Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали. В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить.
Юра медленно опускает на стул. И откуда только у этого Кацудона в шкафу такое?! Может, это его самого… Наверное, вряд ли, не стал бы блондин такое таскать. Руки сами трясутся, а губы продолжают шептать строки давно знакомого содержания. Невольно вспоминается Юри, который сейчас болтает с Виктором…Был я весь — как запущенный сад, Был на женщин и зелие падкий. Разонравилось пить и плясать И терять свою жизнь без оглядки.
Как бы не старался Плисецкий, он начал сравнивать себя с Есениным. Характеры, взгляды… Нет, безусловно, они не похожи! Захотелось свалить отсюда куда подальше, лишь бы не встречаться сейчас взглядом ни с Юри, ни с Виктором. Или хотя бы захлопнуть злосчастную книгу и не читать дальше. Но глаза сами опускаются на строчку ниже…Мне бы только смотреть на тебя, Видеть глаз злато-карий омут, И чтоб, прошлое не любя, Ты уйти не смогла к другому.
Пальцы слегка мнут уголок шершавой и жёлтоватой страницы, а зубы сжимаются. Слишком похоже, слишком одинаково. Слишком правильно, чёрт возьми. Аж жопа зачесалась, на месте никак не сидится. Так и хочется сейчас подскочить и побежать на каток. Или продолжать сидеть, уткнувшись в четверостишия. Второе более приземлённое желание. А в голове мелькает чёртова котлета, всегда, всегда добрая и мягкая. Юри…Поступь нежная, легкий стан, Если б знала ты сердцем упорным, Как умеет любить хулиган, Как умеет он быть покорным. Я б навеки забыл кабаки И стихи бы писать забросил. Только б тонко касаться руки И волос твоих цветом в осень.
В полной ярости и растерянности Юра захлопнул книгу и кинул её в стену. Сразу стало холодно и неуютно. Он обнял колени и уткнулся в них, покачиваясь из стороны в сторону. Плохо, тяжело. Сейчас должен зайти Юри и позвать его на ужин. Плисецкий сам ни за что не выйдет. Пожалуйста, Юри, быстрее. Давят на сердце грусть и одиночество, вот вот слёзы обиды хлынут из глаз. Он не позволит! В голове кавардак… Но нет, мысли не прерываются, сами продолжая злосчастное произведение:Я б навеки пошел за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали… В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить.