Врата: Там сражается Советская Армия.

Нарушая, и без того, короткую тишину кабинета, зазвонил телефон из Вашингтона и генсек устало поднял трубку. -Сэр, здравствуйте! -А... Ну здравствуй... - Ответил он и зевнул. - Чего хотел? -Сэр, я хотел... Я хотел бы договориться о прекращении огня на взаимовыгодных условиях, чтобы... -Взаимовыгодных? - Перебил генсек и впервые, за столько дней, усмехнулся. - Всё складывается максимально выгодно в нашу пользу, зачем мне заботиться о вашей выгоде? -Сэр, не надо так! - Затараторил американский президент. - Мы готовы предложить хорошие условия! Мы готовы уйти из ФРГ, готовы уйти из Южного Вьетнама! Только дайте моей армии спокойно выйти! -Ахахахахах! Нет! - Расхохотался генсек. Смеялся он нервно, смеялся громко, смеялся, будто пытаясь сбросить всю тягость последних бессонных ночей. А теперь пришло время мести. - Нет! Твоя армия в ловушке и я её захлопнул! Мой план удался, я с самого начала знал, что у тебя будет соблазн туда полезть! И приготовил тебе небольшой сюрприз! Признаю, твои солдаты воевали достаточно умело, но это им не помогло! Ты, ты вздумал тягаться с нашей армией, а я тебя предупреждал! Я предупреждал, я тебе с самого начала говорил, чтобы ты уводил войска от греха подальше! И чтобы потом не прибегал ко мне упрашивать! Нет, теперь вся твоя группа войск будет заперта в Великой Ойкумене и останется в нашей власти! Скоро вся её матчасть перейдёт в наши руки, а личный состав отправится на коммунистические стройки! Теперь - всё! -Ты с самого начала знал... - Донеслось с другой стороны провода. - Так ты... -Да, я. А вот ты что будешь делать? Тебе, знаешь ли, однозначно, конец. Тьхех! - Снова усмехнулся генсек. - Ты теперь настроил против себя и народ, и подельников, и своих хозяев, то есть, правящий класс... А скоро и мы придём за тобой! Придём и установим на планете коммунистический порядок! -Этому не бывать, мы, наши американский народ... - Попыталась возмутиться трубка, но генсек её перебил опять. -Во-первых, не говори за весь свой народ. Ты - выразитель интересов своего класса, не забывай. Ну а во-вторых, не петушись, не надо. Тебе уже не победить, однако я дам тебе возможность оттянуть свой конец, пока у тебя ещё есть, что оттягивать. Отдай мне Европу. И Юго-Восточную Азию. Они, и так, считай, не твои, так что уйди оттуда по-хорошему! Впрочем... Впрочем, есть у меня ещё один вариант, который предусматривает полностью нейтральную Европу, с которой у вас сохранятся столь важные экономические связи, однако, взамен я кое-что попрошу. Аляску, в аренду на 50 лет, с возможностью продления договора. Подходит? -По-вашему, сэр... - Американский президент говорил, стараясь сохранять спокойствие. - По-вашему, сэр, это можно назвать подходящими для нас вариантами выбора? Если оба они неприемлемы и не оставляют для нас... -Ну а когда тебя в президенты выбирали, ты от своего конкурента тоже не сильно отличался и для американского народа вы оба были не очень-то! А теперь требуешь от нас интересных предложений. - Ответил генсек и откинулся на спинку кресла, слушая, как прерывисто дышит трубка. Рондель горел с позавчерашнего дня. То Диабо, уходя со своими людьми, приказал поджечь полумиллионный город в разных местах. Рондель, что можно судить по названию, не был изначально городом метрополии. Он был крупным центром провинции и был включён в состав таковой, дабы не слишком обособлялся от неё и не тянул за собой Западную Провинцию. По этой причине, у города не было широких прямых улиц, не было той имперской планировки, а значит, сгрудившиеся как попало, ветхие строения занялись моментально. Лишь городская цитадель с дворцом, находившаяся на острове посередине озера, вокруг которого был построен город, уцелела в те дни. Город пылал долго, огромные языки поднимались высоко, а от дыма было трудно дышать. На второй день с южной стороны прогорели кварталы, от чего пошёл свежий воздух и стало