кэролайн только удивлённо наблюдала за творящимся, всё ещё казавшимся ей безумием. Эрик в затянувшемся неловком молчании только неловко почесал затылок, прежде чем развернуться на коньках и поехать обратно к бортику, поняв, что его помощь тут больше не требуется и лучше свалить, пока не получил по голове. — На чем мы остановились? — убедившись, что Эрик больше не будет вмешиваться, спросил Артур для проформы. — А, да, Генри, держишь её вот здесь, не выше, не ниже, — вот здесь. — Артур подъехал к Кэролайн и, встав за её спиной, показал, где именно. — Так и тебе будет удобно, и она сможет докрутить и удобно приземлится. И попробуй чуть-чуть силы добавить, увеличим крутящий элемент, в зале потренируемся. — В этот момент у Артура запиликали часы на руке. — Обед, ребят. Потом в зал. Эрик терпеливо ждал, пока Кэролайн и Генри покинут лёд, прежде чем выйти и приступить к тренировке. На Артура он старался не смотреть, держась к тому спиной и уже поняв, что это было плохой идеей — приходить к нему. — Почему этот каток? Неужели не нашлось ни одного другого, где бы ты мог кататься? — спросил Артур, когда Эрик проезжал мимо, готовясь к прыжку. Ему была непонятна мотивация Эрика. Они не общались вообще уже больше года, а взаимоотношения остыли еще в период реабилитации после последней травмы в карьере Артура. Эрик споткнулся от неожиданности, выиграв себе полминуты на придумывание ответа, пока восстанавливал равновесие. — Я хотел увидеть тебя, Артур. Ты избегал меня, — произнес он с печальным вздохом, понуро подъехав к тому поближе. — Не надо было этого делать, да? — Неожиданно, учитывая, что вживую мы не виделись почти два года, — заметил Артур. — Неожиданно соскучился, звучит несколько подозрительно, согласись, — хмыкнул он, облокотившись о борт катка и сложив руки на груди. Ему не хотелось начинать этот разговор, он понимал, что при любом исходе будет себя винить, но хотелось уже окончательно разобраться и как-то жить дальше, хотя это «как-то» он уже не первый год пытается практиковать, впрочем, не особо удачно. Эрик пожал плечами и развёл руками. — Да вот так оно как-то… Получилось. Ты после травмы был сам не свой, и я, конечно, понимаю, почему ты не хотел со мной общаться. Я не хотел бредить тебе рану своим обществом, а потом ты и вовсе исчез, а мне было не по себе без тебя, — сбивчиво объяснял он. — Если ты думаешь, что за эти годы что-то поменялось, то вынужден разочаровать — все осталось по-прежнему, и если твой ответ не изменился и ты по-прежнему думаешь, что я пошутил, то иди к черту, — зло выдохнул Артур, а после развернулся с намереньем свалить куда подальше, — сколько можно трепать себе нервы, Эрик того не стоит. Во всяком случае, Артур пытался себя в этом убедить. Эрик провожал его паническим взглядом, не зная, что и делать. — Стой, Артур! — крикнул он, кинувшись вдогонку. — Подожди. О чем это ты? — спросил он, абсолютно растерянный. — Отлично, класс, я так много для тебя значил, что даже то, что тебе, очевидно, не понравилось, ты предпочел забыть. — Артур злился, в груди клокотала ярость напополам с болью. Эрик даже не помнил о том, что случилось тогда, не помнил о том, как он признался лучшему другу, что любит его гораздо сильнее и глубже, чем положено друзьям. — Я о том, Эрик, что тогда, пять лет назад, я ушел из твоей жизни не из-за травмы, а потому, что ты назвал моё признание шуткой и посоветовал отдохнуть, а сейчас, очевидно, даже не помнишь об этом. Глаза Эрика расширились, он так и застыл на месте с зачехлённым коньком на весу. Они и правда успел позабыть тот разговор перед травмой, уверенный, что Артур шутит и преувеличивает. Да, у них была крепкая дружба и братская любовь, по которым Эрик так тосковал, но подобное у него в голове не укладывалось. — Артур, я… Не знаю, что тебе на это сейчас ответить. Но я хотел бы возобновить наше с тобой общение. — А я не хотел бы, — отрезал Артур, а после развернулся и, махнув рукой, ушел прочь с катка. Хотелось нажраться вусмерть, но стоило пожалеть печень и подопечных. Он уже прогулял одну их тренировку, а приходить с похмельем к ним — все равно, что сунуть их головы в пасть зверю. И так не сахарный характер становился просто невыносимым. Эрик, не найдя более аргументов, только обречённо провожал его взглядом, не смея больше задерживать, прежде чем вернуться к тренировке. Лёд был полностью в его распоряжении, и он мог выплеснуть все свои эмоции в катании. У него это всегда получалось лучше, когда кто-то смотрел на него, но не сегодня. Сегодня он даже порадовался в какой-то мере, что никого нет, и только изматывал себя тренировкой.

