Проводник

Бывали дни, когда он, казалось, снова начинал приходить в себя. Что-то в его движениях, в поведении менялось, неуловимо, совсем чуть-чуть, но у Неро в груди все замирало, а потом начинало бешено колотиться сердце. То взгляд, брошенный на него внезапно, казался парню осмысленным, то цепь он вдруг брал в ладонь, как человек, используя пятый палец, и смотрел на нее некоторое время… В такие секунды Неро сам замирал, застывал изваянием, боясь спугнуть удачу. Даже дышать старался через раз. «Неужели возвращается? Неужели…» Неро ждал. Он внимал шумному размеренному дыханию, стремясь ощутить в нем какие-либо перемены. Прислушивался к стуку когтей о голый бетонный пол. Он слушал и ждал до тех пор, пока не начинали ныть мышцы и он не осознавал, что стоит так уже черт знает сколько времени, а ничего не происходит. Тогда Неро тихо ругался себе под нос и продолжал прерванные дела. Парень приходил сюда часто. На самом деле, он почти не вылезал из этого темного, неприветливого помещения, в котором вечно царили сырость и холод. Он приходил рано утром, еще до рассвета, накладывал еду в большую эмалированную посудину, ставил ее на пол и подталкивал вперед, во тьму, из которой за ним неустанно следила пара горящих алым глаз. — Как сегодня твое настроение? — спрашивал Неро, подключая шланг к крану. — Знаешь, там, снаружи, осень уже вовсю разгулялась. Листьев почти нет, пахнет здорово. Скоро начнут лить дожди… Он пробовал напор рукой и, когда все было готово, направлял струю вперед, на пол. Тут же раздавался рев, звон цепей, и то, что скрывалось в темноте, отпрыгивало назад, недовольное вмешательством. — Мы делаем это каждое утро, — ровно, устало комментировал Неро, — пора бы уже привыкнуть. Парень поливал пол еще минут пять, он специально делал напор как можно больше, чтобы не затягивать уборку. Эта процедура не нравилась никому из двоих присутствующих. Струя била по всему пространству, кроме того, где стояла миска. Конечно, логичнее было бы сначала мыть, а потом кормить, но Неро поначалу так волновался, что вечно путал порядок действий, а потом уже просто не стал ничего менять. В этом деле не стоило резко вносить коррективы. Скажем так, его могли неправильно понять. Нужно было убедиться, что еда будет съедена. Парень убирал шланг, крепко завинчивал кран и опускался на свернутое на полу одеяло. Раньше он тут спал. Когда еще верил в лучшее. — Вчера я встретил девушку, — голос Неро нарушал тишину. Где-то в глубине что-то рычало и двигалось, но парень не обращал на это внимания. Просто сидел, уперев локти в колени и рассказывал, скорее по привычке, чем реально рассчитывая, что его услышат. — Она из приезжих, у нее кожа смуглая и глаза такие большие и темные. Немного пугает, если честно. Смотришь и не понимаешь, о чем она думает. Но вроде милая. Она тут с братом, он ищет кого-то, хочет отомстить. Рассказывал мне про арбалеты и луки, это прикольно, оказывается. Ты вот знал, что если неправильно натянуть тетиву… Время шло. Неро пересказывал весь прошедший день в мельчайших подробностях, упуская разве что свои походы в туалет. Где-то в глубине помещения раздавалось чавканье, звуки, с которыми еду заглатывали, не жуя, потом звенела пустая миска. Неро со вздохом поднимался, брал в руки длинную металлическую палку с крюком на конце и принимался искать им миску. Когда посудина находилась, парень вытягивал ее импровизированным багром обратно. Иногда за палку хватались сильные когтистые лапы, и тогда Неро приходилось повозиться, чтобы отнять ее, да при этом самому в эти лапы не угодить, потому что – он знал – противник его был хитрым и очень сильным. Покончив с кормёжкой, Неро каждый раз боролся с желанием как можно скорее покинуть эту бетонную коробку или не уходить никогда. И всегда оставался еще ненадолго, чтобы просто смотреть во тьму и ощущать на себе ответный тяжелый взгляд. — Возвращайся, Данте, — шептал он, складывая ладони под подбородком, — ну пожалуйста, возвращайся… Осень закончилась. Наступила долгая, холодная зима. В этом году она была особенно лютой – почти бесснежной, очень хлесткой и злой. Постоянно бушевал ветер. Дороги вечно заносило кашей из размокших, а потом обледеневших листьев и сломанных веток, стволы деревьев трескались от холода. Иногда с утра приходилось расчищать последствия ночных бурь. Неро, как и прежде, трижды в день ходил в бункер, кормил, убирал, наблюдал. Он уже почти ни во что не верил, выполнял свою работу на автомате, все