Месяц первый
4 апреля Она смотрит на него из противоположного угла палатки. Он сидит на земле, прислонившись к одному из высоких деревянных столбов, что держат большой белый навес над их головами. Ноги поджаты в коленях, он упирается в них локтями, голова покоится на руках. Обычно идеальные светлые волосы теперь в полном беспорядке и висят слипшимися сальными прядями, словно он не мыл их годами; он обут в изношенную пару кед, на нем маггловские джинсы и черная футболка. Свитер, в который он был одет еще пару минут назад, небрежно валяется у ног. Драко Малфой носит маггловскую одежду. Взгляд Гермионы обращается к Гарри и Рону, которые тоже смотрят — или, скорее, таращатся — на Малфоя; они стоят, скрестив руки на груди. Они абсолютно не рады, что отныне Малфой будет с ними, и тому, как твердо и настойчиво Гермиона об этом сообщила. Но лишь благодаря Малфою она все еще жива, и это единственная причина, по которой Гарри соглашается. Она бродила по лесу в поисках еды, когда ее заметил егерь; и она побежала, вслепую бросая заклинания в надежде оторваться от него. Ноги ныли, а легкие жгло огнем, но она продолжала бежать, перепрыгивая через камни и стволы поваленных деревьев, уворачиваясь от веток, норовивших ударить по лицу. Только она решила, что смогла оторваться, как некто, взявшийся из ниоткуда, крепко схватил ее за запястье и потянул в сторону. Прежде чем она смогла закричать или вообще хоть как-то отреагировать, этот кто-то закрыл ей рот рукой и прижал к дереву. Ее глаза распахнулись от ужаса, когда она взглянула на лицо напавшего, но увидела только пару знакомых серых глаз, что смотрели на нее, безмолвно приказывая сохранять молчание. Она с пониманием кивнула, не отводя взгляда. А затем услышала, как голос — его голос — выкрикнул заклятие, о котором она слышала лишь единожды. Сектумсемпра. Явно запаниковав, она закрыла глаза, ожидая боли от разрывающейся в клочья плоти. Но боль не пришла. Он наложил заклятие на егеря и мгновение спустя потащил ее назад к лагерю, где она рассказала Гарри и Рону о произошедшем и лишь чудом убедила их, что он не причинит им вреда. По крайней мере, она на это надеялась. Ребята покинули палатку, чтобы поговорить, оставляя ее наедине с их старым школьным врагом. Их спасителем. Человеком, который до недавнего момента был на другой стороне в этой войне. — Спасибо, — тихо произносит Гермиона, боясь потревожить Малфоя, сидящего в глубокой задумчивости. Драко смотрит на неё, и она понимает, что снова не может отвести взгляд от этих серых глаз. Они такие знакомые, но все же не совсем те, какими она их помнит. Они всегда были хитрыми, расчетливыми и своенравными. Теперь же они просто уставшие, мертвые, наполненные ужасом. Словно видели слишком много. Он качает головой. — Не благодари, Грейнджер. 30 апреля Когда она заходит в палатку, оставляя Гарри и Рона снаружи, он находится внутри. Он не разговаривает. Не ест. Выходит лишь по крайней необходимости. Он превратился в тень того эгоистичного, напыщенного, грубого слизеринца, которого она помнит. Она смотрит на него с заботой, а затем, немного поколебавшись, садится за стол напротив. Он отвечает ей взглядом, кивает, и снова опускает голову. — Ты в порядке? Он ухмыляется, но теперь это выглядит не столь угрожающе или дразняще, как это было раньше. Теперь его ухмылка полна грусти. Разочарования. — А ты как думаешь, Грейнджер? Она хмурится… но какого еще ответа она могла ожидать? — Тебе что-нибудь нужно? Ты голоден? Или хочешь пить? — Нет. Нет. И нет. Даже если и хотел бы, то смог сам о себе позаботиться. Она рассматривает его, затем, склоняется навстречу. — Могу я тебя кое о чем спросить? — Не могу обещать, что отвечу. — Что ты делаешь? — Совершенно ничего. Она закатывает глаза. — Ты знаешь о чем я. Почему ты здесь? Почему бродишь по лесам, а не сидишь дома… Он безучастно смотрит в ответ. — Я здесь, потому что бродил по лесам. Я бродил по лесам, потому что ушел из дома. И я ушел из дома, потому что… ну, уверен, что не обязан тебе об этом рассказывать. — Почему ты меня спас? Он ухмыляется и качает головой. — Ты — Гермиона Грейнджер. Вы со Святым Поттером — единственное, что осталось у этого мира.***
Месяц второй
7 мая — Пожалуй, нам снова стоит сменить место, — неожиданно произносит Гарри, выглядывая из-за последнего выпуска «Пророка». В газете пишут полнейший вздор, но Гарри все равно продолжает читать. Гермиона отвлекается от книги, Рон — от радио, и Малфой обращает свой взгляд к Гарри. — Куда ты хочешь отправиться? — говорит Гермиона. — Не знаю, я надеялся, что у тебя есть какие-нибудь соображения. — Конечно есть, но… — Гермиона, мы не можем слишком долго оставаться на одном месте. Нам нужно перемещаться. — Да, хорошо. Сворачиваемся утром. В этот момент между ними повисла тишина. Гермиона посмотрела на Малфоя, когда тот встал и отряхнул брюки. — Я посторожу, — пробормотал он и вышел наружу. Она наблюдала из палатки, как он присаживается у одного из деревянных столбов, прижимаясь к нему затылком. 26 мая Гермиона заходит в палатку, рассматривая книгу, что держит в руках. Она только что закончила читать последний рассказ и вернулась, чтобы взять новый. Замечает Малфоя, валяющегося на спине на самодельной кровати. Руки сложены на груди; он смотрит в потолок и крутит кольцо на указательном пальце. Она узнает фамильный перстень. Хмурится. Драко ни разу не вспоминал о семье с тех пор, как появился здесь. Движимая любопытством, она подходит к нему. — Малфой. — Грейнджер, — протягивает он. Она смотрит на книгу, а затем снова на него. — Вот, — мягко произносит она. Он бросает взгляд на сборник, что протянула ему Грейнджер. — Ого, спасибо. — Возьми, — произносит она, когда Драко не берет книгу. Он вздыхает и садится, затем одаривает Гермиону скептическим взглядом. — Зачем? Гермиона небрежно пожимает плечами. — Это всего лишь книга, Малфой. На какое-то время она помогает мне забыться, понимаешь? Я подумала, что тебе она тоже поможет. Он берет книгу и вертит ее в руках, осматривая. — О чем она? — Прочти и узнаешь. Он усмехается, закатывает глаза и снова ложится. Тот факт, что он почти сразу же раскрывает ее, невероятно радует Гермиону.***
Месяц третий
