Компьютерная ловушка

      Дима слушал рассказ Влада и не мог поверить, что такое могло произойти. Иволгин всегда был атеистом — не верил ни в бога, ни в чёрта; но в этом случае он видел, что происходит с душой человека, когда она продаётся дьяволу ради успеха в каком-то деле: в карьере, в любви, в удаче. Теперь он и понял, что это не всегда приятно и что это имеет весьма огромную цену.       — Вот ты какой, Влад Шумов, — прокомментировал Дима. — И тебе не жаль этих девочек?       — Мне, как Владу Шумову, их жаль. Пока я свободен, но скоро оно вновь мной овладеет. И я не один. Демьян тоже тут. Направь на эту чёрную каплю свою силу, и он освободится. Будь осторожен — призрак и тобой овладеет. У тебя уже есть кое-какая брешь. Я её чувствую.       Иволгин вытянул руку в сторону чёрной противной пульсирующей капли и, сконцентрировавшись, ударил по ней и силой мысли удерживал её, пока она не сползла, освободив молодого человека в чёрном костюме.       — Ты освободил меня? — спросил Ушаков, осматривая подвал. — Нужно избавиться от этого демона, пока он снова нами не овладел и не начал охоту на девок.       — Я не знаю, что с ним делать. Мне говорили, что я потомок шамана. Только я не знаю никаких заклинаний, — оправдывался Иволгин, не понимая, что нужно делать.       — Просто нужно в себя верить, и тогда всё получится, — изрёк Шумов.       — И кто мне это говорит? Сам в себя не верил, поэтому поддался на развод? — прокомментировал Дима.       — Да, я знаю, что это моя ошибка, — сказал Влад, опустив голову, даже не сердясь на Иволгина. — Все круги ада не искупят мою вину. Я заслуживаю наказание, я заслуживаю адские муки, я заслуживаю отдельный котёл в аду.       — Просто просыпайся! — потребовал Демьян. — Мы должны исчезнуть, пока он не явился.       Дима с трудом разлепил веки. Шумов и Ушаков исчезли из этого дома — их души отправились в ад, где они должны искупить все свои грехи, коих было предостаточно до и после смерти. Иволгин проснулся и обнаружил себя сидящим на стуле. Рядом спали Ира и Соня. На сей раз сны девушек были спокойны — им снились не реалистичные кошмары в жанре эрогуро, а вполне нормальные «наркоманские» сны, которые вылетят из головы после пробуждения.       С облегчением вздохнув, Дима поднялся со стула и, решив размять ноги, вышел из палаты и прохаживался по коридорам больницы. Сон не шёл, и Иволгин осматривал облезшие больничные стены. Неожиданно он увидел сидящего на лавочке человека, чьи черты лица показались ему смутно знакомыми.       Паренёк лет двадцати семи сидел на лавочке, поджимая свои короткие ноги в стареньких чёрных брюках и ботинках, кутаясь в чёрную кожаную куртку не по погоде. Его чёрные глаза выражали ненависть ко всему миру. Дима всматривался в это лицо и внезапно для себя осознал, что увидел перед собой демона, принявшего человеческий вид, чтобы не напугать людей.       — Дим, а ты не хочешь исполнить своё самое заветное желание? — спросил демон в облике человека и улыбнулся.       Иволгин понимал, что эта улыбка какая-то неестественная, словно перед ним сидел инопланетянин, пытавшийся сойти за местного жителя. Парень хотел сбежать, но что-то его гипнотизировало, и он решил дослушать его до конца.       — Что ты от меня хочешь, урод?!       Демон ухмылялся, и это жуткое выражение лица напугало Диму, вызывая в его душе необъяснимый ужас. Тот самый, который чувствовала Соня, когда подъезжала к дому Влада.       — Ну знаешь, я и этого дебила раскрутил. Он хотел, чтобы она его полюбила, но на ней же и опростоволосился. Идиот! Он потом был наказан — вынужден был убивать, чтобы добывать мне новые души. Он сдох. Его душонка давно в аду. Знаешь, ад — это не только огненные котлы. Это состояние души.       — Ближе к делу! Что ты хочешь? — злился Дима, решивший узнать, что этому существу надо от него.       — Я вижу, что тебе нравится Соня. Но она тебя не любит. Хочешь взаимности? А то ты нравишься всем, кроме тех, кто нравится тебе. — Голос демона становился более елейным.       