***
Он ненавидит ее. Ненавидит все, что хоть мимолетно с ней связано. Ненавидит ее глубокие глаза цвета, так ненавистного им, синего сапфира. На прошедшее Рождество отец прислал ему в подарок позолоченные, дорогие запонки с синими сапфирами. С сапфирами, которые он до скрежета в зубах ненавидел, ведь они были похожи на ее, ненавистные им до дрожи в руках, глаза. Он ненавидит ее льющиеся на солнце золотым водопадом пшеничные волосы, всегда пахнущие лавандой, которую он теперь терпеть не мог. На корпоративе в честь дня рождения директора фирмы — где он работал вместе с дышащим объектом его ненависти, которая очень любила этот им ненавистный цветок — было очень много лаванды, а этот дурманящий запах просто сводил с ума его нервные клетки, и ему пришлось уйти ровно через тридцать семь минут после начала. На следующий день, а может на второй — когда он, в конце концов, очухался после того, как дома напичкал свой организм алкоголем и смог прийти на работу — на монитор его рабочего компьютера был приклеен зеленый стикер, на котором ее каллиграфическим и настолько ненавистным ему почерком было написано: Собачья башка*, если ты пропустил три дня работы, то тебе лучше писать объяснительную на имя Вереск, которая готова тебя четвертовать. Он так ненавидел ее бледную, молочную кожу. Ему было интересно увидеть, как будет алеть на такой невинной, не имеющей изъянов коже засос. Он ненавидел ее губы, вкус которых всегда находился под огромным знаком вопроса в его голове. Возможно, они на вкус, словно малина или клубника, а может как то мороженное, название которого он даже запомнить не пытался, но точно знал, когда и в каком именно месте во Франции его попробовал. Его вкус был великолепен. Каждый чертов раз он, наблюдая за тем, как они приоткрывались при вдохе, затаивал дыхание и гадал, как будет выглядеть рубиновая кровь на ее губах. Он интересовался этим настолько сильно, что однажды, сидя дома, смог воссоздать картину из памяти, когда эта ненавистная им особа порезала свой аккуратный тоненький пальчик о лист бумаги. Тогда он напряг все свои зрительные возможности, пытаясь запомнить цвет ее рубиновой крови. Рубин. В конце концов, и этот драгоценный камень, цвет которого все–таки появился в его разуме под словами Ненависть и Астрид Хофферсон, стал ненавистным для Хэддока. Недавно, на его день рождения, его двоюродный брат подарил коллекционный кинжал, рукоять которого была просто напичкана рубинами разного размера. В итоге, и этот предмет пылится где-то на одном из многочисленных шкафов, дабы не раздражать владельца. Он просто так ненавидит ее и все, что с ней связано, что при каждой мысли об этом горло першит, а внизу живота стягивается клубок, требующий разрядки.***
Она так ненавидит его. Все, что хоть немного может напомнить о нем. Она настолько ненавидит его глаза, которые, словно два зеленых турмалина, светятся и напоминают те темные леса из детских сказок, которыми родители пугали малышей, когда те не хотели засыпать. Она настолько ненавидит его, что, когда ее мать показала ей новое украшение к вечернему наряду в виде серег–капелек и сказала название камня, она взбесилась и просто выкинула украшение в открытое окно. Она так ненавидит его каштановую шевелюру, которая, попав под солнечные лучи, загорается рыжими угольками на концах и тлеет, пока ее владелец не скроется от навязчивого солнца. Эти настолько ненавистные ей волосы всегда отдают хвоей, которую вытерпеть она не в силах. Она ненавидит его и все, что с ним связано, что однажды, будучи на празднике у одного знакомого, сбежала ровно через тридцать минут, ведь терпеть хвойный аэрозоль в воздухе было просто невыносимо. Вскоре, придя на работу через день или два, она обнаружила на рабочем столе голубой стикер, приклеенный к одной из папок с концептуальными предложениями для веб–сайта их фирмы. На стикере было написано: Копытце*, советую по возвращению заняться работой, Вереск нужны концепты сайта Она абсолютно его ненавидит. А также ненавидит те губы и усмешку. Черт, как же она их ненавидит. Ненавидит настолько, что старается всегда наблюдать за ними. За тем, как они приоткрываются при вдохах; как в жаркую погоду по ним проходит влажный язык, чтобы как–то избавиться в будущем от неприятных ощущений при улыбке. Она так ненавидит его и его губы, что всегда интересовалась, каковы они на вкус. Возможно, они на вкус такие же, как те ментоловые конфетки, какие он ест каждое утро, а возможно, как то кофе, что он пьет каждый вечер. Она ненавидит его ядовитые ухмылки, которые всегда проскальзывают, только он увидит ее. Она настолько сильно ненавидит его, что при виде каштановой шевелюры или турмалиновых глаз сердце замолкает и перестает качать кровь, а внизу живота медленно, но верно стягивается тугой узел, отдающий глухой болью.***
Они полностью ненавидят друг друга. Ненавидят все, что хоть мимолетно связано с кем–то из них. Он ненавидит ее и ее чертовы губы, которые на вкус оказались слаще, чем он себе представлял. Даже отдающие легкой приторностью. Ему это не нравилось, он это ненавидел, он хотел больше. Она ненавидит его и его губы, вкус которых оказался слегка не таким, каким она его представляла. Они оказались на вкус ровно такие, как растопленный горький шоколад, залитый кофе без сахара. Ей это не нравилось, она это ненавидела, она хотела больше. Он ненавидел ее и ее кожу, которая, как и волосы, пахла лавандой и была такой же мягкой, словно шелка, покупаемые у их фирмы богатыми людьми. Он ненавидел ее и хотел прикасаться к ее коже каждое мгновение, каждую минуту, каждую секунду. Он был прав, ее кожа не имеет изъянов, а под его прикосновениями она настолько чувствительна, что он возненавидел ее. Засосы на ее коже выглядят такими неестественными, такими неправильными, что хочется оставлять их ровно до того момента, пока молочная кожа перестанет быть видна. Она так ненавидит его и его прикосновения, под которыми она готова умереть. Каждое касание вызывает дрожь во всем теле, а узел внизу стягивается до такой степени, что остается только выть и стонать в широкое, жаркое плечо. Она ненавидит его и прикосновения: губ, рук, кончиков волос, которые, кажется, обжигают кожу. Он ненавидит ее и ее тело. Он так ненавидит ее, что он всегда хочет больше. Всего больше. А также он желает больше тех касаний, он желает больше тех поцелуев, он желает больше того хрупкого тела, он желает ее. И она это знает Она ненавидит его и его тело. Те касания, те губы, тот язык. Она абсолютно ненавидит его. Ненавидит и желает больше жизни. И он это знает.***
Они ненавидят друг друга и каждый об этом знает. А так же они оба знают, что эта ненависть им жизненно необходима ровно столько, сколько и этот воздух, который всегда так не вовремя кончается в легких и приходится отстраняться друг от друга. В тех сопливых детских сказках про принцесс сказано, что чтобы быть вместе, нужно любить друг друга, но это полный бред. Чтобы быть вместе, достаточно взаимного чувства, а уж что это за чувство — выбирать можно самим.Они ненавидят друг друга. Они любят свою ненависть.