Into the shadows

- Приехали! – тоном человека, издающего приказы проговорил низкорослый, но крепко сложенный мракоборец. На нем была синяя треугольная шапка, под которой выбивались кучерявые рыжие волосы и черное пальто поверх такого же синего, как и шапка, костюма. Он сидел напротив высокого старого волшебника, чья борода могла бы пойти на десятки париков для женщин, а чудаковатой формы очки заставляли задаться вопросом «видит ли он через них что-нибудь?» и все же грозный на вид мракоборец старался на него не смотреть. То ли, что бы не вызвать дурного впечатления на свой счет, то ли, потому что боялся показаться дураком, который в силу своей профессии якобы первый раз едет в одной карете с волшебником такого уровня и так вызывающе себя ведет. Когда карета остановилась он дождался характерного стука кучера со внешней стороны, прежде чем взмахом палочки открыть дверь. Он вышел первый, затем его спутник, а потом еще один мракоборец. - Выглядит так, - подал голос волшебник, только ступив на землю. – будто вы собираетесь запереть меня в одной из камер. - Меры предосторожности, - сухо ответил второй, выйдя следом и осмотрев карету изнутри прежде чем ее закрыть. – к тому же камера здесь всего одна и вы вряд ли захотите разделить ее с этим человеком. На это волшебник лишь хмыкнул и подошел к краю. Сейчас они находились на высоте в несколько тысяч метров, на вершине замка, спрятанного глубоко в горах Австрии, в месте защищенном тысячами заклинаний и охраняемом дюжиной мракоборцев, И как бы это странно не звучало, но такая повышенная защита требовалась лишь для того, что бы защитить внешний мир всего от одного волшебника. На вид, это было поистине красивое место, окутанное природной красотой зеленой Австрии, обнаженной, дикой и невообразимо свободной. «У него был вкус» - подумал мужчина, стоя на самом краю крыши и глядя прямиком вниз. У замка не было наземных входов и выходов, дверей или балконов хоть как-то ведущих наружу, все окна были заколдованы, так что бы их было невозможно коснуться или, уж тем более, открыть. Все продуманно до мельчайших деталей. Идеальная тюрьма для гениального человека. Она сбыла построенная на середине горы, даже не на ее вершине или не у подножья, а посередине – скрытая и непреступная. - Не подходите к краю, - испуганным грубым голосом почти крича сказал рыжий и волшебник резко обернулся. Он не знал, как долго стоял, размышляя над склоном, но за его спиной появилось уже пять волшебников и когда они дождались шестого, который сказал «все готово, профессор Дамблдор, вы можете идти», то только старый волшебник и тот рыжий мракоборец прошли вглубь темного коридора. Дорогу им освещала светящаяся на конце волшебная палочка, темная и чуть искривленная. Дамблдор покорно шел за ним, сцепив ладони за спиной и ведя монолог сам с собой в голове. Казалось, он не слышал ничего сказанного юношей, но тем не менее, исполнял любой его приказ в роде «поверните налево», «поверните направо», «пригнитесь», «тут ступенька». Это было невозмутимое состояние, граничащее между сном и реальностью, когда человек будучи посвященный только своим мыслям только краешком своего сознания умудрялся хвататься за события происходящие в настоящем. Альбус никогда не бывал в этом замке, он лишь слышал о нем из рассказов или легенд. Ему даже не хотелось представлять о том, как здесь все устроено, зная какое назначение несет в себе это здание. Даже сейчас его грудную клетку тянуло и рвало на части, от одного присутствия, от того что он чувствовал мерзотный запах сырости и смерти, окутывавший совершенно все находящееся здесь, потому что он не хотел быть здесь, но знал, что должен. - Пришли, - тихо, но все так же уверенно сказал парень, указывая ладонью на широкую железную дверь, покрытую добрым десятком замков и заклинаний со всех сторон и Альбус знал – это не единственная дверь и не единственное препятствие через которое ему прийдеться сегодня пройти. Самое сложное ждало внутри и видит бог, Альбус не хотел туда входить. - Дальше вы не пойдете? – спросил он у юноши и тот растерянно кивнул. – входить может только один. И ни при каких условиях не подходите к нему близко, ничего не передавайте в руки, не отдавайте и не прикасайтесь к нему, не пересекайте черту нарисованную на полу и не пытайтесь пройти через барьер. Дамблдор кивнул, ничего не ответив. Мужчина взмахнул палочкой и невидимый барьер будто сгорел у них на глазах, затем еще раз и замки один, за другим защелкали открываясь и последний, когда дверь открылась и в темную комнату зашел директор школы чародейства и волшебства Альбус Дамблдор. Это была узкая комната, такая же темная и сырная как и все помещение, но теперь в ней помимо прочего пахло гнилью и плесенью. Тут явно не убирают решил для себя Альбус сделав еще один шаг и услышал, как дверь за его спиной хлопнула. На полу действительно была коряво введена белая полу стертая черта в десяти-пятнадцати сантиметров от которой сжимался хилый силуэт мужчины. Когда Альбус взглянул на него, в его глазах сверкнул испуг или даже разочарование, он едва не отшагнул назад, но переборов себя подступил ближе так ничего и не говоря. Возможно он боялся или не знал, что говорить, а может он не был уверен, что человек, к которому он пришел еще жив. Потому что силуэт, скукожившийся в самом углу камеры не шевелился и не издавал никаких звуков, пусть в такой темноте было плохо видно, и ему запретили брать магическую атрибутику внутрь, но Альбус был уверен что это так. - Боишься подойти ближе? - раздался скрипучий голос через несколько длинных минут и Дамблдор глубоко выдохнул, но ничего не сказал. Он лишь смотрел в темноту, стараясь разглядеть в этой костлявой, обтянутой старым рванным тряпьем спине что-то знакомое. – Ну же, Альбус, - голос стал мягче и он увидел, что фигура зашевелилась, он развернулся, но лица все еще не было видно. – ты не для этого преодолел такое расстояние среди ночи в ливень чтобы просто постоять молча глядя на мою спину. Альбус сглотнул, стоя на одном месте, он просто слушал его голос – сиплый, слабый старческий голос, явно поврежденный от криков боли или чего похуже. Он был даже чуточку глумлив как тогда, когда на чердаке Геллерт упрекал Альбуса в собственных чувствах к нему, потому что: «Любые чувства или эмоции это слабость, Альбус. А любовь - это высшее проявление слабости» - Да, ты всегда был поклонником драматических пауз, но никогда не любил пустых визитов. – если бы у него были сейчас свободны руки, то он бы точно развел ими в стороны, но смог лишь качнуть головой. - И если заключенный в собственной тюрьме не сможет тебе чем-то помочь на воле и меня уж точно не выпустят, то у тебя для меня есть какие-то новости. Альбус выдохнул. - Значит, ты более чем уверен, что я к тебе не от скуки наведался и не потому что скучаю. - Если бы ты захотел меня увидеть, то использовал бы для этого фотографии или… - он сделал вид что задумался и Альбус знал, что он хочет сейчас сказать и он точно не хотел этого слышать. – заглянуть в зеркало еиналеж например. Улыбка. По его хитрому лицу точно скользнула ухмылка. О Мерлин, как же хотелось взглянуть на это лицо. Морщинистое, старое, может покрытое шрамами или нет, но хоть на секунду, любой источник света, который позволил бы Альбусу взглянуть в это лицо. - Ты тоже в него смотрел. - Да, это прекрасный артефакт. Болезненный, но прекрасный. Что ты там видишь обычно? Носки? Альбус фыркнул, а внутри поежился от боли воспоминаний. Боли, которую не принесла б ни одна слеза в омуте памяти, ни один сон, казавшийся явью и ни один взгляд в зеркало еиналеж. Эта та боль, которую мог контролировать лишь один человек. Тот кто имел значимую власть над Альбусом Дамблдором и кому это было практически позволительно. Этот человек знал о своих возможностях и никогда бы себе в них не отказал. *** - Это зеркало еиналеж, - сказал Геллерт, снимая с высокого старого куска стекла, обрамленного красивой потертой рамкой не менее старую широкую тряпку. – оно показывает только то, что ты хочешь видеть больше всего. Буквально прямая связь с твоим сердцем, мозгом и душой. Альбус сглотнул увидев его. С одной стороны, не примечательное, но такое могущественное. Он едва понимал значение этого артефакта и смутно осознавал, что именно оно ему покажет. Хотелось полагать, что носки, а не то о чем сейчас думает юный Дамблдор. Геллерт протер стекло и раму от пыли, а закончив возиться обратился к юноше. - Вот. Попробуй. - Откуда оно у тебя? - Явно кто-то из моей семьи украл его у кого-то. – Язвительная улыбка, в которой было столько шарма, не желала сходить с молодого лица, она невообразимо красила его, одновременно придавая и какую-то жуть или даже опасность. – Батильда понятия не имеет откуда оно. Да и пусть, главное, что оно единственное в своем роде и оно у меня. Альбус не переставал смотреть на него в тот вечер, следя за тем как оранжевый отблеск пляшущих в подствечнике языков пламени отражался на его стройной высокой фигуре. Такой пластичной и так правильно движущейся, будто танцующей или собирающейся атаковать на дуэли. Альбус находил в ней что-то эстетическое и… - Ал! Ал! Земля вызывает Альбуса Дамблдора! – он толкнул его в плечо, приводя в чувства. – я хочу показать тебе как это работает. – он поднял юношу с чемодана за руку и провел к зеркалу. Альбус был по-детски растерян и смятен, но ничего не мог с собой поделать. Обычно он был полон самоконтроля и внимания, но одно присутствие Гриндевальда превращало его в глупого мальчику, покорно идущего за… за кем-то в роде Геллерта Гриндевальда и готового исполнять его любые приказы. Каким же глупым и несчастным он считал себя. Каким неправильным и не исправим. Мамочка