Чудо оборачивается проклятием.

Капли неприятно бьют по телу, словно предостерегая, что это - лишь малая часть той боли, которую юноше предстоит получить. Вода, стекая по рубашке, следует к штанам. Верх промок насквозь и прилип к телу. Ему бы уже пора перестать поступать так опрометчиво. Но это же Куроко, в конце концов. Да и Тетсуя в кой-то веке прекратил скрывать свои желания во имя прошлого. Зачем, если нужно быть тише воды, ниже травы? Ответ в голове был заглушен шумом дождя. Раздался гром, заставивший голубоглазого выбраться из пелены мыслей. Куроко с детства боялся молний. И причин тому было немало. Когда он был еще трехлетним мальчишкой, оказался в закрытом доме без электричества. Ждать родителей оказалось непосильным для малыша, а паника нарастала. Он уже просто протяжно мычал. Ветки били в окно, казалось, настойчивее, чем обычно. Голубоглазый вздрагивал, обнимал себя руками и опускал светлую голову, жмурясь. Гроза, раз за разом поражая детское сознание, громыхала. Тетсу плакал, просил, чтобы кто-нибудь пришел. Но кто отзовется в пустой квартире, когда через стенку только студенты, празднующие удачно сданную сессию? Мальчик тяжело дышит. Но не сама молния пугала дите - на момент вспышки страх просто поражал -, а ожидание. Так голубоглазый и не понял, куда девались его родители, но факт оставался фактом - заснул мальчонка с первыми лучами солнца, хоть и небо, застланное грязно-серым полотном, не могло не пугать. То был первый ужас Куроко. В младшей школе, прознав о потаенном страхе Тетсуи, дети - поистине дьяволята во плоти - закрыли одноклассника при ужасных метеоусловиях в классе, а ключ отдали старосте. Тогда Тетсу молча плакал, вытирая влажные глаза раскрашенными рукавами. И сжимал до скрипа зубы, отчего впоследствии дрожали губы и подбородок. А находили ребенка лишь через пару часов, ибо незаметность, несмотря на достаточную эмоциональность, все же не способствовала тому, что найти парня, да и вообще понять, что он еще в школе, было просто. К счастью, та пора закончилась. Но вот от одних воспоминаний бросает в дрожь. И сейчас сердце Куроко бьется о ребра с удвоенной силой, закладывает уши, а мозг перестает воспринимать информацию, полученную глазами. Охает, когда гром разносится по округе, разрывая небо. Фоном проносятся звуки, в том числе и чей-то голос. А может ли он принадлежать самому Куроко? Внезапно чья-то ладонь хватает Тетсу за руку, дергая. Но тот застыл как вкопанный. Часто дышит. Отчетливо чувствует собственную дрожь. В глазах плывет из-за скатившихся с ресниц капель дождя и головокружения. В голове - беспорядочная пустота. Куроко помнит все как в тумане. Вот его вроде бы ведут куда-то, в то время как сам голубоглазый едва волочит ноги. Страх постепенно отступает, когда до ушей доносится хлопок дверью. Но в глазах еще мутно, да и открыть их Куроко из-за рефлексов не в силах. Мокрая ткань брюк упирается во что-то твердое. Руки, уложенные на плечи, оказались нелегкими и настойчиво усаживали на, как оказалось, скамью. Следовательно, спасатель парень. Или Сатсуки. Ему всучили полотенце. А, все-таки парень – Момои никогда не выбрала жесткую материю. Вытираясь, Куроко не проронил ни слова. Помедлив, открыл глаза. В темноте удалось различить очертания фигуры, прислоненной к стене. Оглядывается. Пустой подоконник, пластиковое окно, скамья, растения позади, уложенные вещи и коробки – все это указывало на то, что голубоглазый сейчас находится в кладовой. Просторная, кстати. Слышатся шаги; Куроко не шевелится. Лампы начинают мигать, ослепляя, отчего приходится жмуриться. Вскоре привыкнув, студент фокусирует взгляд на парне. - Давно не виделись, Тетсуя. - Да, пожалуй, - приоткрыв рот, лишь смог вымолвить он. Молчание затягивается. Сейджуро вздыхает, приложив голову к плечу. - Это было моей ошибкой. Не думал, что погода пойдет против, - усмешка. – Я и забыл о твоей фобии. - Акаши-кун... - Позже, Тетсуя. Я привел тебя в первое помещение, попавшееся на пути. Но, - делает паузу, осматривая промокшего. - в таком виде ты заболеешь в два счета. Если не случится чего похуже. Мы отправляемся ко мне. Что это за «похуже» Акаши не упомянул. Действительно, призрака начинало знобить. Бывший капитан