— 4 —
Осло, Норвегия. 1867-й год
Прошлой ночью мне вспомнился фильм, где чтобы проснуться от страшного сна… нужно было умереть. Это навело меня на мысли, что, возможно, я впала в кому и весь этот Осло 1867-го года— лишь моё коматозное воображение. Возможно, я лежу где-то в больнице и не могу придти в себя. За мной наблюдают врачи, пытаясь разобраться в причине того, как я впала в кому, а рядом сидит мама, срочно вернувшаяся в город. Однако утром, проснувшись настолько рано, что даже солнце ещё не встало, я зажгла свечу и сразу почувствовала запах загоревшегося фитилька. Разве такое бывает, когда спишь? Я дотронулась до своих распущенных волос и, конечно же, почувствовала это, при чём вполне осознанно. Решив ещё немного поспать, я погасила свечу.***
Мне не хватало интернета, подруг, современных удобств в виде банального электричества и даже, как бы смешно это не звучало, увлажняющего крема. Утром ко мне пришла одна из служанок помочь одеться в одно из старых платьев Ингрид, которые мне отдали, как подарок. Затянули корсет, надели нежно-голубое платье с белыми окаёмками и даже собрали волосы в пучок. Эта была не та служанка, что делала вчерашний расклад, поэтому все действия выполнялись в полнейшей тишине и лишь звуки за пределами комнаты говорили о том, что остальные обитатели дома тоже не спали. Выйдя из комнаты, я направилась в гостиную, где вчера сидел Кристофер Шистад и две Гаупшит. Мне было интересно зачем же сюда звали служанок… В гостиной прямо у окна была сложена из вещей настоящая композиция: кресло из красного бархата, небрежно брошенная бежевая шаль, а само место пустовало. Напротив же стоял холст на установке, где были очертания предметов и скромная фигура Ингрид, сидящая во всей этой композиции, как влитая. — Вам нравится? Я вздрагиваю от неожиданного вопроса. Конечно, это был лорд. Хотя, признаться, я думала, он давно уехал. Он ровняется рядом со мной почти также, как и вчера перед входной дверью — теперь он видит происходящее с моего ракурса. Смотря на него в пол-оборота, я вижу, как он оценивающе склонил голову перед холстом, будто желая что-то исправить в композиции картины. — Картина ещё не закончена… — заключаю я, когда наши взгляды пересекаются. — Думаю, будет справедливо ответить, когда всё будет готово. — Что ж, вы правы, — добавляет он через короткий промежуток времени, реакцией на что я лишь тихо хмыкаю. Бледное лицо лорда с большими зелёными глазами приобрело вопросительный вид. — Почему вы не составили нам компанию прошлым вечером? — Вы должны знать как никто другой… лорд Шистад, — последнюю фразу я выделяю особенным тоном, что вызывает у него ухмылку. Почему-то захотелось улыбнуться в ответ, но я сдержалась, развернувшись и уходя прочь в сторону кухни. Виновник такой реакции не остановил меня, что было хорошим знаком. Мне стоило помнить и наставлении миссис Гаупшит. Лишь на добром слове я находилась в этом прекрасном доме, ела их еду и просто-напросто существовала. Завтрак уже подавали на стол, но никто из хозяев ещё не присоединился к трапезе. Лишь Шистад сидел напротив меня в вчерашней, но по-прежнему идеальной одежде. Только тёмные волосы были немного растрёпаны. Вот только это нисколечко не портило его. Интересно, где он ночевал? Вряд ли бы ему позволили спать со своей будущей женой Ингрид — в девятнадцатом веке так было не принято. Ожидая хозяев, чтобы приступить к завтраку, я старалась даже лишний раз не смотреть в сторону зеленоглазого лорда напротив, тогда как тот в открытую глазел на меня. Хотелось осечь его, но я поняла, что ему лишь придётся по нраву пререкаться со мной. Лишь вертение ложки в руке позволяло мне не думать об этом. — Знаете о чём я думаю всё утро? Я бы хотел Вас рисовать также, как и Ингрид, — он нарушил тишину также уверено, как если бы пожелал доброго утра. Я оглянулась, чтобы убедиться что этого никто не слышал. Тем более миссис Гаупшит. Не дай Бог она стояла всё это время у меня за спиной. — Такая смелость в высказываниях неуместна, — отзываюсь я, надеясь, что румянец не покрыл мои щёки. — И знаете… это просто очаровательно, как Вы бегаете с официального обращения на «ты». — В самом деле? Молодой лорд не понял иронии, как же забавно. Или это я не поняла её? — Нет, — я саркастично поднимаю брови. После этого в его глазах пробегают искры. — Ладно… Давай будем на «ты», Эва, — в голосе даже зазвучала некая серьёзность. — Могу представить, какое у тебя сложилось обо мне впечатление, но я был инфальтилен, — его серьёзность удивила меня, из-за этого я ловила каждое его слово. — Я бы хотел узнать тебя получше, поэтому приглашаю на сегодняшний ужин в моём имении. Гаупшиты тоже там будут. — Я не могу придти. Он мог лишь догадываться, что они плохо ко мне относятся из-за его внимания ко мне, но не понимал насколько серьёзно обстоят дела. Ведь я была не просто гостем. От этого, буквально, зависела моя жизнь. — Я передам им лично, чтобы ты пришла. — Это невозможно, — я хотела встать из-за стола, но в этот момент к завтраку пришла миссис Хельга и сама Ингрид, которая была в пышном летнем платье и напоминала цветущий одуванчик своей непорочностью и открытым юным лицом. Они удивились, что я уже сидела наедине с Кристофером за столом, но быстро сменили выражение лица, и принялись как ни в чём ни бывало говорить о погоде и обмениваться любезностями, как хорошо они провели вчерашний вечер и какая прекрасная получается спонтанная картина Ингрид. Так и прошёл завтрак. Лорд уехал в карете, а обитатели дома разошлись по комнатам. Минут через тридцать ко мне зашла старшая Гаупшит: — Не знаю как вы этого добились, но лорд Шистад настоял на том, чтобы вы сегодня поехали с нами к нему на званный ужин, — она нахмурилась. — Ведите себя прилично.