Высказываясь уместно

      Душно. Душно до такой степени, что Освальд готов был сдирать с себя кожу, выворачивая наружности наизнанку, выпуская поглотившую его тоску, которая проткнула сердце когтями после ареста Нигмы и не выпустила их до сих пор. Но он, король преступного мира и самого Готэма, неуловимый Пингвин, не мог позволить себе такой роскоши. Нужно поддерживать образ непоколебимого владыки, готового пойти по головам ради собственной выгоды.       Освальд всегда мог найти слова для беседы, направляя разговор в нужное ему направление, но сейчас он просто молчит, а в голове пусто. На языке вроде и вертится что-то, но все это такое неподходящее, такое неправильное.       Унылые серые стены Аркхэма давили на череп, да так, что на лбу проступал пот, который Пингвин то и дело потирал, сильно давя пальцами на голову.       Это глупое молчание не может продолжаться дольше, решил Кобблпот и, еще немного повертев в дрожащих руках небольшую черную коробочку и сглотнув, поставил подарок на стол перед собеседником:       - Вот, это тебе.       Кажется, кривовато натянутая улыбка, приклеившаяся к изможденному лицу Пингвина, надоела даже ему самому.       Сначала Нигма взглядом изучил коробочку, а потом уставился на посетителя. Эд выжидающе глядел, облокотившись на спинку стула. В позе заключенного не чувствовалось скованности или зажатости, скорей, усталость от проведенного времени в обществе психов и осознания сложившейся ситуации. Глаза с лопнувшими капиллярами и огромными темными мешками были полуприкрыты, и, казалось, Нигме стоило огромных трудов не дать векам полностью скрыть его темные зрачки. Лицо осунулось, скулы стали еще острее. Волосы были сильно взлохмачены, в Аркхэме не те условия, чтобы в полной мере следить за ними. В Аркхэме вообще все не то.       Немного погодя, Эд взял подарок и начал вертеть его в своих бледных крючковатых пальцах, согнувшись над столом.       - Головоломка… - хихикнул Пингвин, как бы весело передернув плечами.       Щелк. Нигма выдвинул одну деталь кубика.       - …Ты же их любишь,- сокрушительно тряс головой Освальд.       Щелк. Щелк. Еще несколько деталей смещены.       - Говорят, она очень трудная.       Щелк. Щелк. Щелк. Взгляд Пингвина не успевал за пальцами Эда.       -Один математик сошел с ума…       Кр-р-рях! Кубик со скрипом развалился. Нигма снова облокотился на спинку и уставился на Освальда.       «Какая глупость – пытаться подбодрить умнейшего человека Готэма дешевыми головоломками!», - Кобблпот потер переносицу и поджал тонкие губы. Кажется, ничего глупее он выдумать просто не мог.       Снова наступила тишина. Собеседники, утративший силы сопротивляться пленник и опустошенный долгой разлукой король всего города, смотрели друг на друга, не в силах проронить ни слова. И если для Пингвина это бессилие было продиктовано незнанием о том, какие именно слова нужны для утешения, не звучавшие жалко и унизительно, то для Эда – непониманием значимости, и, главное, нужности данного разговора.       Взгляд Нигмы, внимательный и гипнотизирующий взгляд, буравил Освальда, заставляя того шумно дышать. Кобблпот втягивал сухой грязный воздух так, будто это был последний кислород на Земле. Подрагивающие посиневшие губы то и дело раскрывались в ничтожных попытках вымолвить хоть слово.       Воротник дорогой рубашки противно тер шею, хотелось голыми руками разорвать ее, поджечь и под пледом с Эдом насладиться полыханием костра. Хотелось убить презрительно глядевшего сопровождающего Нигмы, расчленить и бросить собакам. Хотелось сделать хоть что-нибудь, что вызвало бы светлую улыбку, которая прогнала бы с бледно-мертвенного лица Эдварда выражение измученного невольника, которому от жизни ничего уже не нужно.       Пингвин часто заморгал, слезы в его планы не входили.       - Зачем ты пришел? – вздохнул Нигма.       Освальд резко вскинул голову, выпучив влажные глаза, прочистил горло, потер покрасневший нос.       - Индиан Хилл… - с запалом начал Кобблпот.       «Пришел убедиться, что ты еще держишься».       - Фиш Муни…       «Пришел, потому что хотел поддержать тебя».       - Почему…       «Пришел, потому что мне невероятно тоскливо без твоего общества».       Рассказав про последние события, Пингвин снова сглотнул. Наверное, он, с его приоткрытым ртом, крепко сжавшими лиловый пиджак пальцами и молящим взглядом, устремленным на единственного человека, который понимал Кобблпота, в эту секунду выглядел попросту жалко, но того это мало волновало.       Взгляд Эда стал более пристальным, голова чуть склонилась набок. Нигма будто стал расслабленнее, а прищур – теплее, на лице появилась еле заметная улыбка.       - Спасибо за заботу, - усмехнулся Эдвард, поправив двумя пальцами очки, сверкнувшие ярким бликом.       Пингвин подавился воздухом и сгорбился, перестал теребить руки. Нигма улыбнулся шире, заставив Освальда наконец-то вздохнуть полной грудью. Заточение Эда стало казаться теперь не ударом ножа под ребра, который невозможно достать, а очередной головоломкой, которую Кобблпот обязательно разгадает.