* * *

Сказать, что неделя прошла дерьмово, — это ничего не сказать. Артур был не в себе — то слишком активничал, то замыкался и почти не разговаривал. Зато настолько сосредоточился на работе, что загонял своих подопечных окончательно, и они освоили план на полторы недели вперед. К концу недели Артур, зная, что Эрик снова уедет из Нью-Йорка, сжалился и отпустил подопечных на заслуженные выходные, а сам остался на катке. Травма давно его не беспокоила, но он знал, что это ровно до той поры, пока он снова не начнет регулярно тренироваться, потому приходилось сдерживать порывы, но за неделю он так вымотался и устал, что захотелось просто отвести душу. Свою последнюю в карьере программу он помнил до сих пор и даже иногда катал отрывки, а сегодня захотелось откатать её полностью, вспомнить дорожку, связки элементов, прыжки. Эрик сегодня явился несколько раньше, чем должен был, привыкши, что Артур заканчивает со своими учениками куда раньше его прихода и успевает давно смотаться с катка. Впрочем, всю эту неделю Эрик делал всё, чтобы и самому не попасться Артуру на глаза. То, что его послали далеко и надолго, он уяснил и более не хотел докучать Артуру своим обществом, как бы ему этого ни хотелось. Переодевшись и зашнуровав коньки, Эрик вышел на каток, но так и застыл, не спеша снимать чехлы. Его первой мыслью было поскорее и потише уйти, пока его не заметили, но он не смог, сначала просто малодушно засмотревшись на катающегося Артура, а после и прекрасно узнав элементы, которые сам же когда-то помогал отрабатывать. Музыка, что разносилась под потолком зала, была не от этой программы, но четко отражала те чувства, что испытывал сейчас Артур. Он методично выполнял элемент за элементом, хотя и понимал, что былой легкости ему уже никогда не достичь. Многое приходилось упрощать, вместо четырех оборотов делать три, заменять элементы на более простые, потому что пять падений в изначальной версии программы были отвратительны. Эрик так и замер у выхода на лёд, завороженный. Прежде он не пропускал ни одного выхода Артура, восхищаясь его талантом, и успел порядком соскучиться по нему — по нему в своей стихии. Артур, в отличие от него самого, никогда не был лёгким и изящным, беря скорее силой и брутальностью, и, по мнению Эрика, это было его изюминкой, чем он, собственно, и залюбовался. Последний прыжок в программе оказался не очень удачным, из-за укола в пояснице Артур потерял концентрацию и на приземлении лишь в последний момент успел подставить руку, чтобы не рухнуть на лёд. Он удержался, но, с точки зрения судейства, этот прыжок был не засчитан. Окончив прокат, Артур просто без сил, медленно сполз на лёд, все еще продолжая по инерции ехать, остановившись в центре катка, ровно с последней нотой. Ощущение собственной никчемности накрыло очередным неприятным витком, слабость в конечностях и боль в легких говорили лишь о том, что он в дерьмовой форме, а ошибки во время проката подливали масла в огонь. Сколько бы он ни пыжился, его травма не даст ему заниматься любимым делом никак иначе, кроме тренерства или судейства. На каток фигуристом ему точно не вернуться, хотя надежда восстаёт каждый раз, когда он шнурует коньки. Тут уже Эрик не устоял, бегом сорвавшись с места, судорожно расчехляя лезвия. — Артур! — крикнул он, подъезжая к нему. — Ты как? Помочь? — обеспокоенно спросил, предлагая свою руку. Артур нейтрально глянул на него снизу вверх. Никак не мог отдышаться; лежать на холодном льду было приятно, но вредно для спины, а потому Артур принял-таки предложенную руку и осторожно поднялся, придерживая себя за поясницу. — Закатался, извини. Удачной тренировки, — пробормотал он, кивнув в благодарность за помощь, и покатил в сторону борта. Эрик