О грехе невежества

– Вы уверены? – гоблин приподнял кустистые брови. Его клиент долгое время прятался в тени, а тут… – Да, уважаемый Крюкохват, я уверен. Он увлёкся, упиваясь игрой и не замечая что играют им. А мне это не нравится, – молодой человек, лет 18 на вид, жутковато усмехнулся. – Да и пора ему наконец понять что он, весь, целиком, принадлежит мне! Крюкохват понимающе хмыкнул. Вот уж о характере этого мага он был осведомлён как никто. И искренне сочувствовал всем, кому доведётся испытать этот характер на собственной шкуре. – А Ваш отец? – Тут сложнее. С одной стороны – следует дать ему понять, что я у него есть. С другой… Он – человек очень принципиальный. И очень высокоморальный. Хоть и по-своему. Как бы он чего с собой не сотворил. От великой радости. Поэтому мы, уважаемый, поступим так… Спустя пару часов, после обсуждения всех деталей и вариантов, когда молодой маг поднялся, чтобы уходить, гоблин не выдержал. – А всё-таки – почему именно сейчас? – Специфика моей Силы. Подожду ещё немножко – и он станет сквибом. В лучшем случае. А это, сами понимаете, не в моих интересах… Две одинаковые циничные ухмылки расцвели на лицах собеседников. Они друг друга поняли. Две совы в гринготских ошейниках вылетели из банка и полетели каждая к своему адресату… *** Северус Снэйп пил, мрачно уставившись в камин дома в Паучьем тупике. Настроение было отвратительным, если не хуже. Нестерпимо хотелось напиться, но не получалось. Месяц назад ненавистный Блэк упал в Арку Смерти. Нет – Вы не подумайте дурного! – вовсе не по беспутному анимагу горевал Снэйп. Он не желал ему смерти, но... Все мы смертны, в конце-концов. Ибо не все мы – Поттер. Вот уж кто выворачивается без конца. Причина тоски зельевара была в другом. У себя в покоях в тот же день он обнаружил записку, весьма прозрачно намекающую на наличие у себя пробелов в воспоминаниях и зелий специфических направленностей в крови. Неизвестный "Доброжэ" – как гласила подпись – настоятельно советовал пройти ритуал очищения разума, который снял бы все блоки с памяти и, после восстановления памяти, проверить кровь. И как можно скорее. И он, подумав что хуже не будет, прошёл ритуал. Целый месяц с него постепенно спадали блоки, открывая, момент за моментом, его прошлое. Которое не могло быть его. Но всё-таки было. ...Жаркий шёпот на ухо: "Ну же, Север! Она разрывается между нами, не может выбрать. Не разбивай ей сердце! Триада – это наш выход. А что бы ты не сомневался…" и готовый к протестам рот накрывают нежные, но властные губы и разум отключается… …– Я, Северус Тобиас Снэйп, Наследник Принц… – Я, Джеймс Карлус Поттер, Наследник Поттер… – Я Лилиан Энн Эванс, Леди Эванс… – …Силой, Кровью и Родом заключаем союз нерасторжимый, объединяющий три в одно. Отныне мы – Триада. Да будет так!... …Раннее утро, расцветающее за окном, разбудило его первыми лучами. Надо бы вставать, но… Справа, устроив голову у него на груди, спала Лили, а слева, закинув ногу ему на бедро, сопел Джеймс. И так было хорошо, что вставать не хотелось вообще… …– Мальчики! Я беременна! – Лили светится, аж искрит от радости. Он в ступоре, и первая мысль – о том чей это ребёнок. – Ничего-то ты, Сев, в кровомагии не понимаешь! – С хихиканьем щёлкнул его по носу Джеймс, тут же, впрочем, поцеловав в висок. – У этого ребёнка, магически и генетически, две папы и один мама… Ой, нет, не так! – Я понял, не продолжай, – и лёгкая, счастливая улыбка… …Маленький тёплый комочек. Хрупкий и большеглазый. Его… Нет! Их сын – Гартиэр Джеймс Северус Поттер-Принц-Эванс – моргая ярко-зелёными кошачьими гляделками уверенно цапает его за палец крохотной ручонкой. И улыбается, солнечно так, радостно… …– Как хорошо, что мы не афишировали наш союз! – со злостью выдыхает Джеймс. – Этот бородатый крокодил о нём не узнал и узнать не должен. Я не позволю ему делать из нашего ребёнка героя-самоубийцу! – У тебя есть какие-то конкретные идеи, Поттер, или ты просто так воздух