Super Christmas Day

      Тёмной ночью под Рождество уровень преступности переходит все границы. Грабители распоясались так в Готеме, что просто плюют на закон и полицию. Выходя на своё дело с пистолетом и обмундированием третируя без того уставший народ, тем более в праздники много кто хочет поживиться, ведь кошельки у населения толстенькие. А нажива так сладка, что приходится делать ходки по три, а то по четыре раза.       Большой летучей мыши не всё равно, но он пока занят другими делами, а вот бессменный герой города не может остаться в сторонке. Некий Найтвинг или в народе просто Ночекрылый спасает положение. Если ещё и глубже копнуть, то он знает о том, что такое порядок и как сложно полиции во время праздников. Сам работает в полиции, ну подумаешь детектив ну и что, коп по всей чистой совести. И как бывшему Робину только ему под силу скрутить обезумевшего фанатика наживы в эту почти волшебную ночь. Ах, а ведь он хотел просто провести этот день, не вылезая из кровати, может хотел позвонить Айрин и устроить долгожданное свидание, без исчезновений и нелепых отмазок. Но увы, приходится ждать в засаде, на крыше одного из центральных зданий банка. Спандекс, что обтягивает тело, как вторая кожа греет отчасти, подогрев внутреннего слоя костюма нужно доработать, эх и почему Донхэ отказался от костюма с модификацией плаща как это было у большого папочки Шивона? Сейчас бы завернуться в тёплую материю и сидеть смирно до нужного часа. А он тут, греет руки потирая ладони друг о друга, и вспоминает своего названного папочку, наставника. Как глупо. Чувства давно остыли. Или нет? Глупо надеяться на что — то со стороны Бэтмена, ведь тот неприкасаемый, такой родной и в то же время далёкий от всего мира Найтвинга. Бывшего робина, яркой птички которая сбежала от летучей мыши, чтобы не быть в тени оного. Да и причины разные, Шивон сложный человек, любовь так же была для него чем — то двойственным. Он любил больше своё амплуа и смотрел на Донхэ только со стороны опекуна. Даже своего кровного сына — Рёука он держал на расстоянии вытянутой руки. Тот был странным, как и отец. С Красным Робином, Сонмином, только деловые отношения. Вспомнив всех протеже Шивона, Донхэ не забыл самого яркого — Красного Колпака. Он же замена после самого Донхэ. Этот парень если честно выбивал всю почву из-под ног. Дерзкий, опасный, слишком хитрый негодник. Это малое из всего. Этот человек был таким же ярким, как и он, когда — то и как сам Шивон, как его братья, но только он мог рвать душу Найтвинга в клочья, топтаться на чувствах, но всё равно сколько бы этого не происходило, Донхэ всё равно будет любить его, как всех в окружении супер семьи. Хоть Красный колпак и свернул на кривую дорожку, Ночекрылый всегда возьмёт и сложит крылья, протянет руку помощи, лишь бы все оставались живыми. Будь ты трижды герой, но опасность подстерегает везде и сам не знаешь где схватишь пулю в висок или спину. Сейчас же взбодрившись, тем что сейчас он словит грабителей, которые вышли, точнее вывалились из разрушенной стены банка, Найтвинг привычно, грациозно аки на сцене цирка, акробатически достиг земли, фокусируясь на противниках, решил сильно не избивать, а только подправить мордашки да заковать в наручки до приезда полиции. Но у судьбы видно свои планы на супергероя в чёрно — голубом трико. Помимо простых мелких сошек, пришло подкрепление с тяжёлой артиллерией. Панки разные бывают, а эти дерзкие оказались, стреляли в разные стороны, Найтвинг то и дело уклоняясь от пуль, пробирался к ним ближе, но видно от усталости или недосыпа, который длился два дежурства ночью, мужчина ловит две пули. Получает по лицу, когда вдыхает какой — то непонятный газ, выкручивает запястье и почти теряет сознание потеряв кровь. Герой, припадает на колени, на холодный снег, а тот всё сыпет, застилая взор, и какой — то бугай, недофрик с нечеловеческой по меркам Донхэ силы, хватает его за отросшие, чёрные волосы. Гавкает в лицо о симпатичной мордашке и хочет сорвать маску, чтобы узнать имя этого выпендрёжника. Грубые пальцы касаются разбитых губ Найтвинга, а он морщится и тяжело дышит, почти хрипит от нехватки кислорода, который парализует тот странного происхождения газ. Ещё немного и плохие парни узнают, кто их под Рождество чуть не лишил добычи, как рядом падает мёртвое тело. Затем ещё одно, третье, четвёртое. Итак пока не остался один амбал в руках которых был герой. — Тебе стоит убрать свои грязные лапы, от моей птички, Здоровяк! — слышится рядом, а после бугай отвлекается на голос и это для него становится