17 июня Она тихо вздыхает, ерзая и ворочаясь в попытке найти удобное положение. Похоже, такового вовсе не существует, ведь она ищет его часами. Не лишним будет сказать, что она не может спать. Она вздыхает, затем садится в кровати. Запускает пальцы в спутанные волосы и оглядывается: Гарри и Рон спят в своих койках. Кровать Драко пуста, потому что сегодня его очередь охранять лагерь. Гермиона смотрит в сторону выхода и сквозь щель в дверном проеме замечает мерцание костра. Встав с кровати, она подхватывает тонкое одеяло и накидывает на плечи. На цыпочках пробирается через палатку и тихо выскальзывает наружу. Малфой смотрит на нее, а затем снова поворачивается к костру; его серые глаза блестят от искр пламени, когда он палкой ворочает одно из поленьев. — Привет, — шепчет Гермиона и подсаживается к нему. Она скрещивает ноги и прислоняется к стволу дерева. Драко лениво зевает: — Грейнджер. — Если хочешь, можешь пойти отдохнуть. Я все равно не могу уснуть. — Я не смог бы заснуть, даже если постарался, — бормочет он. Наступает тишина. Гермиона ерзает на жесткой земле, чтобы найти позу поудобнее — но и здесь ей это не удается. Драко рассеянно рвет траву и бросает в костер. Гермиона искоса наблюдает за ним. Бледное лицо Малфоя практически сияет в свете огня, а на волосах играют отблески костра. Благодаря своей коже Малфой выглядит таким хрупким, словно сделан из фарфора или стекла. Словно идеал. В его глазах отражаются блики огня, сияя позолотой. Она ловит себя на мысли, что тишина не причиняет дискомфорта, но все же хочет заполнить ее. Любопытство берет верх. — Как твои родители? — тихо спрашивает она. Какое-то время он искоса смотрит на нее. — Понятия не имею. Я несколько месяцев не видел их еще до того, как наткнулся на тебя. — Ты скучаешь по ним? — Я скучаю по матери, — признается он, отворачивается к огню и яростно моргает. — Почему ты все-таки покинул дом? Ведь там ты был в большей безопасности… Он пожимает плечами. — Я перестал верить в ложь, которой меня кормили на протяжении всей жизни. И я бы не стал использовать слово «безопасность»… Кроме того, если я вернусь сейчас, Он убьет меня за побег. Мне будет безопаснее в любом другом месте. Гермиона с пониманием кивает и переводит взгляд на огонь. — А что насчет твоих родителей? — спрашивает он. Она грустно улыбается и краем одеяла смахивает со щеки слезу. — Мои родители не узнают меня, даже если увидят, — шепчет Гермиона, подтягивая колени к груди. Она чувствует на себе его взгляд. — Я наложила Обливиэйт на их воспоминания обо мне и магии. И они переехали в Австралию. Чем дальше, тем безопаснее. — Ты скучаешь по ним, — это не вопрос. Это утверждение. Факт. — Да, скучаю. 28 июня Одетая в старую отцовскую университетскую футболку, Гермиона спускается к реке недалеко от их стоянки. Кажется, она годы не мылась — хотя она знает, что на самом деле прошло не более нескольких дней. Она смотрит на подножье склона и удивляется, заметив, что Малфой опередил ее. Гермиона замирает возле груды его одежды и окидывает Драко любопытным взглядом. Ведь смотреть не запрещено, верно? Он стоит в воде к ней спиной, его тело выглядит слегка загорелым за несколько солнечных дней. Она видит очертания мускул на его спине и крепких благодаря квиддичу рук; продолжает задумчиво смотреть. Опускает взгляд к его бедрам, узким и подтянутым, исчезающим в воде. Уровень воды достаточно высокий, чтобы скрыть его ягодицы, но довольно низкий, чтобы разыгралось воображение. Гермиона признает, что он в хорошей форме. Неудивительно, что все девчонки в Хогвартсе вздыхали по нему. Драко начинает поворачиваться, и она паникует, старается сделать вид, словно не наблюдала за ним. Не задумываясь, бросает вещи к ногам — полотенце, мыло с шампунем и чистую сменную одежду — и притворяется, что раскладывает их. — Грейнджер, — зовет он, она поднимает голову, неуклюже машет Драко, а он ухмыляется в ответ. — Привет, я тут просто… — Наслаждаешься видом? — дразнит он. — Я только ждала, — быстро отвечает она, неуютно поеживаясь. — Конечно. Бросишь мне полотенце? — просит он и поднимает руку, чтобы поймать его. Она моргает и старается стереть из памяти картину кубиков его пресса, а затем берет полотенце и бросает. Он с легкостью ловит его, и Гермиона смеется: — Отличный захват. — Отличный бросок. Кажется, они не отводят друг от друга взгляд целую вечность; он первым нарушает тишину: — Ты собираешься отвернуться? — Ох, точно. Прости, — бормочет она и, залившись румянцем, быстро разворачивается к нему спиной. От смущения закрывает лицо руками, качает головой и бранит себя. Ей стоило подождать. Если бы она задержалась на каких-то пять минут, то ничего этого не случилось. Теперь же единственное, о чем она может думать, — насколько нелепо будет чувствовать себя с Гарри и Роном… Гермиона вздрагивает от его голоса, но это ничто по сравнению с дыханием Малфоя на ее шее. — Теперь твоя очередь. — Спасибо, — хрипло отвечает Гермиона. А затем он уходит, одетый лишь в брюки; полотенце и майка перекинуты через плечо.*** Месяц четвертый
6 июля Для Гермионы чтение — словно терапия. Оно подобно путешествию в другой мир. Она способна настолько погрузиться в сюжет каждой истории, что забывает о своем мире. О своей войне. Она не врала, когда сказала Драко, что чтение дарит ей возможность сбежать. Гермиона старается читать каждый день, хотя бы по часу. Это единственное, что не дает ей потерять рассудок. Звук шагов выдергивает ее из того мира и возвращает в этот. Она поднимает взгляд и видит Драко. Тот секунду колеблется, а затем присаживается напротив; в его руках книга, что она дала ему ранее. Гермиона мягко улыбается. — Ты дочитал? Тебе понравилось? Он кивает с привычной ухмылкой на губах. — Она вполне сносна. — Если хочешь, у меня есть еще, — отвечает она. — А можно? — Разумеется, — Гермиона улыбается, тянется за зачарованной сумкой и вытаскивает стопку книг. Драко тихо посмеивается и закатывает глаза. — Только ты можешь таскать с собой целую библиотеку, Грейнджер. Она подхватывает его смех, а затем они погружаются в разговор об искусстве и литературе — своеобразный спор о жанрах и авторах. Через плечо Драко она видит наблюдающего за ними Рона. 14 июля — Я люблю тебя. Гермиона не удивлена этому признанию. Она удивлена выбору места и времени. Она смотрит на Рона из противоположного угла палатки. В его взгляде столько страсти и эмоций. Прежде она бы запрыгнула на него, зацеловала до смерти, заверила в своей любви. Но теперь все иначе. Теперь она не уверена, что ее чувства остались прежними. Гермиона даже не уверена, что чувство, которое она испытывала раньше, было любовью; возможно, лишь… ощущением комфорта. Надежности. Она не отводит от Рона взгляда, и по панике в ясных голубых глазах может сказать, что он начинает беспокоиться. Гермиона глубоко вдыхает, слабо улыбается. — Рон… Я польщена, честно. Я… даже не знаю, что сказать. — Скажи, что будешь со мной, — шепчет он. — Мы не можем, — бормочет она в ответ и грустно качает головой. — Нам нельзя отвлекаться, Рон. Нам нужно сохранять ясную голову. Он разочарованно кивает и засовывает руки в карманы. — Точно. Да. Конечно. Рон страдальчески улыбается, пытаясь показать, что все в порядке; Гермиона улыбается в ответ. Он разворачивается и выходит из палатки, чтобы найти Гарри. И как только он исчезает, появляется Драко. Светлая челка падает на лицо. Интуитивно Гермиона знает, что он все слышал. И по какой-то причине она этому рада. 25 июля Она следит, как вода течет по устью реки. Наблюдает за лепестками цветов, уносимыми легким ветром. Слушает шуршание листьев. Слышит за спиной неспешные, но уверенные шаги. Драко. После четырех месяцев совместного проживания (и еще более долгого с Гарри и Роном) Гермиона знает разницу между их поступью (помимо всего прочего). Гарри всегда быстр, стремителен. Шаги Рона тяжелы, основательны. У Драко они мягче, словно тот ступает босиком по мягкой траве. Драко садится рядом с ней, подтягивает к себе ноги и упирается локтями в колени. Бросает на Гермиону быстрый взгляд, а затем смотрит туда, куда и она — на реку. Ей нравится, как солнце играет на водной глади, превращает ту в россыпь кристаллов. Ей нравится, как вода отражает свет на его кожу, делая ее еще более похожей на стекло. — Не стоит киснуть из-за того, что ты сказала Уизли, — говорит он обыденным тоном. Гермиона искоса смотрит на него, а затем снова обращает свой взор к воде. — Ты приняла решение, исходя из своих чувств. Он не имеет права из-за этого злиться; но если это так, то он еще больший придурок, чем я думал. — Ты подслушивал, — констатирует она. — Вы разговаривали в палатке, Грейнджер. Стены там не такие уж и толстые. — Точно. Да. В общем… ты неправ. — В чем? — Я должна киснуть. Я… когда все только началось, мы вроде как… были вместе. Неофициально, но были. А затем он ушел, и с того самого момента, как вернулся, между нами поселилось странное, неловкое напряжение, — она впервые произносит это вслух. — Не твоя вина, что Вислый свалил, — замечает Драко. — Нет, но… — Никаких «но», Грейнджер. Каждый из вас принял свое решение.*** Месяц пятый
