Врата: Там сражается Советская Армия.

Примерно в 7:30 утра на одной из небольших московских площадей стали собираться люди. В руках у некоторых имелись свёрнутые плакаты, кто-то курил, кто-то о чём-то переговаривался. Люди были напряжены, все ждали неотвратимых неприятностей, поглядывая на патрульные милицейские мотоциклы и машины, постоянно подъезжающие к противоположному краю площади. Руководители мероприятия держались поодаль, распределяя, кто где будет стоять. Толпа становилась всё плотнее и больше, а милиционеры, чекисты и солдаты внутренних войск подходили всё ближе. Они подгоняли машины поудобнее, рассредотачивались вокруг так, чтобы окружить собравшихся. Тогда главный сказал ближайшим соратникам: "Господа, господа, разворачиваем плакаты! А то нас всех раньше..." Бумага зашелестела и самодельные плакаты белого цвета стали разворачиваться в руках людей. Реакция милиции была странной. Они остановились, а затем кто-то начал смеяться. Подполковник милиции Шевченко подошёл к протестующим в сопровождении комиссара Слави. Окинув беглым взглядом лица собравшихся, многие из которых были ему знакомы, бывалый служитель закона быстро определил организаторов и жестом приказал подойти к нему. Те, понимая, что с милицией шутки плохи, поспешили подойти. -Так, граждане! Что это у вас за сборище? -У нас... У нас митинг! - Произнёс главный организатор. - Акция протеста. -И нахрена вы её устроили? В выходной-то день у нас у всех сбор личного состава вместо отдыха! - Возмущённо произнёс Шевченко. -Мы выражаем свою гражданскую позицию, да будет вам известно! -И чего у вас так печёт, что вы в выходной сюда вылезли? Чего вам надо хоть, объясните? Главнюк принялся теребить редкую бородёнку и смотреть на своих соратников. Славя же хихикала. Шевченко посмотрел на Славю, потом на плакат, потом снова на Славю, после чего окликнул главного. - А что вот эта хрень означает? -Общество Креативного Класса Неполживых. - С пафосом попытался произнести главарь-организатор. - Сокращённо - Обэ-Кэ-Кэ-Эн! -Обкакан? - Переспросил Шевченко. -Да не "Обкакан", а Обэ-Кэ-Кэ-Эн! -Креативных? Это от слова "creative" что-ли? - Уточнила Славя. -Да! - Сказал главный, ударяя себя кулаком в грудь. - Мы - креативный класс, мы - интеллигенция! -Ну да, творческий подход тут, безусловно, присутствовал... - Согласился подполковник. - Такое название выдумать... -Странное дело... - Произнесла Славя, подавив смех. - Интеллигенция сейчас в Особом Регионе открытия научные делает. Творческая тоже там - описывает, снимает, даже рисует. Артисты ездят в Этарику спектакли местным жителям давать. А вы то кто тогда? -Ну... Мы совестливые! Мы не поддались и мы по зову жизни не по лжи! -Совестливые... Так, если я правильно поняла, вы не любите социализм и поэтому считаете себя самыми умными? Подкол, однозначно, удался. И, действительно, авторитетных людей у тогдашней оппозиции было немного. Тем не менее, каждый из антисоветчиков, едва научившись читать, всегда считал себя гением мирового масштаба. -Ну, мы за демократию... - Попытался объясниться главный. -Я тоже за демократию, если что. - Заметил Шевченко. - У нас государство демократическое. Нашу Советскую Конституцию почитай, полезно, между прочим! -Да будет вам известно... - С чувством оскорблённой гордости произнёс главный. - Что демократия - это когда... -Ой, ну вот не заводи шарманку... - Перебил Шевченко, шлёпая себя по лицу ладонью. - Я ж тебя знаю, можешь не повторяться. Объясняй вам, не объясняй, что капиталистическая экономика и демократия не имеют ничего общего... -Вот именно. - Согласилась Славя. - Всё это - искажение, призванное западной пропаганде вбить в ваши головы связку свободы слова и свободы рынка, точнее, капитализма. Мы, коммунисты, не против самостоятельных предприятий, но только если они - кооперативные и не подразумевают эксплуатацию человека человеком. Вам мало объясняли что-ли? -Я... Я не собираюсь выслушивать эту вашу красную пропаганду! - Ответил он. -Ага, а американскую