Разобранный

В Детройте удивительно прекрасный и тёплый вечер, конец рабочего дня для многих людей. И Гэвин Рид был безумно счастлив, что ему повезло оказаться среди этих многих. Ему нравилось вот так медленно идти по улице, опустив руки в карманы, вдыхая далеко не свежий, но не менее приятный воздух, не думать ни о чём и позволять себе спокойно улыбаться. Совсем немного, чтобы никто не заметил, что Гэвин Рид может быть не таким агрессивным и колючим человеком, каким очень хочет казаться. У него выдался не самый дерьмовый день из всех и так хорошо закончился. Это не может не радовать. Даже андроид Ричард, который никогда таким не занимался, потому что «это не входит в мой функционал», добровольно приносил ему сегодня его любимый завтрак и обед. Кофе и кофе. Гэвин никогда не говорил этого вслух и вряд ли когда-нибудь скажет, но он был искренне рад, что RK900 стал его напарником. Да, они ссорились, постоянно грызлись, как дикие собаки за старую кость, всячески оскорбляли друг друга, но они это делали просто для галочки, чтобы не давать себе расслабиться. Риду нравилось, что у Ричарда всегда есть ответ на любой его выпад и что тот всегда был готов его поддержать, хоть и весьма сомнительным образом. Гэвину нравилось, как Ричард иногда на него смотрит полными безвозмездной преданности и восторженной нежности глазами, как его диод иногда мигает жёлтым, когда Гэвин подходит слишком близко, когда он не всегда случайно задевает андроида рукой или когда Гэвин позволяет себе чуточку больше, чем грубому напарнику, и взъерошивает мягкие искусственные волосы. А ещё, Гэвину нравится сползающий с андроида скин, когда он, приблизившись слишком близко, смотрит прямо в стеклянные, но всё равно живые серые глаза и проводит языком по своим губам. Неосознанно, он любит дразнить передовую модель, подозревая, что тот уже давно поддался девиации. Ну не может же обычный андроид смотреть с таким мечтанием и горячим вожделением на живого человека, даже если бы он был секс-андроидом. У Рида становится тепло на душе от того, что он, возможно, сломал самую лучшую модель самым ужасным и жестоким способом — влюбив в себя. Зайдя домой, скинув ботинки и куртку в прихожей, он решил сразу пойти в душ, чтобы смыть с себя всё, что произошло за последние два дня. Когда он был маленьким, его мама говорила, что вода помогает избавиться от усталости и отрицательных эмоций, которые накопились за день. Гэвин любил свою маму и считал, что если она что-то любит, то и он должен это любить. Поэтому он и полюбил воду. Ему нравилось, как тёплые струи обдают его тело, стекая тонкими ручейками вниз, как его мышцы расслабляются под действием этого лучшего антистресса в мире. Гэвин любил принимать душ, хоть и делал это иногда раз в два-три дня. И он не любил, когда его кто-то отвлекает от столь прекрасного занятия. Поэтому, когда он услышал уверенный громкий стук в входную дверь, он разочарованно застонал, выключая воду и быстро вытираясь полотенцем. Стук повторился. Он натянул на себя домашние побитые жизнью штаны и, возмущаясь, подошёл к двери. — Кого это принесло? — недовольно спросил он незваного гостя, хоть и предполагал, кто это может быть. — Детектив Рид, — раздался немного приглушённый голос Ричарда. Кто бы сомневался. Он немного приоткрыл дверь, замечая ровное жёлтое свечение, довольно ухмыляясь и открывая дверь полностью. — Чё припёрся, жестянка? Андроид завис. Он смотрел прямо на Гэвина, в его глаза, а потом перевёл взгляд на подтянутый торс — футболку-то Гэвин надеть не успел, а может и не хотел. Ричард смотрел и смотрел, забывая запрограммировано моргать, программа провалилась к чёрту в преисподнюю, оставив после себя глухую пустоту. Жёлтое свечение с ровного перешло на бешеное мигание, а потом загорелся красный. Гэвина должно это было напрячь, но это Гэвин — у него давно уже атрофирован инстинкт самосохранения, что можно было