можно жить без мокрой тряпки на лице, хотя жар всё ещё давал о себе знать. К тому же, наконец, заморосил долгожданный дождь, который, конечно, не мог потушить пожар, но хотя бы как-то освежал осаждённых. Вдали, на пепелище, можно было видеть советские танки, другие войска расположились на прилегающих холмах. Отступать было некуда. С одной стороны их ждали орудия и пулемёты танков, с остальных - полыхающий город, полный не остывших развалин, мимо которых было невозможно пробраться из-за страшной температуры. Капкан захлопнулся. Теперь Зорзал и его наёмники были заперты вместе с американскими солдатами, более не казавшимися пришельцами из другого мира. Они были такими же напуганными и взгляды их были столь же безучастны. Радиосвязь была, но толку от неё стало никакого - в эфире всё больше слышались переговоры о прекращении огня, советские призывы к сдаче, но возможности достучаться до командования не было. Единственный живой "Хьюи" улетел утром за подмогой, но не далеко. Его тут же сбили советские зенитчики и объятый пламенем вертолёт шлёпнулся в озеро. Осаждённые были обречены, но советские войска всё ещё не открывали огня по крепости, хотя сровнять с землёй её можно было в два счёта. Зорзал ходил мрачнее тучи, постоянно пил, откашливал дым, сплёвывая на дорогие ковры. Понимал, что его переиграли, причём, в который раз. Он опять посмотрел в окно, на горящий Рондель, тяжко опустив руки на подоконник. -Так горела моя столица. - Неожиданно сказала Тьюли. Одетая в дорогую парчу, она будто слилась с роскошным убранством дворца. Она ходила, будто паря на своих лёгких туфлях, единственная из всех не предававшаяся отчаянию. Впрочем, Зорзал её уже просто не замечал. Но на эти слова он обернулся. -И? -У нас были простые дома из тростника и бамбука. Они вспыхнули и быстро прогорели. И будто не было ничего. Там через год новая трава вырастет и всё, ни истории, ни города... -Ии?! - Рявкнул он. -А то, что теперь и твоя столица в огне, окружённая со всех сторон... Как у меня когда-то. -Чего? Ты что-то хочешь предложить по делу? - Опять рявкнул он, не понимая, почему её потянуло на лирику. -А что мне можно было сделать, когда ты пришёл? Уже ничего. Наше общество строилось долго, но мы... Не имели выбора сразу, когда ты взял и привёл свои войска. -Ну и? -Тебя, мой император, эти странные люди в зелёных шлемах точно убьют, когда ты сдашься в плен. Но этого не будет. Потому, что ты мой. - Последние слова она произнесла с особой интонацией. Зорзал не сразу догадался, что именно имела ввиду его пленница, когда та схватила со стены богато украшенный камнями меч и кинулась на него. Будучи воспитанным воином, он попытался увернуться, но удар меча пришёлся ему по груди. Хрипя, император свалился на ковёр, выплёвывая кровь. -Ты... Ты... Ты... Пре-предала! - Проплевал он, опершись о плитку пола, пытаясь встать, ещё держась за счёт шокового состояния. -Нет. Я не предала. Всего лишь отомстила. - Ликующе произнесла Тьюли. - За все унижения. Боги, станьте же свидетелями справедливого отмщения! Умри, отправляйся в небытие! И тяжёлый меч ещё раз обрушился на врага. Уже беспомощного. В зал тут же вбежали трое стражей из зорзаловских наёмников. -Что здесь... -Ничего. Просто Зорзал умер. - Сказала торжествующая Тьюли, глядя в их совершенно пустые глаза. - Теперь всё. Осада отменяется, смысла здесь сидеть уже нет. По каменному мосту, отделявшему крепость от занимаемого советскими войсками пепелища, шла одинокая фигурка с длинными, точно антенны, ушами. Изредка её окутывала белая пелена дыма, оседавшего на гладь озера причудливыми облаками. Таким медленным шагом она спокойно дошла до берега и подошла к первому танку Т-55, который неподвижно стоял, направив дуло в сторону крепости. Она положила руку на холодную броню, впервые прикоснувшись к той силе, которая раздавила когда-то кестерийские легионы. Нежная женская ручка прошла по броне, почти дотронулась