Китайский мальчик

      В этом году первые снежинки показались из царства Снежной Королевы только под Новый год. Они медленно опускались на землю, не было никаких излишеств: они не танцевали, но придавали звучание умиротворённой тишины. Кун не мог нарадоваться ими, ведь для него снежинки имеют особое значение. В прошлом году именно в такой день он влюбился, поэтому снежинки пахнут воспоминаниями особенно невинными глазами младшего. Кун в тот же день осознал свои чувства, но не смел, в них признаться. Он боялся, боялся потерять своего младшего возлюбленного пусть даже в мыслях «своего», боится и сейчас.       Друзья Куна негодовали, в частности возражал лучший друг – Ли Тэён. Ему не нравилась отговорка Куна, он мало верил ему, что-то подсказывало, что его друг не просто так собрался домой. Впрочем, Кун в последнее время метался, поэтому Тэён расспрашивал его, но друг ни в какую не отвечал, отнекивался говорить, молчал как рыба.       Кун скромно отказался от их предложения встретить Новый год вместе под предлогом того, что уедет на новогодние праздники домой к родителям и сестре, с которыми не виделся уже полгода. Он действительно скучал по ним. Дом остался в родном городе, к которому всегда тянуло. В летнее время Кун после всех экзаменов уезжал домой. Раньше Кун не чувствовал подобного, но сама мысль, что он окажется рядом со своими родителями и с любимой сестрой, воодушевляли его как никогда.       Ему нелегко далось решение поступить в тот университет, который находился за тысячами миль от родного дома, но Кун понимал, что оставаясь дома, он ничего не добьётся в своей жизни, к тому же он не хотел расстраивать своих родителей, которые приняли его выбор будущей профессии. Кун помнит, как он за ужином смело ответил на вопрос матери о выборе профессии, в глазах родителей читалось непонимание, они не думали и представить не могли, что их сын намерен стать психологом, причём клиническим. Но история не об этом.       Кун выходит из аудитории счастливый, он сдал, по крайней мере, все зачёты получил. Преподаватель долго его пытал, хотел завалить, но у него ничего не получилось, не зря Кун ночами не спал и готовился. Соседи по комнате в общежитии ложились раньше него и Куну приходилось учить материал при свете фонаря на телефоне ночью, часов в десять вечера. Были недомолвки, но незначительные, ему нравились соседи, за проведённое вместе время он сдружился с ними. Они вместе прогуливались по городу в свободное время, которое у студентов не было совсем, но им удавалось отдохнуть от суеты будней, что радовало троих. В такие моменты Кун не чувствовал себя одиноким.       В гардеробе, на цокольном этаже, Кун чуть не споткнулся и не потерял номерок, который вертел в руках. Получив свою куртку до колен и шарф с шапкой, он направился к зеркалу. Счастливый Кун с грустными и усталыми глазами предстал перед трюмо. Он впервые в жизни не хочет уезжать домой, родителям он ничего не говорил, но и не предупреждал, что приедет. Одевшись, Кун пристально посмотрел на себя в отражении и попытался найти хоть разумное объяснение своим поступкам, но все волнующие ответы находятся в груди. Он улыбнулся, чувствуя покалывания в области сердца, и поспешил на улицу, к белым снежинкам первым в этом году.       Он до невозможности любит их, они стали значимыми в его жизни. Также Кун ждал и осень со всеми её предрассудками. Кун обожает валяться на куче разноцветных листьев и наблюдать за танцующими облаками на небе. Его дурманит красота ещё не упавших на зёмлю ярких листьев. Его любимое место осенью – парк. Только в парке вместе с ним чувствует себя спокойно, он забывает обо всём, полностью с ним, его мысли забиты им.       