10 августа — Мне нужно поговорить с отцом Луны, — говорит Гарри. Гермиона удивлена. Смотрит на Рона, который озадаченно глядит в ответ, а затем на Драко, который таращится на Гарри так, словно тот безумен. — Гарри, почему именно с ним? — мягко спрашивает она. — Потому что у него не все дома, — бормочет Драко. Гарри закатывает глаза. — Гермиона, помнишь рисунок, который ты нашла в книге? Мистер Лавгуд носил кулон с точно таким же символом. Он должен знать, что он означает. — Сомневаюсь, дружище, — недоверчиво отвечает Рон. — Да ладно. Он на нашей стороне, вы же читали «Придиру». — Гарри… — начинает Гермиона. — Поттер прав. Нам нечего терять, — говорит Драко, не сводя с нее глаз. Она моргает, но смотрит в ответ. — Ладно, мы можем отправиться завтра. Гарри улыбается, а Рон скептически их оглядывает. — Но я не смогу пойти, — заявляет Драко. — Почему? — тихо спрашивает Гермиона, в ее голосе слышится беспокойство. — Никто не должен знать, что я с вами… Я буду ждать где-нибудь поблизости, и потом мы пересечемся. Она кивает, а Рон возмущается: — Нет. Ни за что. — Рон… — У тебя какие-то проблемы, Вислый? — язвительно произносит Драко. — Вообще-то, да — я тебе не доверяю. — Рон… — снова пытается Гермиона. — Какое облегчение, ведь я тебе тоже… — Прекратите! — выкрикивает она и становится между ними. — Ведете себя, словно дети. — Он первый начал, — произносит Драко и ухмыляется ей. Гермиона чуть ли не смеется и закатывает глаза. — Слушайте, давайте попробуем… Мы на одной стороне. Нужно работать сообща, — говорит она, обращаясь скорее к Рону. — Откуда ты знаешь? Откуда знаешь, что он на нашей стороне, а? — спрашивает тот. — Просто я ему верю, — признается она. — Рон… дай ему шанс. Это наша единственная возможность, — просит Гарри. 13 августа — Он в отчаянии, Рон. Они забрали его дочь, — тихо произносит Гарри, пытаясь успокоить вспышку гнева Рона после того, как они аппарировали в лес рядом с домом Лавгудов. Их сразу же атаковали Пожиратели смерти. — Где Малфой? —рявкает он, практически пылая от злобы. — Он должен был… — Так-так-так, кто это у нас? Они оборачиваются и понимают, что окружены егерями; в глазах каждого теперь читается лишь одна мысль: бежать. И они бегут. — Чего рты поразевали? Хватайте их! — вопит один из егерей. И они бегут еще быстрее. И еще быстрее. Когда приходится преодолевать препятствия, перепрыгивая через ветки и ныряя под поваленные стволы, Гермиону накрывает ощущение дежа вю. Она почти падает, зацепившись за корень дерева, но Рон подхватывает ее, помогая остаться на ногах. Он тащит ее за собой. «Где Малфой?» Ее переполняет страх; Гермиона резко останавливается, когда к четырем егерям, преследующим их, добавляется еще два. Движимая инстинктами, она разворачивается и бросает в Гарри жалящее заклинание. Единственный способ спасти того — замаскировать. Их моментально настигают: Рон прижат к земле, Гарри стоит рядом; Гермиона резко выдыхает, когда один из егерей хватает ее за горло. Их лидер отзывается о внешнем виде Гарри, а затем спрашивает у Гермионы, кто она такая. — Пенелопа Кристал, — покорно отвечает она, — полукровка. «Мерлин, где же Драко?» Рон рычит что-то наподобие «скользкий ублюдок», и это возвращает ее к реальности и заставляет обернуться, как и всех остальных. Она видит, как Драко Малфой показывается из-за дерева справа. — Отлично, парни, — протягивает он; руки спрятаны в карманах мантии. Она смотрит на него с растерянностью и разочарованием. Главарь окидывает его взглядом. — Ты сын Малфоев. Предатель, — выплевывает он. Драко ухмыляется. — Предатель? Вот что обо мне говорят? — просто спрашивает он. — Помимо всего прочего. — Это заблуждение. Последние месяцы я выслеживал Поттера. Тайно, — усмехается он. Она наблюдает, как взгляд Драко скользит по всем ним и, на какую-то долю секунды задержавшись на ней, снова возвращается к егерю. И Гермиона больше не разочарована и не испугана. — Неужели? Тогда почему никто об этом не знает? — задает вопрос главарь, скрещивая руки на груди. — Потому что это сверхсекретное задание. Сами-знаете-кто доверил эту задачу мне и только мне, потому что я… к сожалению, знаком с так называемым Золотым трио. Если бы мы хоть словом обмолвились кому-нибудь, это бы скомпрометировало всю операцию, — легко врет Драко. — И как мне узнать, не лжешь ли ты? Малфой пожимает плечами. — Никак. — Значит, давай отведем их в твое поместье. Если это Поттер, тогда… — Это не Поттер, — отрицает он. — Но ты только что… — Я лишь сказал, что выслеживал их, но не говорил, что это и есть Трио, — разъясняет он. — Кроме того, гляньте на этого: Поттер, конечно, уродлив, но не настолько же. И произнеся эти слова, Драко достает волшебную палочку и обезоруживает главаря; между ним и егерями вспыхивает борьба. 14 августа Как только они оказываются на Гриммо 12, где обосновался Орден, Гермиону посещает мысль: было бы неплохо принять душ. После лесного сражения с егерями она покрыта пылью, грязью и даже собственной кровью. Все четверо приняли одинаковое решение и в один короткий миг ухватились за Гермиону, позволяя ей унести их с помощью аппарации в безопасное место. Оставляя егерей позади в лесу. И теперь они в доме крестного Гарри; и даже больше — они спят в собственных спальнях. Точнее, Гарри и Рон живут с Дином и Симусом, а у Драко и Гермионы есть по отдельной комнате. Она берет с кровати сменную одежду и направляется в ванную, расположенную на этом же этаже дома. Зайдя, понимает, что комната уже занята Драко. Гермиона прикусывает губу, прислоняется к дверному проему и позволяет себе пару минут его поразглядывать. Белые волосы в полном беспорядке; они грязные, из-за чего кажутся темнее. Рубашка измята и кое-где разодрана, брюки испачканы. Кожа, пожалуй, единственная его часть, которая не пострадала. Затаив дыхание, Гермиона наблюдает, как он брызгает водой в лицо, а затем устало склоняется над раковиной, с силой хватаясь за края. Драко смотрит на себя в зеркало и, замечая ее; оглядывается через плечо, прежде чем полностью развернуться и опереться на край умывальника. Гермиона робко улыбается. — Спасибо. Драко ухмыляется, скрещивая руки на груди. — Ты сомневалась во мне. Она качает головой. — Я не сомневалась. Мне просто было интересно, что за чертовщина творится в твоей голове. — Я тянул время. — Знаю. Он глубоко вздыхает. — Это дойдет до моих родителей… до Него. И при нашей следующей встрече мне лучше бы быть мертвым. — Я не позволю этому случиться, — уверенно произносит Гермиона. Драко вскидывает брови. — И каким образом тебе это удастся? — Я буду сражаться за тебя. Так же, как ты сражался за нас, — мягко говорит она. На его лице появляется легкий намек на улыбку. — Спасибо, Грейнджер. — Кстати, Гарри и Рон благодарны тебе. В конце концов, Гарри признает это. Не совсем уверена насчет Рона, — произносит Гермиона. Драко тихо смеется и закатывает глаза; отходит от раковины. — Ванная в твоем полном распоряжении, — шепчет он, проходя мимо. Однако оборачивается в дверях и прислоняется к проему. — Уже второй раз я спасаю твою маленькую миленькую задницу, Грейнджер. Ты у меня в долгу. Маленькую миленькую задницу…*** Месяц шестой
5 сентября — Твои друзья мне не доверяют, — говорит Драко, глядя на нее из-за книги. Гермиона смотрит в ответ, склоняет голову и с разочарованием захлопывает том. — Думаю, Гарри и Рон передумают. Они немного медлительны, но… — Не они, другие. Финниган и Томас. Она вздыхает и, слегка нахмурившись, откидывается в кресле. — Понимаю. Просто они не знают тебя так, как мы… — …ты не знаешь меня настолько хорошо, как тебе кажется, — делает замечание Малфой. — Я знаю тебя достаточно, чтобы понимать, что могу доверять тебе. Просто ты… Им нужно время, понимаешь? Ты должен заслужить их доверие, — мягко произносит она. Драко рычит и закатывает глаза. — Если «заслужить их доверие» означает спасти их задницы, можешь забыть об этом. Я не какой-то там гриффиндорский спаситель, Грейнджер, — сердито говорит он. Она тихо хихикает и возвращается к чтению. 24 сентября Гермиона сходит с ума от беспокойства. Прошел уже не один день с тех пор, как Драко, Симус, Гарри и Рон отправились на задание, оставив ее с несколькими членами Ордена. Она начинает переживать. Начинает опасаться худшего. Что, если с ними что-нибудь произошло и они не могут позвать на помощь? Что, если они в опасности и ничего не могут поделать? Что, если они не вернутся? Она серьезно раздумывает о том, чтобы попытаться их разыскать, попытаться помочь им. Гермиона только прекращает излагать эту мысль Дину, когда, словно по команде, возвращаются ребята. Первым появляется Симус, его ведет Гарри; затем показывается Рон, через плечо которого перекинут Драко в бессознательном состоянии. Не обращая внимания на то, что все четверо покрыты грязью и сажей, Гермиона бросается навстречу. Дин оттаскивает ее назад, хватая за плечи, а Рон мчится к дивану и, уложив Малфоя, зовет мать. — Что произошло? — спрашивает Гермиона. Никто не отвечает, поскольку каждый слишком занят помощью Драко. Она спрашивает вновь: — Что с ним произошло? И Симус начинает объяснять, как Малфой выпрыгнул перед ним, заслоняя от заклятья, которое угодило Малфою в спину, благодаря чему Симус остался в живых. В голосе Симуса звучат и облегчение, и благодарность, и удивление. — Наверное, я задолжал ему свою жизнь, да? По крайней мере, один год… — шутит он. Гермиона тихо улыбается, наблюдая, как Молли Уизли залечивает раны Драко, и размышляет, что Симус понятия не имеет, каким может быть размер долга Драко Малфою за спасение. 29 сентября От чтения Гермиону отвлекает шорох простыней; она поднимает взгляд и видит, что Драко зашевелился в кровати. Она выпрямляется и откладывает книгу на прикроватную тумбу. Его веки вздрагивают и поднимаются, он сонно стонет, ерзает на неудобном матрасе. Она подносит ему стакан воды и помогает сделать глоток. Утолив жажду, Драко откидывается на подушки и, чтобы рассмотреть Гермиону, немного наклоняет голову. — Сколько я был в отключке? — Несколько дней, — говорит Гермиона, поправляя простыню. — Все это время тебе давали исцеляющие зелья. Ты помнишь, что произошло? Он усмехается и закатывает глаза. Он совершенно опьянен зельями. — Да. Я превратился в гриффиндорского спасителя, которым, как говорил, никогда не буду, — бормочет он почти с горечью в голосе. Она тихо хихикает. — Грейнджер, это не смешно. Вам, гриффиндорцам, необходимо научиться самим прикрывать собственные спины. Гермиона игриво закатывает глаза, но запоминает его мысль. Наблюдает, как он пялится в потолок, крутя на пальце фамильный перстень. — Знаешь, еще два года назад я ненавидел большинство из вас, — внезапно шепчет Драко, нарушая тишину. Она заинтересованно смотрит на него, пытаясь сообразить, зачем он говорит о том, что ей и так известно. — Теперь же я словно какой-то гриффиндорский болван. Жалок. — Ох, да ладно! Все не настолько плохо, — смеется она. — Это ты не настолько плоха. Остальные по-прежнему осуждают меня. — Уверена… — она осекается. Минуту спустя, когда Гермиона собирается уходить, чтобы позволить ему отдохнуть, Малфой окликает ее, говоря, что у него есть одна просьба. Гермиона подходит к кровати; Драко поднимает руку и, беря Гермиону за запястье, притягивает так, что их лица теперь находятся совсем близко друг от друга. Она резко выдыхает. — Поцелуй меня, — шепчет Драко, обжигая ее взглядом серых глаз. Гермиона растеряна; смотрит то на его тонкие губы, то снова в глаза. Он с озорным видом склоняет голову на бок, и тогда она, медленно сокращая расстояние между ними, нежно его целует. Его губы теплые, мягкие. Он углубляет поцелуй, свободной рукой прижимая ее за шею. Через секунду, уходя, Гермиона напоминает себе, что он находится под воздействием множества зелий.*** Месяц седьмой
14 октября Есть что-то волшебное в движении пальцев по клавишам, создающим прекрасную музыку, что успокаивает ее. Как и чтение, игра на пианино всегда помогала Гермионе отвлечься. Помогала погрузиться в иной мир — другую вселенную — и затеряться там. Так она обретала гармонию, спокойствие и надежду. Это успокаивало ее разум, пусть и ненадолго. Она играет на пианино в старом музыкальном зале в доме Сириуса, когда одного чтения становится недостаточно. Сегодня один из таких дней. Гермиона не слышит, как за спиной открывается дверь, не слышит тихих шагов, пока Рон не садится рядом с ней. Она посреди мелодии, так что он просто садится и наблюдает. Боковым зрением она замечает его улыбку; он смотрит, как ее пальцы с легкостью перебирают клавиши. Гермиона вспоминает, как учила его игре, насколько неуклюжими и тяжелыми были его пальцы в сравнении с ее. Он утверждал, что недостаточно грациозен, чтобы играть. Она настаивала, что это лишь дело практики. Доиграв до конца, Гермиона прикрывает глаза, а затем разворачивается к нему, нежно улыбаясь. И он начинает играть — так хорошо, как только способен; она помогает, направляет его руки и пальцы, поздравляет, когда он попадает в ноты, и хихикает, когда ошибается. Проходят минуты, которые складываются в час с лишним, когда они встают, чтобы уйти. Гермиона устала и хочет отдохнуть. Рон останавливает ее у двери, нежно беря за руку. Его взгляд напоминает Драко, когда тот смотрел на нее несколько дней назад. И вместо голубых глаз она снова видит серые. — Я скучаю по нашему общению, — шепчет Рон, опираясь плечом о дверной косяк. Гермиона слегка улыбается: — Я тоже. Он закрывает глаза, приближается к ней и обнимает за талию. Как только его губы касаются ее, она уворачивается и слабо упирается ладонями ему в грудь. Гермиона видит во взгляде голубых глаз волнение и замешательство. Рон спрашивает, что не так, но она не в состоянии рассказать правду: — Я... не могу, Рон, — просто шепчет в ответ. — Что... Это из-за меня? Ну, я думал, мы были... — Мы были... — тихо говорит она, не желая, чтобы он завершал фразу. Он говорит о том, что было раньше — до того, как он ушел, а после вернулся. До того, как ее чувства к нему начали меняться. — Но в чем причина? — Я просто... не могу. 27 октября Она избегала Драко с тех пор, как Молли разрешила ему вставать с кровати и немного прогуливаться. Избегала, потому что единственное, чего он пытался добиться, — остаться с ней наедине; она опасалась того, что случится, добейся он своего. В последний раз, когда они были вдвоем, Драко попросил о поцелуе, и что самое важное — она согласилась. Оглядываясь на все произошедшее сейчас, когда он сидит за столом прямо напротив и не сводит с нее глаз, Гермиона понимает, что скрываться в библиотеке было не самой лучшей идеей. Поэтому, естественно, она пялится в свою книгу и делает вид, что не замечает его. — Ты меня избегаешь, — заявляет Драко. Гермиона поднимает на него взгляд. — Почему ты так думаешь? — Потому что с недавних пор ты на меня даже не смотришь, — отвечает он, — а еще потому что при последней нашей встрече я попросил себя поцеловать. Помнишь? — дразня, интересуется он. Ее щеки заливает румянец, и вместо ответа она поднимает раскрытую книгу и прячет лицо. Гермиона практически чувствует, как он ухмыляется. — Я был под воздействием очень сильного зелья, — говорит Драко, и она ощущает небольшой укол. — Но я отдавал отчет всему, что говорил и делал. Гермиона перестает дышать — он действительно признался в этом? Ей слишком страшно взглянуть на него, поэтому она продолжает прятаться за книгой. — И я был бы очень рад все повторить. Спустя мгновение, он оставляет ее в покое, выходя из библиотеки. И, тем не менее, ее разум, тело и сердце далеки от состояния покоя.*** Месяц восьмой
9 ноября Первое, что Гермиона видит, открыв глаза, — серый потолок. Первое, что она слышит — тиканье часов, звук шагов и приглушенный шепот. Она сонно стонет, пытаясь сесть. Как только ее глаза приспосабливаются к свету, осматривает помещение, в котором находится. Все серое, темное. Холодное. И стены, и потолок, и пол. Оглядевшись, как следует, она понимает, что находится в Малфой-мэноре. Она помнит, как они с мальчиками проникли в мэнор… ребята! Где Гарри и Рон? Где Драко? Она слышит, как над ней раздается ясный и угрожающий голос Беллатрисы. По спине пробегает холодок, и у Гермионы перехватывает дыхание. — Гляньте-ка, грязнокровка очнулась. И затем до нее доносится голос Драко, настойчивый, даже требовательный. В первую секунду ее охватывает облегчение, а после она вспоминает, что их план был совсем не таким. Сейчас Драко в не меньшей опасности. — Не тронь ее! — А почему бы и нет, племянничек? Я много чего... приятного могу с ней сделать. Но для начала мне нужно задать ей пару вопросов — девичьи разговоры. А ты будь хорошим мальчиком и смотри, — поучительно произносит Беллатриса, крутя в руках палочку. — Тетя Белла, клянусь... — рычит Драко. — Люциус! Следи за своим жалким щенком! — шипит Лестрейндж. Боковым зрением Гермиона видит, как со связанными за спиной руками Драко пытается вырваться от Люциуса, но тот со всей силы швыряет его в кресло в углу комнаты. — Давай, Грейнджер, расскажи. Что ты сделала с моим племянником, а? Разумеется, он не мог в тебя влюбиться, так что ты определенно с ним что-то сделала. Что ты сделала? — Ничего, — хрипит Гермиона; в горле пересохло. — Не лги мне, грязнокровка. Больше всего на свете, помимо грязнокровок, я ненавижу ложь. — Я ничего с ним не сделала, — твердо повторяет она. — Заткнись, Грейнджер, — почти молит ее Драко. — Что ты хочешь сказать, девчонка? Что ты понравилась ему по доброй воле? Зачем ему это? — Возможно, он не настолько отвратительный, как ты, — сила в голосе приводит в изумление даже ее саму. Беллатриса яростно кричит что-то неразборчивое, вонзая кинжал в руку Гермионы. Ослепляющая боль пронзает все тело. Мышцы горят огнем, Гермиона бьется в агонии. Последнее, что она видит перед тем, как погрузиться в забытье, — Драко, разрывающий магические цепи, что привязывали его к креслу. 17 ноября На этот раз, когда Гермиона открывает глаза, первое, что она видит, —теплый коричневый потолок. Первое, что она слышит, — звуки океана, бьющегося о берег; и в отличие от твердости паркетного пола, на котором она лежала в прошлый раз, сейчас она ощущает удобство мягкого матраса. Несмотря на весь комфорт, Гермиона начинает паниковать, потому что не понимает, где находится. Она пытается сесть, но падает на подушку — ее тело слишком тяжелое, чтобы двигаться. Когда она замечает парня со знакомыми темными волосами, положившего голову возле нее на матрас, начинает успокаиваться. Она нежно улыбается, перебирая пальцами его волосы, и тот просыпается. Гарри. Он улыбается, спрашивает о самочувствии и о том, что она помнит. Она перечисляет события, прежде чем вспоминает о Драко. — Драко... где он? Он в порядке? — беспокойно спрашивает она, снова пытаясь сесть. — Пожалуйста, ответь... я должна его увидеть... — Гермиона, не волнуйся. Он в порядке, — заверяет Гарри, успокаивающе поглаживая ее руку. — Где он? — С ним все хорошо. — Где он? Я должна его увидеть, — настаивает она. Гарри вздыхает: — Не могу обещать, что он захочет встретиться. — Где он? — снова спрашивает она, на этот раз более настойчиво. Гермиона следует за ним по незнакомым коридорам в другую спальню. Внутри находится Драко: он стоит у окна и наблюдает за океаном. За прекрасным океаном чистой голубой воды и золотистым песком. Гарри остается в коридоре, закрывая за ней дверь. — Как ты? — спрашивает Малфой, стоя к ней спиной. — Нормально, — тихо заверяет она. — Хорошо. — А ты? — Лучше всех, — бормочет он. — Тебя не ранили? Драко замолкает, складывает руки на груди, а после бесстрастно произносит: — Я не хочу тебя больше видеть. Гермиона удивленно моргает. — Что? — Я не хочу тебя больше видеть, — суровым тоном повторяет он, наконец поворачиваясь к ней. Его взгляд обращен на нее, но в действительности Драко на нее не смотрит. — Я рад, что ты в порядке, но я больше не хочу иметь с тобой ничего общего. Она трясет головой, глаза полны слез: — Я... Если все дело в том, что сказала Беллатриса... Он заметно вздрагивает. — Дело не в ее словах. Гермиона прослеживает его взгляд, обращенный на ее руку, на которой кровавыми шрамами выведено слово «грязнокровка», и хмурится. — Драко, ты не виноват. — Черта с два! Единственная причина, по которой она напала на тебя, — это я... — Если именно из-за этого ты не хочешь быть моим другом... — Это не обсуждается, Грейнджер, — холодно подытоживает он. — Я останусь на твоей стороне, я буду сражаться в этой войне, но мы не можем быть друзьями. Обиженная и растерянная, Гермиона покидает комнату Малфоя, проигнорировав явно озабоченного Гарри, и направляется в спальню.*** Месяц девятый
