такой, знаете, хмуро-брутальный

Все мои проблемы, как мне думалось, всегда сваливались на голову, точно приключения Рика для Морти и его семьи. Короче, как снег в мае: типа без объяснений, предупреждений, и явно отсутствующей причинно-следственной связи. Вот, как любила говорить моя матушка, прямо с бухты-барахты. И сейчас тоже, кто-то другой накосячил, а расхлёбывать мне. Кто-то другой не соизволил ходить на пары английского, к преподу, которого-то и в лицо не видел, только из-за дурацких подработок. Кто-то другой всю ночь сидел над треклятыми заданиями, и успел поспать полтора часа. И, соответственно, кто-то другой соизволил вызвонить через деканат препода, и попросить принять эти самые практики за день до зачёта. В итоге, этот кто-то – с дурацкой отдышкой и капельками пота на висках – стоит у огромной высотки, разинув рот, и устремляя взгляд вверх и вверх. В идеально чистом вестибюле меня встречает пожилой консьерж, с крошечными очками на носу, и допытывается, куда же это я так неуверенно плетусь. Отчеканив ему номер квартиры «3301», лихо запрыгиваю в уезжающий лифт, сталкиваясь плечами с каким-то белобрысым пацаном, выше меня на полголовы, который только по-дурацки ухмыляется, прокручивая у себя перед носом бутылку какого-то пойла: явно не самого дешевого. Только сухо извиняюсь, отмечая про себя, что едем мы на один этаж. Вываливаемся из лифта одновременно, снова сталкиваясь, и тут уже извиняется он: странно покачивается на длиннющих ногах, что-то мурлыча себе под нос. Перед моими глазами – огромная, из чёрного металла, дверь, с тремя замками. Белобрысый тоже стоит рядом, замахивается кулаком, и начинает нещадно калашматить дверь моего препода, продолжая глупо лыбиться. Ага, гости к преподу, значит. Только крепче сжимаю холодный металл флешки в кармане куртки, и поворачиваюсь к «барабанщику». - Ты тоже к Хэ? – Благо, имя препода не запамятовал, и на том благодарен своей бедовой голове. - Да вот, - чуть подкидывает бутылку, и тут-же ловит, - вернулся из Америки, и решил сделать этому мудаку сюрприз. – Из Америки? А акцента вроде нет. – А ты по какому вопросу к этому уёбку? - Этот уёбок его препод, дурья ты башка. – Высовывается из-за двери, собственно, сам «уёбок», лениво пропуская меня в квартиру. – Зайди позже Цзянь, у меня дело ещё, как видишь. – Взглядом чёрных – именно вот совсем чёрных – глаз падает на меня, и я прямо весь зверею от его взгляда. Какой-то такой неприятный, до обидного придирчивый, и до исступления мерзкий. Вот прямо будто напрашивается на «любезность». - Зануда ты, Тянь. – Хнычет белобрысый, впихивая бутылку. – Завтра-то ты свободен? - Созвонимся. – Препод быстро хватает меня за руку, буквально заталкивает в свою квартиру, и громко хлопает дверью. – Придурок приставучий. - Добрый вечер, прошу прощения за беспокойство. – Бормочу я, чуть кланяясь. В ответ получаю довольный смешок. *** Сейчас я только на первом курсе, но сразу как начал учёбу – понял одно: две самых важных части тела студента, это жопа и язык. Когда ты засовываешь свой язык в жопу, и учишься вылизывать чужие жопы – ты сможешь всё сдать, и никогда не будешь парится по поводу преподов. Но если ты не можешь молчать, а только и делаешь, что остришь, доказывая свою точку зрения, или пытаешься доказать, что ты не дерьмо – тебя просто берут, и отчисляют. Это я понял во время первых экзаменов, по окончанию первого семестра: тогда меня чуть не выперли из-за информатики – чтоб мои конспекты служили информатику розжигом под котлом в Аду – и с тех пор мне пришлось научиться прогибаться. Такая вот она, сука, эта дурацкая жизнь. После школы я, как отщепенец без багажа знаний, сразу попёрся на работу, и до двадцати пяти – усердно трудился, дабы покрыть долги, и устроиться в обществе. А как покончил со всей этой хернёй, мама настояла на высшем образовании: теперь вот снимаю какую-то однушку, у