сотрясаешь, по извечной гриффиндорской привычке? – Есть. Прости, Север, но сделать придётся так:… …– Ну-ну, мальчик мой, не переживай! Гарри в безопасности, а тебе сейчас нужно думать о своей свободе. Да и потом, он же сын Джеймса, твоего школьного недруга. – Это сын Лили, Альбус! И я подаю документы на опеку! – Не думаю, Северус. – Почему? – Обливейт! Ты ненавидишь сына Джеймса Поттера за то, что он выжил и не хочешь обременять себя избалованным щенком!... …– Альбус, ребёнка нужно срочно забирать! – он содрогнулся, вспомнив жирного маггла отвешивающего тяжёлые плюхи маленькому как воробушек мальчонку, тощему и какому-то забитому. – Он же сквибом останется при таком обращении! – Какой же ты настырный, мальчик мой. – То есть? – Обливейт! Ты не видел щенка Поттеров и видеть не желаешь. Знаешь, что он избалованный маленький засранец и удовлетворяешься этим!… Как, вот как можно быть таким безголовым кретином? Ведь есть же у него артефакт специальный, анти-обливейтовый. Вот что стоило его носить, а? Но нет, он же легилимент, он же сам всё может, идиот самоуверенный. Над итогами его самостоятельности остаётся только скрипеть зубами от злости, горечи и вины: одинокий ребёнок, живший 14 лет с какими-то ублюдками, окружённый предателями и доверяющий Дамблдору, этой гиене в сиропе; ненависть сына, в которой виноват его беспутный отец, и с которой теперь придётся долго воевать и не факт ещё, что удастся её перебороть; и война, в которой он и сам увяз и Гартиэра позволил втянуть, когда надо было хватать его в охапку и делать ноги. Найденные в крови зелья Доверия и Вражды тоже настроения не улучшали. Мастер Зелий! Ха! Трижды… Даже смешно, только вот слишком грустно. И вот теперь он мрачно медитировал на камин пытаясь хотя бы себе ответить: как? Как объяснить сыну, что у него есть живой отец, просто он клинический идиот, и от этого все его проблемы? Как сделать так, что бы сын его принял, а не послал Запретным Лесом, кентаврам хвосты крутить? Как выдернуть Гартиэра из под удара и вывернуться самому, ведь ни Лорд, ни Дамблдор просто так о них не забудут? Как и какие найти слова, что бы оправдаться перед Лили и Джеймсом, которые умерев – оставили ребёнка на него, а он – всё просрал, ушлёпок? Как… В открытое по летней поре окно, прерывая сеанс самобичевания, стремительно влетела сова… *** Тёмный Лорд Волдеморт пребывал в раздумьях. Ему уже месяц снились сны. Нет, не то что бы сны ему вообще не снились, снились конечно. Всякие: и вещие, и от переедания на ночь; и кошмары, и грёзы. Один раз даже розовые паровозики. Он, правда так и не понял – к чему это? Но сон запомнил. На всякий случай… Дело было даже не в снах. Дело было в том, ЧТО ему снилось. Тематика снов легко объяснялась. Многолетнее воздержание ещё ни кому на пользу не шло. Действующие лица, к слову – вполне узнаваемые, тоже поддавались обоснованию. Его многолетняя зацикленность на Поттере не могла совсем никак не сказаться. Единственное, что смущало Волдеморта, было… расположение участников относительно друг друга, скажем так. Вот например вчера… …Тихий, чуть приглушенный свет. Тёмный балдахин над кроватью. Хриплый, чуть рычащий голос. – На тебя сегодня снова вешалась эта шалава Белла. Мне это ОЧЕНЬ не нравится. Ты – мой. И только мой! – Но!.. – и на губы ложится тонкий палец. – Нет, любовь моя, лучше молчи. Рот сминают властные губы, требуя подчинения, принятия. Им невозможно, да и не хочется, сопротивляться. Тёплые руки толкают его в грудь и он падает на спину. Уверенные пальцы проникают ему под пояс брюк и способность связно мыслить улетучивается. Остаётся только желание. Желание принадлежать и покоряться этим сильным рукам, властным губам и тёмным от страсти глазам. Сейчас и всегда… Как-то ему до этого была не свойственна подобная… покорность. И подобных желаний он в себе тоже не находил. Раньше. А тут… Мда. Хотя… Начинающиеся фантазии весьма не своевременно прервала гринготская почтовая сова…