4 декабря Гермиона лежит в постели, разглядывает потолок и прокручивает в голове сегодняшние события. Через несколько дней им с Гарри и Роном — конечно же, предварительно замаскировавшись — предстоит отправиться в Гринготтс и попытаться вскрыть хранилище Беллатрисы. На сегодняшнем собрании они говорили о крестражах, о том, что по-прежнему не хватает трех из них. После часового обдумывания идей Гермионе в голову пришла мысль: Волдеморт не доверяет никому, кроме себя; но если бы ему пришлось кому-то довериться, кого бы он выбрал? Ответ был очевиден: Беллатриса Лестрейндж. Ведь она, в конце концов, его самая давняя и наиболее преданная последовательница. И, кроме того, Гермиона помнит — хотя и смутно, — как та кричала о своем хранилище. На собрании она решает замаскироваться под Беллатрису. Раздается тихий стук в дверь, Гермиона встает, открывает и приглашает Драко внутрь. Он заходит, руки спрятаны в карманах брюк. С тех пор, как он сказал, что больше не хочет дружить с ней, они почти не общались, поэтому тишина между ними не настолько комфортная, какой была раньше. Гермиона с любопытством смотрит на него, когда Драко прислоняется к шкафу. — Ты серьезно все обдумала? Хочешь вломиться в хранилище Беллы? — тихо спрашивает он. Она кивает. — Я должна. Это единственная возможность получить крестраж. Драко скептически приподнимает бровь: — А если в нем пусто? — Тогда мы хотя бы будем знать, — отвечает Гермиона, пожимая плечами. Он кивает, облизывает губы. — Ты не думаешь, что еще слишком рано? После того, как... — Я не боюсь ее, Драко. — Тебе придется стать жестокой, Грейнджер. Жесткой. Подлой. Маленькая невинная гриффиндорка внутри тебя с этим не справится, — спокойно говорит он. — Знаю, — кивает она. — И ни при каких обстоятельствах тебе нельзя будет показывать свое милосердие. — Знаю. — И если случится так, что начнешь терять контроль над ситуацией, спасайся. Не геройствуй, — заботливо добавляет он. Она нежно улыбается, слегка склоняя голову. — Я знаю что делаю, Драко. Он кивает, неловко притупляет взгляд. — Точно. Да. Просто... будь осторожна, — он настойчиво смотрит на нее. — Вернись целой и невредимой. — Ой, неужели Драко Малфой переживает за меня? — осторожно поддразнивает она, тихо посмеиваясь. Он ухмыляется, они снова неловко молчат; Драко направляется к двери. — Мне очень не хочется искать новый объект для шуток, — дразнит он в ответ. 18 декабря После возвращения с задания в Гринготтсе и отчета о произошедшем Гермиона идет прямо в ванную комнату, чтобы помыться и переодеться. После того, как она провела день под видом Беллатрисы, душ стал для Гермионы жизненной необходимостью. Она чувствует себя грязной и отвратительной... Гермиона стоит перед зеркалом и, прикрытая лишь полотенцем, рассматривает себя. Она прикасается к лицу кончиками пальцев. Никогда прежде она не была так рада вернуть себе собственный облик. Дверь в ванную резко распахивается и ударяется о стену, заставляя Гермиону подпрыгнуть; она разворачивается и натыкается на рассерженный взгляд Драко Малфоя. Она так растеряна, что даже не замечает своей наготы. — Дракон? Серьезно? Ты решила, что идеальным будет оседлать дракона? — выплевывает он с суровым видом. Она моргает. — Чт... Я немного занята, Драко. — Ты могла погибнуть! — орет он, игнорируя ее. — И мы действительно бы погибли, если бы не дракон! — возражает она. — От тебя совершенно ускользает суть, Грейнджер... — Слушай, Драко, я в порядке. Я жива и вернулась целой и невредимой, как ты и просил, — произносит она, указывая на себя. Между ними повисает тишина, он неуклюже переступает с ноги на ногу, когда осознает, что она едва ли чем-то прикрыта. Они стоят в неловком молчании, она плотнее запахивает полотенце. Он блуждает взглядом по сторонам, избегая смотреть на нее. Наконец, Гермиона вздыхает и нарушает молчание: — Мне нужно... — Душ, точно. Я буду... — он замолкает, бросая на нее осторожный взгляд. — Я рад, что ты цела, Грейнджер. — Конечно, ведь теперь тебе не придется искать новый объект для шуток, — дразнит она. Он ухмыляется, отступает от двери, открывая ее: — И это тоже. 25 декабря После ужина с фаршированной индейкой (и пары чашек пьянящего гоголя-моголя) Гермиона отправляется в свою комнату. Переодевается в пижаму. Расправляя постель, она находит небольшую красную коробочку, лежащую посреди одеяла. Гермиона точно знает от кого она, поскольку Драко единственный, кто ни с кем не обменялся подарками — но это не значит, что она ничего ему не подарила. Улыбаясь, она берет коробочку и развязывает белую ленту. Снимает крышку и охает, видя содержимое: зачарованный серебряный браслет. Гермиона аккуратно берет его и с благоговением рассматривает. Каждое из нанесенных на него заклинаний обозначено символом: первое означает смелость, второе — ум. Она улыбается, закатывает глаза и присаживается на край кровати. Со дна коробки достает записку, читает, глаза наполняются слезами. В записке, написанной его почерком, объясняется, что смелость и ум — два наиболее важных качества, которыми Драко в ней восхищается. В конце записки он называет ее своей любимой гриффиндоркой.*** Месяц десятый
1 января Прошедшие с Рождества дни она провела, стараясь (и терпя неудачи) понять значение его слов. Ее единственный вывод состоял в том, что Драко Малфой — настоящая загадка. Он с ней флиртует, день за днем, неделя за неделей. Затем игнорирует, не хочет иметь ничего общего. А после дарит подарок и называет любимой. Она не может его разгадать. Она не может понять, чего он хочет — от нее или от кого-либо другого. Черт, она не может даже понять, чего хочет сама. От мысли, что через несколько коротких часов наступит новый год, Гермиона не может заснуть и спускается к пляжу. В этой части Англии идет снег, воздух холодный, поэтому она тепло одета. Гермиона выкапывает небольшую ямку, наколдовывает в ней огонь; присаживается на поваленный ствол дерева. На короткий миг она задумывается, как было бы здорово увидеть отсюда фейерверк в полночь. Она не слышит позади шагов, пока Драко не останавливается рядом. Гермиона поднимает на него взгляд, улыбается и пересаживается к краю бревна, уступая место. Драко садится, кладя локти на колени. Он одет в теплую маггловскую одежду. Гермиона смотрит на него и решает, что эта одежда хорошо на нем смотрится. — Ты мне нравишься, Грейнджер, — шепчет Драко, глядя на огонь. Она моргает, искоса глядя на него; она в замешательстве. — Ты мне тоже нравишься... — Нет, я о том... Ты мне нравишься, — вносит ясность Драко, поднимая на нее взгляд. Он смотрит прямо на нее, серые глаза излучают тепло и нежность. Честность. Она глубоко вздыхает, откидывается назад. — Я... — Я осознавал, что делал, когда просил тебя о поцелуе, — признается он. — И я не врал, когда говорил, что был бы только рад его повторить. Она моргает. — Но... Ты... — Я отталкивал тебя, потому что мне было страшно, — шепчет он и снова отводит взгляд. — После того, что случилось у меня... в мэноре, всего, что произошло с тобой, я решил оттолкнуть тебя, чтобы в будущем не подвергать тебя опасности. Конечно, это бессмысленно, ведь если они решили добраться до тебя… — он осекается. — Правда в том, Грейнджер, что не важно, насколько хорошо мне известно, что я должен держаться от тебя подальше... я не могу. И не хочу. Я... За месяц до своего побега я был жалок, понимаешь? Конечно же понимаешь... Но теперь я себя таковым не чувствую, и все благодаря тебе. Благодаря твоей улыбке, и твоему смеху, и... в отличие от остальных в доме, ты разговариваешь со мной, как с нормальным человеком. Пусть ты смеешься или улыбаешься не слишком