с папочкой точно бы не гордились таким сыном. Но одновременно с этим, он утешал себя мыслью, что общее дело, ради которого они трудятся все лето поможет загладить ему вину перед самим собой. Вину собственной безрассудной доверчивости и наивности. - Ты должен стоять напротив зеркала и просто смотреть в него, - он держал его за руку смотря в зеркало вместе с ним. – сначала ты будешь видеть свое отражение, но через пару секунд, оно покажет тебе самое сокровенное. То что ты на самом деле хочешь видеть. Альбус смотрел в него очень долго и старательно пытался что-то разглядеть, но кроме их с Геллертом отражения не видел ничего. - Оно не показало мне ничего нового, только я и ты все так же держимся за руки, - возмущенно сказал он повернув голову в сторону чтобы посмотреть на Геллерта, который стоял рядом, но его там не было. Гриндевальд сидел чуть левее, на старом пыльном письменном столе с не понимающим выражением лица. Немой вопрос открыто читался в его возмущенном взгляде и Альбусу срочно нужно было исправлять ситуацию. Он повторно посмотрел в зеркало и повернувшись к Гелу объяснил. – я вижу то что хочу видеть больше всего, нас с тобой держащихся за руки и держащих в других руках все дары смерти. Геллерт встал со стола и направился к зеркалу. Он взглянул в него, а затем посмотрел на друга, снова в зеркало и снова на друга. Больше он ничего не сказал, только спустился вниз и оставил Альбуса одного на своем чердаке, пристыженного и желавшего спрыгнуть вниз через это маленькое окно чтобы больше не заглядывать в глаза Гриндевальда. Который итак все понял. Через пару дней рассерженный Гриндевальд сам притащил зеркало в дом Дамблдоров сказав, что больше оно ему не нужно. Тогда Альбус не знал, что увидел юный волшебник в заколдованном зеркале, что столь восхитительный артефакт вызывал теперь в нем отвращение. Арианна была по-детски восхищена им и заглянув сама спросила у Альбуса, что видит он. Брат спокойно подошел к зеркалу и, не долго думая, ответил глядя на Геллерта «носки. Я вижу, что на рождество мне подарили носки». Гриндевальд тут же расхохотался, а следом ничего не понимающая Ариана и только Альбусу было не смешно. В этот вечер, впервые за пару дней они поговорили. Сидя вдвоем на крыше и рассматривая звезды. Небо было чистым, а воздух слегка морозным. Альбус видел в этой обстановке что-то интимное, но говорил себе, что на самом деле тут нет ничего интимного, пока это кажется только ему, он хочет это видеть, но это не значит, что так оно и есть. - Что ты видел в этом зеркале? - Я в него не смотрел. Идиотский артефакт расчитаный на наивных простаков. - Ты только что оскорбил все человечество в одном предложении. - Думаешь зря? - Думаю, что тебе не понравилось увиденное и поэтому ты захотел его отдать. - Зато теперь, - глумливо проговорил он. – ты каждый день сможешь смотреть на носки. - Насколько странно то, что моя самая большая мечта это осуществление нашей общей цели? – непонимающе сказал Альбус глядя в глаза Геллерта. – наоборот странно, что ты этого не видишь. - Не думай упрекать меня в том, чего не знаешь, Ал. – хриплым, рассерженным голосом ответил юноша вставая. - Я знал бы, если бы ты сказал. - Если я не говорю, значит тебе этого знать не нужно. - Мы хотим одного и того же, но этому не бывать, если ты скрываешь от меня такие мелочи. Теперь они стояли друг напротив друга, на косой влажной крыше обратив гневные взгляды друг на друга. За все время общения между ними еще не было таких крупных ссор. - С чего ты взял что мы хотим одного и того же? И с чего ты вообще взял, что я нуждаюсь в тебе? В Ничтожной, маленькой сиротке, которая мало того что не наделена особым умом еще и питает интерес к своему полу. Альбус впал в ступор, отшагнув назад. Огонь, которым засияли глаза Геллерта было не передать, это и его слова испугали юношу так, что он не заметил, как его нога соскользнула вниз по черепице. – Я знаю, что ты видел в зеркале, и это были не мы правящие миром со всеми дарами смерти, это были мы-любовники. – он подошел ближе, крупно выдыхая горячий воздух и Альбус видел, как от злости расширяются его ноздри подобно дракону. – ты влюблен в меня, жалкий мальчишка, - уже глумливо говорил он, но гнев все еще одолевал его жадный взгляд. – жалкий, испорченный, наивный дурак! – еще шаг и Альбуса попятившегося назад покосило в сторону. – но этому никогда не бывать! Слышишь? Ты не нужен мне такой! Не нужен, идиот! Слабак! Я избавлюсь от тебя, как.. Альбус потерял равновесие и полетел с крыши, даже не успев закричать. Геллерт в эту же секунду подался вперед, доставая из кармана палочку и молча взмахнул ей. Испуг застыл в глазах обоих. Гриндевальда, потому что до сих пор неверабльные заклинания у него не получались, и Альбуса, потому что секунда и вслед за его самооценкой в лепешку готовилось разбиться его некчемное