Главного глазами не увидишь

Despite the lies that you're making Your love is mine for the taking My love is just waiting To turn your tears to roses I will be the one that's gonna hold you I will be the one that you run to My love is a burning, consuming fire (Несмотря на ложь, что ты говоришь, Твоё сердце принадлежит мне, Моя любовь лишь ждет, Чтобы превратить твои слезы в лепестки роз Я буду тем, кто обнимет тебя, Я буду тем, к кому ты побежишь, Моя любовь – пылающий, сжигающий огонь) «Whispers in the dark», Skillet Римус медленно шагал по высушенной беспощадным солнцем земле, что было так не похоже на обычно дождливую Англию. В горле болезненно першило от количества выпитого огневиски, хотя, впрочем, оно и рядом не стояло с тем, которое он мог выпить вместе с остальными Мародерами. И эта навязчивая боль, отдававшаяся по всему телу, заставляла Римуса оставаться в этом мире, а не предаваться горьким воспоминаниям о великом наставнике. Лунатик чувствовал свою боль во всей ее полноте, но еще хуже ему становилось, когда он задумывался и осознавал, что Тонкс сейчас гораздо хуже, вне зависимости от того, что знает она его значительно меньшее время. Римус, не переставая, думал о ней и их будущем ребенке, и сейчас эти мысли были охвачены волнением, от которого некуда было деваться. Вспоминая те ощущения, которые он пережил, задумываясь о своем будущем, если бы Тонкс не вернулась с этого проклятого задания, его передергивало. Но согласился-то он не сразу, да и что уж греха таить, уговаривали его практически всем составом Ордена, понимая, что приказывать – это не дело. Он долго уверенно отказывался, энергично качая головой и сжимая зубы до скрипа, потом уговоры стали медленно доходить до его разумной головы. Он начал понимать, что от этой девушки, которая была ни больше, ни меньше, чем его жизнью, возможно, зависела судьба всего волшебного сообщества, и эта судьба совершенно некстати оказалась в его руках. И никто не смел твердо заявить, мол, так и так, поступим по-моему, право выбора досталось ему. Римус качнул головой, словно отгоняя дурные мысли, и вновь уставился недалеко вперед, выискивая что-то похожее на тело Грозного Глаза. Конечно же, не стоило в эту минуту расставаться с Биллом и бродить поодиночке, но каждому необходимо было все обдумать, к тому же Дезиллюминационное никто не отменял. - Римус? – вдруг шепнула темнота хриплым голосом Билла, подлетев на метле к закутанному по подбородок Римусу в темной шляпе, в которой он смахивал на подозрительного Шерлока. – Его нигде нет, мы ищем его уже почти четыре часа. Смысла нет. - Может, еще поищем, мало ли… Билл, если он остался жив, и его нашли Пожиратели… Я не представляю, что они с ним сделают. А всего этого можно избежать, проведя еще пару часов тут, - неуверенно отозвался Римус. - Хорошо, я найду тебя позже и сверху отправлю домой Патронуса. *** Фотография Грюма, перевязанная черной атласной лентой, бессердечно разрывала покалеченное сердце Тонкс. Она не плакала, не всхлипывала, но из глаз медленно катились слезы, оставляя за собой влажные дорожки, как на стекле после дождя. Не успевала она такая дорожка высохнуть, как по ней стекала очередная капелька. Глаза опухли и некрасиво покраснели, волосы безжизненно свисали, блестя обыденным черным цветом. Зауженные темно-синие джинсы, обыкновенная футболка с неглубоким вырезом, на которой была изображена магловская рок-группа, синие кеды с белыми полосками. Тонкс стояла в обычно оживленном Министерстве, в котором сейчас царила непривычная давящая на уши тишина, и не видела своего будущего. Она задумывалась: как? Но ответа не приходило в ее светлую голову. А ведь, по совести говоря, он был ее самым-самым лучшим другом. Знал еще с пеленок и любил, как отец. Поддерживал, подсказывал, учил. Тонкс медленно протянула бледную костлявую руку и прикоснулась к холодному безжизненному стеклу, за которым скрывалась фотография. - Мне страшно… - тихо прошептала она. «Страх – не лучший советник. Ноги в руки и вперед!» - вдруг совершенно отчетливо прозвучало в ее голове. Да, только он мог так сказать, за сердитым выражением лица пряча неуверенность, озабоченность, волнение, тревогу. *** Тонкс стала часто грустить, порой молчала часами и не отзывалась. Она начала разговаривать сама с собой, когда рядом с ней никого не было, она плакала, а потом извинялась перед Грюмом, опасаясь, что он находится неподалеку и видит все, что с ней происходит. Она перестала ездить к родителям, стала засиживаться в Министерстве, строя более или менее правдоподобные догадки о местоположении Пожирателей. Пару раз даже благодаря ее аналитической работе они выходили на группу Пожирателей, которые, впрочем, были не из ближнего круга Волан-де-Морта и не знали ничего стоящего для Ордена. Пару раз Тонкс находила всякие противные записки про полукровок, под которыми