часто, но когда ты это делаешь, все вокруг становится немного лучше. Гермиона часто моргает и растерянно отворачивается от него. Она не знает, что сказать. Слова Драко проносятся через сознание, дурманят, кружат голову, лишают каких-либо мыслей. Она слышит, как сердце пульсирует в ушах, и, несмотря на зимний холод, ее руки потеют. — Ты не должна ничего говорить. Просто я посчитал, что ты должна знать, — бормочет Драко, вставая с места. — Если хочешь, чтобы я оставил тебя... — Не хочу, — быстро отвечает Гермиона, глядя на него. Он вопросительно, с надеждой, смотрит в ответ. — То есть я не знаю, чего хочу, но точно не того, чтобы ты отталкивал меня, — признается она и тоже встает. Ее тело оказывается намного ближе к Драко, чем она рассчитывала. Она ощущает его жар, его волнение, его страсть. — Ты тоже мне нравишься, просто... Я не знаю, что с этим делать. Один миг — и он заключает ее в объятия, гладит по плечам. Она наблюдает за движениями его пальцев. Когда она поднимает взгляд, видит в его глазах такую напряженность, что сердце пропускает несколько ударов и дыхание застревает в горле. — Поцелуй меня, — шепчет он. — Драко... — Или хотя бы позволь мне поцеловать тебя. Она целует его во второй раз и понимает, что никогда не хочет останавливаться. 24 января Малфой хватает Гермиону за запястье и затягивает в пустой стенной шкаф в коридоре недалеко от ее спальни. Внутри темно и тепло. Она прижата к дверям, знакомые губы целуют ее. Они настойчивые, и прохладные, и немного пересохшие. Опытные. Она стонет ему в рот, позволяя углубить поцелуй. Обвивает руками его шею, пока он запускает одну руку ей в волосы, а другой крепче прижимает за талию. Целые дни они проводили в объятиях друг друга, закрывались в пустых комнатах, сохраняя свои... отношения в секрете. — Пора идти, — шепчет она, не открывая глаз. — Еще минутку, — шепчет он в ответ. — Нас будут искать, — возражает она, но не прекращает поцелуй. — Ну и пусть... — Драко, — выдыхает она, нежно отстраняя его. Он громко рычит, отодвигаясь от нее: — Ладно. Хорошо. Ты идешь первой. 30 января Гермиона никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем когда была в объятиях Драко Малфоя. А когда он ласкал ее, все становилось даже лучше. — Грейнджер, где ты была всю мою жизнь? — шепчет Драко ей в губы, нависая над ней. — Прямо у тебя под носом, — хихикает она. Они в ее комнате, настолько потеряны друг в друге, что ни один не замечает открывающейся двери. Он ухмыляется: — М-м-м, и посмотри, где ты сейчас: прямо подо мной, — дразнит он. Ее удовлетворенный смех прерывается разъяренным голосом Рона Уизли. Гермиона с Драко отскакивают друг от друга, она поправляет задравшуюся майку и садится на кровати; Малфой встает. — Рон… — бормочет она, виновато глядя на него. — Что… ты… какого хера, Гермиона! — его голос полон разочарования. — Рон, мне жаль… — Ты говорила, что не готова! Говорила, что тебе нужно время, что нельзя отвлекаться! — осуждающе орет он, его трясет. — И все это время ты обжималась с ним! Гермиона моргает, качает головой. Ее глаза наполняются слезами: — Рон… — Мы должны были быть вместе, Гермиона! Мы были… — Я знаю, просто… — «Просто»? Что «просто»? — спрашивает он с горечью. — Я не знаю, что произошло, Рон… — А я скажу тебе. Ты стала его развлечением, — выплевывает он, бросая на нее презрительный взгляд. Его лицо раскраснелось, стало почти пунцовым. — Ой! А вот это было лишним, — громко возразил Драко, делая большой шаг вперед, но Гермиона остановила его. — Заткнись, Малфой! Тебе повезло, что я не заклял тебя так, что ты, поджав хвост, вернулся бы в свое жалкое подобие дома, — выдал Рон. — Предупреждаю тебя, Уизли… — Ты уже трахнул ее, Малфой? — спросил Рон, злобно усмехаясь. — Хочу тебя предупредить: она отлично играет в недотрогу. Гермиона раскрыла от неверия рот; Рон же развернулся и выбежал из комнаты. Драко, с красным, почти как волосы Рона, лицом сжал кулаки и последовал за ним; Гермиона едва успела схватить Драко за руку до того, как он покинул спальню.*** Месяц одиннадцатый
14 февраля День святого Валентина. Гермиона никогда не считала себя поклонницей Дня святого Валентина. И даже теперь, состоя… в отношениях с Драко, она не считает себя ею. По крайней мере, не сейчас. Зажав записку в руке, она идет по следу из розовых лепестков, ведущему на пляж, к Драко, устроившему на песке пикник. Гермиона улыбается ему, несмотря на грусть, переполняющую сердце. Драко встречает ее улыбкой, целует в щеку. Берет за руку и подводит к одеялу, которое расстелил для них. — Ну, что думаешь? — Это прекрасно, волшебно, — шепчет она, нерешительно улыбаясь. — Ты прекрасна, — шепчет он в ответ, поднимает ладонь и проводит костяшками по ее руке. Гермиона отстраняется, отворачивается от него. Драко хмурится и растерянно спрашивает: — Что не так? Она поднимает на него грустный взгляд, слезы катятся по щекам. — Я не могу так, Драко. Не могу… Мы не можем быть вместе, — выдает Гермиона едва слышно. Он моргает, отступает назад. — Дело в Уизли? Она прикусывает губу, потупляет взгляд и отходит в сторону. Малфой хмурится. — Грейнджер… — Драко, он был одним из моих лучших друзей с одиннадцати лет. Я не могу взять и… бросить его. — Ты и не должна, — возражает он. — Он сам бросил тебя, когда перестал общаться с тобой. — Я причинила ему боль. — Ты не виновата. — Как раз виновата, — говорит она, — это полностью моя вина. Я сказала ему одно, а сделала совершенно другое. Я сказала, что не могу быть с ним, потому что не готова к отношениям, а потом взяла и… обманула. Я причинила ему боль. Я не могу видеть его страдания… — Вместо этого ты будешь страдать сама, — произносит Драко. — Он мой друг, — разбитым голосом говорит Гермиона. Поступать с Драко вот так… это разбивает ей сердце, но иначе она не может. — Прости. 27 февраля После продолжительной прогулки по пляжу Гермиона возвращается в коттедж. Последние дни она едва ли с кем-то разговаривала, а ещё избегала Драко с тех пор, как бросила его на пляже. Тем не менее, услышав голоса, доносящиеся с кухни, Гермиона останавливается. Подкрадывается ко входу, прислоняется к стене и прислушивается. Молчание. Она в нетерпении прикусывает нижнюю губу. Первым говорит Драко: — В любом случае, она уже предпочла тебя мне. — Неужто? И когда же? — Когда бросила меня в День святого Валентина. Я устроил романтический ужин, со всеми девичьими штучками, а все, о чем она могла думать, — это ты. Насколько разбитым ты был с тех пор, как все узнал; как был зол на нее. Она выбрала тебя, потому что ты был ее лучшим другом на протяжении семи лет. Она пожертвовала своим счастьем — теми крохами, что смогла обрести, — ради тебя. Так что наименьшее, что ты можешь сделать, это простить ее. Ты должен ей, Уизли. Клянусь могилой Мерлина, если ты продолжишь обижать ее, я причиню тебе невообразимую боль. В ответ последовал нерешительный смешок, и Гермиона не смогла сдержать улыбки.*** Месяц двенадцатый