облепленной тяжёлыми жирными слоями пепла гусеницы, в которую были заключены могучие катки. Боевая машина, похожая на исполинского зверя, стояла неподвижно и Тьюли нутром чувствовала, что она её не тронет. Казалось, что не было вокруг никого, только она и танк. Её уши улавливали, что внутри машины о чём-то переговариваются люди, но ей как-то стало безразлично. Также она увидела вблизи и красную звезду на башне - тот таинственный символ, украшавший победоносное войско. К ней подошёл человек. Тьюли обернулась и рассмотрела советского офицера. Не было на нём обилия золота и дорогих украшений - лишь простая военная форма и несколько неизвестных ей значков на груди. -Зачем вы здесь находитесь? - Спросил он на немного ломаном, но относительно неплохом кестерийском. -Я пришла сказать, что Зорзал мёртв и крепость может сдаться. -Тогда пусть выходят шеренгой по одному, с белым флагом и без оружия. - Сказал он. - И сдаются в плен. -Тьюли! Моя госпожа! - Раздался голос Делилы, которая показалась неподалёку. Она шла рядом с незнакомой Тьюли кошкодевушкой Юлией и теперь побежала к царице. -Делила, Делила, это ты? Хвала богам... - Воскликнула Тьюли и пошла на непростительную для царицы фамильярность, обнявшись с ней, как с просто давней подругой. - Я отомщена, Делила, отомщена! Мы, мы все отомщены! Юля продолжала неспеша идти в их сторону. Уголки губ кошкодевушки подёрнулись лёгкой улыбкой. -Будем знакомиться, царица Тьюли... - Сказала она. Первыми пал южный портал, за ними, с разницей в сутки, северный. С бетонных конструкций сорвали контуры, закрыв их, тем самым, для противника навсегда. Когда же последняя радиосвязь с северным порталом прервалась, последний крупный очаг сопротивления вражеских армий пошёл на капитуляцию. Генерал Мак Роджерс, видя, что проиграл, согласился сдаться. Стороны прекратили огонь и советские парламентёры направились к бункеру штаба НАТО для обсуждения условий сдачи. Увидев среди них кестерийских представителей, Мак Роджерс презрительно взглянул на них и спросил: "А эти тоже нас победили?" На это ему кестерийский представитель когортион Ксатейти, знавший английский, дал внезапный для американца ответ. -А проигравшим не всё ли равно? - Сказал он и Мак Роджерс замолчал. После уже начался переговорный процесс, продолжавшийся, с перерывами, два дня. Поначалу, американский командующий хотел выторговать проход к северному порталу, но это советская сторона даже отказалась обсуждать. Тогда он предложил советской стороне сдачу армии в обмен на то, что штаб, оставив в неприкосновенности, вернут домой, но маршал Карбышников настоял на полной капитуляции, с чем Мак Роджерс был вынужден согласиться, тем более, что белоэмигранты уже побежали кланяться в ноги советским парламентёрам, обещая сдать всех и помочь с разоружением союзников, лишь бы избежать заслуженной кары. Итак, капитуляция была подписана, и с началом нового дня все, кто подчинился приказу, сдались. Спустя неделю, сопротивление противника было почти прекращено. Некоторые, правда, надеялись отсидеться в лесу и дождаться возвращения НАТОвских армий. Но их довольно быстро переловили. Другие, понимая, что всё пропало, стали пытаться начать жизнь с нуля в этом мире. И некоторым это удалось. Самый известный из них, безусловно, рядовой Дэвид Уайт, с детства болевший темой рыцарства и мечтавший о жизни человека средневекового воинского сословия, в момент окончательного разложения их дивизии, бежал в Аргиллию, где, как человек из развитой цивилизации, был принят с радостью и получил рыцарский титул. Кроме боёв и походов, он много уделял связям с советской стороной, благо, никаких воинских преступлений за ним не числилось, так что его не трогали. Он оставил массу интересных воспоминаний и погиб в девяностые годы на турнире, как и подобает настоящему рыцарю... Конечно, среди разбежавшихся были и те, кто примкнул к повстанцам из КОА - диабовцам, борьба с бандами