чёрта на куличиках, и тихонько получаю высшее образование, подрабатывая в кафешке. Ну, вернёмся к жопам и языкам: дабы не вылететь из универа, куда поступил с огромным трудом – тружусь, точно пчёлка, зарабатывая на обучение. И на работе, соответственно, тоже нужно прогибаться. И так вышло, что пары по английскому стояли последними, как-раз в одно время с началом новой подработки. Не было времени элементарно подлизаться к этому Хэ Тяню, чтобы он, как говорится, вник в проблему, и, возможно, пошел на уступки, или дал бы возможность отработать всю практику. И вот, к окончанию первого курса, передо мной встаёт проблема с девятью незакрытыми практиками: ей богу, Девятихвостого лиса могу играть, и даже перекрашивать волосы не нужно. - How old are you, Mo Guan Shan? – подаёт голос преподаватель, выглядывая из-за экрана ноута, где красуется моя практика. -Twenty five. – Бурчу ему, сцепляя руки крепким замком: определённо чувствую себя неудобно в этих его монохромных хоромах, как раз под стать владельцу. Сам преподаватель – бесцеремонно затащивший меня в своё логово – показался мне парнем опасным, со своей какой-то аурой, состоящей из концентрированной серьёзности, скрытности, и чертовски охуенного парфюма. В придачу имелись чёрные, как смола, волосы, небольшие морщинки, острые скулы, и такой, знаете, хмуро-брутальный взгляд, прямо как для сопливых гг-шек в мелодрамах. Сам из себя он представлял шкафо-образную груду литых мышц, ряженную в домашние спортивные штаны серого цвета, и чёрную футболку. Говорил мало, больше что-то высматривал в моём лице, отвлекаясь только на принесённые мною задания. На входе предложил кофе, но я поспешил отказаться. - Так мы с тобой одногодки. – Переводит свой задумчивый взгляд обратно в ноутбук, усмехаясь сам себе. Слава Всевышнему, родной китайский. Боюсь, мои познания в английском языке оставляют желать лучшего, и в сравнение с его идеальным произношением даже не шагают. Так, плетутся в конце, глотая пыль. - Отчего же ты не приходил на занятия? – Хлопает крышкой ноута, кладёт на кофейный столик, и подвигается ближе ко мне. - Ваши пары совпадали с моей новой подработкой, а чтобы оплатить учёбу… - Закончить он мне не даёт, снова по-кошачьи усмехаясь. - Так забавно. – проводит пятернёй по чёрным волосам, словно пытаясь нарушить идеальную причёску. – Ты пропускаешь учёбу, чтобы заработать деньги на оплату этой самой учёбы, и можешь вылететь из-за того, что пропускаешь. Ахуеть, анекдот. - Разве родители не могут заплатить за обучение? – Мужик, да ты меня вообще видел? Я сюда на своих двоих мотался, с учётом того, что живу в другом конце города. Реально думаешь, что мои родители способны? - Не могут. – Огрызнулся я ему, ожидая уже проповедь на тему тактичности, но в лице он не поменялся. Всё так же палит на меня, с ебаным интересом, и ухмыляется. Он точно препод, вообще? - Ясно. – Протягивает свою огромную руку ко мне, зарываясь пальцами в моей шевелюре. – Точно кофе не будешь? - Не засну потом от кофеина, и просплю ваш зачёт. – Снова грублю, одёргивая его руку: прямо не могу сдержаться, когда он там ухмыляется. Так вызывающе, будто говоря: «Давай, покажи мне больше». Так бы и разъебал бы ему это личико приторно-брутальное. Хэ Тянь только хмыкает, поднимается на ноги, и снова хватает меня за руку. - Раз уж ты вызвонил меня в положенный выходной, будь так добр – составь компанию на вечер. Мне пришлось отменить бронь в ресторане, ради твоих хвостов. – От медленного охуевания не сразу получается расслышать его слова, но словосочетание «отменить бронь в ресторане» подействовало отрезвляюще. - Вообще, мне ещё готовиться нужно. – Не рискую становиться на дыбы, а только чуть тяну свою же руку на себя. - Готовься, кто тебе мешает? – Легким рывком усаживает меня на высокий стул, и всё же заваривает кофе. Вот же срань! Ничего же не сделал, только зашел!