тело. Когда тело юноши повисло в сантиметрах пяти от земли оба волшебника тупо смотрели друг на друга, после чего Гриндевалд осел на крышу и громко засмеялся, а вслед за ним тихо хохотнул и Альбус, чуть позже поняв, что у парня началась истерика. *** Альбус подошел ближе, все еще не пересекая черту, а лишь задевая криво начерченную полосу носком своих потертых ботинок. Он увидел в темноте, как силуэт шевельнулся в ответ, видимо придвигаясь ближе. - Насколько это печально быть заточенным в месте, которое когда-то было твоим домом. - Нуменград не был моим домом. Это здание изначально использовалось как темница для моих врагов и… предателей. – уже не так живо и радостно говорил Геллерт. - А теперь они держат тут тебя. В твоей собственной темнице. Геллерт вздохнул, посмотрев на Альбуса. Глаза за все время, проведенное здесь достаточно хорошо привыкли к кромешной тьме, но лицо этого человека хотелось увидеть при свете. Досконально изучить каждую новую морщинку, родинку, шрам, заглянуть в глаза и может даже коснуться. Недостаток света при разговоре конкретно с этим человеком оставлял какой-то неприятный осадок недосказанности. Он никогда не был поклонником темноты, если дело касалось Альбуса. Бывали моменты, когда ему хотелось «почувствовать» его больше чем увидеть, но длились они не долго. *** Альбус сидел спиной ко входу, когда в комнату вошел Геллерт. В его руках был не большой деревянный тазик с бинтами, всевозможными склянками и бутылочками, мазями и таблетками. Юноша поставил стул, что бы было удобней, а следом, себе на колени поставил импровизированную аптечку. - Начнем, - тихо сказал он, открывая одну из бутылочек. Его руки не дрожали, ни когда Альбус тихо шикал от прикосновений рядом со шрамом, ни когда он почти кричал пока Геллерт зашивал его. Гриндевальд лишь морщился, вслушиваясь в эти крики, но ни на секунду не останавливался. Он закусил губу и продолжал делать то, что должен. - Не стоило тебе поворачиваться спиной к этому зверю. - Не стоило… АУЧ! – с большими отрывами, через боль, с большим трудом отвечал он. - …стоило… звать меня ту… туда. Он сжимал руками деревянные перила кровати Геллерта, позже думая о том, что не так надеялся оказаться тут впервые. Не крича от боли, из за того что потащился за Геллертом на край обрыва, где сцепился в не равной схватке с гипогрифом. Будь Геллерт другим, более человечным или может быть, более понимающим людей, то он сказал бы что-то вроде «все будет хорошо» или «крепись» или «ничего страшного», на крайний случай «я с тобой. Я рядом». Он он мало того, что не понимал как эти сопливе фразы, часто используемые тупыми магглами могут помочь человеку в трудную минуту успокоиться, так еще он никогда бы не пожелал, что бы кто-то увидел его эмоции. Особенно, человек, к которому он испытывает что то больше, чем ничего. Поэтому, перейдя на грудную клетку, Геллерт сказал Альбусу задрать голову. Он никогда не думал, что касаться кого-то ему будет не противно, не мерзко и что он добровольно вступит с каким-то живым существом в тактильный контакт. Будь то человек или животное. Геллерт старался избегать любых видов прикосновений и никогда бы не решился коснуться кого-то добровольно, поэтому осознать, что чувствовать чью-то теплую кожу под напором собственных пальцев было для него почти пугающе-странно. Тело Альбуса было практически усыпано родинками, и это страсть как привлекало познающего новое для себя Гриндевальда. Он соеденял их пальцами пока втирал мазь, считал и думал на какое созвездие похоже то или иное скопище. А когда юноша открыл его взору шею, задрав голову вверх, сидевший у его раздвинутых колен Геллерт заметил одну на шее и две на внутренней части подбородка и это, видимо, новое, плохо понятное чувство снесло ему голову, что Гриндевальду захотелось коснуться их. И он это сделал – расправил ладонь и нежно положил ее на белоснежную шею, Альбус опустил потупленный взгляд, встречаясь с глазами чего-то ожидавшего Геллерта. - Что ты делаешь? – спросил Дамблдор. - Мне стало интересно. – только ответил юноша не сразу убирая ладонь. – у тебя так много родинок. - У всех в моей семье… - Встань. – скомандовал он, сам выпрямляясь в коленях. Альбус послушал его. И спустя пару коротких мгновений стоял напротив Геллерта, в одних штанах, покрытый кривыми шрамами и ушибами, чувствуя себя глупо и незащищено. – подними руки вверх. Геллерта не смущало насколько странно выглядели его действия и просьбы, он делал то что хотел и если б Альбус ему отказал, то юный волшебник ни в коем случае не стал бы настаивать. Гриндевальд провел пальцем от изгиба локтя, обводя тот, к середине предплечья, глядя на чужую кожу как завороженный. Альбус не пытался ничего ему сказать и даже, наверное, забыл как дышать. Он просто стоял и смотрел, не понимая на что просто стоит и смотрит. - Малый ковш. – в