Горстью таблеток на сон, грядущий, Запью своё горе И всех живущих. Утоплю его в омуте, Где чертей было море, Но вы и не вспомните Я — в твоей каше комочки, Пенка в киселе, Ненужный дурак. Закрой за мной двери. Я не вернусь. Я сбегу, хоть некуда бежать. Я спрячу свой мир, его остатки. Меня не найдут. Меня не будут искать.
Глава I «Бывало и хуже»
Он видит боковым зрением несущийся на него автомобиль. Видит так отчетливо, что, кажется, может пересчитать все царапинки на красном капоте. Может прочитать номер машины и увидеть испуганное лицо водителя. Еще не поздно остановиться. Еще шаг и ничего не вернуть. Тэхен делает этот шаг. — Наконец-то… В голове застывает визг тормозов и испуганный взгляд больших карих глаз совсем близко. Говорят, перед смертью проносится вся жизнь. Кажется, Тэхен тоже, как на пленке, начал пересматривать свои воспоминания: вот он бежит куда-то, здороваясь по пути со всеми в уезде, бабуля кормит его самым вкусным кимчи, вот он переезжает в Тэгу, вот слышит в трубке тихое «прощай», ссорится с лучшим другом, вот в школе его клеймят шизофреником, вот избивают на выпускном… Почему он раньше не решился на этот шаг? Так легко… Отпустить эту жизнь…так…легко… На глаза выступают предательские слезинки, неприятно щекотя в носу, губы сжимаются в тонкую полоску, и Тэхен жмурит глаза. Удар. Тэ на земле. Кто-то кричит. — БОЛЬНОЙ! — Тэхен чувствует, как рука онемела от сжавшей его локоть ладони, он выжил…снова. — Ты что творишь, придурок? — не сдерживая всей боли и обиды, кричит Тэхен, а это глупый темноволосый прохожий так же громко вторит ему те же слова. Они оба замирают в гробовой тишине. Тэхен сидит на асфальте, смотря на разодранную в кровь ладошку пустым взглядом. Как бы сильно он ни хотел всё закончить, как бы всё это ему ни надоело, он никак не может расстаться с тем, что ненавидит больше всего. — Я спас тебя, между прочим, — приторно-сладким голосом вдруг начинает прохожий, протягивая непонятно зачем свою ладошку, а Тэхена начинает бесить не только его присутствие, но и слова. Да кто дал ему право «спасать» Тэхёна?! Кто сказал, что это правда поможет?! Кто ему это сказал?! Тэхен снова обречён на муки жизни с привкусом горьких таблеток и вечной головной болью. — Кто тебя просил? — бурчит Тэ, поднимаясь самостоятельно. Кровоточащая рука начинает ныть и Ким тихо шипит, отряхивая испачканную одежду больной ладонью, делая только хуже. — Ты мог умереть, — не замолкает темноволосый, а Тэхен всё ещё не хочет смотреть ему в глаза, настолько сильно раздражает его этот парень. Да ладно? Вот прям насмерть? Как же так! А он не знал этого, шагая прямо перед быстрой иномаркой, и даже не надеялся на скорую кончину. — Я знаю, — скалится Тэхён, думая над тем, что можно сделать с растерзанной кожей. Темноволосый прохожий, видимо, додумался раньше. Он тихо стал рыться в маленьком чемодане со сломанным колёсиком, а Ким решил сделать вид, что с этим парнем вообще не знаком. Темноволосый быстро хватает страдальца за запястье, а Тэ не находит в себе сил, чтобы вырвать руку из захвата, ну, или хотя бы попробовать это сделать, поэтому стоит смирно. Прохожий льет воду из бутылки прямо на рану, а потом что-то еще, видимо, обеззараживающее, потому что становится несносно больно, а всё что может сделать Тэ — это тихо сипеть, сжимая зубы. Теплая крупная ладонь на секунду сжимает запястье слишком сильно. — Йа, зачем ты это сделал? — не выпуская Тэхена, спрашивает темноволосый. Кима уже конкретно бесит этот парень. Бесит настолько, что вся злоба, которую он копил, прямо сейчас выльется через край. — Да вы все уже меня достали! Зачем ты это сделал, зачем ты это сделал, а о родителях ты думал, жизнь одна, бе-бе-бе, — не выдерживает Тэ, ведь каждый, кто знает о его мыслях, спрашивает «а зачем?», им непонятно? Серьёзно, непонятно?! — тебе тоже непонятно?! Я хотел умереть! У-МЕ-РЕТЬ! — по слогам, назло этому человеку, выговаривал Тэ то слово, которого боятся многие. Смерть — избавление. От собственной злобы дыхание спирает, а сердце стучит быстрее