Задыхаюсь.

«…четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать…», — мальчик оглядывается. Вокруг него лишь тишина исхоженного вдоль и поперёк Фэрмаунта — субботнее утро, солнце взошло не более получаса назад. Он смотрит в глаза флорентийскому льву, и взгляд последнего не кажется таким грозным, как было раньше, а наоборот. Лев выглядит напуганным, он указывает на угрозу, но Крис лишь посмеивается, пародируя почти живую статую. Он думает, что тому холодно, но вспоминает слова матери, давшей ему подзатыльник перед выходом из дома, узнав, что мальчик вновь потерял варежки на прошлой прогулке. Она говорит ему, что нужно брать пример с Энни, как она любила её называть, потому что та всегда тепло одета и почти не болеет. Уверенность и гордость за девочку, которая кашляла сегодня утром, в её голосе вновь заставляет Комстока улыбнуться, думая о том, что было бы неплохо повторить фразу матери льву, но вместо этого он кричит лишь числа: «…восемнадцать, девятнадцать…». Эмоции, переданные Медичи в образе флорентийца, не менялись уже, он думает, около четырёхсот, кажется, лет, но всё встаёт на свои места, когда ребёнок отворачивается от статуи, выкрикивая последнее нужное число, и видит, что столкновение со снежком, летящим прямо в его лицо, неизбежно.