обязательно значилось: «Последний же враг истребится - смерть!». Шли дни. На свадьбе Билла и Флер Тонкс, как могла, старалась изображать счастливую подругу такой очаровательной невесты, но это вряд ли получалось, потому что Тонкс видела озабоченное лицо Флер и нахмуренное – Римуса, когда с него вдруг спадала маска счастья. Потом Тонкс испытала невиданный страх, когда при срочном сообщении Кингсли не обнаружила ладонь Римуса в своей. Она заметалась, чуть не впала в панику, но Люпин подоспел, как всегда вовремя: он крепко прижал ее к себе и трансгрессировал к себе домой без единого слова. А месяцы все шли и шли. За августом последовал сентябрь, за сентябрем – октябрь. Римус видел, что с Тонкс творится что-то странное, но пытался убедиться себя, что дело в такой необъяснимой смерти Грозного Глаза, тело которого они так и не нашли. Но она же, в конце концов, беременна, ей нужно держать себя в руках. Многочисленные доводы, уговоры, поцелуи и добрые слова, полностью пропитанные бесконечной любовью, не помогали. И тут в голову Римуса стрельнула настолько нереальная и в то же время объясняющая идея, что он, обезумев, вскочил с постели ночью. Снизу раздавались приглушенные голоса родителей, о чем-то весело споривших, рядом, прижав к себе мягкого волчонка, умиротворенно посапывает Тонкс, которого Римус подарил в тот день, когда она, улыбнувшись, сообщила: «Ему месяц, Римус». Волчонка назвали Ромулом, братом Рема. Создатели Рима, вскормленные волчицей. Римус, услышав это заявление, хотел было порадоваться, что Тонкс, наконец, пришла в себя, но не успел. Счастливая улыбка слетела с лица его жены, и она снова отправилась в Министерство. Думать, думать, думать… И сейчас, стоя возле мягкой кровати, застеленной заботливыми руками мамы, безумная идея не давала покоя. А что, если она просто боится того, что ликантропия передается по наследству?! Римус и сам не был уверен в том, что такое невозможно, но вдруг?.. Что, если их малыш с самого детства не будет знать, что такое полная свобода и действий и выбора. И он, шагая по жизни, ступит точь-в-точь на отпечатки ног Римуса. Что, если его ждет такая же судьба?! Римус одернул себя: его в своей жизни практически все устраивало, за небольшим исключением. Но для своего ребенка он такой судьбы не желал. Ведь ему должно доставаться только самое-самое лучшее, потому что оба его родителя многое оставили в двух этих войнах. Очень многое. Тонкс вдруг села и пристально на него посмотрела. За окном засвистел ветер, порывами бросаясь на окно, дрожащее под чудовищным напором воздуха. Осень вряд ли выдастся теплой. - Что происходит? – резко бросила она, притягивая к себе колени. - О чем ты? – хрипло переспросил Римус, присаживаясь на кровать. - Что происходит между нами?! - А что происходит между нами? – на манер своей жены переспросил Римус. - Вот я и спрашиваю: что происходит между нами?! - Ой, Дора, прекрати, а?! - Почему это? Тебя что-то не устраивает? – глаза ее возмущенно засверкали. Римус, помолчав пару мучительно долгих секунд, вдруг заявил настолько безапелляционным тоном, что независимая по своему характеру Тонкс задохнулась от ужаса: - Ты должна уехать к родителям! - Чи-и-иво?! - Ты слышала. Ты должна уехать к родителям. Немедленно. - Неужели опять депрессия одолела? - Я не могу сделать тебя счастливой… - Но это не повод сдаваться! - Я не сдаюсь. Значит, все, что было между нами – ошибка! - А наш ребенок?! Его ты тоже считаешь ошибкой? - Ему лучше не знать, кто его отец… - Как это?! Что у тебя с головой?!! Любой отец лучше, чем когда его вообще нет! - Поверь мне, такой, как я, ему не нужен точно! - Давай останемся при своих мнениях и ляжем спать? Я не хочу с тобой спорить, и уж тем более ругаться! - Ты поедешь к родителям, это не обсуждается! - Я сама буду решать, что мне делать! - В этом доме ты не останешься! - Да? Ты меня выгоняешь?! Отлично! Навязываться я не собираюсь!! Но и к родителям я не вернусь! И к тебе… К тебе тоже… Не вернусь! Я тебе не игрушка, Римус, чтобы меня можно было выбросить тогда, когда надоела. И не кукла, чтобы брать тогда, когда ностальгия найдет! Я.. Точнее, мы! Ты – единственный человек, которого я полюбила после родителей! Ты – единственный, кому открылась, кому доверилась… И ты меня предал! Предал мою веру! Сейчас самое время потерять еднственные надежды на то, что в мире есть действительно такие люди, от которых ни на шаг отходить не хочется! Я, по крайней мере, таких не встречала! А в который раз ты уже отшиваешь меня?! Мое терпение не резиновое. Я устала ждать, пока ты станешь живее, устала думать, что происходит! Я устала, Римус, устала… А ты опустил руки сразу же, когда понял, что не только твои друзья могут умирать. Прости меня за эти слова, это на самом деле так! Я ухожу! - Куда?! - Ну, не к родителям, точно! - Дора.. - До свидания, Римус. Увидимся на работе!