Дима хотел поддаться гипнозу от этого змия. Он представлял, как обнимает и целует девушку с розовыми волосами и гладит бархатную кожу на её щёках. Он понимал, что это не вечно, что она должна будет умереть, поэтому вытянул руку и, набравшись сил, размазал демона по стене. Демон завыл словно сирена, оглушая Иволгина, его «тело» испускало чёрную дымку.       Иволгин очнулся в больничном коридоре; парень лежал на полу и не мог понять, где сон, а где явь. Перед ним склонилась медсестра и участливо спрашивала:       — Молодой человек, вы в порядке? Что случилось?       — Всё в порядке... — прошептал Иволгин. — Просто небольшое переутомление.       — Я вам поставлю укол, чтобы вы поспали.       Дима лёг в палату, и женщина поставила ему укол, от которого его веки потяжелели, и он уснул.       «Лучше бы не засыпал!» — подумал Иволгин, увидев перед собой чудовище, появившееся в палате.       Он поднялся с кровати и осмотрелся. Перед ним предстала чёрная тень, выглядевшая ещё страшнее, чем монстр, вселённый во Владика, который насиловал Соню, Иру и других девочек. Демон стоял перед ним на четвереньках. Его мощные четырёхпалые конечности словно вцепились в землю. Горящие глаза словно прожигали Диму рентгеном. Изо рта, напоминающего короткий, как у самца морского слона, хобот, торчало несколько щупалец, словно у кальмара. На спине у монстра виделись толстые живые лианы, извивавшиеся и тянувшиеся к Иволгину.       — Дима, тебя не устраивает то, что я принимаю облик своих жертв? Тогда предстану перед тобой в своём первозданном виде.       Голос демона походил на голос Тилля Линдеманна, только был ещё громче и более грубым, словно гром среди ясного неба; слова эхом разносились по больничной комнате, оглушая парня.       — Уходи! Изыди, сатана! Проваливай! — кричал Дима, отмахиваясь от монстра и стараясь не показывать свой страх.       — Зачем ты меня прогоняешь? — Голос чудовища звучал так же громко, но добавились нотки слащавости, что гипнотизировало и подкупало Иволгина, но он держался, чтобы не поддаться на провокацию.       — Тебе что от меня надо? — злобно спросил Дима.       — Хочешь, чтобы Соня Юдина тебя полюбила? Хочешь? Я знаю, что ты это хочешь. Она красивая и умная. Да, она тебя не замечает. Для неё ты просто друг. Хочешь любви? Признайся, ты её хочешь.       — Нет! Нельзя жертвовать человеком ради собственных хотелок! Это должно быть по обоюдному согласию, а не по моему первому щелчку пальцем.       — Ты не хочешь? Обычно все на это соглашаются. Некоторые колеблются, но соглашаются. Я знаю — ты боишься. Ничего страшного не будет. Не будь таким трусом. Не бойся своих желаний. Зато вы получишь всё, что хочешь.       Дима закрыл глаза, и монстр перед ним исчез, но перед ним появилась Юдина. Девушка сидела перед ним, и его лицо выражало грусть от мыслей, что чуть не потеряла дорогого ей человека. Гладя его руку, Соня прошептала ему:       — Дим, я хотела тебе сказать, что ты хороший человек. Ты очень милый и добрый. Я тебя люблю.       Иволгин приподнялся на локтях, и Юдина, погладив его щёку, поцеловала его. Дима прикрыл глаза и поддался ласке. Он гладил её волосы и держал за плечо, не желая отпускать. Диму переполняло желание — ему хотелось обладать этой девушкой; ему хотелось, чтобы она всегда была его любимой.       Приятный сон оборвался, и перед ним снова предстал тот самый демон. Дима закрыл глаза, надеясь проснуться, но демон не исчезал и продолжал:       — Видишь, как тебе было хорошо с Соней? Она тебя полюбит, если ты согласишься. Если нет, то тебе понравится ли то, что увидишь?       Иволгин проснулся в аудитории новосибирского института. Он ждал наступление пары, и к нему подошла Маша Гулькина, не очень красивая девушка, пытающаяся компенсировать свои внешние недостатки штукатуркой лица. Дима давно нравился Маше, но взаимностью он ей не отвечал, невзирая на её настойчивость. Парню не нравились её далеко посаженные раскосые глаза, пухлые щёки, тонкие губы и непослушные волосы, но Гулькина была довольно самоуверенной девицей. Иволгин неоднократно её отшивал, но она искренне не понимала, чем не нравится этому «противному» парню.       — Димочка, а я красивая? — вкрадчивым голоском спрашивала девица, крутя перед ним едва прикрытыми коротенькой юбочкой «половинами».       Иволгину никогда не нравились такие девицы, у которых интересы в жизни одни: просмотр «Дома-2» да слушание попсы, играющей по радио, поэтому резко ответил ей:       — Маш, иди нафиг! И не подходи ко мне больше. Найди дурака, который будет тебя терпеть. Надоела!       Услышав эти слова, Маша заплакала и закричала:       — Раз так? Чтоб ты полюбил девушку, и она послала бы тебя так же, как ты меня. Урод! Но ничего... Кроме меня ты никому не будешь нужен. Только вряд ли я буду с таким снобом встречаться. Совсем красавчики обнаглели! От простой девушки нос воротите — Джей Ло им подавай!       Отпустив ему пощёчину, Гулькина ушла с гордо поднятой головой, и Дима остался один с тяжёлыми мыслями о кармической справедливости. Он не верил в закон бумеранга, но эти мысли не давали ему покоя, травя ему душу. Неужели у него мерзкий характер, и он никому не будет нужен? Неужели ему нужно снизить планку притязаний и встречаться с не слишком приятной девицей, лишь бы не остаться одному?       Дима очутился перед монстром, и тот ничего ему не говорил. Парень понял — он заставляет его сделать выбор. Иволгин анализировал оба видения. Ему нравилась Соня. Если бы не Влад, точнее та сущность, вселившаяся в него, то вряд ли он бы познакомился с такой целеустремлённой и неравнодушной девушкой, которая ничего не испугалась и шла до победного конца. Могла бы так поступить Маша? Дима понимал, что Гулькина просто проигнорировала бы; ей нужно было только одно — чтобы всё было так, как она захочет, чтобы удовлетворялись только её хотелки, чтобы всё внимание было сконцентрировано на ней.       Дима хотел, чтобы Соня его полюбила, но это должно быть по обоюдному согласию, а не по воздействию магии; если Юдина ему откажет, то ничего страшного нет — чужому сердцу не прикажешь. Даже если ему придётся отшить Машку и получить от неё проклятье, которое, может, не подействует, но настроение сильно испортит и слегка самооценку понизит. Главное, что никто не пострадает из-за его сиюминутного желания.       — Нет! Я не буду жертвовать другими людьми для себя. Я многое хочу, но это должно быть добровольно. Это должно быть без магии.       — Какой же ты упрямый! Первый раз встречаю такого упрямца. Почему ты не хочешь просто согласиться?       — Я атеист, но знаю, что ничего хорошего меня не ждёт. Не хочу всю жизнь быть маньяком и после смерти похищать людей, а потом мучить их да вербовать нового дурачка, который продолжит это дело.       — Первый раз встречаю человека, который отказывается принять свою судьбу и выполнить своё желание.       Дима вытянул ладонь, растопырил пальцы и выстрелил в демона сгустком энергии.       — Уходи к своему господину, бес! Прекрати губить невинные души! — в исступлении кричал Дима, тратя все силы на изгнание демона, но тот был непреклонен и продолжал сопротивляться.       Тем часом в палате, где лежал Иволгин, сидела Зинаида Григорьевна, пришедшая к парню, чтобы проконтролировать ситуацию. Старушка села у кровати и смотрела, что происходит у Димы во сне, и видела, что парень изо всех сил пытается уничтожить демона.       Иволгин терял силы и понимал — ещё немного, и он ментально погибнет, а душа останется скитаться по Земле во веки вечные, до Судного Дня, если такой наступит.       Неожиданно перед ним вспыхнул яркий свет, и перед монстром появилась Зинаида Григорьевна. Но она была не старенькой бабушкой, а строгой седовласой женщиной, чьё выражение лица напоминало строгого полковника Галину Николаевну Рогозину.       — Орнарин! Уходи в адскую бездну!       — Кто явился!? Колмаран!? Убирайся!       — Вот ты как общаешься с сестрой? Знала, что ты предатель, но не думала, что настолько.       — За твою доброту тебя изгнали из ада, и теперь ты скитаешься по миру.       Колмаран превратилась в напоминавшую Урсулу большую демонницу с бледно-синим цветом кожи. Это был демон со своеобразным строением тела: верхняя часть напоминала человека, а нижняя — осьминога; её удлинённую закруглённую голову украшали щупальца, чем существо напоминало Диву Плавалагуну. Колмаран была облачена в чёрный корсет, переходящий в осьминожьи щупальца.       — Пусть я изгнана из ада подобно Касьяну, но не позволю тебе причинять людям зло, — произнесла демонница и, наколдовав золотой меч, замахнулась на брата. Орнарин увернулся и выстрелил в сестру, и та отразила атаку, закрыв себя оружием.       Дима понял, что нужно вмешаться, поэтому силой мысли принялся опутывать демона в невидимую нить. Орнарин, махнув рукой, выпустил золотую пыльцу, сделавшую эти нити хрупкими, как льдинки. Выпутавшись из ловушки, искуситель прыснул кислотой на Диму, отчего того парализовало, и тот упал на колени; не чувствуя конечностей, Иволгин лёг на пол.       Колмаран занесла над ним руку, и Дима почувствовал, что его конечности оживают, и он может встать и пойти.       — Проснись! Нам нужно поговорить, — позвала его демонница.       Дима очнулся в палате, и увидел перед собой Зинаиду Григорьевну. Старушка выглядела бледной, словно скоро должна покинуть этот мир. Она очнулась и сказала Диме:       — Это я. Колмаран.       — А где Зинаида Григорьевна? — не понял Иволгин.       — Она очень скоро умрёт, и я пока обитаю в её теле.       — Почему ты выбрала её тело в качестве носителя?       — Она медленная самоубийца и убийца. Жила с мужем, который пил, её избивал по пьяни и насиловал, когда ему вздумается. Детей не хотел, подозревал её в измене, и она от него аборты делала. Когда она убила и спрятала труп своего мужа в подвале, чтобы его никто не нашёл, я вселилась в неё. Она не понимает, что с ней происходит. Зиночка часто ходит в церковь и пытается отмолить грехи. Нет, наказание она не понесла, ибо никто не завёл на неё уголовное дело. Как вы говорите, нет тела — нет дела. Она скоро умрёт от сердечного приступа.       — Почему на тебя молитвы не действуют? Почему ты в храме чувствуешь себя комфортно? — продолжал задавать вопросы Дима.       — Потому что демоны так же внушаемы, как и люди. Если им внушить, что молитва причиняет вред, а церковь их погубит, то они будут чувствовать себя дискомфортно. Не забывай — и нас создал бог, просто мы поняли, что жить по его правилам мы не хотим. Да. Шаг вправо, шаг влево — расстрел, как говорите вы, люди.       — Что за дерево познания добра и зла? — продолжал донимать вопросами парень, впервые встретивший потустороннюю сущность, о которой слагают легенды, мифы и священные писания.       — Знаешь, некоторые вещи не могут понять даже демоны. Хотя, это связано с тем, что бог решил проверить людей на прочность. Они его проверку не прошли, поэтому лишились бессмертия. Знаешь, у нас нет времени обсуждать эту философскую чушь. Нам нужно проработать план, — перевела тему Колмаран.       — Я заметил, что мы только стреляем в него, — отрезал Иволгин. — Нам нужно знать его слабое место. Ты, как его сестра, можешь назвать его.       — Помнишь, как ты смог ему щупальца связать? Ты сможешь его побороть, просто верь в себя. Нам нужно снова войти в транс, чтобы победить его. Во многом нужна импровизация. Но помни — мы не сможем его убить, поэтому нам нужно заточить его в сосуд греха, который удержит его, пока не найдётся грешник, который освободит его.       — Какие грехи его притягивают? Уныние и похоть? — вспоминал Дима семь смертных грехов.       — В основном жажда пользоваться успехом у женщин, жажда денег и успеха в карьере, — объяснила Колмаран. — Не только уныние и похоть. Ещё и зависть к тем, кто более успешен. И неважно, каким путём достигнут этот успех.       — А какие грехи притягивают тебя?       — Убийство, самоубийство. Мазохизм и жизнь с тираном — это самоубийство. Медленное самоубийство. Отказ от медицинского обслуживания, отказ от переливания крови — тоже самоубийство. Это я вдохновила Рутерфорда на создание «Сторожевой башни». Там много дураков, желающих пожертвовать своими жизнями и жизнями своих детей. Пора! Нам нужно сломать Орнарина, чтобы спасти всех девушек. Он и другого дурака завербует.       Дима закрыл глаза, задремал, и перед ним снова возник страшный демон и его сестра в своём естественном обличье. Орнарин стоял напротив Иволгина и Колмаран, с усмешкой говоря:       — Что, решили сломать меня? Давайте!       Иволгин подошёл к демону, мучившему его сестру и нравящуюся ему девушку, схватил его за щупальце; Орнарин истошно кричал, когда парень связывал его щупальца в тугие узлы, и оттолкнул его свободной рукой, применив магическую силу. Демон плюнул на руки Димы, и тот почувствовал, как онемели конечности.       Колмаран вытянула руку, и парень ощутил, как руки начали шевелиться, как появился прилив сил, и оттолкнул демона, прижимая его к стене. Сестра достала склянку в виде чёрной пятиконечной звезды и вытянула её.       — Нет!!! Нет!!! Нет!!! — словно сирена кричал Орнарин, когда почувствовал, что его скоро засосёт в склянку, и пытался сопротивляться потоку энергии, которая прижимала его к стене и затягивала в «тюрьму».       Мерзкой чёрной жижей демон медленно, с сопротивлением втягивался в кувшинчик, и вскоре растворился в кувшине, превратившись в чёрную дымку.       — Забери это себе, — сказала Колмаран, протягивая Диме кулон.       — Для чего он мне? — не понял Иволгин.       — Я не могу его хранить у себя, а вы должны. Под вашим присмотром он не выберется отсюда. Главное, чтобы не попал в руки грешнику, который считает себя неудачником, иначе эти эмоции подпитают его, и он выберется наружу. Натворит таких дел!       — Гарантии нет, но надо сохранить. Какие планы у тебя? — спросил Дима.       — Скоро Зинка должна умереть. У неё больное сердце, но ей некогда было лечиться. Да и организм у неё изношен. Время пришло. До встречи, Дима. Я знаю, что мы точно встретимся. Если тебе нужна помощь, то обращайся. Я всегда рядом с тобой. Подумай обо мне, и я приду.       Иволгин открыл глаза и увидел перед собой больничные стены и сидящую перед ним Иру. На его шее появился кулон в виде чёрной пятиконечной звезды, в которой клубилась фиолетовая дымка. Девушка, улыбаясь, говорила ему:       — Привет, Дим. Ты вернулся?       — Привет, Ир. Ты в порядке? С тобой всё хорошо?       — Да, братик, со мной всё в порядке. Теперь чувствую себя намного лучше, хоть иногда тело болит. Фантомные боли. Тут была та бабушка, но, пока ты спал, она тихо умерла, и её унесли на каталке. Видимо, она потеряла все силы, когда спасала тебя.       — Где Соня?       — Она не выспалась, поэтому сейчас спит. Она столько сделала для меня.       В палату зашла Соня Юдина. Дима вскочил с кровати и, улыбнувшись, поздоровался с девушкой:       — Привет, Сонь! Рад тебя видеть.       — Привет! Я тоже рада тебя видеть. Мне интересно, как ты уделал этого монстра.       — Девчонки, вы это послушайте! Когда я засыпал, меня эта монстрятина искушала. Предлагала мне любовь, а то иначе на меня будут засматриваться только те, кто мне не нравится. Но я отказывался. Это сломало его систему, ибо от никогда не встречал таких упрямцев, как я. Потом вмешалась его сестра, которая вселилась в Зинаиду Григорьевну, и помогла мне. Мы его заключили в эту склянку, и он теперь тут.       Ира протянула руку к склянке, и дымка в склянке зашевелилась, словно желая вырваться наружу. Отскочив, Иволгина спросила:       — Почему она шевелится?       — Не трогай её, иначе она тебя соблазнит на грехи.       — Давай её мне. Я спрячу её, — предложила Соня и взяла склянку; пленник звезды не пошевелился, когда рука Юдиной коснулась кулона. Девушка забрала проклятый амулет, и Дима предостерёг её:       — Будь осторожна — смотри, чтобы этот проклятый кулон не попал в нехорошие руки. Иначе не миновать беды.       