В тихом омуте... Лань Чжань водится.

      Девственность У Сянь потерял против своей воли. В каком-то захудалом городишке с кривым иероглифом в названии, затертым ветром и обожженным солнечными лучами.       Вообще-то, Старейшина не думал, что продолжит путешествие плечом к плечу с Лань Ван Цзи после темной истории с Цзинь Гуан Яо. Однако, Хань Гуан Цзюнь отказался отпускать непоседливого заклинателя и утащил его на очередное задание по истреблению шатающейся нечисти.       Конечно, можно было догадаться, что мотивы Второго Нефрита Ордена Лань не так кристальны, как думали многие, но Вэй У Сянь старался не вникать в помыслы заклинателя. Хотя предпосылки задуматься все же были.       И ничему жизнь Вэй Ина не учит. Ведь помнил же, чем закончилась предыдущая попойка: поцелуями, пинками Вэнь Нина, стянутыми лобной лентой запястьями, после чего У Сянь перестал требовать ее у владельца, и бредом, который пришлось плести продвинутой мелочи Ланей.       В этот же раз Вэй Ин перещеголял даже сам себя, решив не просто потрогать монаха, но и запечатлеть румянец смущения на безупречном лице Ван Цзи, закупив для исполнения своих желаний пару сосудов с крепким пойлом, которое не особо вкусно было на язык, но сильно действовало на мозг и распахнутое сердце.       Небольшая комнатка в снятом домике на самом отшибе после поимки пса-людоеда была лучшим вариантом. Хань Гуан Цзюнь даже не противился идее остановиться именно здесь, как бы заглаживая вину за пережитый магистром стресс. (Помня, что У Сянь до чертиков боится даже щенков, мужчина все равно не отказался от предложенной работенки.) Теперь же, глядя на обнаженное тело, прикрытое лишь мантией, заклинатель любовался расцветающими бутонами синяков на тонких запястьях и крепких щиколотках.       Ван Цзи давно хотел заполучить Вэй У Сяня в свое личное пользование, покорить его строптивость, заставить прекратить глупый флирт, который столько раз выводил мужчину из себя. Смотря на точеные черты живого лица, слыша громкий смех и дерзкие необдуманные слова, чувствуя его присутствие спиной, Второй Нефрит Ордена Лань давно понял, что безнадежно влюблен в это патлатое недоразумение.       Невольно выискивая в толпе его образ, заклинатель неоднократно интересовался поисками Старейшины у Цзян Чэна. И теперь, когда миновало столько времени, Вэй У Сяня по праву можно считать его.       Лань Ван Цзи не знал, была ли у Мо Сюаньюя полноценная личная жизнь, но вот то, что у Вэй Ина он первый — мужчина понял сразу. Впрочем, виноватым себя Хань Гуан Цзюнь не считал. Без подстрекательства со стороны У Сяня он бы не осмелился к нему даже прикоснуться.       Заклинатель чуть слышно хмыкнул, признавая истину — у Старейшины И Лина было особое искусство будоражить кровь, вызывать смятение и призывать к насилию. Искушающе, маняще, вызывающе пошло и тягуче — он буквально сводил с ума любого, на кого положит глаз, а после растворялся в дымке, прикинувшись привидевшимся мороком. И так было всегда. Всегда, но не в этот раз. В этот раз Хань Гуан Цзюнь твердо решил удержать паршивца рядом с собою.       — Хань Гуан, — послышалось из-под белоснежной мантии заклинателя, и ткань чуть съехала вниз, обнажив плечо молодого мужчины.- Я больше пить с тобой не буду.       Голос У Сяня был хриплым, низким и уставшим. Ван Цзи не спешил с ответом, ибо его не прельщало пить в одиночестве, а потому он просто провел двумя пальцами по косточке щиколотки. Под тонкой тканью Гу Су хрупкое тело едва заметно вздрогнуло и попыталось отползти, но уверенный захват ступней вернул мужчину обратно.       Зная, что Вэй У Сянь и дальше будет шагать по скользкой дорожке тьмы, Хань Гуан не хотел терять и минуты, желая полностью им насытиться в этой жизни.       Откинув мантию в сторону, он жадным взглядом прошелся по каждому сантиметру загорелой кожи, манящей теплом и россыпью мурашек.       — Ты мой, — с расстановкой произнес Ван Цзи и, склонив голову, поцеловал раскрытую ладонь.       — Что, снова? — едва не захныкал Старейшина, чувствуя неприятную корочку семени, стянувшую кожу на животе, лопатках, пояснице и ягодицах.       Вэй У Сянь и сам объяснить не мог как получилось, что он в действительности стал «Обрезанным Рукавом», испытав первую пенетрацию с недотрогой Лань Чжанем, хотя и не испытывал чувства унижения или же ненависти. На языке была лишь горечь обиды, потому что попроси Ван Цзи его напрямую, то навряд ли он ему отказал бы.       