на это только вздохнул, провожая Артура печальным взглядом, прежде чем начать кататься, отрабатывая элементы его нынешней программы, которую предстояло катать в грядущем сезоне. Артур остался посмотреть на элементы, которые ему самом теперь были недоступны и оценить катание Эрика с точки зрения тренерства, — не с точки зрения фигуриста. В общем, смотреть было приятно, но взгляда со стороны Эрику явно не хватало — не замечал очевидных ошибок. А потому следующие полчаса Артур провисел на бортике катка, наблюдая за выполнением элементов. Эрик всегда отличался поразительной гибкостью тела, отличной хореографией и завораживающей харизмой, но в технических элементах и раньше умудрялся делать глупые ошибки, за что тренеры гоняли его до слёз и седьмого пота. Сейчас он научился расставлять элементы в номере так, чтоб выполнение их не выматывало, дабы не ошибаться чаще, хотя на тренировках он всё ещё знал, что хорошенько косячит, за что и ненавидел себя. Наблюдающего за ним Артура он видел, но упорно делал вид, что не замечает, пытаясь сосредоточиться на тренировке, но напряженность обычно лёгкого даже под взглядами тысяч зрителей тела и общая дёрганность выдавали его волнение с потрохами. — Это фишка такая или ты просто не умеешь правильно прыгать? — полюбопытствовал Артур, когда Эрик проезжал мимо него. Тот споткнулся на этом моменте и подозрительно обернулся к Артуру. — Чего это ты имеешь ввиду? — спросил он, смущённый. Он не любил, когда кто-то смотрит его не отрепетированные номера и, тем более, комментирует, страшно этого всего стыдясь и тут же смущаясь, а тут был не просто кто-то, а Артур. — Тебе не хватает силы прыжка в сальхове при каскаде, поставь его вперед, а лутц упрости и поставь следующим. По баллам так будет выгоднее, — предложил тот. — И набирай чуть больше скорости перед тройным акселем, проще будет делать оборот при отталкивании. И найми себе тренера, тебе явно не хватает взгляда со стороны: переходы между элементами скучные, усложни, добавь простых движений для разнообразия. — Ну вот, меня раскритиковали, — печально вздохнул Эрик, поникши скользя по льду. — Я учту, Артур, спасибо, но ты же знаешь, что мне всегда не хватало силы в сальхове, даже если я уберу лутц после него. — Знаю, но удивлен, что за пять лет ничего не поменялось, — пожал тот плечами. — Предлагаю прокатиться вместе, посмотрим на твои прыжки, — предложил неожиданно. Эрику сначала хотелось осведомиться, чего это вдруг Артуру в голову взбрела такая блажь, но он благоразумно придержал язык за зубами — только кивнул. — Выползай на лёд, — позвал Эрик. Артур стянул с лезвий пластиковые чехлы и ступил на лёд, уверенно находя новый баланс и подкатывая к Эрику. — Пройдемся по прыжкам или по какой-то из программ? Мне нравилась та, что под Майкла Джексона: тебе идут серебряные куртки и обтягивающие трико. — Прыжки — дело техники, думаю, смогу и сам отработать: знаю, где ошибаюсь. Давай всё же по программам, — попросил Эрик. — Мне и правда нужно, чтобы кто-то оценил со стороны и указал на слабые места. — Новая — видно, что не отработана и не доведена до автоматизма, ты искусственно усложняешь прыжки, ставя их в неудобном порядке. Перед каскадом у тебя маловат разбег, поменяй его с дорожкой после местами и тебе станет легче прыгать, к тому же, он будет во второй половине и за него дадут больше баллов. — Хорошая мысль, попробую. Приступим? — Эрик включил музыку. Сальхов он в этот раз докрутил, причем, совершенно про него забыл и выполнил прыжок автоматически, задумавшись в этот момент о том, что на него смотрит Артур, и пребывая от этого в возмутительно счастливом состоянии. А аксель — наоборот, — перекрутил, приземлившись несколько грубо и неизящно, отчего был