All that's mine

«Любое изображение Ангела становится Ангелом» Доктор Кто Не то чтобы Мерседес не нравится Блейн. Нет, он чудесный. И милый, и умный, и смешной, и ещё тысяча вещей, но во всём этом есть огромное «но», с которым Мерседес не очень нравится мириться. Фактически, Блейн отбирает у неё Курта. Если ещё точнее, то вырывает из рук, бьёт в коленную чашечку и оставляет рыдать рядом с разбросанными пластинками лучших хитов Селин Дион. Каждую минуту, которую Курт проводит рядом с ней и Блейном одновременно, Мерседес ощущает свой медленный проигрыш. Обычно Курт сдерживается и ему даже удается не пускаться в режим влюбленной пятилетней девочки-фанатки с глазами-сердечками, иначе это было бы совсем уж неловко. Впрочем, Мерседес отлично помнит этот странный торжествующий взгляд, которым Курт кричит, вопит и прыгает с помпонами: «Посмотри, посмотри, посмотри! Он мой. Хочешь такого? Он мой. Ха-ха». И иногда: «Могу я просто забрать его домой?». Мерседес не очень удивлена, потому что, во-первых, это Курт. Во-вторых, Курт успевает влюбиться, спланировать свадьбу и завести пятнадцать воображаемых кошек быстрее, чем мадам Трюк произносит слово «квиддич», а это само по себе требует определенного уважения. И, в-третьих, это Курт. Но Мерседес кажется, что что-то идёт не так. Хотя бы то, что Курт и Блейн действительно начинают встречаться. И они не в том однобоком типе отношений, где Курт безнадежно влюблен и пытается хоть как-то привлечь внимание Блейна, а в отношениях. То есть, в отношениях типа отношениях. Взаправду, всерьез и всё такое. Мерседес рада за Курта и всегда была, но ей просто немного страшно. Начнем с того, что Курт теперь учится в другой школе, продолжим его парнем и закончим тем, что он звонит ей всё реже и реже, если звонит вообще. Мерседес пытается звонить сама, писать по мере возможности, но выходит как-то не очень. Во время очередной встречи, когда они собираются у кого-то дома и Курт приводит Блейна в качестве своего официального бойфренда впервые, Мерседес вздыхает и через силу улыбается. Кажется, кто-то разливает по стаканам пунш, и Мерседес уходит на кухню, чтобы взять полотенце, но натыкается только на Курта и Блейна, целующихся, сидя на полу. Мерседес застает спокойный поцелуй, просто прикосновение губ к губам, но она видит улыбку Курта и у неё на секунду замирает сердце. Она забывает про полотенце и зачем-то вспоминает о том, что они с Куртом нормально не говорили вот уже около месяца. Мерседес стыдно признаваться, но она скучает, как сумасшедшая. Курт и Блейн заходят в гостиную через пять минут после Мерседес, и Блейн говорит, что они принесли полотенце, а Пак отпускает очередную пошлую шутку, спрашивая о том, где они искали полотенце, потому что могли бы заодно и заглянуть в рот Сэму, там точно можно найти несколько. И Курт что-то отвечает Паку, и потом Блейн держит Курта за руку, и Мерседес, кажется, самое время совершить вторую попытку сходить за уже ненужным полотенцем. Мерседес ревнует своего лучшего друга к его новой школе, его новому парню и его новому брату. В надежде спрятаться в одной из немногочисленных комнат, Мерседес поднимается на второй этаж и почти стонет от разочарования, когда, открыв дверь, видит Курта и Блейна. Нет, серьезно, она не может провести и пятнадцати минут, чтобы не наткнуться на своего лучшего друга и его парня? Курт оборачивается к ней, всё ещё улыбаясь, и говорит: — Привет. Иди к нам? — Смотри, — говорит Блейн, указывая на постер на дальней стене, и Мерседес не очень понимает, что вообще происходит. — Смотрю. И? Курт улыбается, приподнимая брови: — Плачущий Ангел, Седес. Мы в опасности. — И поэтому вы залипаете на плакат в пустой комнате, да? Не очень объясняет ситуацию. — Любое изображение Ангела становится Ангелом, — говорит Блейн. — Мы просто исполняем свой гражданский долг и держим в безопасности весь город. — Держите в безопасности