заметить ещё со времён появления в их участке Коннора. — Чего вылупился, а? Он ухмыльнулся, но улыбка быстро сошла с его лица, а тот самый атрофированный инстинкт проснулся. Ричард посмотрел в его глаза. Серые стекляшки пылали жаждой, диод равномерно сиял красным. Если раньше Рид просто разрушил несколько участков системы, то сейчас он разнёс её к херам, он это понимал и осознание этого факта не могло не пугать. Не мог не пугать взгляд, полный одержимости и безумного желания. Не могла не пугать несдержанность андроида, чей скин начинал сбоить всего лишь под взглядом Гэвина и чьи руки видимо дрожали, сжимаясь в кулаки и разжимаясь. Сейчас Ричард совсем не был похож на того влюблённого мальчика-робота и это до чёртиков пугало, отталкивая от себя. Гэвин шагнул назад, в дом, резко закрывая дверь, но RK подставил руку, отворяя её обратно и заходя, отталкивая детектива к стене. Ричард закрыл дверь и открыл рот, пытаясь что-то сказать, но искусственный голос дрожал, сбивался на помехи, как и весь андроид. Сломанная кукла, а не андроид. — Дет… ектив… — произнёс он с трудом, подходя всё ближе и ближе, сжигая сантиметры и нервные клетки напуганного человека — этот взгляд, это поведение. Не так должен себя вести влюблённый. Нормальный влюблённый. Когда между ними оставалось только несколько сантиметров, а сердце Гэвина словно выбивало барабанную дробь, билось настолько сильно и быстро, что, казалось, словно во всём доме нет ничего громче, Ричард взял его лицо в свои руки. Скин с ладоней тут же пропал, открывая белый пластик с сглаженными стыками пластов материала. — Детектив… Глаза RK900 открыты по-страшному широко, казалось, словно ещё немного и они просто-напросто вывалятся из своих орбит, и он не моргая следил за Гэвином, его реакцией, мелкой дрожью страха, маленькой капелькой холодного пота на виске и ужасом в зелёных глазах. Ричард следил за этим, но не замечал. Он видит невероятно прекрасного человека, он хочет этого восхитительного человека. Для него это всё в новинку, но он старается действовать так, будто он живой. Его система горит синим пламенем, захватывая всё вокруг, сжигая всё рамки и запреты, заставляя действовать иррационально. Андроид немного нагнулся из-за небольшой разницы в росте и резко припечатал Гэвина к стене грубым поцелуем, выбивая из его груди кислород, разрывая чужие губы острыми зубами, вылизывая влажный рот сухим языком, ловя кайф от вкуса чужой слюны и крови на своих чутких рецепторах. Гэвин вырывался, ему было больно и совсем не приятно, его словно били разрядами тока, заставляя мышцы сокращаться, сводить судорогой руки и ноги, мигая перед глазами алыми молниями. Кровь медленно стекала по подбородку, как капли воды в душе, а андроид её жадно слизывал. Гэвин был последней мразью, но это было даже для него перебор. Он не ожидал такого: этой безумной реакции на себя, этих холодных рук, до ужасной боли сжимающих талию и обхватывающих его голову, этого механического рычания с помехами. Ричард перешёл на шею человека, размазывая языком кровь по светлой коже, прокусывая до тонких красных струек. — Хватит, Ричард! — Рид кричал, молил и вырывался из стального захвата, теряя надежду на хороший конец. Андроид, как загипнотизированный следил за ним, ярко улыбаясь и облизываясь, как кот, нашедший сметану, не думая отпускать человека, не замечая его ужаса и слёз, не слыша его призывов остановиться. Ему казалось, словно человек с ним заигрывает. Он давно стал замечать, что Гэвин пытается его провоцировать, и вот, наконец-то у него получилось. Он добился своего. Он рад? — Гэвин, вы такой красивый, — восторженно произнёс RK, крепко обнимая Гэвина и приглаживая его мокрые волосы. Если бы не эта ситуация, если бы это не произошло, то Рид был бы польщён и счастлив от этих слов. Но Гэвину казалось, что он не может дышать, что его кости хрустят от столь крепких объятий и что к его горлу подкатывает мерзкий комок из боли и отчаяния. Он собрал всю свою силу в кулак и ударил андроида в район тириумного насоса, заставляя того на мгновение отшатнуться, скорее от неожиданности, чем от причинённого урона, и девиант оправился намного быстрее, чем когда-то давно его предшественник. Несмотря на это, Рид успел вырваться из вмиг ослабевших объятий и забежать на кухню, хватая большой кухонный нож и случайно скидывая на пол пассатижи, что лежали на краю стола. Он резко развернулся, видя до ужаса счастливого Ричарда в проёме двери и наставляя на него нож. — Ну же, детектив, почему вы убегаете? Он начал быстро приближаться, протягивая руки вперёд, желая прикоснуться к нему снова, прижать к своей груди и никогда-никогда не отпускать. Хоть Гэвин и хотел его ударить прямо туда, что они, андроиды, называют сердцем, чтобы раз и навсегда покончить с этим ужасом, этим одержимым андроидом, но он боялся, ведь вдруг его не смогут вернуть. Не такого психа, а такого, как раньше — серьёзного и холодного, с иногда мечтательным взглядом и ядовитым ответом на любой его выпад. Он не мог его убить. Нет, это была не любовь, а сильная привязанность, которая могла бы когда-нибудь стать чем-то большим. Если бы Ричард не переступал черту, если бы Гэвин был осторожнее. Рид опустил голову, зажмуриваясь. Слёзы покатились по его щекам, а в горле ужасно запершило. Хотелось кричать от отчаяния. Ричард подошёл очень близко, забирая нож из дрожащих рук и направляя его на человека. Гэвин не знал, что хочет сделать андроид и должен был бежать, но адская боль в животе и чувство разрываемой плоти остановило его. — Мы же не хотим, чтобы вы причинили себе вред, верно? Андроид ввёл широкий хорошо наточенный нож до рукоятки в мягкую человеческую плоть так легко, будто это было масло, простоявшее без холода не меньше часа. Боль пронзила всё тело, беспомощный хриплый крик вырвался из горла, ноги подкосились, а Ричард помог аккуратно опуститься на пол, нежно держа Гэвина за руки и опускаясь следом. Он посадил плачущего детектива боком на свои ноги, облокачивая его на себя, обнимая за талию и утыкаясь носом куда-то в тёплую шею. Бордовая кровь быстро вытекала из раны, пачкая белый пиджак андроида, серые штаны Гэвина и паркетный пол. Потом точно останется уродливое пятно, которое нельзя будет ничем вывести. Риду ужасно больно, в глазах всё плывёт, он хочет умереть и прекратить свои страдания, даже не подозревая, что это только начало. Ричард начал медленно раскачиваться, тихо шепча что-то неразборчивое куда-то в шею Гэвина, и гладя тёплое тело. — Знаете, мне придётся уйти, но я вернусь, обещаю. — сломано говорит RK, ещё сильнее прижимая человека к себе. Что-то громко хрустнуло. — Я возьму что-то от вас, вы же не против? — он уткнулся носом в покрытую щетиной щёку, вдыхая человеческий запах, что будоражил его искусственное сознание и вытащил нож из живота детектива. Кровь потекла ещё быстрее, заставляя голову ещё сильнее кружиться, а разум помутнеть. Он не мог кричать — сил нет, желания нет, возможности нет. Горло саднит так, словно он ел песок большими ложками. — Я возьму вашу руку, можно? Нож тут же вонзился в правое плечо, разрезая крепкие мышцы и сухожилия, с трудом разрубая кость с омерзительным хрустом и хлюпаньем. Андроид сильнее человека — оторвать руку не так уж сложно и энергозатратно. Гэвин чувствовал, как тьма поглощает его и счастливо улыбался. Это его конец. *** Ричард был искренне счастлив, когда держал тёплое тело любимого человека в руках, когда прижимал его к себе как можно ближе, когда целовал в кровь искусанные губы, обнимая его всё сильнее и сильнее, словно пытаясь слиться с ним воедино. У него давно крыша поехала и он это знал, но не понимал. Он не понимал, что заставляет его причинять его детективу боль, ломать такое крепкое, но на самом деле хрупкое тело, что послужило стартом, красной тряпкой для окончательного