отправной точкой к смерти. Красный Колпак смеётся заразительно, сумасшедше, когда стреляет из своего пистолета тому прямо в лоб. — Ну, вот я же говорил, а ты не послушал меня, — с насмешкой проговорил ещё один парень на манер супергероя, только видно он антигерой. Пнул тяжёлым, армейским ботинком тушу панка, а сам присел на корточки, осматривая свою добычу. Да, таким видом Найтвинг просто раздражал. Если раздражал чрезмерной опекой и болтовнёй раньше, то сейчас этот мужчина вызвал у Колпака противоречивые чувства. Раздражает своим видом, точнее совсем не тем профессионализмом, который любил бывший Робин в этом человеке. Идеальный Ли Донхэ! Всегда первый и всеми любимый, Ди! Первый Робин! Милый мальчик Шивона! Бла, бла, бла… И где сейчас этот холёный мистер идеальность и милосердная непокорность?! Смотреть было тошно! Но, сейчас было не то время, когда можно включить колючку и плеваться ядом по поводу и без. Ынхёк, не такая уж скотина, хотя тот ещё ублюдок не даст своему любимому названному братцу умереть. Его птичка сейчас потеряла бдительность, ей ощипали пёрышки но всё поправимо. Он не совсем бережно подхватывает тушку героя и хочет перекинуть его руку к себе на шею, но видит что ситуация плачевная, тот потерял свою драгоценную кровь. Немного, но и не мало, он сейчас парализован и Красный колпак как принцессу, берёт своего названного братца на руки. Матерясь так громко, что даже собаки в подворотне прячутся, Колпак плюнул на всю эту грёбаную ситуацию. Он бы ещё просто плюнул, но шлем красный мешает. А ещё до зубовного скрежета хотелось закурить и выпить. Тушка Донхэ по меркам Ынхёка, была не лёгкая, тот телеса себе отъел (будет повод подтрунить и поржать с реакции на откровения), но всё не казалось таким смешным. Колпаку не нравилось, когда его, его любимого пташечку вот так вот кромсали. Любое ранение на столь желанном и сильном теле, отзывалось каким — то маниакальным трепетом, но и тут же боль этого человека была противна Ынхёку. Донхэ его названный братец, старший и он не был плохим, наоборот он олицетворение порядка, невинности чтоб её, радости и всех тех тёплых чувств, которые Красный колпак похоронил давно. Да и чтобы любить кого — то так сильно?! Ну уж это на хрен!!! Нет и ещё раз нет!!! Бывший робин просто хочет вылечить засранца и немного вправить тому мозги, чтобы не шлялся в одного и не ловил пули на свою дурную голову. И сейчас он матерясь и вздыхая доковылял до своего железного коня, да лучше бы Бэтмобиль, но у Ынхёка только мотоцикл от коллекции Шивона остался. Водрузив тушку Найтвинга вперёд, сам Колпак придерживая оного завёл мотоцикл и отправился в своё логово.       Быстро добравшись до места своего обитания, Рэд Худ решил наплевать на все нежности, открыв с ноги дверь, да на руках неся свою любимую ношу, опустил брюнета на кровать. Сняв со своей головы шлем, да чёрную маску, перчатки, быстро вынул аптечку и все антисептики что находились в доме. А это две бутылки виски и всё. Ну да руки помыть и прочее удосужился, открыл бутылку и выпил из горла своего любимого пойла. А когда начал осматривать тело пострадавшего героя, так вовсе не стал нежничать, рывком разорвал чёрно — голубой спандекс на бедре и плече. Присвистнув, начал рыться в аптечке, чтобы достать пинцет, ибо пули внутри такой желанной плоти, это никак не кайфово. — Грёбаный Найтвинг и хрена ты не уймёшься? Залечиваю тебя, штопаю твою попку, ну ничего оклемаешься я тебе всё припомню. Не каждый раз тебя латает сам великий и ужасный Красный колпак. Антигерой пока достаёт пули и зажимает раны от обильного кровотечения, успевает стрельнуть сигаретку и смачно закурить, от нервов. Он осматривает ранения, дезинфицирует их, штопает медицинскими нитками разрывы плоти, оставляя кривые шрамы на идеальном теле, убийцы в хорошем смысле слова. Но, каждый раз когда Ынхёк делает стежок за стежком, он думает о том, что оставляет свои метки на теле своей любимой добычи. Донхэ сквозь пелену своих страданий что — то шепчет, неразборчивое, а Колпак пока обрабатывает наиболее мелкие раны, мельком всматривается в измученно — бледное лицо. Тёмные, отросшие пряди волос прилипли к влажному лбу, на скуле виднеется синяк с царапинами от побоев и да, разбитая, припухшая губа, так и манит алой кровью, чтобы её убрали. Но, Ынхёк садист, он касается лица, грубовато и по — свойски, держа гладко выбритый подбородок. — Даже побитой куклой, ты птичка Ди, выглядишь так охрененно, что у меня на тебя каменно стоит. Белоснежка, сколько ещё раз будешь меня вот так за нос водить?! Ну, что скажешь