Они

Скорость, в колонках бьет музыка, так, что звенят барабанные перепонки, или это от той дозы кокаина, что получил сегодня их организм, а может это почти убийственная доза алкоголя? Неважно. Сейчас у них есть только скорость и эта бешеная музыка. Она сидит на переднем сиденье, красное платье слишком короткое, слишком откровенное, такое кажется не наденет даже шлюха, но ей все равно. От нее несет дорогими духами, алкоголем и сигаретами с ментолом, волосы давно спутались, а макияж растерся по уставшему лицу, но это выглядит даже сексуально и поэтому ей плевать, уже давно на все плевать. На учебу, родителей, на все. Почти. На все кроме него. Сколько она себя помнит за ней всегда велся непрерывный контроль, невозможно было сделать и шага без чьего либо ведома. Все постоянно говорили, что и как нужно делать, не оставляли право на выбор.Она все время была на привязи. Всё это закончилось, когда она встретила его. Это был один из обычных банкетов, которые устраивала ее семья. Повод она точно не помнит, может это была удачная сделка или какая-нибудь важная круглая дата, которая просто не могла быть не отмеченной. Она стояла в центре зала с улыбкой на губах и встречала гостей. В том месте, фальшивым было все: радостные взгляды и приветствия, дружеские объятья, даже ее улыбка была фальшивой, но она продолжала улыбаться. Ее долго учили, вдалбливали в голову, что она должна быть милой и приветливой. Она не может ослушаться, иначе придется заплатить большую цену и нет никаких гарантий, что она сможешь ее выплатить. Люди все прибывали, все требовали свою порцию внимания, наивно полагая, что этим заслужат в будущем какие-то привилегии или хотя бы незначительные бонусы. Ее всегда заставляли участвовать в этом, и каждый раз внутри все буквально тряслось от злого бессилия. Человек за человеком, маска за маской, все одно и тоже, раз за разом, она задыхалась от этого лицемерия и ненужного ей внимания. Удушающие чувство все продолжало возрастать, до тех пор, пока она не заметила усмешку. Нет, не злую или глумливую, как обычно, а понимающую. В этот момент внутри что-то зажглось, ей показалось знакомым это выражение лица, не так ли на нее смотрит ее же отражение каждый божий день? Улыбка. Настоящая, искренняя улыбка появилась на ее лице, пожалуй так она не улыбалась даже в детстве. Он был сыном близких друзей родителей. Их родные, вполне прозрачно намекнули, что вполне не против того чтобы между ними завязалась дружба, а если повезет, то и нечто большее. Именно тогда все и началось. Для нее он был спасением, глотком свежего воздуха в этом смраде, от которого, кружилась голова и хотелось удавиться. Он понимал ее как никто другой, наверное даже она себя так не понимала, так как он. Он был совсем другим не таким как все, совсем не таким. Он никогда не сделает ей больно, никогда не обидит, будет защищать ее, он такой же как она. Он сидит за рулем громко рычащего, черного мерса, который подарил ему отец. Он уже не помнит за что удостоился такого щедрого подарка, может за хороший аттестат, а может просто на день рождение, он не помнит точно, да и это не важно. Ему всегда покупали дорогие подарки считая, что этим компенсируют время, что не проводили с ним. Белая рубашка расстегнута почти до середины, он любит когда она именно такая, тогда нет чувства удушья которое преследует его всю жизнь. Под красными глазами виднеются черные мешки, а на щеках проступает легкая щетина. Пиджак он где-то потерял, может в драке от которой сейчас немного ноет скула, А может просто в клубе, он точно не помнит в каком. Его руки с содранными костяшками все сильней сжимают руль, ногти впиваются в ладонь, кажется до крови. Ноги уже давно вжали педаль газа в пол, его успокаивает бьющееся из колонок музыка, рев мотора и ее присутствие. Он не помнит откуда они едут, не помнит, что и как было в тех местах, что они посещали, но он точно помнит, что его все задрали. Все кроме нее. Задрали родители которые заставляют делать то что они хотят, даже не удосужившись спросить его мнения. Они считают, что его жизнь должна идти по определенному плану и не дай бог он случайно сделает шаг в сторону, ведь тогда вся его жизнь пойдет по пизде. Как будто она уже тогда не шла по ней. Если задуматься, то когда же все это случилось? Неужели в тот самый день когда он понял, что родителям на него плевать и все можно доверить только «друзьям»? Или когда он понял, что эти самые «друзья» с ним только из-за денег его родителей? Странно. Он не помнит. Он почти ничего не помнит из той своей бывшей, блеклой жизни, зачем запоминать такую скучную и бесполезную информацию? Единственное воспоминание, которым он дорожит и которое никогда не пропадет из его памяти, это ее улыбка, которую, она тогда подарила ему. Она… Вся она была точной копией его, да, она улыбалась на публику, вела себя пристойно, но эта мишура не могла скрыть ее чувств, что кипели внутри, жажду свободы. Именно поэтому тогда ухмылка появилась на его лице. И даже сейчас, спустя огромное количество времени он не сможет передать словами как вскипела его кровь когда она ответила ему улыбкой, живой, сумасшедшей, настоящей. В тот