жутко зол на себя. Артур лишь покачал головой, а после, следующий прокат этой сцепки элементов, они катали уже вместе, с той лишь разницей, что Артур убирал по обороту почти из каждого прыжка, жалея собственную спину. С третьего проката стало получаться лучше, хотя над приземлением Эрику ещё надо было поработать. — Ненавижу аксели, — вздохнул он, когда они откатали сцепку в очередной раз. Артур знал, что Эрик периодически ненавидел каждый прыжок, который у него по какой-то причине переставал выходить, но это исправлялось днём-двумя тренировок. — Не новость. — Артур посмотрел на часы. — Мне пора. А у тебя еще час тренировки. Вот и потренируй ненавистный аксель, — велел он, укатывая в сторону борта. Он успел проголодаться, а впереди была еще силовая тренировка, и хотя бы половину положенной нагрузки он был обязан сделать. — Артур! — окликнул его Эрик. — Спасибо. И… Если нужна какая-то моя помощь с твоими подопечными, то можешь обращаться, — предложил. Артур только махнул рукой: подопечные Эрика уважали, но сторонились, для них он был слишком странным и шебутным, говорливым, шумным. Они привыкли к холодному и, по большей части, молчаливому порицанию со стороны тренера, и столь радикальное отличие в характерах их напрягало. Эрик на это пожал плечами и продолжил тренировку, отрабатывая несчастный аксель и ненавидя его в этот момент всё больше.

* * *

За прошедшую неделю с той судьбоносной тренировки, когда Артур похвалил их за шаг в нужную сторону, Кэролайн казалось, что всё идёт, если не хорошо, то нормально. Они с Генри пересмотрели номер, сосредоточившись на большем взаимодействии, обменах взглядами и тому подобном, и казалось, что Артуру это понравилось, но с каждым днём тот все равно мрачнел всё больше, что саму Кэролайн несколько напрягало. Под конец очередной тренировки он швырнул в них пустую бутылку из-под воды. — Какого черта? — рявкнул, побелев от злости. — Неделя прошла, а вы так и не сдвинулись с той точки, к которой пришли. Ваши перекладки — это вершина айсберга, где чувства, черт возьми! У ваших героев целый спектр от ненависти и презрения — до страсти и любви, а вы как два остолопа, куклы на шарнирах, — что-то делаете, но на лицах никаких эмоций. Вон с глаз моих, перерыв! Через час притащите ваши ленивые бездарные задницы обратно, и увидите, чем отличаются ваши покатушки от того, что, черт подери, надо! ВОН! — проорал разъярённый донельзя Артур. Ночь у него была тяжелая, полная горячечных снов об Эрике, и, проснувшись утром, он осознал, что всё то, что было перед его глазами еще минуту назад, — всего сон, а проснулся он в постели один. Волна отчаяния захлестнула с головой, испортив и так несладкий характер. Эрик явился на последнюю свою тренировку на этом катке в смешанных чувствах. С одной стороны, его душу грела мысль о том, что Артур пошел-таки на контакт, и они славно покатались вместе, даже не поссорившись ни разу, а с другой — им предстояло снова расстаться, и Артур не будет отвечать ни на звонки, ни на письма в соцсетях, что Эрика угнетало. Объект его мыслей встретил его у самых дверей, стоило только войти на каток. — Ты хотел мне помочь с моими подопечными, вот и помоги. Мне надо показать им нормальное исполнение программы по «Гордости и предубеждению», — без приветствий и предисловий выпалил Артур. Снаружи он был сосредоточен и хмур, но внутри все обмирало от страха и неловкости. Эрик некоторое время удивлённо смотрел на него, хлопая глазами. Пожалуй, подобное предложение и правда было неожиданным. — Это то, что детки катают сейчас? Так вот, что ты хочешь поставить… — протянул Эрик задумчиво. — Окей, помогу, примерно помню, что там было. Прорепетировать бы, конечно, чутка, эх. Чур, я буду Элизабет, — улыбнулся