1 марта За всю жизнь Гермиона никогда не испытывала такой паники, даже ужаса. Как никогда и не находилась в большем предвкушении. Она в последний раз окидывает свою комнату, желая убедиться, что все находится на своих местах. Удовлетворенная увиденным, Гермиона хлопает в ладоши и улыбается. В дверь стучат, и она точно знает, кто это. Сердце пропускает несколько ударов; она глубоко вздыхает и произносит: «Входи». — Слушай, Грейнджер, — открывая дверь, произносит Драко; его глаза смотрят в пол, — Поттер сказал, что ты хотела поговорить… — он поднимает взгляд и замолкает, шокированный видом комнаты: она выглядит так, как будто снова наступил День святого Валентина. — Привет… — Привет, — шепчет она, застенчиво улыбаясь и заправляя за ухо прядь волос. Делает несколько шагов в его сторону, чтобы прикрыть дверь. Он сглатывает застрявший в горле комок. — Что… — Я хотела извиниться, — перебивает она, становясь напротив. — Знаю, Валентинов день давно позади, но я надеялась, что мы сможем отпраздновать его, без того, чтобы… ну, ты знаешь… — Чтобы ты не бросала меня на пляже? — игриво усмехается он. Гермиона улыбается в ответ: — Да. Он расплывается в улыбке, обнимает ее за талию и, притягивая в объятия, говорит: — Иди сюда. Драко целует ее, стоящую на носочках, и у нее подкашиваются колени. Больше ничего не имеет значения. 16 марта — Драко? — шепчет она, свернувшись подле него и положив голову ему на грудь. Они лежат в его постели, он оберегающе обнимает ее, прижимая к себе. Это одно из любимых мгновений Гермионы. — М-м? — бормочет он, приподнимая голову, и упирается подбородком ей в макушку. — Тебе страшно? Он не отвечает сразу; несколько секунд смотрит на нее, а затем переводит взгляд на потолок. — А тебе? Гермиона кивает: — Я в ужасе. — Я думаю, мы должны быть злы, а не испуганы. — Не могу дождаться, когда все закончится. Я смогу отыскать родителей, смогу… двигаться дальше, — тихо произносит она. — И я, — выдыхает он. Воцаряется тишина. Гермиона вслушивается в биение сердца Драко, запоминает, как поднимается и опускается его грудь. Через несколько дней они будут далеко отсюда — далеко от безопасности. Они вернутся в Хогвартс, который ранее был самым безопасным из известных ей мест; они будут сражаться. Осталось лишь два крестража, и оба они смогут отыскать в школе. Всего через пару дней привычный для Гермионы мир перестанет существовать. — Мне нужно в душ, — произносит она, пытаясь встать. — Нет, не нужно, — возражает Драко, крепче обнимая ее. — Да, нужно. — Нет, не нужно. — Нужно, — она смеется, высвобождается из его объятий и вскакивает с кровати. Драко дуется, словно ребенок, и скрещивает руки на груди. — Вот и ладно. Бросай меня одного-одинешеньку, в холоде и одиночестве. — Пойдем со мной, большой ребенок, — говорит она. Он моргает, садится на кровати и смотрит на нее, ожидая хоть какой-либо реакции или действий. Гермиона озорно улыбается, склоняя голову на бок: — Пойдем со мной. — Грейнджер... — Пожалуйста. Драко в нерешительности продолжает смотреть на нее: — Ты... уверена? Она соблазнительно улыбается, спиной отходит к двери; он вскакивает с кровати и, практически сбив Гермиону с ног, тащит в ванную. 19 марта Она думает, что никогда не бегала так быстро. Даже когда бежала ради спасения собственной жизни. Гермиона бежит по темным коридорам, чтобы найти давно пропавшего Драко. Волдеморт объявил своего рода временное перемирие, чтобы позаботиться о раненых и погибших. Сейчас все собираются в Большом зале, но Малфоя нигде не видно. Подождав десять минут, Гермиона бросается на его поиски. И с тех пор она, не переставая, бежит. Гермиона резко выдыхает, внезапно останавливаясь. Перед ней, насмешливо улыбаясь, стоит Беллатриса. — Так-так-так. Вот мы снова и встретились, грязнокровка, — протягивает Лестранж, наматывая прядь волос на волшебную палочку. — Беллатриса, — произносит Гермиона настолько обыденно, насколько способна. — Как твоя рука, милая? — Спасибо, прекрасно. — А как мой племянничек? По-прежнему промываешь ему мозги? — злобно интересуется Белла. — Если кто этим и занимался, так это его семья, — уверенным голосом отвечает Гермиона. Беллатриса фыркает. — Мне следовало бы убить тебя прямо здесь и сейчас, — выплевывает она, тыча палочкой в сторону Гермионы. — Очень жаль, что Драко этого не увидит. — Ты не сделаешь этого, Белла, — раздается голос Малфоя из-за спины Гермионы. Она облегченно вздыхает, наблюдая, как Драко становится вперед нее, заслоняя от своей безумной тетки. — Ах, Драко. Так и знала, что ты будешь неподалеку, будешь следовать за своей грязнокровкой, словно потерянный щенок, — произносит она. — Твои чувства к ней нездоровые и отвратительные. Я уже подумываю убить вас обоих. Но я уверена, что смогу убедить Темного Лорда простить тебя. За определенную плату. — Я не хочу и не стану платить эту цену, Белла, — уверенно произносит Драко, расправляя плечи. — Я не нуждаюсь в его прощении. Я сделал свой выбор. — Какая жалость. Я возлагала на тебя большие надежды, племянник, — говорит она, и ее взгляд становится таким жестким, как и хватка на волшебной палочке. Она указывает ею прямо на Малфоя. — Не делай этого, Белла. Опусти палочку, — он говорит с ней не как член Ордена с Пожирательницей смерти. Теперь он просто племянник, который обращается к своей тетке. — Ты не убьешь меня, мальчишка. Не глупи. — Убью, если придется, — предупреждает он. — Ты убьешь свою плоть и кровь ради какой-то грязнокровной суки, Драко? — Ради ее защиты я сделаю все, что потребуется. Помнишь, ты сама меня этому научила? Секундой позже безжизненное тело Беллы лежит посреди коридора. Она замахнулась палочкой, чтобы швырнуть в Драко заклинание, но он оказался быстрее. Какое-то время Драко смотрит на нее, страшась и восхищаясь тем, что сделал. Его тело напряжено, неподвижно. Обе руки сжаты в кулаки, он слышит, как колотится о ребра сердце. — Драко, — шепчет Грейнджер, осторожно дотрагиваясь до плеча. Ее прикосновение вырывает его из размышлений: — Пойдем, нужно выбираться отсюда, — говорит он, берет ее за руку и уводит прочь от тела Беллатрисы. — Ты в порядке? — тихо спрашивает Гермиона, глядя на него с любопытством. С беспокойством. — По-моему, я просил тебя не геройствовать. 27 марта Гермиона поднимается на крыльцо коттеджа, ветер развевает волосы. Плотнее запахивает кофту и открывает входную дверь. Спустя пару дней после того, как Гарри убил Волдеморта, все успели собрать вещи и разъехаться по домам; в коттедже «Ракушка» остались лишь Драко с Гермионой: у него не было дома, в который можно было бы вернуться, она же не хотела возвращаться в дом, в котором не было родителей. И пока они оба не приняли решения о том, каков будет их дальнейший путь, — Гермиона совершенно удовлетворена тем, что Драко рядом. Она входит в гостиную и видит его в окружении нескольких чемоданов. Застывает на месте и вопросительно смотрит на него. Он озорно улыбается: — Привет. — Привет... что ты делаешь? Что за вещи? — с волнением спрашивает она. — Я ухожу. Гермиона моргает, делает шаг назад. Сердце замирает и на какой-то миг ей хочется разреветься. — Ты... что... — у нее пропадает голос. — И ты идешь со мной, — он широко улыбается. — Я не... Драко сокращает между ними расстояние и крепко обнимает Гермиону; прислоняется к ней лбом, смотрит в глаза: — Мы отыщем твоих родителей, вернем им память и... Она целует его, а когда отстраняется, в ее глазах полно восхищения — она очарована. Драко смотрит на нее влюбленным взглядом. Гермиона улыбается, в глазах блестят слезы, и она шепчет: — Я люблю тебя.