Ну а веточка в стакане пусть напомнит обо мне
Эксл помнит как в детстве ломал игрушки Андерса, как старший брат обижался и сердился, но всегда прощал маленького. Эксл помнит, какие шикарные подарки дарил ему старший брат на все Дни рождения. Эксл умеет быть благодарным. В День рождения Андерса Эксл снова превращает Колина в женщину. Тот для порядка озвучивает несколько хитрозакрученных проклятий, обещает, что просто так это не оставит и не спустит зарвавшемуся щенку такого оскорбления. И направляется к Андерсу. "Пусть сами разбираются, справятся и без меня", - думает Эксл. И Колин с Андерсом справляются. На столе, на подоконнике, у стены, потом, наконец, лениво и размеренно в постели. - Знаешь, а у меня сегодня День рождения, - сообщает Андерс, устроившемуся у него под боком Колину. Джонсон нежно перебирает длинные рыжие волосы, другой рукой оглаживает грудь, бёдра, восхищается формами и недоумевает, почему же ему так срывает крышу, как мальчишке, который только-только познал радости любовных утех. Сколько у него было женщин, были и покрасивее, честно говоря, но ни с одной и никогда до этого ему не было так хорошо. - Знаю, - расслабленно улыбается Колин, - И у меня есть для тебя подарок. Он возится в их широкой постели, устраивается поудобнее, шкодливо хихикает и целует Андерса в живот. Тепло дышит на рыжую шёрстку, опускается ниже, ниже, смотрит на именинника лукавым взглядом и берёт в рот. Сначала Андерс ещё пытается анализировать и сравнивать, у него было много разных женщин, они умели очень многое, и ему есть что вспомнить, рассказывая об этом в красках..а-ах. Все мысли начисто вылетают из головы, и остаётся только страсть и нежность. - Милый подарок, но мне, случалось, дарили что-то поинтереснее, - ехидно говорит Андерс, после того как вновь обретает возможность связно мыслить. - Передо мной сейчас можешь не притворяться, - насмешливо отвечает Колин, самодовольно улыбается и горячо влажно чмокает Андерса в нос, - Кроме того, это не весь подарок. Есть небольшое дополнение. Он вылезает из постели, роется в сваленной на полу одежде и достаёт какую-то небольшую вещицу, любовно и старательно запакованную в подарочную обёртку. - С Днём рождения, прими мой скромный дар, придёт время, и ты поймёшь и оценишь его значение. Андерс с любопытством распаковывает подарок. Недоумённо смотрит на веточку омелы, переводит вопросительный взгляд на Колина. - Неуч, - вздыхает тот. Но далее не следует никакого ликбеза, оба понимают,что у них остаётся не так много времени, и они предпочитают потратить его на что-то более приятное, чем любая заумная лекция... Проходит время. Всё возвращается на круги своя. И только ветка омелы стоит в стакане на письменном столе Андерса. Однажды к нему заходят Эксл с Зебом. Чрт знает, какая нелёгкая принесла их на этот раз. Эксл разговаривает с братом, обсуждает что-то важное, а Зеб слоняется по комнате, рассматривает рыбок, подходит к письменному столу, перебирает какие-то ручки и карандаши и видит стакан с веткой. - Это что? - почему-то бледнеет он. - Колин подарил, - отмахивается Андерс, - Зеб, не мешай, не до тебя сейчас. - Локи дал тебе ветку омелы? - Зеб бледнеет ещё сильнее. - Да, - раздражённо уточняет хозяин, - Я же сказал, Колин подарил. Не мешай и не трогай ничего. Он передвигает веточку подальше, закрывает от заинтересованных взглядов, мрачно хмурится. Зеб задумывается, стоит ли рассказывать братьям, какую роль однажды сыграла ветка омелы, врученная коварным Локи, но потом решает промолчать. Не потому что трусит или хочет зла, а потому что понимает, что в их случае всё пойдёт по-другому. Мальчишки, наконец, уходят. Андерс невесомо гладит стоящую в стакане веточку и думает, что непременно ещё поймёт и оценит значение подарка Колина. Не сейчас, а когда придёт время. *****Ты спросишь: какие танцы, на улице минус двадцать, Отвечу: бери вазелин и бежим целоваться
Приближалось 25 декабря. Андерс знал, что в этот день отмечают День рождения Бога. Христианского Бога. Единого. В их семье не отмечали. Когда он был маленький, удивлялся, а почему бы, собственно, нет. Потом немного подрос, сообразил, что мамаше вообще нет до них дела, какие там праздники. Когда стал взрослым совсем не до того стало. А потом и свой бог появился, и бежать от него было некуда. Андерс не понимал, хочет ли он куда-то бежать от Браги. Просто как-то приноровился, сумел договориться со своей сущности о мирном сосуществовании. Андерс не признался бы в этом никому, даже самому себе, но иногда он завидовал людям, которые отмечают Рождество, поздравляют друг друга, дарят подарки, а потом собираются семьёй, едят индейку или гуся, веселятся. Дон, умница, в Рождественский сочельник украшала их офис какими-то стеклянными шариками и мишурой, приносила Андерсу вкусное самодельное печенье. Но ему хотелось большего. Хотелось