красавчик? Ах, да ты же у нас пока под кайфом, ну пока ты наслаждаешься моей добротой, я имею право на подарок, — Ынхёк скинув куртку с плеч, кидает её на пол, а после затягивается сигаретой. Таким снимая напряжение и стресс, вновь приближает своё лицо к лицу противника. Он словно животное обнюхивает жертву, кровь, вперемешку с потом, и с его именно его запахом Хэ - раззадоривает. Этот мужчина так долго не был здесь, играл в доблесть, что пора взять своё. И да, это же канун Рождества, а подарок сам приплыл в руки к колпаку. Ынхёк взъерошив свои тёмные с белой прядью волосы, наклоняется и облизывает разбитую губу старшего братца. Кровь на языке, такая обыденная для него вещь, но эта кровь сладка, эта кровь красавчика Донхэ. Его Донхэ и больше никого. Грубо лизнув ещё раз, Хёк кусает губы, всасывая кровь из ранки, да потом сглатывая её вместе со своей слюной, теперь уже целует. Хочется требовательно, как с девками из любого бара, хочется взять Донхэ грубо, как лучшую умелицу борделя, ведь он акробатикой то умеет заниматься. Ынхёк видел это, когда Хэ почти умолял взять его на столе Шивона, широко расставив ноги, но папочка был против и впервые Ынхёк ему благодарен. А сейчас, даже будучи раненым, он не отпустит этого наглеца. Вот только очухается и тот сразу будет отрабатывать долг за помощь. Красный колпак грубовато осматривает кровоподтёки на бедре, после чего полотенцами вытирает их. Он знает медицину, как подлатать себя базово и уже отточено, как дроч — работка перед ночным сеансом возле телека. Ынхёк закуривает снова, а после рвёт костюм Найтвинга поперёк груди. Материал не даёт сильно развернуться и брюнет берёт нож, разрезав спандекс оголяя широкую грудь увенчанную порезами, пулевыми ранениями, шрамами от кислоты. И всё это по всему телу. Только соски не тронуты, но Хёк любуется этими метками. Он решил оставить и свои тоже, но и эти он зацелует все, что и сделал он сейчас, цапнул мужчину за левый сосок и облизал шрам под ключицей. Хэ только всхлипнул, метаясь в адском бреду жарко постанывая и бормоча, что ему хочется пить и слишком больно. Его дыхание учащается и Колпак просто бережно, сжалившись прижимает Найтвинга к себе, давая тепло и успокоение на широкой груди. Старший Ли горячий как печка, младший срывается в ванную и до упора выжимает кран с холодной водой, делает всё спонтанно теряя голову, методично смывая кровь и промачивая полотенца, тащится в комнату, где на кровати мечется в горячке его любимый братец. — Чёртова птица, ты малиновка! Какой хренью тебя отравили?! — почти укачивая того в объятиях, Ынхёк целует оного в макушку пока тот не затихает, а после обмякает на руках. Первый этап ломки прошёл. Осталось позаботиться о том, чтобы эту ночь брюнет прожил не в бреду, а испытал все прелести близости со своим якобы названным родственником.       Донхэ открывает глаза, расфокусированным взглядом пытается разглядеть что — нибудь. Его тело словно свинцом налилось и внутри жжёт, в районе правого плеча и левого бедра. В горле першит, а во рту сухо, язык прилипает к нёбу и привкус крови терзает рецепторы. Голова кружится и он потихоньку вспоминает что произошло. Но, ему не дают пошевелиться грубые руки, словно тиски сдавливают поперёк живота. А когда Хэ поворачивает голову вправо, он ещё щурит глаза и встречается с такими знакомыми насмешливым взглядом, а слова застревают в горле. Поэтому Ынхёк первым прерывает тишину. — Очнулся, Птичка Ди. — Хёк...Хёкджэ, — хрипит Ли старший и не понимает такого расклада. - Когда? Откуда ты здесь? А как же Бандиты? Ограбление? — Я спас тебя. Прикрыл твою задницу, хоть мне это и не нравится, но ты мой должник. Братец. Или мне называть тебя, Детектив Ли? Или Ночекрылый или же просто Донхэ? Ах да, оставим это для другого, я не нежничать с тобой собрался. Что такого произошло, что ты так размяк. Пока большого Папочки нет в городе всё, ты показываешь какой отличный герой? — насмешливо говорит брюнет и нависает сверху над своим во всех смыслах подарочком. — Ты всегда такой, Хёкджэ. Не умеешь прятать свои чувства, говоря это, ты всё равно беспокоишься обо мне, — Хэ старается улыбнуться и осматривает своё тело. Тот уже заботливо, туго перевязан бинтами и эластичными повязками. А костюм валяется грудой тряпок на полу, сам Донхэ переодет в бесформенную футболку и шорты с барского плеча Хёка. Он знает слишком хорошо младшего названного братца, он по началу скалит клыки, а потом зализывает раны, даже если их сам и нанёс. И правда, сейчас Ли Хёкджэ, ака Ынхёк и Красный колпак смотрит с некой теплотой и заботой