нужного. К горлу вдруг подступает страх, а Тэхен глазами выискивает его источник. Ким судорожно пытается вырвать дрожащую руку из крепкой хватки, но сил настолько мало, что, кажется, этот прохожий даже не замечает сопротивления. — Йа, ты в порядке? — не замолкает этот придурок, подходя ближе. Тэ чувствует, что хватка на руке ослабла вместе с бдительностью парня. — Как ты думаешь? Я только что пытался прыгнуть под машину, если ты не заметил, — бешено стучащее сердце норовит выпрыгнуть из груди, переломав все рёбра, а злость уже давно начала замещаться паникой, нужно быстрее отсюда бежать, здесь страшно находиться, бежать, бежать, бежать, — конечно, у меня все в порядке! Отвали! — Ким дернул рукой с силой и рванул через перекрёсток в направлении оперы, плюя на красный свет на переходе. Почти у всех людей бывают «плохие» дни, да? Так вот у Тэхена жизнь плохая. Где он свернул не туда? Сплошное разочарование… Тэхен не хочет быть придурком или мудаком, он ведет себя так тупо, просто потому что его жизнь научила. Солги или солгут тебе, предай или предадут тебя, убей или убьют тебя. Так просто, думаю, всем понятна причинно-следственная связь между этими простыми понятиями с горьким привкусом. Жизнь Кима отдает всеми оттенками серого и немного табачным дымом, хотя он и не курит. Говорят, нужно посильнее затянуться, когда тяжело, и это обязательно поможет расслабиться, а, может, и проблемы сгорят вместе с сигаретой. Он бы давно начал курить, если бы так и было, да и просто к чертям сжег бы свои легкие. Дорога, по которой ступает Ким, покрытая тьмой без единого намека на белизну, взяла свое начало совсем давно. Или вчера. Тэхен уже забыл, ему кажется, что она была такой с его рождения. Вот вырастешь, — говорили они маленькому Тэхену, — все у тебя будет. Вот закончишь школу, — говорили они, — и жизнь сама начнет налаживаться. Жизнь — это не так сложно, как кажется. Простите, я уже вырос, что дальше? Когда там налаживание жизни по расписанию? Секунду, надо проверить в календаре, так…ага, никогда, отлично, еще вопрос: что там было про «жить не сложно»? А, точно! Всем, наверное, дали инструкцию «как не сломать свою жизнь», отлично, где экземпляр Тэхена? Или тем, у кого жизнь изначально бракованная ее не прилагается? Тэхен, на самом деле, думал об этом гораздо больше, чем нужно, но это даже не останавливает его от все тех же мыслей в который раз. Ну конечно, а что еще люди делают по дороге на работу, а потом весь день на работе, а потом еще по дороге домой, дома и уже в кровати. Ким наперед знает, что глупые мысли будут гостить в его голове, по крайней мере, пока он не уснет, а там как получится. Единственное, что действительно помогало перестать думать — работа. В оркестре хорошо, по-правде говоря, особенно саксофонисту, особенно Тэхену. Тот уже сто лет перестал наслаждаться игрой, навыки перестали улучшаться лет пять назад, а вся страсть к инструменту потухла вместе с желанием играть. Почему хорошо? Потому что в оркестре редко встречаются саксофонисты, оттого партий на концертах меньше, а зарплата ровно такая же, как и у других. Можно, наверное, винить Тэхена за то, что он живет вот так. Сложно назвать его жизнь жизнью, на самом деле — слово «существование» подходит больше. Да…существование. Тэхен волочит свою тушу по этой дороге, сплошь покрытой дырами, непонятно для чего. Он устал. Просто устал: устал улыбаться матери, устал ходить к психотерапевту, устал задыхаться от такой жизни. Весь день Тэхена — это выбор, от которого зависит жизнь. Он, хватая с полки острую бритву, решает стоит ли закончить все прямо сейчас. Каждое утро, смотря на эту чертову бритву, он хочет вскрыть себе вены. Он искал в интернете, как это правильно делать, он знает, что нужно вдоль, а не поперек, он знает достаточно, чтобы не выжить, он уже придумал слова для прощальной записки, и где-то в правом нижнем ящике стола специально оставил красивый конвертик и листочек с ручкой, но…все ещё идет на работу после холодного душа. Тэхен решает остановится ли прямо перед машиной, а