В комнате всегда стоит букет из осенних листьев, соседи не против охапки, ведь она улыбается вместе с их хозяином. Зимой его любимцы снежинки красят город в однотонную гамму, что противоречит всему, Куну всё равно, ему нравится. Его чувства нравятся ему, но с одними он пока не разобрался, они любимые, дерзкие, невинные, бешено страдающие.       До Нового года осталось всего ничего, два дня. Донхёк приготовил для родных подарки, но не знал, что подарить Куну. Они познакомились в прошлом году в декабре. Одним вечером после занятий его брат, коим является Ли Тэён, привёл с собой домой однокурсника – Цянь Куна. Они завалились в комнату старшего и занимались докладом, как объяснился Тэён Донхёку. Кун не раз приходил к ним после, но уже по другой причине. Донхёк привык к другу брата, они часто зависали в комнате уже младшего, пока Тэён уходил к своему парню, думая, что ничего с ними не случится. К тому же родители братьев были не против Куна и их общения с маленьким мальчиком Донхёком, с которым остаётся воспитанный, умный, вежливый Кун, Тэён только закатывал глаза. Донхёк рассказывал ему практически всё, что происходило в его жизни. Кун располагал к себе, ему хотелось довериться. И Донхёк доверился. Временами они встречались в любимом парке Куна и гуляли вместе. Говорил Донхёк, Кун слушал. Под внимательным взглядом Куна Донхёк ощущал лёгкое смущение и нервно смеялся, продолжая идти по знакомым улицам. В ту ночь Донхёк уснул с мыслями о Куне и утром проснулся с теми же мыслями, и ещё что он сходит с ума. Ведь он не мог влюбиться? Будто в дешёвом романе, начинающего писателя.       Донхёк пропустил школьную дискотеку и лежал на кровати в своей комнате. В наушниках песни Майкла Джексона, но мысли крутились вокруг Куна. Однажды он предложил послушать его песни и Донхёк ещё не пожалел, что согласился. Они лежали вместе в кровати Донхёка и слушали, разделяя наушники между собой. Музыка в наушниках не мешала им смотреть друг на друга и улыбаться.       И вдруг Донхёка осенило. И как он раньше не догадался. Он собрался за минуту и, прихватив оставшиеся деньги, помчался в торговый центр в отдел CD, DVD, BD дисков. Донхёк, недолго думая, купил несколько дисков. Донхёк радостно думает, что Куну понравится его подарок, и с довольным лицом возвращается домой. Под ногами снег, Донхёк только сейчас заметил, что город покрылся снежным одеялом.       – Вау, – произносит Донхёк, не веря происходящему. Он, правда, думал, что встретит Новый год без снега. Донхёк оглядывается по сторонам и ловит себя на мысли, что Кун любит снежинки, особенно первые. Донхёк решается написать ему.       Queendonghyuck: – видишь?       Ответ пришёл незамедлительно.       Kingkun: – да.       Донхёк боялся спросить. Он стирал слова, записывал их снова, превращая в вопрос, но не решался отправить.       Queendonghyuck: – уедешь?       Набрался смелости только на одно единственное слово и на один вопросительный знак.       Kingkun: – да.       Кун долго не мог ответить. Он всё-таки уедет к родителям.       Домой Донхёк не хочет. Игнорирует сообщения и звонки Тэёна. Кун больше в сети не появлялся. Донхёк проходил мимо мусорного контейнера и бросил пакет с дисками. Ему жутко больно смотреть на эти одиноко лежащие диски, поэтому поспешил уйти, но, не успев пройти и двадцати шагов, помчался обратно. Ведь Кун не уезжает навсегда, он вернётся. Не драматизируй, Донхёк, просит себя сам же. Он очень сильно мечтал встретить Новый год с Куном, но в этом году не получится. Донхёк не обижается, он всё понимает. Возвращается домой сразу же, как только вытащил пакет с дисками из мусорного контейнера. К его везению, никто из родных не заметил его исчезновения и внезапного появления.       Настало тридцать первое декабря, а Донхёку не весело. От Куна не было никаких сообщений. Донхёк волновался. Кун уже с родителями и с сестрой, они вместе украшают дом, готовятся встретить Новый год, размышляет Донхёк. Тэён не раз приходил к нему и пытался растормошить маленького брата, которому семнадцать и которому в Новом году исполнится восемнадцать, но Тэёну в принципе всё равно, поэтому, схватив его за ноги, тащит брата вниз на пол.       – Тэён, остановись, прошу. Я сделаю всё, что ты попросишь, только отпусти! – кричал Донхёк.       – Хорошо, если встанешь, – отпустил Тэён несчастные ноги брата и ухмыльнулся. – Донхёк, а вот теперь ты от меня не отвертишься.       – Мне не нравится, с каким тоном ты это сказал, – с подозрением смотрел на него Донхёк, надев на себя тёмно-оранжевую толстовку и натягивая чёрные джинсы.       – Ладно, марш помогать на кухню. Я не справляюсь один. Помоги мне с салатами, и я тебя отпускаю, окей? – проговорил Тэён, останавливаясь около двери. – Кстати, у меня встреча в восемь часов, уйду после ужина, вернусь после полуночи. Не скучай.       – К Тэилю?       – Да, но не только с ним я встречусь, – смущённо ответил Тэён, тормоша свои волосы.       – А Кун? – не сообразив, спросил Донхёк, что получил улыбку в ответ, от которой только и краснеть остаётся.       – Он тебя не предупреждал? Если нет, то я не вправе рассказывать, – хихикал Тэён, тем самым мучая Донхёка.       – С чем тебе помочь? С салатами? Я пошёл, – оставив Тэёна одного, Донхёк направился на кухню, где уже всё кипело, варилось.       На кухне дело шло своим чередом. Донхёк кромсал овощи, опасаясь остаться без пальцев или без кисти в целом. Если с помидорами и огурцами он справлялся, то с луком не очень, но Донхёк крепкий орешек. Перед тем как приступить в одиночную битву с луком, он поднялся на второй этаж за мотоциклетным шлемом Тэёна, которого в принципе не волновало, каким образом младший выполняет свои обязанности в роли недоповара, в данном случае бесстрашного лукорезателя, главное для него результат, причём любой, Донхёк вкусно готовит, несмотря на средства. Спустившись, его ждал Тэён, перемешивая безвкусный салат. На фоне Фредди Меркури, кто вообще придумал клеить певца на кухне, Донхёк нахмурился от недовольного взгляда Тэёна.       – Донхёк, я надеюсь, ты ещё не закончил, потому что на вкус напоминает балладу двух влюблённых? – с самым серьёзным лицом, которым умеет Тэён, спрашивает у младшего.       Донхёку привыкнуть бы за свои семнадцать к смеющемуся над ним брату, но младший слишком сосредоточен на луке и вообще ему не до него. Но от вопроса Донхёк выпадает в маленький осадок и с минуту смотрит непонимающим взглядом со шлемом на руке: то ли его возлюбленный, то есть Тэиль, наскучил песнями о любви, считая их разогревом для голосовых связок или просто намекая одному взрослому мальчику к действиям; то ли Донхёк слишком сильно задумался (куда ещё сильнее?) и перепутал ингредиенты.       – Салат очень сладкий, – поясняет Тэён, улыбаясь глубоко задумавшему Донхёку.       От инцидента Тэёну смеяться хочется, но сдерживает себя, потому что Донхёка срочно нужно спасать. Он не реагирует на простые подколы. В голове Тэёна "SOS". Тэён смотрит на Донхёка, который надел шлем и принялся мелко резать лук, и удивляется так сильно, что подходит к нему, тыкает в плечо пальцем.       – Что тебе? – не отрываясь от лука, спрашивает Донхёк.       – Чего такой неземной? Что-то случилось?       – На твои шуточки никто вообще не откликается, заметил? – чуть смеясь, отвечает Донхёк.       – Тэиль шутит со мной, – будто обиженный ребёнок надувает губы Тэён и мило смущается.       – Потому что любит. Твои шутки только для поминок. И как Тэиль умудрился влюбиться в тебя? Умом тронулся ли? Или в его подсознание вселился Тэён? – нагло вслух размышляет Донхёк, тем самым дразня старшего, который уже закипает.       Беги, Донхёк, беги до самой России. В тайге даже всемогущий Тэён тебя не достанет.       