пропаганду, зато, готов, да? - Язвительно заметила Славя. - Уши развесить, чего они там скажут, и верить всему. -У меня, между прочим, своё, свободное и объективное мнение! -Да, которое тебе из-за океана навязали! - Отвечала Славяна. - Ты, правда, считаешь, что если мнение не сходится с официальным, то оно - правильное? -Ну вот. - Сказал Шевченко. - Я так скажу. Советская Власть тебя, мелкого ещё, вывезла из под Орла в Киргизию в сорок первом, обучила в школе, пускай, тогда ещё и платно, но не дорого, а в ВУЗ тебя взяли уже бесплатно, потом устроили в редакцию сразу... И чем ты отплатил за это всё? Думаешь, я не читал твоих воззваний? Такое писать... -А я? Я за демократию! -Пх-хех... За демократию он, блин... - Фыркнул подполковник. - Нихрена себе "демократия"... Да эта ваша программа была такая, как у тех, что я гнал до самой Венгрии, а потом ещё по Украине три года гонялся... А у тебя всё "жертвы режима", все "невинно репрессированы"... Да мы, вся наша милиция каждый день вас, придурков, защищаем от этих "невиновных", чтобы они ваши квартирки не обнесли! -Квартирки, данные Советской Властью, между прочим! - Заметила Славя. - А при твоём любимом капитализме попробуй накопить! Но нет! Всё-то вы, "умники", мните себя при капитализме на вершине общественной пирамиды, но не можете понять, что вершину занимают люди поумнее некоторых. -Вот вот! - Согласился подполковник. - Ты и так легко отделался за свою писанину. Ну, продрочили тебе мозги на партсобрании, ну уволили из редакции... А чего ты хотел? Будь у нас тот пресловутый тоталитаризм, тебя бы быстренько закрыли - и дело с концом! Ан нет, цацкаемся с вами... Решив уже не отвечать, главный вынул из кармана и подал подполковнику лист бумаги со словами: "Вот, вот это голос народа! Передайте его генсеку и пусть он..." -Да понял уже. - Перебил Шевченко, принимая "челобитную". - Народа, блин... Это вы то... Так, посмотрим... Освободить тех придурков, освободить этих долбо... Блин... Признать агрессию в Особом Регионе... Подполковник устало вздохнул и посмотрел на Славю. Та лишь повела ушками и тоже вздохнула. -И ещё... - Тоном жалующегося на нехватку корма кота произнёс подполковник. - Они хотят свободы собраний для своих политических... -Ну а чего ещё от них ждать, товарищ подполковник! - Успокоила его Славя. Подполковник взглянул на кошкодевушку, опять вздохнул и отдал прошение кому-то из подчинённых. -Вы... Вы передадите его? -Да передадим, конечно. Активисты, блин, тоже... Вот нет в стране проблем как будто, которыми можно было заняться. Так нет ведь. "Голосов" наслушаются и... Тьху... -Вы будете нас разгонять? - Неожиданно спросил главный оппозиционер не то со страхом, не то с надеждой получить звездюлей здесь и получить на Западе статус "жертвы режима" в подарок по акции. -Возможно, применим какие-нибудь средства. Водомёт, например. - Ответил подполковник, указав на стоявший в стороне пожарный автомобиль ЗиЛ-164 ПМЗ-53. - По погоде применим. Если к полудню похолодает, то вас польём, а если раскочегарится, то ни за что не будем. Сказав это, Шевченко усмехнулся. Митингующие переглянулись. Это было только начало. День выдался, действительно, жарким. Термометр дошёл до отметки в 30 градусов уже к 9:00, и все присутствующие варились на щедром летнем Солнце. Изредка через отцепление милиции протискивались опоздавшие. "Да вот, вы понимаете, троллейбус сломался, пропустите, пожалуйста!" - Слышалось то и дело. И милиция пропускала. Обратно, впрочем, не выпускали никого. Вскоре подполковник Шевченко распорядился послать старлея Корзинкина с ребятами и притащить квасную бочку с соседней улицы. Приказ был исполнен и квасной прицеп-цистерна АЦПТ-0,9 был пригнан вместе с бабкой-продавщицей и поставлен так, чтобы совестливые демонстранты могли видеть и прицеп и милиционеров, выпивающих в жару столь желанный холодный пенящийся квас. Тут возникла ещё одна проблема. Каким-то образом на площади появилась туристическая экскурсия. -Эти что тут забыли? Почему не поменяли