What's up danger

Питер балансирует между сном и реальностью. Приходит в себя рывками, ощущая страшную боль от срастающихся рёбер и разбитой головы, а затем погружается в блаженную тишину бессознания. Окончательно он просыпается под утро, пялясь на часы, которые показывают 8.10 утра. До Питера медленно, словно в тумане, доходит осознание, что он безбожно опаздывает и в ту же секунду он вскакивает. Когда он ударяется об угол тумбочки, натягивая на себя цветной носок, всё тело прошибает болью. И тут то он и вспоминает: вчерашний патруль, стычка с наркоторговцами и неожиданная засада. Всё это лавиной обрушивается на Питера в виде ломоты в костях, резях в висках, ноющей ноги, на которой невозможно стоять. Он еле удерживает себя от позорного падения, цепляясь за дверцу шкафа. На дверце шкафа висит зеркало, и Питер видит свои уродливые фиолетовые синяки на животе, несколько царапин на груди от шальных пуль, длинную рану от ножа и вишенкой на торте — побитое лицо. Питеру в голову лезет мысль пропустить денек в школе, но взгляд цепляется за письмо от директора, где тот грозится исключить Паркера — вечные пропуски, на отъебись написанные эссе и домашка, отсутствие активности и множество других прекрасных эпитетов. Отговоркам Питера о стажировке уже никто не верил — даже мистер Харрингтон. Поэтому Питер громко стонет и добирается до кухни, к аптечке. Деревянными руками откупоривает сильнейшее обезболивающее — личная разработка Старка — и глотает сразу две. Спустя секунду выясняется, что прежде у Питера безбожно гудела голова, а сейчас… Сейчас Питер чувствовал себя лучше. Намного лучше. С затуманенным взглядом он находит бинты, стягивает все раны. Затем он долго возится в спальне Мэй с её тональником, обмазывая им лицо. Одевается в свободный свитшот и темные джинсы, чтобы не было видно крови. Перед выходом из дома он глотает еще одну таблетку. Немного подумав, кладёт целую пачку в рюкзак. Голова становится легкой-легкой, а тело будто плывет по воздуху. Он бодро перескакивает ступеньки на лестнице и даже жизнерадостно здоровается с вредной старушкой со второго этажа. Когда он выходит на улицу, ему кажется, что облака улыбаются ему, а дороги и машины плывут в радужном танце. Солнце на небе скачет как баскетбольный мячик и вертится как глобус. Питеру и самому кажется, что он танцует, так плавно и слаженно он движется. Ах, прекрасная жизнь! Прекрасные люди, вокруг! Столько внимания! Столько улыбок! В школе он оказывается в 8.56 утра. В школьном коридоре жизнь гудит. Но большинство лиц от чего-то хмурые. Питера захлестывает неразрушимое желание исправить ситуацию. — ДОБРОЕ УТРО! — кричит Питер, и остальные в замешательстве пялятся на него. Но в Питере неиссякаемая радость. И солнце сегодня по особенному светит, и люди кажутся такими близкими и родными, ведь нет ничего важнее в мире, чем свое и чужое счастья. Поэтому он продолжает: — Классная юбка, Джейн, — подмигивает он, а Джейн смущенно улыбается. — Ты вчера сделал улётную презентацию, Джек! — Джек приподнимает брови, а потом его лицо расплывается в улыбке. Комплименты летят как снаряды, они осыпаются с щедростью барина и льются из его рта как из рога изобилия. А ученики на это улыбаются и хихикают. По дороге к кабинету истории Питер сталкивается с Мистером Харрингтоном и крепко обнимает его. Потом он врезается в Мишель и поднимает её, кружа несколько секунд. — Какой прекрасный день сегодня, ЭмДжей! — Паркер, отпусти меня! Питер соглашается с ней, ведь скоро начнется урок. На входе в кабинет, даже лысина учителя истории удостаивается похвалы. Историк выглядит таким красным и счастливым! И одноклассники дружно взорвались хохотом. Питер счастлив от того, что смог осчастливить стольких людей, в том числе и вечно хмурого старичка. Ведь всем стоит смеяться чаще! Когда он доходит до своей парты, Флэш бормочет что-то о Пенисе Паркере. У Питера чешется язык объяснить ему кое-что, и он не отказывает себе: — Слушай, Флэш, дружище! — громко начинает он, от чего Томпсон изумленно застывает, — Я тебя тоже очень люблю! Но у нашей любви не может быть плотского подтекста. Понимаешь, — Питер в дружеском жесте кладет на плечо парня руку, при этом как-то зло и отчаянно произнося: — только братская платоническая любовь! Потому что я!.. Я так боюсь разорванного сердца*, — заключает он серьезно и полушепотом. К концу его тело и язык подводят. Все вновь пробивает болью, прямо как утром. Питер опускается на свое место и не двигается. Он остается настолько неподвижен, что за весь урок он не шевельнёт ни рукой, ни взглядом. И только звонок с урока разбивает его оцепенение. Ему лениво двинуться и такое состояние ему не нравится, поэтому он проглатывает четыре чудо-таблетки. Краски возвращаются, но при этом почти весь день пропадает в розовом тумане. Первое, что Питер помнит, как Флэш наклоняется и в ухо спрашивает, почему он пользуется тональным кремом, он что, баба? А Питер отвечает, что даже будучи не «бабой», ему очень льстит такое пристальное внимание. Второе, как Нэд и Мишель заталкивают его в школьный автобус. Питер