на своего брата, но не сдержавшись встаёт лениво с кровати, разжимая объятия и почёсывая затылок идёт за водой и таблетками, чтобы у парня не гудела голова. Хочется покурить, сказать колкие слова, взять грубо и вытрахать всю эту доброту до зубовного скрежета, чтобы этот Найтвинг ненавидел и захотел убить. Чтобы он смотрел так, будто они сейчас враги и должны как обычно перестрелять друг друга, но эти слова и ласковый шёпот меняет все карты. Хёкджэ возвращается со стаканом воды и с блистером таблеток, а Хэ сгорбившись пытается сбежать даже с больным бедром. Ынхёк ловит того под руки и снова рывком бросает на кровать, Ли старший стонет от боли и гневно смотрит на парня, сжимая кулаки, уже хочет ринуться и наподдавать по наглой морде этого человека. Любимого человека. Хэ признавал это снова и снова. А тот нарочито медленно берёт пистолет и целится тому в ногу. — Тише, Донхэ. Будешь рыпаться, прострелю коленную чашечку, вообще ходить не сможешь. Смекаешь что к чему, так что сиди тихо и не дёргайся. Ты как ни странно, мой подарок на Рождество. Свалился в своих девчачьих трико, — нарочито медленно парень засовывает пистолет за пояс, а после вновь закуривает. Ловко смакуя никотиновую гадость, да посматривая на своего пленника. — Зачем ты меня спас? Неужели, дорогие игрушки уже не манят, а Хёкджэ? Айю сбежала из-под твоего носа с лучшим другом. А тот продал тебя за пару ночей с ней. Теперь злость срываешь? Возвращайся к нам, в семью. Шивон хоть и не скажет, но ждёт тебя и Сонмин и даже Рё. Всё будет как прежде, мы волнуемся. Я за тебя волнуюсь, Хёкки. — Прекрати! Шивон то, он это! Эти мелкие шкеты тоже не в восторге, а ты? Ты же ведь правда рад мне, а герой? Донхэ… ты сделаешь всё что я захочу, — в глазах появился странный блеск, Хэ не боялся Хёкджэ, но вот сейчас тот взвинчен и на взводе. Он улыбается, тушит сигарету и медленно ступает к кровати…. Донхэ пятится назад на постели, вжимаясь всем телом, но увы ранения дают о себе знать и мужчина шипит, оглядывается по сторонам, ищет способы чтобы хоть как — то остановить безумца. — Хёкджэ, давай всё обсудим. Мы не должны. Точнее ты не должен, я благодарен тебе за помощь, Хёкки. — Заткнись! Просто заткнись и не надо мне заговаривать зубы! Ты понятия не имеешь как влияешь на меня! Твоя мораль, вид, голос, что мне хочется убить тебя! Всё это из — за тебя, но это не так просто. Невыполнимо! Ынхёк нависает сверху, касается огрубевшими пальцами щеки брюнета, слишком бережно выходит ласка, иногда умеет быть нежным. Это с лёгкой руки Донхэ, тот любит манипулировать, ибо до размолвок у них всё было ну мягко говоря не так ужасно, как это происходит сейчас. Хэ почти не дышит и не провоцирует Колпака на ярость и гнев. Но, кажется он сам причина этого. Как и говорил Хёк, само существование Ли Донхэ — безумие. И правда, тот не выдерживает, вплетает в волосы Хэ пальцы, оттягивая их на затылке и наслаждаясь властью грубо целует в губы. Найтвинг по идее должен сопротивляться, что он и делал, но вызнав методы парня, позволил себе ответить на такой грубый, зверски плотоядный поцелуй. Это раззадорило и конечно Красный колпак не был бы собой, если бы просто остановился на поцелуях. Руки блуждающие под футболкой старшего героя, вызывают дикое возбуждение, а уж когда грубая ладонь касается паха и Донхэ болезненно, но с толикой удовольствия стонет в поцелуй, тут уж сам бог велел взять красавчика под рождественские хороводы да так, чтобы остался и не вставал уж как дня три с постели. — А ты не долго сопротивлялся, малыш, — краснеющие от легких укусов губы парня изгибаются в доброжелательной улыбке и Хекджэ продолжил смотреть в глаза партнёра. Выдержав достаточную паузу, антигерой резко вжимает старшего в кровать, удобно устраиваясь на его бедрах и хитро ухмыляясь, уже по привычке проходясь языком по губам, прижимаясь как можно крепче и плавать что тот ранен, так ещё эффектнее. Пусть помучается, как мучился сам он, без всего этого. Без взаимодействия. Ынхёк точно знает, что Донхэ любит его. Даже если приходиться скрывать свои чувства, отрицать и больно отталкивать во благо. Но его птичка любит. Иначе бы уже давно убрала бы отсюда свой аппетитный зад.       