дергает ручку. Еще раз. Хмыкает, отпуская ее, отчего та жалобно скрипит. Заперто. Хорошо хоть свет есть. И пускай мигает. Лишь бы оставался, иначе оба просто потеряются. Или перейдут за грань. - Шинтаро, я в кладовой. Тащи сюда Дайки и откройте дверь. Без вопросов. И кладет трубку. Молчит. Потом смотрит на Куроко и подходит к тому, касаясь холодными пальцами горла. Кадык дернулся, когда голубоглазый сглотнул слюну. Сейджуро водит по шее, изредка нажимая. - Что ты делаешь? - Лимфоузлы пока не расширились, - тыльной стороной ладони касается розоватых щек и лба. - Но температура повышается. Бывший капитан снимает с себя пиджак и в ту же секунду взгляд Тетсу ловит зонтик позади распасовщика. На его поникшие плечи укладывают пиджак. - Раздевать я тебя тут не буду. Надеюсь, ты достаточно обтерся. - Что тут происходит? - вопрос с самого начала вертится на языке. - Еще не время. Акаши опускает взгляд на руку Куроко. На ней покраснения от ладони Тайги синеют. Тетсую взглядом вопрошают. - Кагами-кун... - Все ясно, - обрывает его парень. Наконец возникают крики и возня по ту сторону. Один из голосов - самый громкий - принадлежит без сомнений Аомине, другой из-за звукоизоляции не представляется возможным услышать. - Натяни рукава. И Куроко понимает, что делается это лишь затем, чтобы не возникало лишних вопросов. Со звериной мощью дверь выбивают. Позади темнокожего Мидорима подтягивает очки к переносице. - Э? Акаши? Тетсу? - парень глядит на снайпера баскетбольной команды. - Ты же сказал, что здесь заперты две сексапильные красотки, мокрые от дождя, с большими грудями. Кстати, что с твоим лицом? Самый суеверный человек "Поколения Чудес" раскрасил щеки помадой. Едва на лице Тетсуи появилось подобие улыбки, из груди вырвался чих, а следом - недолгий кашель. - Оха Аса, - и сразу все становится на свои места. В проеме, довольно сильно наклоняясь, появился Атсуши. В это время Акаши и Куроко успели пройти к выходу. - Ака-чин, Куро-чин, - у Мурасакибары все тот же голос. Да и вырос парень. Его рука едва доходит до голов Тетсу и Сейджуро, если встанет. - Вы чуть-чуть подросли? - присаживается на корточки, обеими руками ведет невидимую черту около их голов. Лицо Мурасакибары даже в таком доходит им до груди. - А~, показалось. Заболевающий Куроко горел уже не столько от жара, а Акаши заранее подготовил воспитательную беседу на тему придирок баскетболиста и его поведения в обществе. - Атсуши, - чуть ли не сквозь зубы проговорил Сейджуро, уничтожающе глядя на него. Приятель умолк, хоть и остался флегматичен. - Эй, почему он не упал? - Я не использую глаза слишком часто. Плохо влияет на зрение. Аомине только хотел открыть рот, чтобы что-то сказать, но тут же осекся. Лучше не злить бывшего капитана. К слову, - голубоглазый осматривает лица бывших сокомандников - неужели с последней встречи в старшей школе они в первый раз видят друг друга? Акаши явно безумец. Да и где Рета пропадает? - Пойдем, - рукой зовет Тетсую за собой, идя дальше. - Акаши, а нас зачем звал? - остальные тоже не в курсе, как видно. - Сегодня вечером узнаете. Дам знать, конкретно когда. - А Тетсу..? - Стратегическая ошибка. - Нехорошо называть людей ошибками~. Но если это Куро-чин, то все в порядке. Еще некоторое время Тетсуя оборачивался на старую команду. Ему казалось, что Сейджуро идет быстрее, чем обычно. Становилось душно. Акаши то предвидел. Поставил студента у стены, касаясь чужого лба. Однокурсник горел. К счастью, комната расположена не в конце корпуса. Да и разве могли сделать сыну влиятельного человека какую бы то ни было подлость? Выудив ключ из кармана, Акаши, открыв комнату, пропустил Куроко вперед. Закрыл дверь, краем глаза наблюдая за гостем. Тормошит того за плечи. Еще уснет, упаси Боже. Сажает на диван, осматривается в поисках полотенца. Оное нашлось на ручке ванной. Быстро протерев им голову Куроко, Сейджуро поставил чайник. - Все, - сел на диван. - остальным займешься сам. Незачем было так ломиться. - Промежуток в пять минут не оставил мне особого выбора. - Рассчитывай свои возможности. Не школьник уже. - Акаши-кун, - прерывает, хоть и знает, что опасно. - Я ничего не скажу Кагами-куну, но хоть форму надо у ректора взять. - Во-первых, с чего