Good morning

Когда Накахара зашел в свой кабинет в здании Портовой мафии, он сразу же понял, что что-то здесь было не то. Прежде всего, он не был пуст. В мягком освещении комнаты Чуя увидел застывшего у его стола, будто каменное изваяние, Акутагаву. Подчиненный, в свою очередь, косился на кресло Накахары, в котором, к своему ужасу, тот рассмотрел бывшего напарника.  — А ты, и правда, отчаявшийся суицидник, как я погляжу, — презрительно заметил он, аккуратно вешая свой плащ в шкаф у входа. — Что ты здесь забыл? — Может, я соскучился по своему партнеру? — беспечно ответил Дазай, улыбаясь. — Бывшему партнеру, — поправил его Чуя, фыркнув. Да, конечно, соскучился он — со вчерашней ночи, что ли? Осаму ускользнул из его квартиры едва ли пару часов назад. Не то, чтобы Накахара не оценил порыва: Дазай опаздывал всюду ещё с тех пор, когда им было по шестнадцать, а сейчас — надо же! — притащился к нему на работу ещё раньше, чем это сделал сам Чуя. Ловко, однако! — Как ты оказался в здании? — холодно осведомился он. — Кто тебя провел? Неужели… Когда его тяжёлый взгляд остановился на Акутагаве, тот чуть не подпрыгнул. — Накахара-сан, поверьте, это не то, о чем Вы думаете! — горячо уверил его Рюноске. — Я просто увидел, как он возится в замке Вашего кабинета отмычкой, и решил проследить, чем он хочет здесь заняться! — Да, я попал сюда не с помощью бывшего ученика, — лениво подтвердил Осаму, не спуская с Чуи сверкающих глаз. — Хотя, признаться, мне было интересно узнать объяснение тому, почему он тоже оказался в твоём кабинете задолго до начала рабочего дня. «Ревнует, что ли?» — Накахара едва смог сдержать рвущуюся наружу улыбку. По интонации и не скажешь, но он слишком хорошо знал Дазая; к тому же, тот всегда отличался умением прекрасно подбирать слова. Какой, однако, замечательный сегодня день! Осаму всегда был собственником, но просачиваться наружу своей ревности обычно не давал, скрывая её, как досадную слабость. И всё правильно делал. Накахара же потом не упустит случаев напомнить об этом или подколоть бывшего напарника. — Какого хрена ты здесь делаешь, Дазай? — уже громче поинтересовался Чуя, медленно подходя к своему письменному столу, за которым так удобно устроился Осаму. — Пытаешься что-то разнюхать? Собрать какие-то сведения? Разведать планы мафии? Странно, что ты тогда не подался к боссу. — Мори я, так уж и быть, навещу в другой раз, — на лице Дазая появился оскал, и Акутагава даже невольно сделал шаг в сторону. — А что я здесь делаю, я расскажу только тебе. Тет-а-тет. — С чего ты взял, что я буду мало того, что плясать под твою дудку, так ещё и не отправлю в камеру пыток, предварительно хорошенько избив? — Чуя принялся разминать свои пальцы с громким хрустом. — С того, что я, может, тоже поделюсь кое-какой информацией с тобой — на правах старого партнёра, — теперь Осаму выглядел так, будто откровенно наслаждался ситуацией.  — Акутагава, — ожесточенную битву взглядов с Дазаем спустя, произнес Накахара, — оставь нас одних. — Но это же может быть… — попытался возразить Рюноске, резко шагнув вперёд. — Да, давай, выйди за дверь, — жестко приказал Осаму, поднимаясь из любимого эргономического кресла Чуи. Воцарилась тишина. Цепляясь взглядом за высшего по рангу мафиози и не найдя поддержки в его лице, Акутагава обречённо выдохнул и последовал к выходу, обойдя Накахару. — Вот и отлично, — в голос Дазая вернулись прежние радостные нотки. — Дебила кусок, — хмуро констатировал Чуя, направляясь в привычное место и усаживаясь в так вовремя уступленное кресло. — Так что тебе надо? Осаму бросил взгляд на дверь, многозначительно кашлянув, после чего присел на краешек стола, устраиваясь почти напротив Накахары. Чуя лишь фыркнул. Конечно, он предполагал, что Акутагава наверняка остался подслушивать в коридоре, и Дазаю совсем не обязательно было прикасаться указательным пальцем к его губам, чтобы донести эту мысль. — Но я ведь уже сказал, — невинно возразил Осаму, наклоняя лицо к бывшему напарнику. — Ничего ты не сказал, скотина! — громко возразил Чуя, не сводя взгляда с чужих глаз, что становились всё ближе. — Ничего серьёзного, — добавил он уже тише. — Так тебе нужна причина? — прищурился Дазай. — Да, и чем скорее я её узнаю, тем меньше буду мучить тебя пытками, а я-то знаю, что ты, ой, как не любишь страдать, — хорошо, что уточнять, какого рода пытками он собирается истязать бывшего партнёра и нынешнего любовника, так и не потребовалось: Осаму умел схватывать на лету и читать между строк.  — Конечно, я бы озаботился причиной, чтобы заявиться к тебе, — ладонь Дазая прошлась по рыжим волосам, поглаживая и убирая излишне торчащие пряди за ухо Чуи. — Если хочешь знать, я составил даже целый список причин — не знал, какая тебе покажется более соответствующей. Накахара прикрыл глаза и выдохнул, расслабляясь. Чужие пальцы умело ласкали лицо, дыхание Осаму приятно согревало кожу возле уха, а злость из-за того, что, проснувшись, он не обнаружил возле себя любовника, понемногу рассеивалась. Теперь-то он знал, какой сюрприз тот решил ему сделать — рискуя своей жизнью, между прочим, ведь награда за его голову так и не была отменена. Вероятно, когда-то Мори вдоволь повеселился, назначая её. — Надеюсь, они в достаточной мере оправдывают твоё проникновение на базу Портовой мафии, — насладившись прикосновениями, Чуя решительно открыл глаза, тут же теряясь в цвете топленого шоколада с вкраплением медовых искорок. Дазай откровенно любовался им, и от этого тёплого, восхищённого взгляда у Накахары начали гореть щеки. И когда они только разрушили ту невидимую стену, что заставляла их скрывать свои истинные чувства друг от друга? Казалось, это было так давно. — О да, поверь мне, — донёсся вкрадчивый голос демона-искусителя, что вызвал у Чуи легкую дрожь. — Хочешь покажу? Я даже записал всё. — Ты реально придурок, — вздохнул Накахара. — Давай уже свой список! — Тогда встань, — вдруг скомандовал Осаму. — Что? — нахмурился Чуя, в недоумении уставившись на бывшего напарника. — Встань и иди сюда, — не менее загадочно ответил Дазай, вынуждая Накахару повиноваться — просто чтобы удовлетворить любопытство. Когда он поднялся с места, Осаму схватил его за руку и притянул к себе, подвинувшись дальше от края стола и расставив ноги, чтобы вжать партнёра между них. Чуя едва сдержал вздох. Дазай был таким горячим и мягким, пах любимыми духами Накахары, которые тот сам ему подарил, а когда скрестил ноги у него за спиной, сильнее втискиваясь, парень осознал, что, во-первых, чувствует сильное возбуждение, а, во-вторых, сейчас — когда он стоит во весь рост, а Дазай сидит на столе — разница в их росте намного меньше, и целоваться будет очень удобно. Осаму дразняще провел языком по своей нижней губе, и Чуя не смог сдержать себя от краткого прикосновения к его рту. Было потрясающе — точнее, было бы, не происходи всё это на его рабочем месте, где их может увидеть кто угодно: от, возможно, все еще подслушивающего Акутагавы и до самого босса. — Вот, — Дазай залез рукой в карман пиджака Накахары, и тот чуть не закатил глаза: надо же, пока он с закрытыми глазами отдавался во власть приносимых бывшим напарником ощущений, тот успел подбросить ему смятый листок бумаги. — Всё, как ты и просил. Осаму хитро улыбнулся и сделал ещё одну попытку зарыться в волосы любовника, но тот, фыркнув, сбросил его ладонь своей. — Просить будешь ты, когда я буду тебя пытать, я же только что — приказал тебе, — надменно сказал он, тщетно стараясь вытянуть записку из чужих пальцев. — Вот как, — протянул Дазай, утыкаясь носом ему в шею. — Должен признаться, звучит заманчиво. Он тихо засмеялся, и Чуя положил голову ему на плечо. Хотелось ещё немного понежиться в его тепле, прежде чем снова погружаться в рутину сделок и убийств. Ладонь Осаму оглаживала его плечи, спину, дерзко спускалась на поясницу, и приходилось шипеть, чтобы отрезвить его и не позволить зайти слишком далеко. Наконец, у Чуи получилось вырвать предполагаемый список, и он мгновенно погрузился в его изучение. — Все твои причины не имеют смысла, — задумчиво произнес Накахара, пробегаясь взглядом по листу бумаги и изо всех сил стараясь игнорировать те лёгкие поцелуи, которыми беззвучно покрывал его шею Дазай. — А это значит, что ты уже сделал, что хотел, и заявился сюда просто… — Поздороваться, — выдохнул Осаму ему в губы, прижимаясь к ним своими: резко и осторожно одновременно. — Ублюдок, — рыкнул Накахара, отворачивая лицо и ощущая, как бывший партнёр теперь деликатно целует возле уха и в висок.  — Какой уж есть, — довольно промурлыкал бывший исполнитель. — Кому-то это даже нравится. От его голоса, окрашенного бархатистой ленцой, у Чуи побежали мурашки по коже. Хотелось сжать каштановые волосы в кулак, отвести назад голову Дазая и, оттолкнув, высвободиться из неуместных сейчас объятий. Он все еще не позволял себе забывать, что в любой момент кто-то мог войти в его кабинет и застать их вместе в такой недвусмысленной позе. С другой стороны, Чуя отчаянно желал сбросить на пол все бумаги, толкнуть Осаму на горизонтальную, натёртую до блеска деревянную поверхность и овладеть им прямо на своем письменном столе. Дазай, кстати, был бы не против: слишком уж сильно тот прижимался, обхватывая бывшего напарника ногами и податливо изгибаясь вокруг его тела. Он был слишком красивым сейчас: слегка раскрасневшийся, с довольным взглядом блестящих глаз и хитрой многообещающей улыбкой. «Только мой», — подумалось Накахаре не без гордости и радости, отчего он снова сомкнул их губы, даря очередной влажный поцелуй. Дазай был прав: он нравился Чуе до дрожи — весь, целиком, и даже дрянной характер не умалял отчаянного желания обладать им. — Боюсь, ты слишком уж засиделся здесь, — прочистив горло, кое-как выдавил Накахара. — Предлагаю уйти, пока я не поднял на ноги половину Портовой мафии. — То есть, ты заранее отдаешь себе отчёт в том, что сам поймать предателя не сможешь? — поехидничал Дазай, за что получил тычок в рёбра. — Не собираюсь за тобой гоняться, как собака, — презрительно ответил Чуя, отстраняясь, чтобы поправить на себе одежду, и не позволяя себе поднимать взгляд на бывшего партнёра, что все ещё сидел на столе и не спешил смыкать расставленные ноги. — И даже не собираешься воспользоваться такой возможностью? — Накахара в недоумении посмотрел на Осаму, что, подмигнув, сделал приглашающий жест рукой. — Ну же, Чуя, в следующий раз я тебе не предложу этого, — и он завалился назад на стол, опираясь на свои локти. — Я имею в виду, взять меня самому. В смысле, схватить меня в одиночку. Накахара громко сглотнул. Его глаза осматривали красивое лицо, непринужденно-расслабленную — нет, зазывающую — позу, а, спустившись взглядом ниже, — ещё и заметный бугорок ниже пояса. — Какая и когда мне нужна будет возможность, решаю я сам. Ты давно уже должен был сгинуть с моих глаз долой, — отчеканил Чуя, держась из последних сил. Предложение было слишком соблазнительным — тем более, что обычно Осаму отдавал предпочтение противоположной роли. Если бы Дазай сейчас надавил еще хоть чуточку, то, вероятно, держать оборону было бы уже некому. — Что ж, раз так, — Осаму, нарочито громко вздохнув, соскользнул на пол и встал напротив него, облизнув губы, — до следующего раза, Чуя. — Не думай, что он будет так скоро, придурок, — Накахара все ещё держал себя в руках — даже тогда, когда бывший напарник снова, склонившись, мягко поцеловал его. На то, чтобы не ответить ему, пошла вся отточенная с годами выдержка мафиози. — Не думаю, что он будет вообще. — Не знаю, может, жизнь преподнесет нам сюрприз, — загадочно сказал Дазай, наконец, оторвавшись от его губ. — В гробу я такие сюрпризы видел, бестолочь, — фыркнул Накахара, отступая в сторону. — Чуя, я… — начал говорить Осаму, но его резко прервали. — У тебя есть пять минут, после чего я поднимаю тревогу. — Какой ты жестокий! — притворно заныл Дазай. — Дай хотя бы десять! — Пошел вон! И если будешь схвачен, тебе уже не отвертеться! — Ну и ладно, — Осаму обиженно надул губы, которые все ещё чертовски хотелось зацеловать и искусать. Последнее не менее сильно нравилось и Дазаю — или и вовсе больше, чем Накахаре. Даже странно, что тот не оставил следов сейчас, старательно играя с Чуей в непримиримых врагов, которых ничего не связывает: увидь Акутагава кровь на губах исполнителя сразу после визита, тотчас же догадается, чем это сейчас занимались бывшие напарники — ещё и подозрения о пособничестве бывшему партнеру навлечет. Когда Дазай хотел, он мог быть очень осторожным и благоразумным. Жаль только, что в их отношениях это присутствовало чрезвычайно редко. Да и сам Чуя обычно нырял в них, как в омут, почти не думая о последствиях такой связи. Они оба балансировали на грани, ступали по канату, натянутому над глубокой пропастью, но это лишь еще более подливало масло в огонь и распаляло их. В конце концов, им, полжизни провевшим в разгаре схваток и сражений, рискуя жизнью почти что каждый день, спокойные и однообразные отношения были ни к чему. Такие вызывали лишь скуку. Момента, когда дверь тихо захлопнулась, Чуя даже не заметил, снова развалившись в кресле и перебирая в мыслях воспоминания о прекрасном начале новой недели.