На этот раз начало поцелуя кардинально отличается от предыдущего. Язык Хёка напористо толкается в глубину чужого рта, он то мягко обводит зубы, то проводит по языку мужчины, словно затягивая того в круговой танец. Руки с щёк Хэ плавно перемещаются ниже, слегка царапая нежную кожу шеи, а после оказываясь на груди, начиная тереть постепенно набухающие соски, возбуждая еще больше героя. — Кто ещё тут малыш? Оголодал, как зверь набросился да и ведёшь себя как ребёнок, получивший долгожданную конфетку на рождество, — Хэ улыбается, но после из его горла вырывается стон, на его коже расцветает красно — синий засос в районе ключицы. Он, подмигивает любовнику, вплетая пальцы в волосы брюнета лаская мягко, а сам подставляет искусанные губы под поцелуи. Донхэ нравится целоваться больше всего на свете. Вкус Хёкджэ сводил с ума, всё естество требовало именно этого парня, его запах, голос, касания. То грубые, то осторожные словно тонкая игра. Грань удовольствия. И Хэ просто поддался этому порыву, найдя ладонь брюнета, прильнул губами к кончикам пальцев. Зацеловав каждый, а мизинец куснул и затянул в рот, облизывая пошло при этом смотря тому в глаза, упиваясь пока своим преимуществом в этом интимном бою. И сейчас Донхэ терялся в ощущениях, он прильнул к мужчине соприкасаясь животами, чувствуя тепло друг друга. Языки сплетаются в унисон, Хёк напирает, но этот поцелуй медленный и тягучий словно мёд. И не остановиться. Углубляя поцелуй, не отпуская эти пухлые, умелые губы ни на секунду, Хэ с гортанным стоном выгибается на постели, ибо тот задел чувствительные соски и правда чувствительность поднялась до пика. И как бы мужчина не отрицал, ему было комфортно, вот именно такая ласка. Хоть это и выглядело по — женски мило, парни так чаще делают со своими пассиями, любят мучать именно грудь, а Хэ не девушка, но получает во сто крат больше удовольствия и рычит в поцелуй, стонет и льнёт к партнёру. Хэ разрывая поцелуй, стонет и вцепляется ногтями в спину брюнета, проводит ими до поясницы, а затем брюнет лапает Хёка за задницу невинно так, но мстительно. Это напоминало первую брачную ночь, правда звериную. То ласка, то похоть и не хотелось портить всё, Хэ подчинялся Хёкджэ, но и сам заводил. Не зная что будет дальше, но Донхэ уже решил, что после уроков в постели, Хёк может подарить тому своё тепло раскрыть своё сердце и душу. — Неужели уже растаял от того, что я с тобой сотворил, а птичка Ди? Готовь свою задницу к боли, ибо на праздник хочу начинить её чем — то особенным… — колко ухмыльнувшись, Хёкджэ стягивает свою майку, а с Хэ шорты, не церемонясь. Футболка так же летит на пол, а Донхэ теряется, от такого вот поворота событий, хотя чего он хотел от этого головореза? Замечтался и получил такие комментарии, сплошной грязный секс на правах антигероя. Хек широко раздвинул ноги парня, одну кладя себе на плечо, а вторую укладывая на кровать. У парня была растяжка, что только радовало младшего в тот момент. Облизав палец и сплюнув на колечко мышц, старший медленно просунул сначала одну фалангу, чувствуя явное сопротивление, а потом постепенно ввёл весь палец, долго выжидая и не двигаясь, пока гримаса неприятных ощущений не спала с лица Хэ. — Будет больно, кричи. Ибо тебя тут мало кто использовал, что с папочкой Шивоном не выходит да? — спросил он, начиная двигать пальцем и массировать горячие стенки ануса, пытаясь подготовить хоть как-то мужчину, а может просто попытаться. Дальше больше, принялся просовывать палец глубже, задевая нужную точку. Ухмыльнувшись он посмотрел на румянец, появившийся на лице Хэ и просунул второй палец, растягивая стенки. Он смотрел прямо в карие глаза мужчине и начинал движение в нем, доставляя боль ему и некий дискомфорт. Пытаясь сделать герою легче, он склоняется к его члену и начинает грубо надрачивать. — Можешь кричать, сладкоголосая птичка, — младший пытается добавить третий палец, хоть и с большим трудом. Он смотрит в глаза Хэ, зажимает головку его члена и начинает двигаться в нём, пальцами просачиваясь внутрь, буквально трахая этими израненными пальцами, заставляя извиваться под собой. Хёк лишь наблюдал, ведь больше всего на свете ему нравилось лицо Хэ в этот момент. Садист и любитель лишь одного человека, распростёршегося под ним. Донхэ бы закричал, но кусал губы и шипел от боли, его плечо и бедро адски болели, действие обезболивающего подходило к завершению, на его висках выступил пот, голова кружилась, он мог в любой момент отключиться, но Хёк держал всё под контролем. Он не насиловал, но поставил перед фактом, что сегодня будет секс, а какой это на усмотрение Красного колпака. А сейчас старший просто задыхался от действий младшего названного брата. Донхэ кусал губы, срываясь на хриплые стоны, чтобы успокоить своё расшалившееся сердце. Он кусал теперь свои пальцы, чтобы не отключиться от накатывающей блаженной боли и возбуждения. Такой странный коктейль чувств. Хэ уже хотел было сдвинуть