Тэён не желал больше молчать, поэтому он сбегает в комнату. Ещё минута и он позорно раскрыл бы все козырные карты. Только на улице не вечер, чтобы разбрасываться громкими словами. Донхёк, мелкий паршивец, подождёт. Кто-то топчется в двери новым годом, в полночь сбываются все заветные желания, как бы банально это не звучало. Он звонит другу, волнуясь за младшего брата, который стоит за дверью с ножом и проклинает его. Как сложилось так, что роли поменялись в одночасье?       Кун просыпается в общежитии и, не с разлеплёнными глазами посмотрев на телефон, что лежал с ним всю ночь, с ужасом поднимается с кровати, увидев пропущенные звонки лучшего друга, и последнее сообщение подливает масло в огонь, как в народе говорится.       Redtaeyong: меня убивают. усмири своего ребёнка.       – Вообще-то он твой ребёнок, – возмущается он Тэёну, ответив, что придёт, как только справится с оставшимися делами.       Кун очень волнуется, и у него нет никаких дел, просто тянет время. Ведь, Донхёк думает, что он уехал.       Вчера он договорился с родителями, что приедет к ним на вторую половину каникул. Родители хотели и этот Новый год встретить вместе, но вмешавшаяся сестра попросила их не грустить и познакомить Куна с его возлюбленной или возлюбленным. От таких заявлений протестовали не только родители Куна, но и Кун, краснея как рак, а сестра тихо хихикала, чувствуя брата за тысячу миль от себя.       Повалявшись в кровати ещё часок, просматривая фотографии младшего, Кун встаёт и приводит себя в порядок, потянувшись напоследок. Он дрожит, осиновый лист позавидовал бы, а ветер курил бы, плача в сторонке, но зимой осиновый лист и ветер не взаимодействуют априори.       Кун заворачивает углы по несколько раз, потому что Тэён приказал ровно в десять заглянуть к ним. Время в его случае, не быстротечно, ибо замёрзнуть это по куновскому. Кафе одно спасение.       Донхёк закончив с салатами к приходу родителей, поднялся к себе и до вечера читал второсортный роман неизвестного писателя, но полюбившегося Донхёку. Произведение заглатывает его разум в девятнадцатый век и не возвращается, пока в дверь не постучали.       Мама Донхёка мило улыбнувшись, подходит к нему и треплет торчащие отовсюду пряди волос сына.       – Останешься здесь? – своим бархатным голосом спрашивает мама Донхёка.       – Да, собираюсь устроить незабываемую ночь наедине с книжками моего любимого автора, – он не язвит, он говорит правду, где-то в груди руша последние крупинки надежды.       – Ну, перестань. Твой друг Марк отправлял тебе приглашение на Новый год, но ты отказываешься идти. Почему? – сев рядом с ним, недоумевала та.       – Он мне не друг, Марк просто издевается, чтобы выиграть спор, – проясняет его поведение Донхёк.       – Вот оно как. А Кун? Он уехал? – спрашивает мама Донхёка и удивляется тому, как сын обнимает её. – Донхёк, что-то случилось? – опасаясь спугнуть, задаёт вопрос на всякий случай.       – Ничего, мама. Я не знаю, он ответил, что уедет, после его не было в сети, – ещё сильнее обнимает в ответ мама, услышав отчаяние в голосе сына.       – А тот пакет с дисками предназначен ему? – Донхёк только угукает и не сильно шмыгает носом.       Родители давно ушли к родственникам, посидев с их сыновьями. Мама и папа Донхёка и Тэёна понимали и шутили, что со старичками как они дети не хотят проводить весь оставшийся вечер, поэтому оставили их дома. Тэён сразу же помчался к друзьям встретить Новый год, предупредив родителей, а на деле к одному человеку. Донхёк только фыркал как ёж и доедал свой салат, который получился умопомрачительным, что следовало доказать. Родители очень хвалили их, особенно Донхёка, что Тэён получил высунутый язык младшего брата в ответ.       