И все заверте...

Начинающий писатель Гвидо Лассен вошел, поигрывая мускулами, к издателю Сантьяго Мансилья и, встав в позу Апполона, принял горделивый вид. – В чем дело? – недовольно посмотрел на визитера Мансилья, неохотно отрываясь от дел. – Тема! – Что еще за тема? – Ага! Заинтригованы? – возликовал писатель. – Вот тут у меня лежит в кармане просто бомба, – Гвидо самодовольно похлопал себя по боку. Издатель нахмурился. – Роман? – Он, родимый. Да еще какой! – Лассен плюхнулся на стул напротив Мансильи и жестом фокусника извлек из кармана пиджака пачку бумаги, у которой был такой помятый вид, словно ее вместе с этим же пиджаком и постирали. – Я тут такую мощную историю закрутил, что небо содрогнется! Вот, послушайте пару отрывков. Писатель наугад раскрыл рукопись и начал с выражением, словно на уроке чтения в первом классе, читать. «...В колледже отключили свет. Двое подростков крались в темноте по коридору, стремясь добраться до главного электрощитка. При свете мобильного телефона была видна полная волнующаяся грудь Мии и ее упругие бедра, на которые Мануэль смотрел жадным взглядом. Не помня себя, он судорожно прижал ее к груди, и все заверте...» – Дальше, – сухо произнес издатель. Гвидо кашлянул, слегка разочарованный, что Мансилья не впечатлился его творением. – Ну вот, например, зацените, как я вывернул в жанре киберпанк! «Катер плавно взмахнул крыльями и взлетел... Сидящий у штурвала киборг Пабло жадным взором смотрел на биоробота специального назначения Мариссу, полная грудь которой волновалась, а упругие выпуклые бедра дразнили своей близостью. Не помня себя, Пабло бросил штурвал, включил автопилот, прижал ее к груди, и все заверте...» – Дальше! – приказал издатель так холодно, что писатель Лассен от ужаса громко икнул. – А... ну вот... ми-ми-мило! В духе японской драмы. «Томас и Пилар, наглухо упакованные в костюмы ниндзя, жадно смотрели друг на друга сквозь отверстия в капюшонах... Мимо пролетали лепестки сакуры и пепел извергающейся Фудзиямы, но они не замечали этого. Сквозь черную обтягивающую одежду Томас угадывал полную волнующуюся грудь Пилар и ее упругие выпуклые бедра. Не помня себя, Томас откинул в сторону сюрикэны, крикнул «бандзай!», бросился к Пилар, и все заверте...» – Не надо, – поднял ладонь издатель. – Что не надо? – Да ничего уже не надо. – Погодите, но у меня столько разных историй, на любой вкус! Ученик Провенса случайно зашел в женский душ и увидел свою учительницу Лулу... – Понятно, понятно! Не помня себя, он бросился к ней, схватил ее в объятия, и все заверте... – Как Вы узнали? – ахнул пораженный Лассен, косясь на издателя, словно у того вдруг выросло две головы. Мансилья покачал головой и вздохнул. – Теперь такое, сеньор Лассен, уже никто не читает. Время не стоит на месте! Осваивайте новые горизонты. Писатель Лассен с отчаянной решимостью разорвал свой манускрипт и в лоб спросил: – А о чем читают? – Ну, можно сделать акцент на что-то серьезное, историческое… Или милое, чтобы читательницам угодить. Напишите о графах, о котиках, в конце концов, их все любят... – А аванс дадите? – жадно поинтересовался Гвидо. – Для графа дам. И для котиков дам. А для упругих бедер не получите! – Давайте для котиков, – сделав над собой титаническое усилие, грустно согласился писатель Лассен. Через неделю издатель Мансилья, сидя в своем кабинете, читал две новые рукописи. 1. Просчет графа Герцогиня Линарес, сидя в своем старинном замке старинной архитектуры, решила ложиться спать. Сняв с высокой волнующейся груди мантилью, она стала стягивать с красивой полной ноги старинное платье, но тут внезапно распахнулась старинная дверь и вошел молодой граф Эредиа в старинном камзоле. Затуманенным взором, молча, смотрел он на высокую волнующуюся грудь герцогини Линарес и ее упругие выпуклые бедра. – Доколе буде терзати меня, сударыня! – воскликнул он на старинном испанском языке того времени. – Ох, мочи боле нет ждати, добрый молодец! – воскликнула герцогиня, падая графу на грудь, и все заверте... 2. Котики и их привычки Стройная пушистая кошка с высокой грудью и упругими бедрами грациозно шагала по откосу запыленного окна. Звали ее по-котинному – Виктория. Из-за угла выбежал большой черный кот по имени Рокко, сел рядом и с еле сдерживаемым порывом страсти стал топать стройными мускулистыми лапками. Высокая волнующаяся грудь Виктории ударила в голову черному коту чем-то пьянящим. Простерши лапки, он крепко прижал Викторию к своей груди, и все заверте...