проходя по мосту, думает, стоит ли прыгать. Однажды он стоял там, на краю, за перилами, и смотрел, как внизу красиво течет буйная вода. Он уже думал сделать шаг вперед, но…не сделал. Он никогда не может объяснить, почему. Почему я ещё жив? Ему не страшно лишить себя всего того, что люди называют жизнью. Не страшно, но он всё ещё жив. Глупые слезинки всегда начинают дорожками по щекам сбегать из глаз. Как бы сильно он ни страдал, как бы сильно ни хотел сделать этот шаг, но он просто не может так поступить, хотя бы из-за матери, у которой по утрам подушка мокрая от слёз, хотя бы из-за бабули, почившей не так давно, она же так хотела, чтобы Тэ жил и дышал полной грудью. Но его органы обвили острые колючки, и вдохнуть глубоко пытаться перестал уже давно, потому что стоит попробовать, и он выплюнет легкие с кровавым кашлем. Мир был бы лучше, если бы Тэхена не было? Конечно, нет. Тэхен не значит так много, чтобы что-то изменить своим отсутствием. Наверное, в Тэхёне просто протестуют последние осколки надежды. Если Тэхен умрет — это будет значить, что все деньги, вложенные в психотерапевта, потрачены впустую, что все усилия, приложенные, чтобы жить, были ни к чему, что Тэхен старался напрасно. Хотя бы ради себя, он должен жить… Но с каждым днем, становится только тяжелее, как будто он идёт по болоту, с каждым шагом сильнее увязая в этой липкой жиже. Прогрессирующее расстройство или ухудшающаяся депрессия? Что из этого должно будить в Тэхене желание жить? Что должно толкать его наверх? Пока что оба тяжелыми камнями тянут на дно. Но для всех это будет секретом. Потому что всем плевать. Ты в порядке? Потому что никто не поможет. Я спас тебя, между прочим. — Доброе утро, Тэ, — улыбается на входе трубач, не обращая внимания на сбитое дыхание и опустошенный взгляд коллеги. — И тебе, — мимолетно оголяя зубы проговаривает Тэхён и вваливается в комнату для сотрудников. На работе он сможет отвлечься. Да… Наверное, только для этого он сюда и пришел. Тэхён устал бежать, устал бояться и ненавидеть жизнь, но что поделаешь — ничего из этого перестать делать он не может. Паническое расстройство ему диагностировали задолго до сегодняшнего дня, а первая атака случилась и раньше того. И сейчас, стоя на пороге нового приступа, он только и может делать вид, что внимательно слушает. Совместный сбор проходит хорошо, все разбирают сложные моменты новой оперы, которую они сегодня исполняют, пока Тэхен застрял глазами в нотных листах, не подавая признаков жизни. — Не кисни, бро, — подходит трубач, — у меня тоже плохо получается играть ту партию, не парься, все будет нормально. — и, похлопав по плечу, наконец, удаляется. Выход через минуту, а Тэхен волнуется совсем не о своей партии. Просто…страшно до сих пор. За себя и за всех. Психотерапевт говорит, что паника — нематериальна: нет никакой угрозы и никто не пострадает, нужно просто правильно дышать. А Тэ думает, что это всё — фуфло. Паника — есть паника, а когда по венам вместо крови течет страх уже совсем неважно, почему и отчего. Просто хочется сбежать куда угодно, лишь бы подальше. Если честно, Тэхён продумывал план побега последние три месяца, он знает, куда свернуть, чтобы быстрее добежать до безопасного места. Перед тем, как выйти на улицу он стабильно глотает пару таблеток, чтобы сохранять спокойствие на улице, потом еще четверть перед обедом и снотворное вместо сказки на ночь. Эти горькие пилюли стали неотъемлемой частью рациона Тэхёна, и без них он не проживет и полдня. Хотя он и не проверял, но точно знает, что не проживёт. Тэхён бы и сейчас от одной не отказался, но в портфеле только жалкие таблетки, помогающие чуть лучше глицина (а это даже не успокоительное), поэтому остаётся только правильно дышать. Громкий звонок оповещает о скором начале оперы, и все проходят на места. Тэхён без зазора совести кладет телефон в карман брюк — всё равно у него только три партии. Ким шлепается на свой стульчик почти у самого края, рядом приземляется глупый трубач, и свет вокруг тихнет едва заметно. Да будет шоу.