город, пялясь на плакат? — уточняет Мерседес. Не то чтобы ей не нравится Блейн, конечно, и не то чтобы она пыталась его подколоть или что-то там ещё. — Ангелы двигаются, когда на них не смотрят. Перемещают людей во времени, а после питаются энергией их непрожитых дней, — Курт идёт к выходу из комнаты, пока Мерседес и Блейн следуют за ним. — Это из «Доктора Кто», не обращай внимания, Седес. — К слову, прямо сейчас мы спиной к изображению Ангела, что может закончиться нашим путешествием в сороковые, — ухмыляется Блейн, на секунду прикасаясь к спине Курта. — У тебя есть звуковая отвёртка, а у меня маховик времени, — отвечает Курт. — Ни один плачущий ангел не застанет нас врасплох. Мерседес закатывает глаза, позволяя Курту и Блейну дальше обмениваться своими шутками. Она бы рада не обращать внимания, но получается не очень. Проблема ещё и в том, что Мерседес никогда не нравилась научная фантастика, а Блейн уже столько всего делит с Куртом, что им осталось только взять дом в ипотеку и все-таки завести пятнадцать кошек. На собрании хора Мерседес по привычке поворачивается направо, чтобы рассказать Курту о том, что снова учинила её мать, или посмеяться над свитером Рейчел, или обсудить юбку Сантаны. Но в который раз вместо Курта рядом с собой она видит Зайсис, и с каждым разом это становится всё более угнетающим и неловким. Мерседес падает на свою кровать и лежит так около получаса, уставившись в потолок, пока на повторе играют одни из самых грустных песен в истории человечества. Мерседес кажется, что ей просто нужно немного отдохнуть, но она никак не может заснуть, а от одной мысли об алгебре её начинает тошнить. «Мы можем сходить куда-нибудь?» — пишет Курт, и Мерседес закатывает глаза. «Без проблем», — отвечает Мерседес. «Ты будешь с Блейном?» — спрашивает Мерседес. «Нет, я думаю», — пишет Курт, и Мерседес улыбается. Не чтобы Мерседес не нравился Блейн, конечно. * Мерседес рассказывает Курту обо всём подряд, и он улыбается, держа в руках стаканчик с кофе. Мерседес рассказывает о новых причудах матери, распродажах в торговом центре (они с Куртом не ходили никуда вместе около тысячи лет), о Зайсис, Рейчел, хоре, обо всём, что только может вспомнить, пытаясь наговориться и заполнить пустоту под рёбрами. Курт иногда уточняет, смеется с ней, говорит о Соловьях, чьих имён она всё ещё не может запомнить, изредка упоминает Блейна, и Мерседес даже не морщится. Они сидят на скамейке, и пока Курт, улыбаясь, отвечает на смс-сообщение, Мерседес замечает кое-что важное. Замечает, и, кажется, у неё начинает колоть между рёбер. Курт спокоен. Спокоен не в том истеричном смысле, как тогда, когда он пытался отделаться от ненужной опеки и кричал всему миру о том, что сам может справиться со своими проблемами. Он не трёт запястья, не притоптывает, сидя на месте, не щёлкает пальцами в ожидании заказа, не вздрагивает от любого шороха. Мерседес краем глаза ловит, как Курт пишет что-то вроде: «Я тоже скучаю», и поспешно отводит взгляд. — Знаешь, мне всегда казалось, что тут стояла статуя, — щурясь, говорит Курт, и Мерседес не придаёт этому большого значения. — Снесли, убрали, мало ли что, — пожимает плечами она. — Ну, или это был плачущий ангел, — говорит Курт. — Тогда всё очень плохо. Возможно, нам с тобой придется прожить остаток жизни в шестидесятых. Курт вместе с Блейном смотрит «Доктора Кто». Мерседес не успевает сказать, что она была бы рада прожить вместе с Куртом остаток жизни даже в шестидесятых. — Тебя подбросить до дома? — спрашивает Курт, прикасаясь к локтю Мерседес, и та кивает. — Если тебе не сложно, — говорит Мерседес. — Никогда не было и не будет. Курт улыбается, и Мерседес моментально забывает о любых пропавших статуях. * На следующей неделе Курт вытаскивает Мерседес в торговый центр, и она пытается забыть предыдущие полгода, которые жила практически без Курта, его дурацкой улыбки, вызывающих