ноги, спрятаться от томного взгляда и тёплых рук но увы, ему не спрятаться, брюнет снова прикрывал пунцовые щёки, пока дело не подошло к пикантной ноте. Мужчина сам развёл ноги шире, чтобы брюнету было легче манипулировать телом уже не соображавшего героя. Сжимая внутри мышцы, сопротивляясь введению пальцев, Хэ зажмурился, сминая в руках ткань одеяла для острастки. — Не больно, глупая Сойка, — движения внутри стали быстрее, глубже, Хэ не знал куда себя деть, пока палец внутри не задел что — то, от чего тело дёрнулось и вывернулась под углом, а с губ слетел предательски звучный высокий стон. Хёк отвлекал, так умело, шатен мог сейчас отключиться на постели, дойдя до пика, но глаза расширяются, и парень чувствует давление, уже конкретно распирающее его анус. Но, это не член и Хэ стонет протяжно, кусая губы, он не просто лежит, рыкнув тянет на себя брюнета, обвивая пальцами его шею и целует. А после хватает за руку, вытаскивая его пальцы. Ладонью накрывая пах Ынхёка, поглаживая и смотря в глаза, томно шепчет. — Я буду кричать сейчас на тебя, Хёкджэ, давай сделаем это полноценно. Или мне умолять тебя? — довольно выдал Хэ без смущения и если тот сейчас не возьмёт не трахнет, он сам это сделает. Не только этими длинными пальцами брюнета, а кое-чем внушающим, точнее членом Хёка без его согласия. Смакуя губы Хэ, отвлекая его и не давая возможности понять, что он задумал, Хек хватает под бедра старшего и тот оказывается в столь желанной позе, лицом в подушке, а его пятая точка была представлена прямо под яркий взор Красного колпака. Парень улыбался на такие действия героя и рассматривает каждую часть его тела, особенно как он выгибался подставляя свое добро Хеку. — Ты так сильно хочешь меня, а Ли Донхэ? — проговорил мужчина и привстал с кровати, оставляя его в таком положении, сам же стянул со своего пояса ремень с большой бляшкой и ударил о свою руку. — Ты потерпишь, я хочу наиграться с птичкой, прежде чем отпущу на волю. — Несильный удар приходится прямо по лопаткам, от чего мужчина вздрагивает. Донхэ хотел, что — то сказать про ощущения, но не ожидал того, что случится после секундного молчания. Хэ испуганно дёргается и вскрикивает, по лопаткам проходит жжёная боль, колит, наверняка оставляя красный след. Второй удар чуть посильнее и от него на ребрах остаётся красная полоса. -Зови меня по имени, Донхэ, пока я не остановлюсь, — третий удар уже по позвоночнику, а у самого между ног саднит. Ремень снова проходится по спине, вынуждая брюнета громче кричать. — Хёкджэ, Хёкджэ, Хёкджэ… — искусанные губы шепчут имя как мантру, последующий удар и Хэ кричит от боли и пытается уйти и закрыться, всхлипывая, роняя слёзы на подушку, постыдно отворачиваясь. Снова удар и Хэ падает на кровать, его ноги разъезжаются в разные стороны, а возбуждение не хочет покидать тело, порка дала свои плоды, как бы красные метки не горели на теле, пошлая сторона парня вырывалась наружу. Его член подрагивал и смазка пачкала покрывало, бёдра, оставаясь на коже блестящими разводами. У Найтвинга была стальная выдержка, но следующий удар по пояснице заставил Хэ прогнуться, удар ближе к ягодицам и мужчина чуть ли не падает на кровать. Сам Хёкджэ облизывается, возбуждённо дышит видя в столь откровенной позе Хэ и покрасневшей от ударов спиной, так и хочется побыстрее вытрахать это чудо, но он сдерживается лишь бы продлить этот прекрасный момент в его жизни и конечно же помучить милого героя. - Громче! — снова скомандовал он и удар последовал со всей дури по ягодицам, оставляя свой красный след. Хэ уже охрип. Он кричит в последний раз, шепча имя мучителя, сжимаясь от боли и дрожа всем телом. Почти безвольной куклой хочет упасть на кровать и больше не чувствовать боли. Хёкджэ же говорил, что не станет ранить, не стоило верить на слово. - Я не разрешал тебе ложиться, — антигерой откидывает ремень в сторону и в миг поднимает обессиленного мужчину за бедра и снова ставит в прежнюю позицию. Властный голос слышится на периферии сознания и вновь та же поза. - Моя красивая птичка хочет кончить? — Ынхёк провел рукой по внутренней стороне бедра и коснулся члена Хэ, но после лишь усмехнулся, ведь игра была забавной. Хотелось еще, но собственное возбуждение отдавалось болью внизу живота, поэтому Хек, расстёгивает армейские, форменные штаны и одним резким толчком вошел в парня. Хриплый стон старшего заполнил комнату. Брюнет властно прижал его к своему рельефному торсу и схватившись обоими руками за бедра Хэ начал фрикции. Старший Ли, сглатывает шумно, пачкая губы и наволочку в слюне, зажимая