итоге сказал он и заглянул в голубые глаза Дамблдора. - Что? - Это созвездие малой медведицы. Следи. – он вновь коснулся первой родинки у локтя, соединил ее невидимой линией со второй, а потом и с третей образуя не ровный треугольник, а потом вывел ровную линию, как хвост и повторил. – малый ковш. Альбус изумленно смотрел на него, затем переведя взгляд на руку и снова на юношу. - Это… - А тут, - не дал закончить другу мысль парень подводя шатена к зеркалу и давая ему второе, поменьше, в руку, что бы он мог видеть все происходящее за его спиной. - …. Геллерт развернул юношу лицом к себе, стоя максимально близко, но выглядя при этом так, будто в этом нет ничего не обычного. - Видишь? Альбус кивнул. - Я никогда об этом не думал. – боль, некоторое время назад убивавшая Альбуса отошла на второй план и теперь были только они с Геллертом и пусть между ними ничего не было, пусть юный Альбус даже не надеялся на это что-то, но тот факт, что они были рядом, проводили время вместе и были отданы только друг другу, делало Дамблдора счастливее, нежели, если бы они прямо сейчас стали трахаться на этой самой кровати. Геллерт коротко ухмыльнулся, при том, что его глаза не отразили никакой эмоции. Альбус даже не заметил, как долго и пристально молодой волшебник разглядывал не только его тело, покрытое россыпью родинок, но и лицо. *** - Пришел поглумиться надо мной ? – сухо спросил Геллерт. – никогда за тобой такого не замечалось. Но… все-таки, надо когда-то начинать. - Пришел попрощаться. – не менее сухо и наполнив свой голос печалью всего гребанного мира ответил старый волшебник, пересекая черту. - Они решили меня все-таки убить? С каких пор МАКУСА поощряет смертную казнь среди волшебников? Со стороны это выглядело так, будто Геллерт не понимает к чему ведет Альбус, будто годы в одиночестве и темноте довели его только до старческого маразма и от мудрого амбициозного мага не осталось не следа. Но все было в корне наоборот, он говорил это, только потому что понимал, что хочет сказать ему Альбус, потому что не хотел что бы его домыслы оказались правдой и уж тем более не желал выглядеть скорбящим и сожалеющим – слабым. - Геллерт… - выдохнул Альбус и от этого блядского тона Гриндевальда пробрало до самых костей. Никто кроме Дамблдора не называл его по имени. И Гриндевальд не солгал бы, если бы сказал, что это было особой формой обращения. Все в Альбусе было особым: его речь, жесты, движения, мимика, короткие паузы, взгляды. Он был для него всем и одновременно нечем. *** - Меня зовут Альбус Дамблдор - немного запинаясь сказал юноша, протягивая свою раскрытую ладонь для рукопожатия. Жест, который не понимал Гриндевальд и не силился понять. Когда Батильда Бегшот позвала его вниз, потому что собиралась представить ему «кое-кого очень интересного», ссылаясь на разносторонность мышления своей тетушки Геллерт ожидал увидеть на пороге юную провинциальную девчушку из какой-нибудь некчемной школы волшебства, настолько, что там всего один факультет. Одинокую и жалкую, нуждавшуюся в общении и явно партнере, которого разглядела в своем внуке милая Батильда. Но он был знатно удивлен, встретив там светловолосого юношу, чей уверенный взгляд и яркая, не натянутая улыбка брали свое. Было в нем что-то такое и Геллерт не мог с этим не согласиться. Правда этот дурацкий жест сразу все портил, да и представляться он не особо хотел. - Геллерт Гриндевальд, - недовольно выдал юноша, протягивая свою руку в ответ. Их кисти слились в одно короткое рукопожатие, которое в будущем несло в себе целую историю. - Геллерт, - чуть рыкнув на втором слоге повторил Альбус и парень удивленно на него глянул. – ничего, просто… У тебя красивое имя. Никогда не встречал никого с именем Геллерт. - Взаимно. – Кивнул он. На какое-то время, отданное для того чтобы парни смогли друг друга зрительно изучить, между ними повисло молчание, а затем Альбус снова заговорил. И Геллерт, который был слишком прихотлив до всяких мелочей, согласился бы слушать любую ересь, произносимую этим прекрасным нежным голосом, не писклявым как у подростка, и не грубым как у взрослого. Что-то приятное. - Твоя бабушка сказала, что ты учишься в Дурмстранге. - Учился, но меня отчислили. - Оу. - Ничего страшного. Это не повод для скорби, к тому же, они еще не знают, чего лишились. - Расскажешь? – он снова улыбнулся и до сего момента, Геллерт бы сказал, что человеческая улыбка это самое противное что он когда либо видел, но по судя по всему, этот юноша заведомо был исключением из всех возможных правил. Гриндевальд кивнул, переступил через порог не громко хлопнув дверью и они вместе спустили по дорожке вложенной из камня, ведущей к живой изгороди и устремились к петляющей реке, расположенной внизу городка. *** - Альбус? – передразнил его мужчина и это был единственный раз за эту встречу, когда он