Донхёку взбрело в голову принять ванну перед Новым годом, что, наверное, некстати, потому что он не услышал звук дверного звонка. Человек за дверью мыслями штурмует внутренности Ли Тэёна, ибо только он может забыть позвонить другу и только Кун может попасть в глупую ситуацию, он мог бы прийти, когда их родители были дома, но слушал того самого Ли Тэёна, у которого кишки изящно валяются в полумраке ночного города перед самым знаменательным праздником в году только в ещё более запудренных мыслях Куна. Но Кун пока хочет жить на свободе, поэтому Ли Тэён подождёт.       Кун пишет Донхёку, но ему не отвечают. Телефон Донхёка случайно упал в воду, пока тот набирал воду в ванну. Чертыхнувшись, Донхёк, не зная, что делать в таких случаях, вытер полотенцем телефон и положил его на полку, сразу же забыв о нём.       Выходит Донхёк из ванной комнаты за полчаса до полуночи и идёт в свою комнату, минуя комнату старшего брата. Он смотрит несколько секунд на плотно закрытую дверь и, кивнув своим откуда-то появившимся мыслям, чуть ли не бежит в комнату. Быстро переодевшись, толком не высушив волосы, что заболеть, но разум притупляется в такие моменты, им что-то или кто-то движет. Донхёк хочет увидеть звёздную ночь на Новый год вместе с Куном, он об этом мечтал с осени, но даже если нет Куна рядом, он исполнит свою мечту для двоих.       Он спотыкается в своих ногах, руки не поддаются, мысли путаются, Донхёк затерян. Он бежит по лестнице вниз, не помня, закрыл ли он дверь в квартиру, не навернувшись, но всё в порядке.       На улице шумно, но голоса людей теряются где-то там, потому что на лавочке сидит Кун. Наверняка замёрз и дрожит, он легко одет и глупо улыбается. Между ними пятнадцать шагов, но никто не стремится их сократить, боясь, спугнуть друг друга.       Первым нарушает секундную идиллию Донхёк, не веря, что всё-таки мечты сбываются. Второй шаг за Куном и остальные тринадцать проделывают вместе.       – Я думал, что ты уехал, – не сдержавшись, произносит Донхёк, хрипя от долгого молчания.       – А я хотел остаться, – невозмутимо отвечает Кун, пряча улыбку.       – Вот как, – пряча ком в горле, едва слышно сказал Донхёк. – А как же твои родители?       – Я ещё с ними увижусь на следующей неделе, так что ничего страшного, что я здесь. Мимо проходил, не хватило смелости подняться к тебе, поэтому ждал здесь, – врёт Кун нагло и прямо в глаза.       – Если бы я не вышел, то, что тогда? Просидел бы до утра?       – Да, просидел бы, – согласился Кун.       – В результате заболел бы, – подытоживает Донхёк. – Почему не позвонил?       – Телефон оставил в общежитии, – пожимает плечами Кун.       – Почему остался? – задал самый главный крутящийся вопрос в голове Донхёк.       – Для тебя это важно?       – Да. Очень. С недавних пор волнует.       – Почему сегодня ты слишком многословен? Помолчи немного.       Кун больше не в силах сдержаться, он больше не может не скрывать свои чувства, которые пульсируют с каждой прожитой минутой вместе с Донхёком удвоенной или утроенной силой.       В их поцелуе познаются не только чувства Куна, но и Донхёка. Донхёк неумело целует в ответ, что смешит Куна, но и не отталкивает. Кун прижимает Донхёка ближе, что больше невозможно, но ему хочется чувствовать Донхёка всем телом.       Кун кусает влажные губы Донхёка и слизывает проступившую кровь, ощущая дрожь вселенского масштаба, потому что такого сумасшедшего въевшегося по самые корни в груди чувства он не испытывал никогда до этой новогодней ночи. И думает, что больше не почувствует, потому что Донхёк смущённо отворачивается от него и тянет Куна в сторону подъёзда.       – Ты в моём сердце, – шепчет Донхёк, уткнувшись в упирающиеся ключицы Куна, засыпая.       В эту ночь холод ночного города греет Донхёку сердце и тело и звёзды нового года свидетели случившегося.       Пакет с дисками так же как два дня назад одиноко лежал на столе. Снежинки всё так опускались на землю, танцуя вальс. Жизнь продолжается.