он, подмигнув. Артур лишь кивнул и отправился на каток разогреваться. Растяжка у него уже была, как и разогрев, но прошло достаточно времени, размяться перед программой не было бы лишним. Внутри все дрожало. Подопечные еще не вернулись с перерыва, у них было десять минут в запасе, а потому можно было не спешить. — Давай тогда хоть самые заморочные моменты прокатаем, коли твоих ещё нет? — попросил Эрик, тоже ступая на лёд. — А то мало ли, накосячу по незнанию, тогда они ещё и посмеются над нами. — Там, по сути, такая же программа, как была на Гран-при восемь лет назад. Онегин и Татьяна, но прыжки проще и несколько поддержек отсутствуют, — обрисовал Артур и пустился в короткие объяснения по делу, рассказывая, что есть, чего нет и как изменились шаги в дорожках. Они успели прогнать разок отдельными элементами и сцепками, прежде чем вернулись Кэролайн и Генри. Заметив на катке Эрика, они насторожились и переглянулись. Он тоже их заметил, радостно улыбнулся и помахал. — Встаньте у борта, включите музыку и смотрите внимательно, повторить это я вряд ли смогу, потому у вас только один шанс, — велел Артур, подъехав к подопечным. — К счастью, Эрик знает большую часть связок, которые в этой программе присутствуют, потому мы откатаем её один раз. Запомните, на какие жертвы я иду ради вас, неблагодарных. — Артур многозначительно стукнул ладонью по бортику и покатил в центр ледового пространства. Эрик уже ожидал его, встав в позу и мысленно войдя в образ Лиззи Беннет, гордой и своевольной. Началась музыка, и Эрик, одарив Артура взглядом, полным снисходительного презрения, заскользил по льду в первых элементах. Кэролайн не могла оторвать взгляда. Она почти на ощупь достала телефон, судорожно включила камеру и направила на двух фигуристов на льду, завороженная плавностью движений де Карло и силой Артура, силой их обменов взглядами, движения тел, взаимодействий. Казалось, эти двое просто утонули в музыке и друг в друге: их взгляды, движения, то, как они сходились в поддержках и разъединялись в прыжках, несмотря на мелкие помарки в дорожках из-за необработанности программы, — они смотрелись удивительно. Между ними бежали искры — сначала вражды, презрения, отчасти, ненависти, но после, с каждым новым шагом, это все плавно перерастало во что-то иное, во что-то теплое и всеобъемлющее. На последней, финальной поддержке Эрик буквально рухнул в руки Артура, полностью повиснув на нем, дав закружить себя в последнем элементе, чтобы после застыть, тесно прижавшись к нему и смотря в глаза, деля одно дыхание на двоих, сплетясь руками и прильнув телами, переплетясь душами и разумом. — Охереть, — шепотом выдал Генри. Эрик, тяжело дыша, отпустил плечи Артура, за которые ухватился, прижавшись лбом ко лбу. Он и сам был под впечатлением, явно не ожидая от себя подобной отдачи. — Потрясающе, — выдохнул тихо, чтобы его услышал только Артур. Того, как Кэролайн выключила камеру и убрала телефон, ни один из них не видел. — Артур, я буду скучать по тебе, — прошептал Эрик, всё ещё не торопясь отстраняться. Артур ничего не ответил, но по мелькнувшей в только что теплых и полных нежности глазах печали стало ясно, что момент упущен. Он осторожно опустил Эрика и стянул с плеч его ладони. — Большое спасибо за помощь, я буду тебе должен. Захочешь забрать должок, позвони, у Анэт есть мои данные, — с этими словами он дернул уголком губ в намеке на улыбку и покатил к своим подопечным. — Всё рассмотрели, лентяи? Поняли, чем отличается ваше катание от того, чего я от вас хочу? — Так точно, тренер, — задорно отозвались ученики, явно понабравшись у Эрика энергии и энтузиазма. — Учти, я в жизни не забуду про этот долг! — крикнул Эрик вслед удаляющемуся со льда Артуру.