настоящего праздника. Ну хотя бы один раз в жизни. Андерс понимал, что в этот год, да и все предыдущие он был очень плохим мальчиком, но всё равно хотелось получить праздник и подарок. С какой-то обидой и злостью смотрел вместе с Дон рождественские мелодрамы, едко и очень зло комментировал происходящее на экране, а сам мучительно завидовал. У них там кружился медленно падающий снег, герои целовались под этими снежными хлопьями, светили фонари, мигали праздничные огоньки, и звучала красивая музыка. Под Рождество он становился особенно злым и раздражительным, с удвоенной злостью рычал на братьев, заваливал Дон кучей бумажной работы, метался как тигр в клетке и места себе не находил. А в этом году всё будет по-другому. Андерс даже не предчувствует ничего. Он это просто знает. 25 декабря к нему заваливается Колин. Снова в своём женском виде. Трясёт длинными рыжими волосами, лукаво подмигивает, подходит к сидящему за письменным столом Андерсу, захлопывает его ноутбук и залезает к нему на колени. Ёрзает, устраиваясь поудобнее, и Андерс совершенно не против, обхватывает его руками, крепче прижимает к себе, не может удержаться, чтобы снова не запустить жадные пальцы в гриву рыжих волос. - Я тебя ждал, - выдыхает он. - Я знаю, - смеётся Колин, - Мне было плохо без тебя. Наконец-то они могут не притворяться друг перед другом. Андерс что-то вспоминает, отстраняется на какое-то мгновение, шарит рукой по столу, будто что-то ищет. Натыкается на стакан с веточкой омелы, поднимает её высоко над их головами и спрашивает Колина: "Это ведь, чтобы целоваться, я правильно понял твой подарок?" - Правильно, - нежно отвечает Колин и втягивает Андерса в поцелуй. Нежный, долгий, глубокий. У Андерса по-прежнему поднята вверх одна рука, они борятся за лидерство, барахтаются в неустойчивом офисном кресле на колёсиках и, наконец, с грохотом падают на пол, так и не разомкнув объятий. Колин и Андерс только рады, на полу гораздо удобнее... А потом они выходят на улицу прогуляться. Темно, и уже зажглись фонари, а на каких-то барах и магазинах сверкают огоньками гирлянды. То ли это хозяева к Рождеству украсили, то ли просто так, чтобы веселее и ярче было, чёрт их знает. Андерс с Колином неспешно идут по улице, сами не зная куда, одной рукой Андерс сжимает тонкую руку Колина, гладит ласково его изящные пальцы с длинными наманикюренными ноготками, а другую руку засунул в карман и держит там веточку омелы. А потом, как это всегда бывает, появляются лишние. Остальные братья Джонсоны, обдолбанный оракул Олаф и трущаяся около него Стейси. Колин шипит, как разъярённый кот, Андерс тоже недоволен. Когда-то он мечтал о семейном празднике, но почему же мечты снова сбываются так не вовремя?! - Он снова наказан? - пьяно хихикает Стейси и смотрит на Колина с весёлым недоумением, - А что он натворил на этот раз? - спрашивает она Эксла. Олаф тоже издаёт булькающий отвратительный смешок и смотрит вопросительно. - Он совершил страшное зло, и я счёл необходимым прибегнуть к этому наказанию, - туманно, но очень сурово отвечает Эксл, грозно хмурится, и Колин боится, что глупый мальчишка переиграет и будет выглядеть неубедительно. Но он бесконечно благодарен ему за то, что тот не стал рассказывать и, видимо, уже не расскажет, как Колин сам к нему пришёл и буквально валялся в ногах, упрашивая превратить его в женщину. - Мы заняты, и нам сейчас не до вас, - говорит Андерс и, совершенно не щадя чувств и хрупкой психики всех присутствующих, поднимает Колина на руки и уходит прочь, пошатываясь под тяжестью своей драгоценной ноши. Все они взрослые люди, тем более, что не люди даже, а боги, все догадывались про Колина и Андерса, но такое прямое заявление, это уже чересчур. Майк досадливо морщится и укоризненно качает головой, Эксл смеётся с каким-то совершенно детским удивлением, Олаф и Стейси одобрительно свистят и улюлюкают им вслед, а Тай смущённо улыбается, весь сосредотачивается, напрягается и что-то шепчет. С неба начинает падать снег. Эксл снова смеётся, ловит ртом огромные снежинки, Майк делает вид, что осуждает такое расточительство своего дара, Олаф и Стейси синхронно вскидывают вверх большие пальцы, выражают одобрение. А Тай думает, что хоть Андерс и был весь этот год да и все предыдущие очень плохим мальчиком, но всё-таки брат имеет право на праздник и подарок. Андерс и Колин останавливаются под каким-то фонарём, Джонсон завороженно смотрит на снег,потом переводит глаза на Колина, зачарованно вскидывает вверх руку с омелой и тянется за поцелуем. - Да убери ты уже эту ветку, новую потом найдём, всё у нас с тобой ещё будет, - рычит Колин и вовлекает Андерса в поцелуй. Тот запускает пальцы в длинные волосы своего рыжего счастья и позволяет вовлечь себя, увлечь, утянуть. Раствориться в этом моменте и празднике. Ему кажется, или где-то правда звучит красивая музыка?