мышцы, его потряхивало и больная дрожь била тело. Хэ ничего не говорил, просто почувствовал горячие руки, а после волнующую, тупую боль. Хёкджэ наконец — то заполнил собой естество тела Хэ, грубый толчок, тугие мышцы разошлись под напором члена брюнета, он сам не помнил, как что — то простонал, выгнулся максимально в спине, когда головка члена задела простату и от накатившей боли вперемешку с удовольствием живот скрутили спазмы, а Донхэ моментально кончил. Тело не слушалось, резко приподнявшись от крепкой хватки, упираясь коленями в кровать, а сам прогнувшись, ладонями зацепился за бёдра брюнета. Кожа взмокла, покрываясь потом, но не это поразило парня, он уже итак был на грани. Его задница саднила, а Хёк с хриплыми стонами снова начал таранить тугие стенки ануса. Благо хоть смазкой послужила некогда слюна любовника, да несколько капель крови. Хэ уже не осознавал где реальность, просто подставлялся под резкие толчки, царапая бёдра, ласкал сам себя, поглаживал свои соски и похабно надрачивал член, который пульсировал и ещё немного он бы снова кончил. Всего несколько слов, пошлых толчков, брюнет не помнит сколько их было, терпит и растягивает удовольствие в коктейле с болью от жесткой хватки на бёдрах. Точно на коже будут синяки, а после первого раза не сядет на попу ещё с два дня как минимум. Мужчина трахает желанное тело, делает как ему удобнее, вспомнить только страстные поцелуи, как Хэ чувствует в себе горячую волну, тот успел кончить внутрь. А после и сам герой не выдерживает, только пальцы касаются его члена, Донхэ изливается в руку и его трясёт крупной дрожью. Он заваливается на живот и прикрывает глаза не в силах ничего сказать. И плевать что по бёдрам текут розовато — белёсые разводы. Хёкджэ точно не церемонился в сексе, получив всё что хотел, отпускает горячее тело, почти толкнув его от себя и маниакально улыбается. Для него, подарок в виде любимой птички на Рождество был самым шикарным в этом году. Что до самого Донхэ, тот сейчас хоть тоже получил порцию эйфории, но упав на кровать шумно дышит, не показывая своей боли и предобморочного состояния. Вот теперь у Ли Хёкджэ просыпается совесть, его настоящая личность вырывается так же спонтанно, словно магия под рождество или первый снег. Он теперь на правах хозяина, крепко обнимает Хэ, губами касаясь его лба, того бьёт жар и нужно что — то делать. Лениво встаёт с постели, поправляя штаны с бельём и снова начинает заботиться о своём герое. Первым делом он вновь обтирает прохладным полотенцем тело брюнета. Именно о гигиене так же заботится, обтирая между бёдер, белёсые капли вперемешку с кровяными разводами. Он осматривает Фигуру любимого мужчины и видит, что перестарался с наказанием, тот и так подстрелен, а он ещё и сумел на болевом контрасте сексуально домогаться. И чтобы не нагрешить, закутывает брюнета в одеяло. Теперь его грызла вина, ведь этот человек не просто так, поиграться и выбросить. Едкие слова конечно во время злости и пафосности момента были, но Хёкджэ признался сам себе, что старший братец любим им. Может вслух этого не скажет, как это было пару лет назад, когда он фанатично бегал за Донхэ и ловил каждое его слово как влюблённый идиот. Конечно, всеми любимый Найтвинг, такой гениальный по способностям, красавчик, что любой будь то девушка или парень становился его фанатом. И эта ревность, вылилась в такие вот вещи. Если бы всё было иначе, но какой теперь смысл? Красный колпак, гроза всех преступников взял насильно своего кумира, наставника и просто любимого человека. Совесть конечно та ещё стерва. Надо бы поговорить, как и предлагал Хэ, может в кои — то веки пришли бы к согласию, но увы. Сначала делаем - потом думаем. Да ещё надо же, всё свершилось под Рождество, в гребаный праздник. Когда происходят чудеса и в тоже время рушится волшебство, творя такие вещи своими руками. Хёкджэ смачно ругнулся и найдя пачку сигарет, затянулся дозой никотина, выдыхая прогорклый дым, что успокаивал отчасти. За окном темнота, но близится рассвет и тупое чувство в груди разрастается всё больше. Вот не может он так как Шивон, красиво ухаживать, под свою опеку пристраивать. Да и идти на контакт, но всегда первым был Донхэ. Его птичка сплачивает коллектив благополучной геройской семейки. Всегда первым, но Хёкджэ никогда, он остаётся в стороне. Пора что — то менять, хотя бы на этот чёртов день. Красный колпак ерошит свои волосы и вернувшись в комнату, проверяет состояние Донхэ. После этого вновь касается ранений, чтобы сменить повязки пока тот не в сознании который, наверное, очнётся под