решительно ничего не понимает: он самостоятельный и жизнеспособный, он может добраться домой и пешком. Когда он садится в кресло автобуса, ему кажется, что его тело продолжает стремительно уходить вниз. Мир для Питера падает, и несколько секунд у него уходит на то, чтобы понять — он уснул. Сквозь сон Питер чувствует на себе обеспокоенные взгляды друзей. Он думает: «мои глупые, но любимые ЭмДжей и Нэд». А затем, его водоворотом выбрасывает в реальность. Первые секунды он тяжело дышит и не может сфокусировать взгляд. Все вокруг плывет: и обеспокоенное лицо ЭмДжей, и переднее сидение, и окно справа от Питера. Затем расплывчатый силуэт ЭмДжей сменяется мистером Харрингтоном. — Питер, что с тобой? Он усилием воли заставляет себя сесть прямо. И ему кажется, что все его силы уходят только на то, чтобы создать видимость осмысленного взгляда. Затем он делает еще одну невероятную вещь — он говорит. — Все в порядке, мистер Харрингтон. Я просто уснул, -произнося это, Питер всем сердцем ненавидит каждую букву — х, а, р, р, и, н, г, т, о, н — длинной фамилии учителя. — Спать надо ночью, Паркер, а не в игрушки играть. На выход! Питеру на чистом упрямстве удается выйти из автобуса. Он не падает вниз, разбивая себе голову и отшибая последние остатки мозга, только из-за одной мысли, бьющейся в его уплывающем замедлененном сознании: " Я Человек-Паук, я делал вещи сложнее. Я не упаду с чертовых автобусных ступенек." Питер оказывается на оживленной площади, прямо перед небоскребом. Остроконечная крыша, уходит высоко вверх, словно широкой кистью растягивают голубо-белый мазок, уводя в безмятежное небо. У Паркера уходит несколько секунд, чтобы осознать, что почему-то вместо дома он оказывается перед Старк Тауэр. Он не знает, как долго он стоит вот так: сверля безучастным взглядом остроконечный шпиль и крупную букву «S». И более мелкие «tark Industries». В его голове мирно плывут мысли, что личность Человека-Паука раскрыли, и поэтому вместо дома его доставляют сюда: к Старку. Он видел все это больше сотни раз, от чего удивляется, что не узнал офис Тони сразу. Пока эти мысли скользят в его голове, класс проходит внутрь: в стерильную белую чистоту царства мистера Старка. Где все механизмы сцеплены и смазаны умелыми руками Железного Человека. Питер чувствует себя странно. А еще у него вновь начинают болеть все раны. Он на автомате тянется к пачке болеутоляющих, чувствуя жгучую боль, стремительно распространяющуюся по телу. Рука вытаскивает на свет пустую пачку, и он глухо стонет. Все оборачиваются на него, но внимание одноклассников перетягивает подошедший мелкими шажками экскурсовод. Вместо его лица Питер видит лишь размытое пятно, а обостренное зрение Человека-Паука дает сбой — буквы на бейджике расплываются и где-то даже меняются местами, как при дислексии. Вся его вступительная речь превращается в размеренный шум для Питера. Единственное, что он понимает: — Вы сможете увидеть мистера Старка сразу после посещения двух лабораторий. После встречи с ним мы продолжим на… И опять. Слова сливаются в непонятный чужой язык. Такое было, когда Питер путешествовал по Европе и слыша языки, так похожие на английский, он не мог разобрать и слова. Питер и его класс обходят две лаборатории, которые он не помнит и не запоминает. На периферии он ощущает тонкие пальцы ЭмДжей на своем плече, которые толкают вперед и поддерживают одновременно. Сквозь пелену Питер замечает притихшего Флэша, долго наблюдающим за ним. В какой-то момент он даже подходит и говорит: — Эй, все знают, что у Паркера нет стажировки. Можете сказать ему, чтобы не нервничал так. Он же не умрет здесь? Я бы не хотел увидеть чью-то смерть, это может травмировать мою психику. — Исчезни, Флэш, — шипит Нэд, загораживая собой Питера. Мир вокруг, как американские горки: то вверх, то вниз, то вращается. Питер чувствует себя болезненно, словно он запустил простуду на долгие месяцы, и теперь весь его мозг в соплях. Он пытается скинуть с себя марево, окутавшее его как мокрое одеяло, но лишь случайно скидывает руку Мишель. О чем жалеет, пока они не доходят лифта. Створки лифта закрываются, и Питер в отражении видит собственное бледное лицо. Краше в гроб кладут. Он пытается поднять руку, чтобы протереть глаза, но рука оказывается деревянной и неподвижной, словно связанной. Питер впервые за весь день отчетливо понимает: он сейчас грохнется в обморок. И возможно уже не проснется. Он чувствует собственные раны, чувствует, что накачал себя наркотой, сильной. В лифте Stark Industries пахнет терпко кровью Питера и ярко цветочными духами одноклассниц. Раздается звоночек, и дверцы открываются. Питер стоит к выходу ближе всех. Он видит Тони. Питер делает шаг вперёд. — Мистер Старк, что-то мне нехорошо. Балансирующий на краю сознания Питер делает еще один шаг к Тони. Но что-то идёт не так, и пол стремительно приближается к лицу. Мистер Старк успевает подхватить тушку Паркера и бормочет, чтобы он не смел рассыпаться прахом, снова, тем более на его любимом ковре. Питер вцепляется в теплого и безопасного Тони, хихикает. И вырубается.