маршрут... - Прошипел Шевченко и приказал Корзинкину разобраться. Тот подбежал к экскурсии и на вопрос экскурсовода за словом в карман не полез. -А тут, товарищ, собрались эти... Ну эти, голубые, короче, собрались. Им в гудок друг друга пежить разрешили, так они теперь однополых браков себе требуют. Но вы проходите, не обращайте внимания. - Пояснил Корзинкин и экскурсовод перевёл это на английский для подопечных. Кто-то в группе удивился и сказал другому: "Вернёмся - расскажем нашим парням в "Голубой устрице", за что сейчас бороться модно." То же самое вскоре стала повторять и пожилая продавщица случайным покупателям, интересовавшихся причиной сборища. -Та ето хто? А вон, наслушаются "Голоса Америки" и в жопу друг друга пялють. - Говорила бабка. - Сдачу-то не забудь, милок... Прошло ещё несколько часов и ответ от генсека пришёл. По всем пунктам было отвечено отказом и предложено расходиться по добру по здорову. -Ну что, теперь вы уже будете расходиться? - Спросил Шевченко у главного. -Нет! Мы будем стоять! - Гордо ответил тот, вытирая струи пота. -Тогда мы всё же применим водомёт. - Сказал подполковник и приказал скучающему пожарному расчёту расчехлять рукав. Милиционеры и солдаты подходили по одному и умывались холодной водой. Глядя на то, как хорошо представители советской власти проводят время, демонстранты были готовы выть. Так прошло ещё несколько часов. Ничего интересного за это время не произошло, если не считать того, что предприимчивый Корзинкин, перепродававший демонстрантам квас за три цены, получил втык от подполковника. -Товарищ подполковник! - Оправдывался он. - Я же стараюсь, веду борьбу с антисоветским элементом путём экономического давления! -Я тебе покажу экономическое давление! - Рявкнул Шевченко. - Иди проверь, сколько у пожарных воды осталось и только попробуй мне тут! Тем временем, весть о том, что в городе собрались эти самые, которые ратуют за однополые браки, прокатилась со скоростью молнии. Так что вскоре на площади собралась другая толпа, на этот раз - гламурного вида граждан. Самый гламурный из них вышел вперёд, подошёл к Корзинкину и поинтересовался: "Мужчинка... Вот вы красивый такой..." Корзинкин в ответ зыркнул на него злобно-злобно, точно Ленин на буржуазию. -Аа... Виноват, гражданин начальник! -Чего надо? -Я хотел спросить, это, простите, тут митинг за однополые браки? -Что тут происходит? - Спросил подошедший Шевченко. -Товарищ командир, тут один интересуется митингом. - Ответил Корзинкин. -Ладно, так... Гражданин, пройдите и спросите о целях сами, обратно мы вас пропустим. - Сказал Шевченко и гламурного гражданина пропустили. Вернулся он спустя несколько минут, весь раскрасневшийся. Он обвёл взглядом своих соратников и милиционеров, а затем, обращаясь и к тем и к тем, произнёс: "Мы не настолько педерасты." И жестом указал своим покидать площадь. Снова стало уныло и скучно. Милиция и Внутренние Войска не теряли времени, и когда жара стала спадать, приволокли к себе ближайшую автолавку (С бабкой-продавщицей, разумеется.) модели ПАЗ-742Б с булочками, которые стали с аппетитом поглощать на глазах у изголодавшихся за день совестливых демонстрантов. Квасную бочку и бабку-продавщицу, положенную по штату, притащили уже вторую, поскольку первая кончилась. Старлей Корзинкин попытался силами личного состава припереть с соседней улицы пивной ларёк, но тот, будучи стационарным, колёс не имел, а потому все усилия были тщетными и закончились вмешательством подполковника, отправившего всех обратно. К этому времени личному составу выдали ИРП, а чьи-то жёны и подруги принесли вкусненького и чего-нибудь с градусом. Примерно до полуночи на площади были песни под гитару и танцы с выше обозначенными жёнами и подругами и различными кошкодевушками из личного состава. Диссиденты давились слюной, глядя на этот праздник жизни, походивший на туристический фестиваль авторской песни. В 0:33 главные организаторы попросили пощады, не выдержав столь жёстких мер давления. Подполковник Шевченко, прожевав