(1.)
1 января 2019 г. в 17:51
Волосы. У него никогда не было сил, чтобы выдрать их. Наощупь они были отвратительными и неприятными, но это не причина для того, чтобы их вырвать.
Он всегда был сдвинутым. Чокнутым. Он был сам своим, но его «своим» – это то, что он не хочет видеть сам. Каждый день он хотел вырывать волосы и бить зеркала, которые посмели отразить его лицо. А он лишь надеялся, что вместе с зеркалом разобьется и оно. А может, однажды повезет и разобьется вся его жизнь. Она не целая, а он ждет, когда она исчезнет совсем. Сотрется с лица земли, а потом через несколько десятков умрет и все его семейство, а про него забудут. И при таком раскладе он чувствует, что в нем нет никакого смысла. В нем никогда его и не было. Как стих из наборов слов без смысла и морали. Как попытки прийти в норму с помощью таблеток. Как попытки стать хоть кем-то.
И он собирался в маленький комочек. Какое-то время он думал, что уменьшаться можно до бесконечности. Верил, что можно быть меньше нейтрино, а теперь он верит, что когда-нибудь он сдавит себя до такой степени, что просто лопнет. Никто не услышит этого маленького взрыва, и он не знал, хорошо это или плохо.
Каждый второй любит кофе, а он выглядел как тот, кто его просто обожает. Но от него желтели зубы и поднималось давление. Иногда он чувствовал, как его зубы трескаются и крошатся от попыток отбелить их. Он ненавидит кофе, но пьет его ежедневно. И честно, от его запаха уже выворачивает, но кофе стало ежедневным принципом и привычкой, а он не любил не следовать своим принципам.
Лицо быстро краснело и опухало, а руки все так же пытались сорвать эти чертовы волосы вместе с кожей лица, чтобы все могли смотреть на то, что у него внутри. А внутри него лишь органы и сумасшествие. При чем иногда казалось, что сумасшествие зародилось там раньше, чем органы. Будто это все распланировали заранее. Будто заранее кто-то хотел, чтобы он страдал.
А еще он любил цветы. Однажды он проткнул себе руку и воткнул туда стебель розы, и это выглядело так, будто она торчала из вены. И в тот день он просто улыбался и наслаждался, ведь боль - давно его старый друг, а цветы он любил. У него даже осталась фотография, правда, после этого он ходил с бинтом на руке и никому не говорил, что под ним. Всем интересно, что у него на коже, но никому не интересно, что под ней.
Он всегда был сдвинутым, чокнутым.
Но об этом чуть позже.