* * *

Эрик покидал США, уже тоскуя по Артуру, и совершенно не хотел его оставлять, особенно после тех двух дней, когда у них стало всё налаживаться. Он размышлял об этом, когда ехал в такси в аэропорт и листал ленту Инстаграма. За своими печальными мыслями он едва не пролистал очередную запись, но удивлённо к ней вернулся, — то был пост от Анэт, фотография экрана компьютера: он сам и Артур посреди катка, прижавшиеся друг к другу и обведённые кошмарным розовым сердечком, с пожеланием совета да любви от самой Анэт. Когда Эрик написал ей с требованием объясниться, та назвала его дубом, отправив на Ютуб — смотреть видео с его участием. Танец начинался не с начала, но очень близко к тому, и Эрик не мог оторвать глаз, так и простояв с телефоном и в наушниках всю очередь в аэропорту на всех проверках. Не от себя — от Артура. Он понял, что вчера, на одном с ним льду, он совсем не заметил всего того, что было в Артуре, — его полных боли взглядах, обращенных к нему, того, как Артур на него смотрел. И, более того, как он вёл себя при этом сам. Да, ему хотелось тянуться к Артуру. Он был всем миром для Эрика в тот момент и, казалось, так было всегда. И этот самый мир на пять лет рухнул, а Эрик осознавал, что сам его разрушил, не понимая, что именно ему самому было нужно — и как нужен был он Артуру. Он уже дошел до паспортного контроля, где должен был получить печать о вылете, когда в очередной раз глянул в телефон. — Не могу так улететь, — выдохнул он неожиданно для себя вслух в последний момент, развернулся и кинулся прочь из аэропорта, попутно набирая Артуру СМС, что надо встретиться и срочно. Артур ответил через десять минут, уточнив, насколько это срочно и безотлагательно. Потому что прямо сейчас он только залез в ванную и в ближайшие полчаса вылезать из неё не планировал. А следом сбросил адрес своей квартиры, так как одеваться и куда-то идти у него не было ни малейшего желания, — он слишком устал за этот день. Эрик ответил, что понял, попутно поймал такси, уже в дороге продиктовав адрес водителю. Перед тем, как идти к Артуру, Эрик заглянул в попавшуюся по дороге кафешку и в магазин, озаботившись ужином и бутылкой вина, и в таком виде и явился к Артуру на порог. Тот открыл дверь в халате и с мокрой головой. Зачесав волосы назад, он с сомнением и даже с опаской посмотрел на «джентельменский» набор Эрика. — Там в пакете презервативы со смазкой не завалялись? А то если да, то я буду уверен, что ты несколько ошибся адресом. Я шлюх звать не буду, — пропуская Эрика в квартиру, заметил Артур, запирая после этого дверь. — Нет, это чтобы задобрить тебя; чтобы ты не убил меня тут же после того, как я всё скажу, — ответил Эрик смущённо, не решаясь посмотреть на Артура. — Если ты переживаешь, что я тебя убью за то, что ты скажешь, тогда надо было брать не вино, а сразу что-то покрепче. К примеру, виски с колой, чтобы я был не в состоянии убивать. А то знаешь, с возрастом вино больше бодрит, чем пьянит, — заметил с уже серьёзным опасением Артур. — Проходи, что ли, кухня направо, гостиная — прямо. Эрик, поникши, прошел, куда сказали, несколько панически осмотрелся. Вручил всё, что было в руках, Артуру, не зная, куда это деть, и, собравшись с духом, начал, отведя глаза: — В общем, так. Я понял, что был круглым идиотом, не видя, что ты ко мне чувствуешь, а ещё то, что не могу без тебя больше жить. И тем более, куда-то лететь. — Эрик, приказавший себе мысленно перестать быть тряпкой и трусом, заставил себя посмотреть Артуру в глаза: — Я люблю тебя, Артур. Артур смерил его оценивающим взглядом. — Класс. — Он пожал плечами. — С чего такие выводы? — спросил, отходя на кухню, чтобы разобрать подношение. Благо, что кухня в его квартире была открытого типа и можно было не прерывать разговор. — Да со всего. Со всего, что было на этой неделе и… Тогда, пять лет назад. И то, что произошло вчера, — я не могу выкинуть это из головы. Артур, ты нужен мне. И я тебе нужен, — лепетал Эрик, кинувшись следом. — Сидеть, — припечатал Артур, стоило Эрику