бутерброд, дал добро узникам совести на выход. И они понуро поплелись по домам подальше от площади, обсуждая по дороге все те "нечеловеческие унижения, исполненные при помощи столь недопустимых мер морального давления на креативный класс", по пути, в большинстве своём, сбившись обратно в толпу. Случайные прохожие и жильцы домов, вышедшие на балконы подышать относительно свежим и прохладным ночным московским воздухом, основательно доконали совестливых вопросом о том, не те ли они самые борцы за однополые браки. Участники митинга порядком задолбались отвечать и в очередной раз кто-то из них прокричал, что стояли они "просто за свободу", а пресловутую противояойную статью, отменённую стараниями сексопатологов, пообещал вернуть обратно в случае победы. И зря он это сказал, потому что рядом проходила толпа тех самых гламурных граждан, которые решили устроить гуляния и обсудить свои заднеприводные проблемы, раз уж они собрались все вместе. Услышав сию угрозу, они тут же набросились на противников, точно разъярённые петухи. В 0:59 на пульт ближайшего отделения милиции поступил сигнал о массовой драке в одном из дворов. Через 10 минут милиция прибыла на место происшествия, чем спасла совестливых от гламурных, которые были злее и многочисленнее. Участников драки пришлось задержать в участках до утра, а на утро вышедших уже встречали набитые утренней "Правдой" киоски, в которых была изложена вся история от и до. Для выяснения обстоятельств требовалось время, поэтому даже выпуск утренней газеты пришлось задержать на несколько часов. Новость про неудавшееся "мероприятие совестливых" облетела сперва всю страну, потом весь соцлагерь. Да и не могла она не облететь, ведь над этой историей ржали все, включая Политбюро и лично генсека. Пытаясь оправдываться, совестливые заявляли, что вся эта история была подстроена специально и что все до единого гламурные были завербованы КГБ, строившего против них хитрые козни. Эту версию, разумеется, подхватили американские СМИ, а писатель Неполживцев пообещал предоставить "правду" по "секретным документам", которые он никому показать, впрочем, не думал. Как всегда. Примерно в это время Пина вернулась из СССР, вернулась спокойной и умиротворённой. Место, где она недавно находилась на положении гостьи, называлось "Совёнок". Как она поняла, это была специальная летняя дача или вроде того. В любом случае, ей здесь было хорошо, тем более, со Славей, которая обнимала её и расчёсывала гребнем волосы Пины. Взгляд девушки устремлялся на раскинувшуюся перед ней реку и на железнодорожный мост вдалеке, на закатное Солнце, озарявшее всё вокруг мягким и ласковым светом. Было несколько непривычно сидеть вот так в белых пижамных штанах, в её мире не распространённых, касаясь босыми ступнями сосновых хвоинок. Четыре руки делали Пине новую причёску, а она просто расслабилась и слушала, как Славя напевает по ходу работы какую-то песню на украинском языке. Девушки уже давно стали обращаться "на ты" и Славя общалась с ней не как с цесаревной или высокопоставленным дипломатом, а просто как с подругой. Поскольку без бдительной охраны Пину никуда не пускали, Славя сама подобрала ей кое-какие украшения и кое-какую одежду, включая ту самую пижаму. Со Славей было хорошо. Со Славей было безопасно, ведь Советский Союз таил в себе столько чудес, что привыкнуть ко всем, пусть даже и бытовым мелочам, без подружки-комиссара Пина не смогла бы. От автомобилей и телефонов до клонированных девушек самых разных модификаций. Кошачьи ушки стали для Пины привычным делом. К ним ещё хвостик был положен, пушистый и мягкий. Потрогать его иногда разрешалось и Пина в тайне мечтала заполучить себе такие же модификации. Ей этого хотелось пожалуй больше, чем отрастить себе, скажем, крылышки. А ещё, Пина подумала, что с удовольствием завела бы себе котика. Разнообразных котов у Слави было много. Бывало, положит она пару котов к Пине, а они спят и мурлычут. Хорошо было. Просто хорошо. И это давало Пине надежду на лучшее будущее.