утро. Вообще хотелось бы поговорить потом, но кто знает чем обернётся момент, когда Найтвинг встанет на ноги и просто не убьёт своего мучителя. Нужно было задобрить птичку, да преподнести подарок. Хёк хватает свой жилет, куртку и красный шлем. В экипировке он чувствует себя куда лучше, чем открывая лицо всему миру. Сейчас его вылазка состоит не в том, сколько преступников перестрелять, а в том, чтобы найти посреди ночи стоящее заведение где есть хороший кофе и сладости. Донхэ любитель терпкого кофе и особенно пончиков. Хёкджэ всегда его подтрунивал, мол если тот так будет поедать сладкое, то разъест задницу на пончиках и костюм придётся переделывать под объёмные формы. Особенность всех полицейских наверняка, ибо Сонмин бы трендел про здоровое питание, на что Донхэ бы шёл на поводу. А теперь не под крылом папочки Ши, можно расслабиться и умаслить любимого за столь грубое проявление чувств.       Донхэ проснулся почти на рассвете. Открыв глаза, шумно выдохнул и хотел потянуться, но тупая боль не дала этого сделать. Плечо и бедро жгло как огнём, а ещё спина и между ягодиц неприятно тянуло. Хорошо, что, жив остался после вчера. Как только герой вспомнил про вчерашнюю ночь, покраснел и начал оглядываться по сторонам. Вроде здоровый мужчина, а стеснению не было предела, брюнет оглядел себя ещё больше закутываясь в одеяло. Конечно ситуация патовая, но не страшно, пока Хёкджэ не было в поле зрения, Хэ взглядом искал на полу свой супергеройский костюм. Тот кучкой валялся возле кровати как футболка и шорты. Старший Ли уже решил для себя, что сделает и начал осуществлять свой план. Он медленно, насколько позволили ранения разогнуться, подцепил пальцами свой костюм и сквозь боль натянул на своё тело, хотя это уже экипировкой назвать нельзя. Ткань разодрана на плече и бедре, да посередине дырка от ножа до горловины. Будет холодно в таком виде добираться до своей квартиры, но Хэ уже всё обдумал. Он подошёл к большому окну, смотря на восходящее солнце, а после его взгляда зацепился за гирлянды на чужом окне, где большими переливающими буквами мигали слова о Счастливом Рождестве. Герой улыбнулся и приподняв раму, открывая окно настежь уже взобравшись на подоконник, услышал за спиной насмешливый голос. — Сбегаешь от меня, птичка Ди. Не в твоём стиле, — Хёкджэ проходит в комнату и ставит бумажный пакет на стол, а после снимает свой шлем с головы и бросает его на ту же поверхность. Он ловко в два прыжка оказывается возле окна, не давая сбежать герою, тянет его на себя, крепко сгребая в объятия. — Если ты соскучился, возвращайся в семью. Там найдёшь время для занятий в твоём стиле. У тебя ещё два героя есть и все жаждут внимания,  — возмущается Донхэ, делает попытки вырваться, но это не серьёзно. — Снова нарываешься на грубость? Поверь они и так воспитаны хорошо, отличный был пример Хэ, — Хёкджэ не нравится эта тема и он переводит взгляд на пакет, а с него на лицо любимого героя. — У меня есть для тебя кое — что. Сегодня же сам знаешь, Рождество. И даже я,нарушив свои постулаты на правах вселенского зла, имею право нарушить традицию и просто сделать для тебя подарок. — Неужели? Ты для меня?! Хёкджэ, спасибо! — просияв брюнет отталкивает от себя Хёка и тянется к столу, там в пакете приятно пахнет кофе и выпечкой. И не медля больше, Донхэ тянется за большим стаканом горячего кофе из старбакса. Сделав глоток, жмурится от вкуса, приятно греющего внутренности. Облизнув губы, мужчина берёт из коробочки свежий шоколадный пончик, махом откусывает и жуёт с удовольствием пачкая губы начинкой из вишнёвого джема. Ынхёк наблюдает за этой картиной, лениво улыбается и не может отвести взгляда от Ли Донхэ. Возбуждение накатывает, когда взгляд останавливается на пятой точке героя, он концентрируется на голосе оного. - Хёкджэ, иди сюда и попробуй! - щебет радостно герой. Антигерой подходит вплотную, подцепляет пальцами лицо Хэ за подбородок, целует в губы, слизнув джем и после этого касается голого участка кожи на груди, тихо шепчет. — Не улетай от меня, птичка Хэ. Не сегодня. — Ты уже знаешь мой ответ, Сойка. Донхэ так же тихо шепчет и улыбается, взъерошив волосы Хёкджэ, особенно поглаживая белую прядь на чёлке. А после оба пьют кофе: долго целуются, говорят, перекрикивая друг друга, выясняя сложные отношения. В итоге засыпают в одной постели, обнимаясь крепко.       Рождество такой праздник где зло и добро могут поладить. Всего двадцать четыре часа спокойствия, а потом вновь герои и не очень будут поджидать друг друга тёмной ночью, надеясь на встречу со счастливым концом.