дернуться в его сторону. — Сядь на диван и внимательно послушай, — велел, продолжая методично раскладывать принесенную еду по тарелкам. — То, что я тебя любил тогда и люблю сейчас, дела никак не меняет. Ты десятилетие упорно не замечал моих чувств, а тут неожиданно за неделю прозрел, — произнес он спокойно. — И если ты думаешь, что, заслышав о твоей пламенной любви, я тут же упаду к тебе в объятья, ты сильно ошибаешься. Я люблю тебя, но мне еще не отбило мозги. Мои чувства не отменяют факта, что я тебе не доверяю и не могу доверять. Мы не виделись пять лет, за это время многое произошло, но ты о моих чувствах не догадывался, и за неделю столь кардинальные изменения происходят лишь в сопливых романах и фильмах. Тебе придется долго и упорно доказывать, что ты не бобер и что действительно чувствуешь то, о чем говоришь. Артур закончил накладывать еду на тарелки и вынес их вместе с приборами и бокалами в гостиную. — Само собой, — кивнул Эрик, непривычно серьёзный и настороженный. — Но… Артур, надеюсь, ты не будешь ко мне всё таким же холодным и категоричным, как почти всю эту неделю? А я буду стараться загладить все косяки, которые натворил за наше знакомство. — Моё дело дать тебе шанс, раз ты так этого хочешь, но прыгать навстречу я не намерен. Во всяком случае, до тех пор, пока не буду уверен в том, что ты серьезен и что это не минутная блажь, — проговорил Артур, ставя перед Эриком тарелку с едой и пока еще пустой бокал. Сам сел напротив в кресло, держа необходимую сейчас дистанцию. Ему было жарко и волнительно ото всего происходящего, хотелось на всё плюнуть и сделать наоборот сказанному, но здравый смысл действительно еще не покинул голову. Эрик сидел, поникший, практически впервые в жизни не зная, о чем говорить и раздумывая, правильно ли он вообще поступил. Он понимал, что за этот пропущенный рейс его будут убивать — долго, мучительно и со вкусом, а взгляд держащегося на расстоянии Артура давил. Но, в то же время, он не мог бы иначе, — понимал, что Артур слишком нужен ему, но теперь сомневался, нужен ли он сам Артуру. — Когда у тебя рейс? — спросил тот, удобно устроившись в кресле. — Ты же, вроде, сегодня должен улетать? Время уже довольно позднее, — заметил, приступая к ужину. Еда была горячей и вкусной, он давно не питался вкусно, перейдя по большей части на диету, чтобы поддерживать себя в форме. Растерянно глянув на наручные часы, Эрик пожал плечами: — Да вот как раз взлетать самолёт должен сейчас. — Он смутился, уже представляя, как Артур сейчас будет его отчитывать. Артур поднял на него нечитаемый взгляд. — И откуда же ты сбежал, с регистрации? Уже успел пройти паспортный контроль? — поинтересовался с неподдельным любопытством. Теплый свет от торшера падал на его лицо, делая острые скулы мягче, а весь его облик — уютнее. — Нет, я же не такой идиот, чтобы сбегать со штампом в паспорте, да и не выпустили бы меня, — покачал головой Эрик, совсем не уверенный в своих словах. Он бы, по крайней мере, попытался. — Но багаж сдать успел, — признался он со вздохом. — Что ж, в таком случае, счастливого ему пути, — заметил Артур ехидно. — Не забудь подать заявление в розыск, все же там коньки, а твои коньки стоят целое состояние, я видел фирму. — Артур кивнул. Ему самому такие коньки были не нужны, хотя благодаря выигранному иску с претензией к организаторам соревнований он сумел отсудить у них более чем крупную сумму, плюс страховая выплата, плюс отступные от Ассоциации. По сути, он мог больше никогда не работать и прожить долгую и счастливую жизнь, полную путешествий и радостей, но почему-то засел в Большом Яблоке и тренировал юниоров. — Но, если честно, такая прыть говорит в твою пользу, — бросил он пробный одобрительный камень в сторону Эрика. — Да? Ты правда так думаешь? — Эрик, казалось, аж просиял, впервые за вечер прямо взглянув Артуру в глаза. — Ну и славно, я думал, что ты меня, если не выставишь тут же, то отругаешь. — Мне-то что? Это деньги Ассоциации, — они тебя ругать и будут. Ты уже давно взрослый человек, чтобы