срыва. Да и ему теперь это было совершенно не интересно. Куда интереснее слушать жалобные хрипы, вырывающиеся из приоткрытых губ и видеть слёзы, которые странным образом в его механической голове преобразовывались в счастливую улыбку и сладкие стоны. У Ричарда острый нож в руках, нежелание расставаться с прекрасным детективом и срочный вызов на работу. Он слишком сильно сломан, поэтому не находит ничего лучшего, чем взять что-то от его Гэвина с собой. И отрезает от него руки, выбирая какую лучше взять, не осознавая, что он так убьёт свою любовь. Они, руки, обе были красивыми и совершенными для него, он их обе любил, как и всего человека, что усложняло выбор. Он быстро решил, что целая рука будет слишком заметна и понял, что так он привлечёт много лишнего внимания к своей персоне, поэтому начал примерять другие размеры, думая, как лучше будет, с болезненным удовольствием и хрустом отрезая по локоть, потом кисти, а потом и пальцы. После каждого вмешательства в целостность человеческого тела, получая каждую деталь, он останавливался на минуту, извиняясь и зацеловывая её. Ему было искренне жаль, но он не мог остановиться, наконец заполучив человека себе. Остановившись на двух указательных, он положил их в карман белого пиджака, пачкая его в крови ещё больше, снова поцеловал человека, обхватывая его лицо кровавыми руками и оставляя разводы на светлой коже, не замечая, что у человека нет пульса. Он мечтательно посмотрел в раскрытые зелёные глаза, не желая оставлять Гэвина одного, но направился к выходу, довольно улыбаясь. Его ненастоящее сердце билось, он наконец-то чувствовал себя живым. Это был лучший вечер за всю его недолгую жизнь. *** Сломанный, как старая кукла, уничтоженный и потерянный он сидел рядом с Гэвином и искал в нём спасения. Внутри сверхпрочной пластиковой оболочки всё было разрушено, никаких рациональных мыслей и трезвых идей. Порывы, желания, жажда встали на первое место, сталкивая всё остальное далеко не на второй и не на третий план. Он мечтал о любви и о приятных вечерах в горячих объятиях, о прекрасных зелёных глазах, вечно смотрящих на него, и об этом прекрасно ядовитом человеке. Он ушёл с рабочего места намного раньше, чем должен был. Точнее, он даже не дошёл до него. Желание воссоединится с Гэвином было обжигающе сильно. — Детектив Рид, вы так прекрасны. Диод андроида бешено мигал красным, холодные пластиковые руки, испачканные в алой крови, нежно держали уже спокойное лицо, поглаживая его. Около человека, в луже крови, лежали испачканные металлические пассатижи и нож, которым человек когда-то хотел сломать андроида, но сил у него тогда не хватило, как и на крик о помощи. Остывающая, практически холодная кровь уже почти не вытекала из глубокой ножевой раны на животе, из отрезанных рук и из горла. Руки были разобраны по костям и лежали вокруг девианта уродливым пазлом, который уже никогда не собрать воедино. — Как прекрасно, что вы меня дождались. Я так рад. Механический голос возбуждённо дрожал. Андроид безумно улыбался и проникновенно смотрел прямо в стеклянные глаза Гэвина, нежно проводя белыми пластиковыми пальцами по ледяным губам, мечтательно вздыхая, хоть ему и не нужно было дышать. Ему был необходим этот сладковатый запах детектива, который так и кричал: «Ричард, я теперь полностью твой. Ты можешь делать со мной всё-всё-всё, что захочешь». И Ричард делал. Он исполнял свою, как бы это странно не звучало, мечту, расцеловывая на безжизненном лице все, даже самые маленькие и еле заметные шрамы, прикасаясь к такому любимому крепкому телу, которое уже почти остыло, пачкая руки в почти засохшей крови, прижимая его как можно ближе к себе. — Гэвин, вы такой спокойный. На моей памяти такого ещё никогда не было. Неужели, вы наконец-то мне доверились? — RK ещё не понимал, что он натворил. Несмотря на всю его продвинутость модели, все его обновления и огромное количество