Искусство требует жертв

Большая часть прошлого утопает в забвении, но Джека это вполне устраивает: хороша та память, что выкидывает бесполезные моменты, оставляя самые приятные воспоминания. У Джека они все связаны с его искусством, и он помнит даже, как все началось. Дядя, офицер Скотланд-Ярда, взял его с собой в управление, где на глаза мальчику попались фотографии жертв Джека-Потрошителя. Джек и сейчас помнит восторг, что испытал тогда. Изуродованные трупы не испугали его – наоборот, было в них что-то притягательное. Хотелось рассматривать их снова и снова, а еще больше – самому сделать что-то подобное. Семья Джека была религиозна, и в том, что с Потрошителем они тезки, он углядел знак свыше. Первой была соседская девочка Мэри, дочь мясника, влюбленная в Джека и готовая выполнить любую его просьбу – даже выкрасть большой острый нож у отца. Получив оружие, Джек обрадовался и решил опробовать его тут же – на Мэри. Неопытность подвела его: раненная в живот девочка закричала и пыталась убежать. К счастью, Джек сообразил перерезать ей горло и, пока Мэри захлебывалась собственной кровью, без помех продолжил дело. Это оказалось даже лучше, чем он представлял: ни с чем нельзя сравнить блаженство, что он испытал, когда вонзал нож в дрожащий живот, а заливающая кожу алая кровь оказалась самым прекрасным зрелищем в мире. Чтобы вспороть тело, пришлось попотеть: лезвие с трудом резало плотное мясо. Однако Джек не сдавался: он знал, что самое интересное впереди... Когда он вытягивал из разреза склизкие кишки, девочка уже затихла, но Джеку было не до нее. В тот вечер, любуясь выпотрошенным телом маленькой Мэри, он понял, в чем его призвание. А потом была череда счастливых лет, когда он упивался своим ремеслом и оттачивал его ночами в темных переулках Уйатчепела – местах, которые помнили деяния первого Потрошителя. Джек был менее привередлив в выборе жертв: в своем искусстве он ценил процесс и результат, а не материал. Мужчины, женщины, мальчики, девочки, старики, старухи, богачи, нищие, пропойцы, проститутки – сталь ножа уравнивала всех. Немного приятнее, правда, было работать с молодыми женщинами: они успешнее покупались на приветливость симпатичного рыжего паренька и у них были нежные тела. Джеку нравилось заниматься с ними сексом и слушать, как довольные вскрики любовницы сменялись воплем боли, когда в ее влагалище внезапно вонзалась острая сталь. Толкаясь членом в истекающую горячей кровью щель, Джек всаживал в живот девицы нож, крутил его в ране, распарывая ее и выдирая наружу трепещущие внутренности. От вида этой красоты Джека накрывал неистовый экстаз, и он бурно кончал в агонизирующее тело под взглядом налитых ужасом стекленеющих глаз. Наслаждаться своим искусством не только душой, но и всем существом – не это ли истинное мастерство? А потом о Новом Джеке-Потрошителе заговорили, но слава принесла лишь разочарование и обиду. Убогие умы не понимали деяний Джека, называя их ужасными преступлениями, а между тем даже не знали точно, сколько этих преступлений всего. Джек же помнил каждую жертву – все сто двенадцать, включая родных: он не собирался их убивать, но они что-то подозревали и хотели заявить в полицию, а Джек не мог лишиться своего ремесла. Искусство требует жертв, и настоящий мастер должен уметь их приносить. А потом он наткнулся на того проклятого бобби с пистолетом… Джек смотрел на свое мертвое тело в луже крови и не мог понять, как же так вышло. Что-то настойчиво звало его, но Джек не мог уйти: он ведь не закончил… На глаза попался валяющийся в канаве любимый нож, и Джек, не задумываясь ни о чем, просочился в него. А потом нож прошел через множество рук, но Джеку никого не удалось убить: хозяева слишком быстро догадывались, что с ножом что-то неладно, а некоторые даже вызывали медиумов. Вот уж кого Джек ненавидел: они видели его и называли «злым духом жестокого убийцы». В конце концов одна такая старуха забрала нож с собой и спрятала в сундуке, где Джек томился еще несколько лет… А потом появилась она – рыжая девочка с бойким взглядом и острыми коленками. Она заглянула в сундук и сразу увидела Джека. Тот принял ее за очередного назойливого медиума, но она не оскорбила его и даже не испугалась злобного взгляда. С того дня Матильда – так звали девчонку – то и дело украдкой поглядывала на сундук, хотя старуха талдычила ей, что дух, живущий в старом ноже, очень опасен. Джек и впрямь был бы не прочь опробовать свое ремесло на Матильде, но странное дело: ему нравилось наблюдать за ней. А потом, когда старуха вдруг померла и ослабевшая от голода Матильда тихо угасала на полу возле гниющего трупа, Джек впервые ощутил нежность и даже испугался: никогда прежде он не испытывал такого к живым телам. Но эта девчонка казалась особенной, и Джек искренне обрадовался, когда в хижине появился человек, который точно мог спасти ее…

***

– Сладости или гадости! Это самые счастливые моменты для Джека – когда его призрачное тело питает душа юной ведьмы, наполняя силами, о каких Джек не подозревал при жизни. Он вихрем налетает на растяпу-противника, не успевшего даже позвать своего духа, и кромсает верным ножом. Кровь фонтанчиками бьет в разные стороны, пронзительный визг быстро утихает, и Джек любуется изрубленным куском кровавого мяса, из которого торчат белесые кости вперемешку с требухой. – Круто мы его, Джек! – Матильда заливисто хохочет, слизывая с руки брызнувшую на нее кровь, и Джек жадно смотрит на нее. В тот день когда тонкие пальчики впервые сжали рукоять его ножа, он обрел свободу, новые силы, а главное – свое искусство. И все благодаря Матильде. Джек обожает ее и безумно хочет однажды пронзить ее худое тело сталью, превратив в шедевр своего искусства, но впервые в жизни не уверен, что сможет это сделать. Потому что больше, чем в своем ремесле, Джек нуждается в том, с кем мог бы разделить его.