которых займёт ещё много времени. Остальные, сдавшиеся, собирались и шли огромными колоннами в сторону сборных пунктов, откуда их вывозили на грузовиках. Со временем, к этому делу очень удачно подключили свежесобранные трофейные грузовые автомобили, шофёры многих из которых тоже были военнопленными. Колонны шли к вратам, где грузились на поезда. Вскоре их проведут парадом по Красной Площади, в окружении советских конвоиров, как некогда провели захваченных под Сталинградом немцев. Позади колонны, по традиции, будут идти поливальные машины, символично смывая с родной земли следы чужих сапог. Также, по традиции, трофейные знамёна будут брошены к подножию Мавзолея. В дальнейшем, с пленными поступят по-разному. Те, к кому не будет претензий, просто поедут трудиться на благо советской страны, а вот с теми, за кем водились военные преступления, будут, в основном, расстреляны, либо отправлены в лагеря надолго, с особо суровыми условиями. К этой категории будут относиться и многие из тех, кто уже до того запятнал себя кровью. В частности, немцы, ранее воевавшие на восточном фронте, а также, все предатели. Те из эмигрантских формирований, кто просто не хотел во Вьетнам, поедут в лагеря на общих началах. Южнокорейских карателей отправят северокорейской стороне, где к ним будет немало вопросов. Кроме того, как известно, наши солдаты задержали в ту пору и таких интересных личностей, как живодёры из печально известного "Отряда-731", укрытые американцами или немецкие изверги, которых НАТОвцы привезли работать "по специальности" над местными разумными. Японских военных преступников выдадут Японии, а немецких - ГДР и Израилю, где они будут заслуженно приговорены к высшей мере. Перед советскими солдатами открылась серьёзно погромленная врагом земля. Тот же Рондель, например, сгорел полностью, кроме цитадели. Восстанавливать там было нечего, и для погорельцев в кратчайшие сроки будут построены времянки. Через два года рядом начнётся строительство нового города - Росаветея, что дословно переводится как "Краснознаменск". Это имя даст ему сам Инвиктиан. Но время ударных строек ещё не подошло, так как война не была закончена. В Европе прогревали моторы советские танки, новые подкрепления высаживались в Сан-Марино, тихая Словения наполнилась солдатами ЮНА, орудия танков смотрели на желанный Триест. На турецкой границе сосредотачивались болгарско-советские части, эскадры выходили в море. В азиатском же регионе война шла во всю. Вьетнамские "тридцатьчетвёрки" уже вошли в Сайгон, Лаос прекратил сопротивление за три дня. Ещё в первый день советские и вьетнамские войска, при поддержке местных партизан, заявились в Долину Кувшинов, а румынский спецназ высадился в лаосской столице, взяв штурмом правительственные здания. Дальше Китайские Народные Добровольцы занялись установлением контроля над территорией и принятием капитуляции остатков армии. Тем временем, армия Южного Вьетнама уже перестала существовать, как организованная сила, последние очаги сопротивления американских войск сдавались один за другим. Американские солдаты всё чаще соглашались на это, если капитуляцию принимали советские военные, ибо боялись того, что вьетнамцы им за всё отвесят. Последняя попытка США спасти положение провалилась - флотское подкрепление, взявшее курс на Камрань, оказалось зажато советской эскадрой и разгромлено. Впоследствии, Сабатон споёт об этом так: "И тысячи людей в тот день останутся на дне - Суда в последний шли поход с орлами Штатов на броне! Скоро будет флот разбит - Сезон охоты в море был тогда открыт! Смерть пришла с неба - залпы ракет! Загнаны в угол - выхода нет! И флот идёт под тяжкий гул машин! Вздымая волны в штиль, он сотрясает море до глубин!" Это был конец для всей индокитайской группы войск США - теперь они были подобны трепыхающейся в кошачьих зубах мыши, которая была ещё живая, но от неё уже не зависело, как скоро она превратится в обед.