ты взял, что меня интересует его мнение? Во-вторых, ректор, завидев тебя на пороге, вышвырнет. Больной стипендиат разгуливает тут и вирус распространяет. Голубоглазый пожимает плечами, как бы отвечая на первый вопрос. Акаши встает со свистом чайника, мимолетно бросая взгляд на притихшего юношу. Через несколько минут на журнальный столик опустились две чашки молотого кофе. У покупного запах совершенно другой. - Тетсуя, почему ты до сих пор остался с форвардом «Сейрин»? - Я больше не смогу играть в баскетбол. - Знаю. А причина ясна без разъяснений. Тайга - звезда, сияющая ярче любого света. Жаль, что только напоказ. А Куроко теперь навряд ли кому нужен с его-то данными. - Но я не могу ненавидеть баскетбол. Снова. Я люблю играть, а потому и остаюсь тенью, даже если это не мой свет. - Люди созданы одинокими, - аловолосый сразу понял что к чему. - Но не чтобы быть одинокими. Тянуться к кружке с горячим кофе и встретиться взглядами – сплошная романтика. Только на этот раз Амур решил спрятать стрелы глубоко внутри себя. Ноль реакции с обеих сторон без особого удара сердца и прочих стандартов первой любви. - Я тебе дам одежду из шкафа. - Спасибо. Ничего содержательного, необычного. Словно давние друзья. Акаши бросает взгляд на часы, Тетсуя – за ним. Почти шесть. - Скоро? - Да. Понимать друг друга с полуслова, конечно, хорошо, но при подобной отрешённости на лицах – пугает. Куроко поднимается и, беря первые вещи, попавшие под руку, уходит в ванную. Осмотр оной занял время, не учитывая естественных нужд. Маленькая комнатка, обставленная по высшему классу: отполированные плитки на стенах и полу, белесо-голубой потолок, гели и шампуни, аккуратно расставленные по полочкам в шкафчике над раковиной. Куроко уже охватывала паранойя. Оно и не мудрено – кажется, что, пока переодеваешься, за тобой следят через отблеск каждой из поверхностей. Вернувшись, Тетсуя уже видел бывшую команду в полном составе. - А где Кисе-кун? Почти полном. Парень садится возле Сейджуро. - Ты бы еще трусы моей бывшей гувернантки одел, как жакетку. - Акаши-кун и подобное у себя хранит? Ничего вызывающего или смехотворного в его виде не было. Разве что одежда на нем великовата, да кофта – задом наперед. Бывший Ракузановец смотрит на наручные часы. Куроко негромко, вслух отсчитывает время. За секунду до того, как длинная стрелка достигла цифры с отметкой «шесть». - Вспомнишь солнце – вот и лучик! – ликует блондин, ворвавшись, словно гром посреди ясного неба. Но, постойте… Этот голос… - Тут скорее: вспомнишь гавно – вот и оно, - ворчал Дайки, буравя Рету взглядом. - О, - карие глаза округлились. – Да вы вообще не поменялись! - Умри. - И я тебя люблю, Мидорима-чи. И да, Аомине-чи, сестра передает, что булочки были вкусными. Темнокожий хмыкает, отворачиваясь. - Рета. Модель моментально садится – уже машинально. Благо, кресло рядом оказалось. Акаши, перед тем как встать, проверил температуру голубоглазого. Все еще горячий, но состояние в целом не так ужасно, как казалось на первый взгляд. Все нормально. Только почему холодные пальцы Акаши горели на коже Тетсуи? Или обжигали? Именно с этим мимолетным прикосновением, Куроко вспомнил весь день. Из воспоминаний понял, что голос Реты встречал в коридоре. Хочется усмехнуться. Всего лишь иной тембр, а уже товарища не признал. Если бы он задержался и вгляделся в чужое лицо, то, возможно, хоть немного бы смазал ноющую корочку сухой раны. Акаши предстает перед всеми. Несмотря на то, что его глаза уже не такие как прежде, они не утратили своей ужасающей силы. Такое собрание случалось раз - когда тогда еще капитан основного состава «Тейко» выбирал место, куда отправится команда на каникулах. Конечно, он все спланировал, говорил по минимуму, но недосказанность осталась под внимающими словам, пятью парами глаз, следящими за каждым жестом Сейджуро. А теперь от того подростка не осталось и следа. Он уверен в себе и в том, что все пройдет гладко. Ведь это Акаши Сейджуро, а, следовательно, ошибка даже в мысли проскользнуть не может. И не шибко что-то в них поменялось. В каждом. Разве что, жизнь стала сложнее. Но свободнее. - Как стало ясно еще с утра, я собрал вас по важному поводу. Есть разговор, «Поколение Чудес» .