самый момент он уже понял, что не отпустит ее, что это единственный луч света, в его сером мире. Он не один. Она такая же. Она не предаст, не обманет и всегда будет рядом с ним, всегда поддержит и никогда не осудит. Они навсегда вместе. Навсегда. Прошел год с того самого дня и еще не разу они не расставались больше чем на восемь часов. Он всегда дарил ей красные розы, да может это было банально и глупо, но они ей шли, подходили той ее внутренней сущности, от которой он был без ума и которая так походила на ту, что сидела в нем. Она целовала его, не нежно и чувственно, как все остальные. Ее поцелуи совсем не походили на банальные легкие прикосновения, это была голимая страсть, с пьянящим привкусом крови на губах. Они сходили с ума друг от друга, в их отношениях смешались все, внутренние миры, чувства, демоны, даже их сущности. Вскоре они уже жили друг другом и с каждым разом, становилось все трудней находится не вместе, ведь для них это превращалось в пытку. Именно тогда они и начали, сжигать свою жизнь. Частые поездки в дорогие клубы и элитные бары, которые вскоре стали ежедневными, а еще спустя какое-то время, превратились в безвылазные. Все начиналось, как и у всех. Сначала были безобидные коктейли, потом крепкий алкоголь, вскоре подключились сигареты, а спустя какое-то количество время один парень предложил им наркотики, после этого началась настоящая жизнь. Конечно, их постоянное отсутствие было замечено родителями, но те смотрели на все сквозь пальцы, наивно полагая, что их малыш/ка в надежных руках которым можно довериться. Не предпринимались даже попытки задуматься: «а точно ли все хорошо?». Их руки сплетены и сжаты в замок будто подтверждая, что их никто и никогда не разлучит, зрачки расширены до предела, здравый смысл находится в отключки от высокого спиртного и только мозг каким-то чудом заставляет тело двигаться и не в коем случае не терять сознание. Они не помнят сколько они находятся в этом состоянии день, два? Вроде все это началось в четверг, но в какой? Они не помнят, да и вряд ли собираются вспоминать. Машина на максимальной скорости едет по пустой трассе, внутри нее все до основания провоняло сигаретами. Вместе с громкой музыкой раздается их заводной смех, даже не понятно, что более безумно, их эмоции или мир в котором они живут. Но это не важно, ведь все это лишь жалкая иллюзия пустой реальности, конечно же от эй иллюзии можно избавиться, стоит выпить лишь одну таблетку и тогда все станет на свои места. Подумай лишь одна единственная таблетка и все встанет на свои законные места. Просто выпей уже эту чертову таблетку, ведь ты так хочешь этого. Но им мало одной, они глотаю горсть за горстью, это сладкое противоядия от реальности. Последний поворот и дорогое авто, останавливается у двухэтажного старого, деревянного дома. Как они нашли это место? Хотя, нет, это опять не важно. Все также держась за руки, они шатаясь выходят из машины. Пусть все вокруг расплывается, пусть этот жалкий мир ходит ходуном. Главное, что они вместе. Он выламывает прогнившую, хлипкую дверь и они медленно входят внутрь. Из-за той дозы веществ, что находится внутри них, они совсем не чувствуют царствующий здесь холод, да и какая блять, в принципе разница? Верно, совсем никакой. Ее ноги, эти сраные ноги перестают слушаться и она падает на грязный, полный стекла пол. Из ее губ срывается стон, но не боли, а скорее досады. Боль она уже не чувствует и ног теперь тоже. Он наклоняется к ней, берет на руки и осторожно прижимает к себе, чувствует, знает, что она держится за него и уже тогда начинает идти. Он понимает, что скоро ноги откажут и у него и ему становиться страшно, не из-за ног, нет, совсем не из-за ног. Ему страшно, от одной только мысли, что он может уронить ее, сделать ей больно, навредить. Именно поэтому он как можно скорей поднимается на второй этаж. Насколько он знает на вторых этажах всегда остается какая-то мебель. Ступеньки и прогнивший пол противно скрипят, слишком четко слышен вой ветра снаружи. На втором этаже мебели, как назло не было, но был старый матрас с торчащими, ржавыми пружинами, он как можно аккуратней кладет ее туда и устраивается рядом. За все то время, что они были вместе, никто из них не разу не сказал люблю, они считали, что незачем говорить, такие очевидные вещи. Это тоже самое, если сказать, что вода мокрая, а воздух прозрачный. Им не нужно говорить, то, что и так понятно. Незачем. Их руки, ноги, губы, буквально все переплетается, становясь одним целым. Нет, они уже давно были одним целым. Глаза закрываются и дыхание становится ровней. А снаружи нарастает ветер и начинают капать первые капли дождя, с каждой секундой дождь льет все сильней и вскоре уже идет сплошной стеной, он будто старается скрыть следы чужаков, будто специально прячет их от всего мира, в этой тихой глуши. Их нашли ровно через неделю. Они все так же крепко держались друг за друга, всем своим видом будто говоря, что останутся вместе, вместе до конца. Экспертиза установила, что смерть произошла из-за передозировки наркотическими веществами. Но им, уже давно, было на все это плевать. Они ведь, так и остались, навсегда вместе?