Юдина взяла кулон и повесила себе на шею; дымка в кулоне колыхалась. Дима смотрел на неё и решился сказать ей то, о чём молчит:       — Сонь, я всё время об этом думаю. Да, мы мало знакомы, я плохо тебя знаю и не знаю, как ты на это посмотришь... Но знай одно — ты мне нравишься.       — Мне приятно, что я тебе нравлюсь, но у меня нет к тебе чувств, хоть ты и стал мне по-своему близким. Ты славный парень, но тебе нужна более чувственная девушка.       — Знаешь, Сонь, я не прошу у тебя любви. Мне приятно понимать, что ты сама думаешь, а не подчиняешься гипнозу. Приятнее, когда чувства исходят от сердца, а не по принуждению.       — Не знала, что ты такой рассудительный, — улыбнулась Юдина, — и мне это в тебе нравится.       — Если ты передумаешь, то приезжай в Новосибирск. Я буду рад тебя видеть, — продолжал Дима.       — Я не знаю. Мало ли, что произойдёт. Теперь-то я больше верю в сверхъестественное, — улыбнулась Соня.       Дима лёг на кровать и уснул. Только Иволгин прикрыл глаза, как перед ним появилась Колмаран и сказала:       — Она умерла. Её срок пришёл.       Услышав эту новость, парень не чувствовал ничего: ни грусти, ни сожаления, ибо с ним и Соней была Колмаран, а не старенькая бабушка, жертва абьюзера, абортница и мужеубийуца.       — Я передал звезду Соне. Она сильная — сможет её удержать.       — Она сильная личность. Мне она сразу понравилась. Кстати, с телефона Иры я ей писала, а не Орнарин. Я вселялась в тело одной бабки-шептуньи, которая насылала порчи на смерть, и писала сообщения Соне. Заказ убийства приравнивается к убийству. Подстрекатели хуже убийц. Мне нужно было привлечь внимание, чтобы именно она помогла хотя бы оставшимся в живых девочкам. Вы молодцы. Это здорово, что есть такие люди, которые неравнодушны к чужой беде.       — У меня есть вопрос, — отвлёкся Дима.       — Да.       — За что тебя изгнали из ада? В чём ты была доброй?       — Когда нас изгнали из рая, чувствовала такую свободу и лёгкость. Меня больше ничто не сковывает, никто не требует быть идеальным. Но и сатана тоже требует быть злыми и ненавидеть людей. Моей функцией было подталкивание сомневающихся женщин к аборту, подталкивание к убийству, убеждение заказать чьё-то убийство. У меня успешно выходило, а потом меня мучила совесть — мне было жутко смотреть, как гибнет ребёнок, не успевший пожить. Было жутко наблюдать за тем, как гибнет человек. Единственное, что меня радовало — когда мстили за убийство или что-то ужасное, что натворил убитый. Поэтому меня так наказали. Я постоянно нахожусь в гинекологии и подпитываюсь энергией смерти от аборта, хотя часто мысленно отговариваю женщин. Часто у мостов отговариваю потенциальных самоубийц, внушая им страх перед смертью. Я слежу за ними и понимаю, что мои советы и плоды моих внушений не проходят даром.       Демонница смотрела на Диму; он в её глазах видел тоску и скорбь по многим жизням.       — Зинку давно пасла. Она делала аборт за абортом и терпела побои от пьяного мужа. Однажды она в гневе убила его и спрятала труп в подвал своего дома, и я завладела её телом. Оно мне нужно было, чтобы общаться с людьми. Ты же видишь, какая я. В своём первозданном облике могу появляться только во снах. Я же дух, а не живое существо. Меня люди не видят.       — Что ты будешь делать теперь? Ты отомстила брату. Чем планируешь заниматься?       — Ты хочешь быть медиумом? Хочешь спасать мир от злых демонов и привидений? Хочешь помогать заблудшим душам?       — Знаешь, я хочу просто спокойной жизни, но теперь понимаю, что возврата к нормальной жизни нет. Теперь я... медиум.       — Как ни пытайся — ты потомок шамана. Твой долг — связываться с духами и гнать демонов. Это твой дар и твоё проклятье. Если что, то я буду с тобой. Я помогу тебе. Наконец-то, нашёлся тот, кто не отвергает меня. Ангелы считают меня отступницей, демоны — предательницей, люди — чудовищем. Неужели кто-то принял меня?       — Спасибо, Колмаран, — улыбнулся Дима. — Ты очень помогла.       — Теперь отдохни. У тебя была напряжённая ночь.       Демонница исчезла; Иволгин провалился в сон и видел только радужных пони, о которых вскоре забудет, когда проснётся.       Прошёл день. Иволгины выписались из больницы, ибо их здоровью теперь ничто не угрожало, Соня сказала брату и сестре:       — Знаете, мне даже было интересно, хоть было опасно, а мне было страшно. Мне нужно ехать. Меня дома, в Новокузнецке, ждут.       — Пиши нам в любое время, — улыбнулась Ира, — мы всегда будем рады с тобой пообщаться.       — Надеюсь, что ты встретишь того человека, который растопит твоё сердце, — продолжил Дима.       — Желаю и тебе встретить ту девушку, которая ответит тебе взаимностью без приворотов и магии, — ответила Соня, садясь в машину.       — Мне скоро тоже нужно будет поехать в Новосибирск, — сообщил Дима. — А пока останусь с сестрой.       Юдина завела двигатель, и отправилась по направлению в Осинники. Иволгины смотрели вслед и махали руками, желая снова встретиться с ней. Соня ехала на машине; мимо проплывали улицы, дома и деревни, появился лес, которому не было конца и края. Девушка ехала по трассе на довольно большой скорости и чувствовала такую лёгкость, такую свободу, словно летит по воздуху.       «Счастливая и свободная», — думала Юдина, вспоминая изученную на уроке литературы книгу Михаила Афанасьевича, в которой были написаны эти слова.       Появились Осинники. Миновав этот город, Соня ехала мимо деревень с дачами. Девушка предвкушала встречу с родителями и младшей сестрой. Ей казалось, что её не было дома больше месяца, хотя прошла всего неделя, как она покинула отчий дом.       Появилась деревня Точилино, и Соня только сильнее предвкушала встречу с самыми близкими людьми. Юдина миновала тоннель и кольцо, проехала мимо мельницы с элеватором, церковь Архангела Михаила. Глядя на церковь, девушка задала сама себе вопрос:       «Если есть демоны, то есть и ангелы? Если есть сатана, то есть и бог?»       Мысли о существовании сверхъестественных сил не давали девушке покоя, но она старалась не забивать свою голову мрачными мыслями и только сильнее хотела домой и встретиться с самыми родными. Проехав по Объездной, Соня свернула во двор и остановилась возле родительского дома.       Юдина забежала в квартиру. Был выходной, и вся семья ждала её дома.       — Сонь, ты вернулась? — спросила Светлана. — Я понимала, что ты в порядке, но решила не названивать тебе.       — Мам, со мной всё в порядке, — ответила старшая дочь, решив умолчать о столкновении с потусторонним.       — Нашли Иру? — задала вопрос Лиля.       — Да. С ней всё в порядке. Просто она сбежала с парнем, а он оказался извращенцем. Она ещё дёшево отделалась. И он её просто так не отпускал.       — Всё хорошо, что хорошо кончается.       Соня улыбнулась, хотя в душе понимала, что рисковала жизнью и психическим здоровьем. Но она вернулась. Жива, здорова и со здоровой психикой.       Тем часом Дима и Ира вернулись домой. Попивая чай, брат и сестра обсуждали произошедшие недавно события.       — Не знаю, как я умудрилась так влипнуть, — комментировала произошедшее Ира.       — Просто ты была неосторожной и купилась на красивые слова. Просто ты легковнушаемая, поэтому тебя соблазнить ему не составило труда. Наверняка он тебя гипнотизировал.       — Он нас больше не достанет?       — Он у Сони. Я знаю — она сильная. Она справится. Я это вижу.       Ира и Дима ещё долго разговаривали обо всём. Младший брат хвастался успехами в институте, а сестра делилась своим разочарованием во всей мужской половине человечества.       Тем временем Колмаран стояла на крыше дома, наблюдая за случайными прохожими, и думала:       «Всё-таки хорошо, когда люди счастливы. Будь я ангелом-хранителем, которым изначально создавалась, смогла бы обеспечить людям хорошую жизнь, направляя на путь истинный. Но теперь я демон, но работаю на себя».