равно делать это больше было некому. Данте ненавидел остальных охотников с базы, он и Неро-то ненавидел, но к нему хотя бы успел привыкнуть за этот год. Целый год. Парню казалось, что прошли все десять. — Завтрак, — мрачно сообщил он и, в тысячный раз наполнив изжеванную миску, поставил ее на пол и пнул вперед. Послышался рык. Там, во тьме кто-то встал и подошел, прошуршав по стене боком, или крылом, или хвостом… Могучие легкие втянули носом воздух, а потом послышался глухой удар, и миска вылетела обратно к ботинкам Неро. Парень нахмурился. — У меня нет желания играть с тобой! Ешь быстрее! Он снова толкнул миску и, спустя минуту, когда уже взялся за шланг, посудина влетела в освещенное пятно и ударилась о ногу парня, вывалив часть содержимого ему на штанину. Неро сцепил зубы. На виске у него вздулась синяя венка, меж бровей залегли складки. В тусклом свете глубокие синяки от вечного недосыпа под его глазами казались еще больше. Губы парня дернулись. — Слушай, ты… Я тут не в игрушки с тобой играю! Слышишь меня? Тебе надо есть, если не хочешь замерзнуть тут насмерть! — он подхватил миску и подошел к самой черте, за которую переходить было нельзя. — На, жри! И не зли меня! — тара с оставшейся порцией скользнула в тень, но тут же вылетела обратно. Все мясо, такое ценное на базе, осталось на грязном полу, раскиданное в стороны. Этого парень стерпеть уже не смог. — Да чтоб тебя черти драли, Данте!!! — заорал Неро, схватил миску и швырнул ее в демона, что было сил. Посудина ударилась о покатую спину, мелькнувшую в свете лампы, отскочила от нее и с грохотом покатилась по полу в угол. Данте молниеносно развернулся и бросился вперед, скалясь и протягивая к парню опасные когтистые руки. Перед Неро разверзлась огромная пасть, усеянная частоколом зубов, пахнуло гнилью, мощные челюсти защелкнулись и вновь раскрылись перед самым его носом. Демон рвался на натянутых до предела цепях, бесновался, рычал и лил на пол слюну, силясь достать ненавистного человека. — Пошел нахуй! — закричал ему в морду взбешенный Неро, перекрикивая собственное эхо и рык зверя. Он подался вперед и почти уткнулся в демона, отчаянно жестикулируя, — пошел ты нахуй, сраный спаситель человечества!!! Я задолбался сидеть тут с тобой и слушать, как ты жрешь, спишь и орешь на меня, так что послушай теперь, что я тебе скажу! Ты мудак эгоистичный! Это ты втравил нас в это говно, старый сукин сын, ебал я тебя и твои принципы! «Мы должны спасти их, Неро, это наш долг»! Долг?! Мой долг был – ходить в колледж! Мой долг был – жить как нормальный человек, а в итоге я стал кем?! Смотрителем зоопарка с единственным невменяемым зверем, который хочет откусить мне башку! Черно-алый демон снова рванулся в своих оковах. Неро расхохотался и показал ему фак. — Что, не нравится?! А, думаешь, мне нравится видеть тебя таким?! Я год жду, что в твоей тупой голове с зубами проклюнется хоть что-то от былого человека! Что ты меня вспомнишь, нашу жизнь вспомнишь, ну хоть что-нибудь! Но нет, ублюдок ты сраный, ты видимо предпочитаешь вечно сидеть на цепи, как животное! Хоть бы обо мне подумал! Неро схватил фонарь и бросил в оскаленную пасть: — Мразь! Как я тебя ненавижу! Демон сомкнул челюсти и зарычал, глядя парню в глаза. Неро тоже смотрел на него в ответ, часто дыша. Он выдохся. Ни разу до этого он не позволял себе таких слов даже в мыслях, а сегодня все так накатило, навалилось на него, такая безысходность, и его просто прорвало. Он так устал за этот год. Он так устал, черт возьми… — Я тебя ненавижу, — прошептал Неро с надрывом, — ненавижу… Он вытер нос тыльной стороной ладони, достал багор, несмотря на взрывы рыка, нашарил миску и забрал ее, чтобы снова, как и каждый день, отмыть перед следующим кормлением. Неро стоял в желтоватом свете единственной лампочки, смотрел на миску, искореженную, всю сплошь усеянную следами демонических зубов, и в голове у него было звеняще-пусто. Может быть, так и надо. Может быть, другого пути у него и нет. Может быть, Данте никогда не сможет вернуть себе человеческий облик и снова посмеяться над ним своим раздражающим теплым смехом. Может быть, он просто не хочет этого. Во внезапном порыве Неро прижал грязную миску к груди, потому что не мог прижать к ней огромного злого демона, и закрыл глаза. — Мы оба с тобой во тьме, старик. Но у меня есть голос и я буду звать тебя, пока ты не услышишь. Он сжал жестянку так сильно, что заныли пальцы. — Возвращайся, Данте. Пожалуйста, возвращайся…