сожалел, что старый волшебник не сможет увидеть его ядовитой ухмылки, пусть второй как и первый, точно был уверен, что она есть. - Никогда бы не подумал, что это столь мрачное место, - он провел ногой за контуром, немного перенося вес на ту сторону, но не шагая полностью. - Хочешь обсудить стилистику замка? Изначально планировалась готика, но потом я нечаянно убил архитектора, и другому пришлось переделывать все под версальскую классику. Поэтому, выглядит как смешение двух стилей. – Геллерт так спокойно и обыденно об этом говорил, будто не провел большую часть своей жизни в темной узкой комнатке, на вершине своего же замка. Казалось, он растягивал, тот короткий отрезок времени, который был дан им с Дамблором на разговор по душам. Помниться, они и по юности пользовались этой привилегией не часто, из-за не способности у Гриндевальда делиться своими чувствами и переживаниями. Но его излишняя молчаливость совершенно не говорила о том, что ему, нечего сказать. Но на удивление, со временем, Альбус нашел способ бороться с недугом. Гриндевальд прикрыл глаза. *** Геллерт лежал на кровати, чувствуя совсем близко дыхание Альбуса. Он не смотрел на него, будто боялся, что один взгляд поможет ему занырнуть в чужую душу и досконально изучить Геллерта как человека. Он прикрыл глаза, выдыхая ночной морозный воздух, проникающий в комнату через окно. Их ладони лежали слишком близко, и если одного эта близость пугала тем, что могла разрушить его непреступный барьер итак уже медленно осыпавшийся, то другого скорее неизвестностью и непониманием того, что может нести в себе этот жест. Единственным источником света в комнате была луна заглядывающая своим округлым боком в окно. Дамблдор напряженно сжимался рядом, коротко и тихо дыша, в какой-то степени опасаясь того, что Геллерт как-то может это понять или ощутить. Альбус знал, что Геллерта что-то тревожит. И тревожит уже давно, но привычка всегда в одиночку справляться со своими демонами и излишнее недоверие ко всем, даже к Альбусу брало верх. Незнание и неспособность помочь складывались вместе в длинную, прочную веревку, обвивашуюся вокруг шеи Альбуса и затягивавшейся у самого горла. - Покажи мне, - шепнул Альбус, слегка поворачивая голову в сторону чтобы проследить за реакцией парня и протянул руку вперед, касаясь пальцами чужой кисти. На секунду ему показалось, что он шагает в пропасть и сейчас та тонкая нить доверия сплетенная с таким трудом и усердием в миг разорвется и Альбус полетит прямиком вниз. Геллерт долго молчал, прежде чем резко дернуть рукой убирая ту от ладони Альбуса. - Нет. - Я хочу знать. – настоял он, не зная на что идет. - Это тебе не понравится, будь уверен. – сухо отрезал Геллерт, всем своим тоном показывая, что у него нет совершенно никакого желания говорить на данную тему. - Я не из симпатии хочу на это взглянуть, - он придвинул руку ближе, медленно обхватывая сжатую кисть. – мне важно знать, что беспокоит тебя. Пока.. - Я СКАЗАЛ НЕТ! – не дал ему закончить Гриндевальд, подрываясь на кровати. Теперь он находился в полусидячем положении, которое вскоре принял и Альбус. - Почему? - Потому что я хочу тебя защитить! - не подумав выкрикнул Геллерт и через секунду его взгляд непривычно потупился. Альбус никогда не знал, что они друг для друга значат и старался не углубляться в данную тему. - Защитить? - От того что я вижу. – более мягко сказал он. - Твой дар. - Это не дар, а наказание. – перебил его юноша. Альбус услышал как его голос надломился. - Я тоже хочу тебя защитить, - выдал он, глядя прямо в глаза парню и понимая насколько бы странно звучал комплимент его гетерохромии. – но я не могу этого сделать, если не знаю с каким монстром я борюсь. – он придвинулся ближе и оценил тот факт, что Геллерт не отстранился. Альбус поднял свою руку, поднося ее к лицу Геллерта, но на пол пути тот остановил ее, подняв свою кисть и робко касаясь чужих пальцев. Насколько же трепитен он был в вопросе личного пространства и неприкосновенности собственных мыслей. - Покажи мне, - шепнул Альбус. И Геллерт кивнув, переплел свои пальцы с чужими, слегка опуская глаза. Волна чужих воспоминаний ярким светом ударила в голову и Альбус попытался прищуриться, но не мог, потому что его глаза уже были закрыты. Он видел войны, голод, землятрясения, убийства, порабощения, пожары, наводнения…. Все эти ужасные вещи переплетались между собой, образуя полноценную картину состоящую из боли, криков, выстрелов и многочисленных смертей. И каким же до ужаса бесполезным себя почувствовал Альбус, осознавая, что никак не может его защитить от всего этого. Но это резко ушло на второй план, позже пришло понимание и инстинкт защитить самое дорогое, что у тебя есть. Не взирая на все ранние возгласы Геллерта о собственной нетактильности, Альбус подался вперед прижимая худое тело к себе и сковывая того в