понимать, что по голове тебя за такую выходку не погладят, но мне приятно, с этим не поспоришь. — Артур пожал плечами, а после поправил сползший халат. — Итак, значит, тебе негде ночевать, — кивнул сам себе Артур. — У меня есть диван. Или номер в ближайшем отеле. — Только если ты готов меня выносить, — сказал Эрик, отведя глаза. Халат Артура за время их разговора распахнулся во всю его грудь, на что Эрик совершенно не мог смотреть равнодушно, а потому предпочитал не смотреть вовсе, дабы Артур этого не заметил. Вместо него Эрик рассматривал обивку пустующего стула рядом. — Я не могу выгнать тебя в никуда. Так что придется терпеть, — вздохнул Артур. — К тому же, я отчасти чувствую свою ответственность за это, ты же ко мне приехал вместо самолета. Но тебе стоит сообщить в Ассоциацию и заказать новый билет. Думаю, так будет правильно. — Я всенепременно так и сделаю, я же ответственный фигурист, — кивнул Эрик. — Вот прямо с утра встану и позвоню. Обещаю не валить вину на тебя. — Напиши мейл сегодня. Завтра тебя будет кто-то встречать в аэропорту, не заставляй его кататься просто так, — посоветовал Артур, доедая свой ужин. — Как закончишь есть, кинь посуду в раковину, я утром помою, — попросил, а после отставил свою уже пустую тарелку на столик, чтобы откупорить бутылку вина и налить себе. — Ладно, напишу. Прямо сейчас и напишу, — тускло согласился Эрик, доставая телефон из кармана, после чего долго набирал сообщение, подбирая подходящие формулировки, чтобы его не убили тут же. — Кстати, ты видел видео на Ютубе? — спросил он, закончив с письмом. — Даже смотреть не стал, мне хватило больше ста тысяч просмотров за три часа и комментариев, — отозвался Артур. То, как опошлили программу, было обидным, мало кто понял смысл, если вовсе хоть кто-то. Но то, что он был как открытая книга, — это было неприятно, этого никто видеть не должен был, никто за пределами катка. Кэролайн еще получит выговор, сейчас он был даже готов отказаться от их с Генри пары. Он бы обязательно так сделал, сели бы Кэролайн не удалила видео по первому же требованию. — А мне понравилось. Надеюсь, Анэт сохранила, для себя-то надо оставить. А комментарии, — я тебя умоляю. Меня и раньше геем называли, теперь уж точно ни у кого сомнений не осталось, но какая разница? — пожал плечами Эрик, уже привыкший ко всяким отзывам в свой адрес. Кто-то его обожал, кто-то терпеть не мог, при этом считая, что лучший способ его задеть, — это в очередной раз указать на несколько женскую хореографию в номерах и общую жеманность его жестов, считая никем иным, как геем. Эрик эти слухи никогда не подтверждал, но и не опровергал. — Меня мнение не волнует, тем более, о тебе. Это было не для них, — ответил флегматично помрачневший Артур. — Я спать. Ванная напротив входа в кухню, полотенце там же, постельное в кладовке за соседней со спальней дверью. Спокойной ночи, — произнес он залпом, опрокидывая в себя половину бокала и удаляясь в сторону своей маленькой крепости, полной злого отчаяния, невысказанных слов и непророненных слез. Эрик проводил его печальным взглядом, думая о том, что всё-таки хорошо, что это видео выложили, и он его увидел. На диване этой ночью он всё никак не мог уснуть, виня во всём диван и мысленно называя его жутко неудобным для себя. Хотя, на самом деле, никак не мог он перестать думать и ворочаться, всё так и не решив, правильно ли он поступил и что же будет дальше, не усугубил ли он ситуацию. Эрик слишком привык к одиночеству и пока что не представлял, что ему дальше делать и как себя вести, чтоб быть с другим человеком, а тем более — заслужить его. Отношения — это всегда непросто. Это не просто взаимодействие двух людей, это тяжелый труд ради общей цели, ради счастья и спокойствия, ради уюта, стабильности. Каждый ищет в отношениях что-то своё — спасение, дом, пристанище, перевалочный пункт, чтобы прийти в себя и идти дальше. И каждый сам для себя решает, что сулят грядущие отношения. Остается надеяться, что всем хватит сил и терпения добиться желаемых целей.