король умер

старые сказки осядут снегом на развороченных стенах дома. санса не верит в сады и негу, но не забудет, что ты был добрым. санса не ждет от богов спасенья, да и в людей неохотно верит; в крипте мелькают родные тени, в льдистых глазах застывает север — сансе к наивности нет возврата, и одобрение ей не нужно. странно поверить: ты ей когда-то был нежеланным, но верным мужем. * взгляд ее — лед, в волосах же — пламя; вьюга утихнет неслышным стоном, санса все выдержит с гордым станом, только огонь тот тебя не тронет — этот огонь не сжигает замки, в легких не будет песка и пепла. снова зачем-то возводишь рамки, взгляд твой задумчив и неприветлив, лепишь ошибки, забыв исправить самую главную и простую. по черепушке скребется память, снова и снова тебе рисует рыжие волосы, взгляд холодный, маски в жестокой игре навылет — эта волчица училась долго, ты обещал быть ее защитой: плащ золотой опускал на плечи, клялся вовек оберечь от боли. время паршиво, но все же лечит — высохнут слезы дорожкой соли, сансе и детство все реже снится, белые плечи упрек не жалит — львы воспитали ее волчицей, жизнь закалила ей кожу сталью, ты затерялся и не был рядом — разве тебе целовать ей руки? плавишься молча усталым взглядом, рот искривляя неясной мукой: ноет тягуче в грудине слева, нет больше планов блестящих, ярких. санса становится королевой. ты — только пьяный и жалкий карлик. * старые сказки осядут пылью на бесполезных сухих страницах, угли в камине давно остыли, лев быть не может любим волчицей; только целуешь тепло ей пальцы с новой молитвою о рассвете (вы разучились давно смеяться, стали чужими себе и лету), только в глазах твоих вязнет нежность, стоит забрезжить вдали надежде; только хранишь ей бессильно верность, будто женаты вы, как и прежде. * мутью глаза застилает плева, и осознание бьет снарядом: выбрал себе ты не ту королеву. санса могла быть с тобою рядом.