объятиях. Гриндвеальд бы сказал, что это было скорее непривычно и непонятно, чем мерзко и неприятно. Но так же бы он сказал, что не позволил бы никому кроме Альбуса обнимать себя. Этой ночью они спали вместе, потому что Дамблдор не смог отпустить его, не смог представить, что он снова будет переживать этот ужас в одиночку. И как бы второй не прирекался, это была единственная за последние 11 лет ночь, когда он не просыпался в холодном поту крича во все горло от страха. После они заспали только так, а это значило, что Альбус почти перестал появляться дома, совершенно позабыв о бедной Арианне. *** - Нет- нет, - переступил с ноги на ногу Альбус, пересекая черту. На удивление, это была одна из не многих частей камеры, которую можно было разглядеть в такое густой тьме. - Я пришел не за этим, - его голос был потухшим, отдаленным, будто помимо Нуменградского замка он одновременно находился в еще каком- то месте. Не более приятном, конечно. – однозначно не за этим… - Тогда тебе следует сказать зачем… поскорее. У меня видишь-ли график забит, - он причмокнул губами. – в 3 должны прийти мракоборцы и выпустить на мне свой гнев, а в докладной написать…. - Они тебя бьют? – резко перебил его Дамблдор и Геллерт представил то непонимающе-испуганное выражение, которое застыло на лице Альбуса. - Ты переживаешь? - с упреком спросил он. Альбус вздохнул «не делай вид, что не знаешь этого». - Эта наша последняя встреча. «Я знаю» - подумал Геллерт, вспоминая те страшные сны, что мучали его так давно. На протяжении года и он, как всегда, ничего не мог с этим поделать. Только смотреть. Такое себе развлечение, особенно в таком жутком месте. Лучше бы в волшебном мире была разрешена смертная казнь. – «я видел» - Но ты об этом итак знаешь. Да? - Последствия наших поступков всегда так сложны, так разнообразны, что предсказание будущего и впрямь невероятно трудная задача. – Альбус ухмыльнулся и сделал еще один шаг и теперь полностью стоял по ту сторону черты. - Не пересекай черту! – это был первый раз, когда в голосе Гриндевальда послышалась насмешка. – но ведь правила создавались не для Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора. – второй кивнул. - Я должен был приходить чаще. Сейчас он действительно положил руку на бороду. На густую, длинную бороду. Такую, что даже фантазия Геллерта даже не справилась бы с этим. Борода всегда была его маской, его ширмой, скрывавшей милое, детское личико, которое в какой-то мере даже раздражало Альбуса. Он никогда не любил свои тонкие, нежные черты лица, которые так привлекали других и все время краснел или отнекивался, когда кто-то делал ему комплименты. И только, когда их делал Геллерт, что бывало крайне редко, он молча принимал их, хоть и не всегда был с ними согласен. «Что это?» «Где?» «На твоем лице! Боже! Ты растишь бороду? Милый Альбус стесняется своего прекрасного ангельского личика?» Геллерт не раз называл его лицо ангельским и иногда это даже помогало, он был готов сбрить бороду, потому что Гелу она не нравилась. Но после его ухода он навсегда забросил эту идею, решив что выглядеть по-ангельски красиво ему больше некогда. Может, это была еще одна тонкая попытка скрыть не только себя эмоционально и морально от всех, но и физически. Будто эта густая, длинная борода была очередным барьером, сквозь который нельзя заглянуть, нельзя увидеть настоящего лица Альбуса Дамблдора, а значит нельзя увидеть и его душу. Только одному человеку за всю историю это было дозволено. И Альбус еще не успел расплатиться за это. - Ты не удивишься, если я скажу, что ты мне ничего не должен. – Альбус кивнул. – не должен был приходить и сейчас, но сделал это, потому что сам захотел. И я тебя в этом не виню. Ты всегда был сентиментален. «А ты всегда упрекал меня за то, что испытываешь сам» - Думаю, ты хотел взглянуть в мое лицо, но… как видишь. «Стоит заметит, заметить, что нам обоим достаточно того, что мы имеем на данный момент» Несколько минут они просто молчали. Ни один из них не издал не звука, они канули в свои собственные мысли подкрепленные ворохом воспоминаний(или лучше будет сказать пеплом?), который до этого никто из них старался не ворошить. Это было болезненно для обоих. И печаль состояла в том, что никто не скажет об этом, заранее зная, что больше им встретиться не суждено. Как бы не была сильна боль Геллерта Гриндевальда, как бы много не хотел сказать Альбус Дамблдор, они слишком горды для этого. «Почему я так привязан к тебе?» - вдруг подумал Гриндевальд и не заметил, что пропустил привычное, даже в своих мыслях, «был». «Почему я защищал тебя даже когда ты делал мне больно?» *** - Геллерт Гриндевальд? – Вскрикнул Аберфорд Дамблдор и Альбусу показалось, что этот громкий не свойственный юноше бас, донесся до дома Батильды Бегшот и более того, его услышала вся годрикова впадина. – Ты и этот ненормальный? - Не