рубашек, лёгкого запаха лака для волос и парфюма, вообще Курта, всего. Они едят мороженое, сидя в каком-то кафе, когда Курт вдруг замирает на секунду, вглядываясь в толпу у входа, и загорается улыбкой, как новая лампочка. Мерседес спиной чувствует Блейна. Блейн подбегает к их столику вместе с каким-то блондином — Джефф, говорит Курт, — и они оба в далтонской форме. Блейн крадёт стул у соседнего столика, садится рядом с Куртом, неприлично близко к Курту, и Мерседес с улыбкой ждёт секунды, когда Курт отодвинется. Но Курт чёртов Хаммел только придвигается ближе, и Мерседес более чем уверена, что Курт держит Блейна за руку под столом. Мерседес помнит о том, что они встречаются, конечно. Но, чёрт, это же Курт. Курт не любит, когда к нему прикасаются. Курт не любит прилюдные проявления чувств. Курт не любит держаться за руки. Но у Курта есть парень, и, вероятно, Мерседес стоит забыть о Курте вообще всё, что она знала до этого. Джефф болтает, не замолкая, шутит, передёргивает плечами, и Курт с Блейном то ли шепчутся о своём, то ли хихикают над Джеффом. Мерседес старается не пялиться слишком сильно, когда они склоняют головы, обсуждая что-то, улыбаясь друг другу (они же не виделись всего несколько дней, ну серьезно, парни), и Джефф ухмыляется. — Тебе везёт, что ты не видишь их на уроках. Это просто отвратительно мило. Я не шучу, — восклицает он. — Ещё немного — и, клянусь Богом и молотком Уэса, я сойду с ума. Сначала они ходили вокруг друг друга кругами, сейчас они друг от друга не отлипают. Господь испытывает меня. Закатывая глаза, Джефф забирает у Блейна колу, которую тот предварительно забрал у Курта. — Мы даже не целуемся при вас, — говорит Блейн, улыбаясь, и Курт тянется, чтобы ударить Джеффа по руке, забирая свой стакан: — Иди и возьми себе сам. Нечего было тут жаловаться. Они начинают обсуждать что-то другое, и Мерседес всё ещё молчит. Курт в присутствии Блейна — воплощение спокойствия и здравомыслия. Курт уверен в себе, сосредоточен и, возможно, через мгновение растечется по полу влюбленной лужицей растаявшего зефира. — Нам пора, — говорит Джефф, вставая так, чтобы прикрыть Курта и Блейна от чужих глаз. — До встречи, дорогой, — Блейн быстро целует Курта и сжимает его руку на прощанье. — Думаю, скоро увидимся, — они улыбаются друг другу ещё тридцать секунд после, и Джефф вздыхает. Джефф посылает Курту воздушный поцелуй и кричит, уводя Блейна за руку в сторону музыкального магазина: — Пока, милый! Сделай домашнюю по французскому! Мерседес накрывает руку Курта своей, и Курт благодарно улыбается. — Знаешь, — говорит Мерседес, — мне вроде как нравится Блейн. — Мне тоже, — говорит Курт. — Ты бы знала — как. Если этот Блейн будет именно тем, кто сделает Курта счастливым, то Мерседес готова смириться с его существованием. По крайней мере, сейчас. — Спасибо тебе, — говорит Курт, когда они выходят из кафе. — Я рад, что ты не психуешь из-за Блейна. Он действительно очень много для меня значит. Мерседес смотрит на жутко раздражающую статую ангела и моргает, не понимая, почему на глазах пелена. Ангел отнимает руки от лица. Мерседес видит плакат, на котором написано: «Не моргай». — Моргнёшь — и ты труп, — цитирует Курт, ухмыляясь, и уводит Мерседес за руку, рассказывая про новый альбом одной из его любимых групп. — Помнишь, ты как-то говорил, что мы в опасности? — спрашивает Мерседес настороженно. — Мне кажется, что что-то не так. Как будто кто-то идёт за нами. — Эй, — говорит Курт, — всё в порядке. Поехали домой. — Если мы все-таки окажемся в шестидесятых… — начинает Мерседес. — То я произведу фурор в мире моды, а ты будешь петь в барах, — заканчивает Курт. — Но сначала найдём Блейна, у него есть звуковая отвёртка. И не смотри в глаза. Никогда не смотри Ангелам в глаза, ладно? Мерседес кивает и улыбается. В конце концов, у неё всегда остаётся Курт. Возможно, в шестидесятых не так уж и плохо.