Стянутые лобной лентой заклинателя руки уже саднили и ныли, а затекшая поясница приказала долго жить, простреливая тупой болью при малейшем движении. Однако это не убеждало Хань Гуан Цзюня оставить выдохшегося мужчину в покое.       Его длинные тонкие пальцы с идеально подстриженными ногтями, смоченные в сандаловом масле, плавно скользнули внутрь. Не сократившийся вход, растраханный за ночь немалым размером, свободно пропустил их. Вэй У Сянь зашипел от саднящей боли и натертого жжения и, приподняв бедра, попытался соскользнуть. Теплая ладонь накрыла копчик и придавила таз к постели, заставив нижнего закусить губу.       — Расслабься, — в очередной раз повторил Лань Ван Цзи, ритмично растрахивая покрасневший вход.       — Ой зря я тебе порнуху показывал, — всхлипнул У Сянь в подушку и повернул голову в сторону. Слезящиеся глаза не позволяли сфокусироваться хоть на чем-то и отвлечься.       — Мгм, — послышалось из-за спины и лопатки защекотали шелковистые пряди, выбившиеся из искусно уложенной прически.       — Может, я лучше тебе отсосу, Лань Чжань, а ты оставишь мой зад в покое? — надеялся сторговаться Вэй Ин, чувствуя, что вот-вот и Ланевское семя польется у него из ушей.       — От… сосешь, — с заминкой проговорил Второй Нефрит, буквально пробуя слово и образ на вкус, — но позже.       Пальцы проворно сновали туда-сюда, аккуратно задевая эластичные нетравмированные стеночки подушечками, задевали простату и проскальзывали дальше, заставляя тело дрожать и покрываться то мурашками, то испариной.       — Я же ходить не смогу, — нудил магистр, прогибаясь в пояснице, чтобы поскорее закончить пытку.       — Я тебя понесу, — просто ответил Хань Гуан Цзюнь.       Шорох одежды, промявшаяся перина и член, вошедший сразу на полную. Вэй У Сянь сжал простыни в руках и закусил нижнюю губу, чувствуя на языке солоноватый привкус.       Большие теплые ладони легли на округлые ягодицы мужчины, ласково согревая озябшую кожу. Неторопливые сильные толчки вновь заставили Вэй Ина сжаться и зажмурить глаза, чувствуя не только ухоженную крупную головку, но и каждую венку. Стараясь не издавать ни звука, Лань Ван Цзи губами прильнул к верхним позвонкам своего нареченного, любуясь своей лентой на запястьях магистра.       Один толчок, второй, третий… Пальцы, теребящие розовые бусинки сосков, ладони, согревающие зад и ласкающие плоский живот, натруженное тяжелое дыхание и сдерживаемые полустоны. В воздухе разлился успокаивающий аромат сандала, пьянящий букет крепкого вина и терпкий запах желания двух взмокших тел.       — Л… Лань Чж… жань, — сглотнув, простонал Вэй У Сянь, растерянно смотря в стену, не то смущаясь, не то страдая, не то получая удовольствие, порой содрогаясь от боли, а порой плавясь от наслаждения, и от бесстыдства чувствовал себя сучкой.       — Мгм, — просто промычал тот, закрыв свои глаза, в довольствии готовый снова излиться, крепче взяв того за бедра.       Тонкие пальцы сильнее впивались в нежную кожу, покрытую маленькими побелевшими шрамиками, выгибая У Сяня еще сильнее. Горячие влажные поцелуи, несравнимые с трепыханием крыльев бабочки, выжигали на теле собственнические следы, клеймили, подчиняли.       Еще никто не целовал Вэй Ина так, как Лань Чжань, никто его не трогал там и никто не ласкал его с такой нежностью.       — Ты мой, — властно шептали припухшие от поцелуев губы, и У Сянь молча принимал от мужчины все прикосновения.       И лишь когда его проход вновь обожгло теплое семя Ван Цзи, Старейшина позволил себе полустон, изливаясь следом на чистую простынь.       — Скажи, это твоя месть за все те годы моих подколов? — спросил Вэй У Сянь, нежась в горячей воде.       — Нет, — ответил Хань Гуан Цзюнь и, подумав пару секунд, вынул из рукава книгу. Раскрыв ее, он показал Вэю засушенный фиолетовый бутон, тот самый, который пропал с одежды У Сяня во время облавы на горе Бай Фэн.       — Так значит это был ты?! — изумленно воскликнул Вэй Ин, поняв, кто похитил его первый поцелуй.       Табун мурашек пронесся вдоль позвоночника магистра, заставив того опустить взгляд и закусить истерзанную нижнюю губу.       Такого смущения У Сянь не испытывал даже тогда, когда Лань Ван Цзи, задрав его зад, наполнил его алкоголем и, сделав пару глотков, отправился в мир Морфея, придавив своим телом его, но при этом не выпуская из рук концы лобной ленты.       — Я люблю тебя, — отчетливо произнес Хань Гуан Цзюнь и стянул алую ленту, распустив волосы Вэй Ина по плечам шелковистым каскадом…