смей назвать его ненормальным! – тут же вступился Альбус. Взаимоотношения братьев всегода были не ахти, а после появления в жизни Дамблдоров Геллерта их так называемые «братские узы» затрещали по швам и связать их обратно уже не могло ничего. - Он просто промыл тебе мозги. Ты не видишь ничего дальше своего носа! Твоя голова занята не тем! - Хватит меня отчитывать как нашкодившего мальчишку, мы оба вышли из этого возраста. –он присел на край стола, стоявшего сзади, запустив руки в карманы. Сейчас его отросшие немного волосы были зачесаны назад, чуть отросла борода и он совершенно не был похож на человека, которого запомнил Аберфор уезжая в хогвартс. Не внешне, не внутренне. - Нет, я буду. Потому что таскаясь с этим… уродцем ты забыл о том, что у тебя есть другие обязанности, помимо того, что бы сидеть в годриковой впадине и фантазировать о несбточном с каким-то… - Хватит акцентировать на Геллерте. – огрызнулся Альбус. - Он изменил тебя. - Ты никогда не знал меня. – выплюнул Альбус и на этот раз Аберфорд был с ним согласен. - Ты помешался! - Прошу не сорьтесь! – встряла Ариана между братьями и оба замолчали. – Геллерт хороший. Правда. Он не хочет выглядить хорошим, но он хороший. - Арианна… - потерев переносицу выдохнул Аберфорд. - Ты не веришь мне, потому что я странная. – обиженно вскрикнула она. - Нет-нет, я верю тебе. Я всегда буду верить тебе, просто Гриндевальд… - Что Гриндевальд? – в унисон сказали оба и тот картинно закатил глаза. *** - Арианна любила тебя, даже зная, что ты ее ненавидишь. – вдруг сказал Альбус. Так резко, неожиданно и даже с какой-то мягкой улыбкой на лице, которую Геллерт все равно не увидит. - Я сожалею. - О чем? - не понимающе спросил Дамблдор, осознавая, что никогда не слышал этой фразовой комбинации от мужчины. Не слышал и не надеялся услышать. - О ее смерти. На самом деле, я долго думал обо всем произошедшем в годриковой впадине и… о последующих событиях. Я виноват. Мы не знаем кто точно причастен к ее смерти, так же мы не можем говорить, что виноваты оба. Дуэль и то что я сказал – это все было начато мной. - Ты винишь себя? - Ради Мерлина, Альбус… - он резко замолчал и вдруг в металлическую дверь постучали. У этой встречи тоже был свой срок. И стук означал, что Альбусу пора уходить. - Рядом с чертой, - сказал Геллерт не в силах указать на нее жестами. – камень. Видишь его? - Да. – непонимающе ответил Альбус, который уже подумывал уходить. - Пни его в мою сторону. Это была странная просьба, но в силу положения Геллерта Альбус без всяких вопросов, немного подумал, пнул его. Камень коснулся магического бартера, застряв на середине и вокруг Гриндевальда засветился красный полукруг. Свет был похож на тот, что отбрасывает пламя. Но так или иначе. Теперь они могли видеть лица друг друга. И это была встреча двух взглядов. Невообразимая и прошедшая в полной тишине. Все таки зрительный контакт был важен. Вокруг будто все замолкло и ни один, ни второй не слышали стука по ту сторону по ту сторону двери. Они неотрывно смотрели друг на друга, до тех пор, пока заклинание все таки не выбило кусок камня и свет не потух. - Прощай, Геллерт. – сказал Альбус находясь уже у самого порога. – можешь не говорить, что был рад меня видеть. Дверь закрылась. Альбус уехал и больше никогда не вернется – этот факт резал больнее всего. Но с фактами, какими бы неприятными они не были приходится мирится. И этой ночью он впервые не видел астрономической башни, высокого мужчины в черном, прихвостней Воланд-Де-Морта и того как тело Альбуса отскакивает назад, стоит заклинанию Авадакедавра коснуться его груди. Сегодня впервые он спит спокойно. Но спокойствие никогда не длится долго. Поэтому на следующую ночь, во сне к нему пришла Ариана. В своем голубом платье, завязанными в косу волосами и все таким же умиротворенным выражением лица. Они говорили. Очень долго. - Я бы никогда не скорбел по Альбусу. – вдруг говорит он. - Твое сердце не такое каменное, как ты привык думать. Ты один из немногих людей, кому удалось испытать это чувство и испытать его взаимно, но как бы оно не старалось к тебе подкрасться, ты все равно его отталкиваешь. Потому что… - Любовь это слабость. – Продолжил за нее он. – Любые чувства - это слабость, потому что они делают тебя уязвимым. А любовь самая большая слабость. - Чувства, говорят о том, что ты жив. - Это и так ясно, по ровному сердцебиению и факту, что я дышу. - Я все еще в твоей голове, так что можешь не внушать мне, что ты сильный и не зависишь от чувств. Сейчас ты заточен на вершине башни в горах Австрии. Навсегда. - Пока он не Прийдет. - Да, это будет безусловно скоро. Но сколько раз до этих пор ты еще увидишь его смерть? - Арианна. - Ты мог ему сказать, - печально вздохнула она. - Мне это не нужно. - Да? И кто же сильнее будет плакать, когда это произойдет: Фоукс или ты?