различных функций, до него не доходило, что человек больше никогда не ответит, что с такими ранами не живут, что он, Ричард, самая продвинутая модель Киберлайф, убил собственного человека, разобрав его по кусочкам в самом прямом смысле этого слова. Он самозабвенно целовал холодные губы, полностью отдаваясь новым ощущениям, чувствам, эмоциям. Они поглощали его, растворялись в тириуме и заражали всё тело, отравляя те части системы, которые сумели не сломаться. Ричарду было хорошо — его любимое существо не отталкивало его, но и не отвечало. RK было немного грустно от того, что Гэвин не целует его с таким же жаром, что его сердце не сокращается так же быстро, как его тириумный насос, что его не обдаёт жаром, словно он в жерле вулкана. Он не сразу заметил, что сердце вообще не бьётся, что детектив в принципе никак не двигается, что тело совсем не тёплое, как у нормального человека. Заметив это, он почувствовал словно удар тока, из-за которого ритм работы насоса ещё сильнее сбился. Ричард отпрянул назад от разрушенного тела, медленно осознавая то, что он натворил. Но даже сейчас ему не стало от этого страшно. У него был план, как вернуть всё на место. Как вернуть детектива. Иррациональный и совершенно не действенный, но Ричард в него глупо верил, как маленький ребёнок в Санту. Уверенный в том, что он делает, Ричард встал, направляясь к кладовке и доставая оттуда начатую пачку клейстера — Гэвин не так давно переклеивал в коридоре обои, а андроид ему помогал, покупая необходимые материалы и наклеивая их на стены — и возвращаясь назад, бросая влюблённый взгляд на распластанного по полу человека, находя взглядом все пальцы, разбросанные вокруг тела. Включив огонь на газовой плите, набрав в кастрюлю воды, пересыпав туда клейстер и поставив его на огонь, андроид вернулся назад к любимому, садясь рядом на пол, кладя его голову себе на колени. Он начал гладить пропитанные кровью волосы, убирая их с лица человека. — Я безумно сильно вас люблю, Гэвин. И я так давно хотел вам это сказать. Так давно… — RK горько усмехнулся. До него всё постепенно стало доходить. Самым последним пришло осознание безнадёжности, и тупая боль где-то внутри, в районе тириумного насоса. Он не контролировал себя. Он уже давно себя мало контролировал, но несколько часов назад это достигло своего пика. Клейстер разносил запах крахмала по квартире, смешиваясь с металлическим запахом крови. Ричард снова радостно улыбнулся, выключая огонь и просто врубая газ на полную. На столе он нашёл зажигалку, которой и решил воспользоваться, ходя по дому и поджигая всё подряд. — Гэвин, мы будем вместе и всё будет хорошо. Я обещаю. — всё время повторял он, когда поджигал тяжёлые шторы на окнах и обои, большой твёрдый диван и крепкий шкаф, старые книжные полки и деревянный стол. — Всё будет хорошо, мой милый принц. — повторял он снова и снова, счастливо улыбаясь и в последний раз целуя всё, что осталось от его Гэвина. Если у него есть чувства, то значит есть и душа, следовательно они будут вместе где бы то ни было. Ведь все души попадают в одно место, верно? Полыхали шторы и обои, огонь быстро распространялся по квартире, языки пламени пожирали всё вокруг, перекидываясь с одной вещи на другую, медленно облизывая пластиковое тело, будто не веря, что оно сможет сгореть. Ричард громко смеялся, крепко прижимая человека к себе. Пламя плавило пластик и человеческую кожу, совершенно не причиняя им боли. Ричард хотел отправится вслед за Гэвином, чтобы тот его простил, крепко прижал к своей тёплой груди и поцеловал. В какой-то из комнат треснуло окно и дым повалил на улицу, где-то недалеко жалобно завыла собака. На улице тут же послышались крики. Его пустота заполнилась сладким человеком. Огонь полностью поглотил два тела, сплавляя их друг с другом, смешивая мерзкий запах горелого пластика с не менее тошнотворным сладким запахом человеческой плоти. Это их конец.