Йоль

— Это чужой праздник, — хмыкает Локи, рассматривая то, что набрал в тележку брат. Блестящий пластик и стекло, алое, зеленое, белое, как снег. — Что это вообще такое? — он поднимает на ладони шуршащую змею мишуры, мерцающую в свете ламп магазина. — Тот же Йоль, — Тор даже не желает потакать младшему брату. Его ворчание начало раздражать еще полчаса назад, а ведь тогда они только входили в магазин. И все же Громовержец предельно спокоен сегодня. Происходящее удивляет Локи. Мидгардцы, Тор — да все словно с ума посходили с этими Рождествами и прочей суетой, а в центре города даже образовалась огромная пробка. В ней они простояли около двух часов, ведь кому-то глупому и улыбчивому захотелось гребаной аутентичности и особой атмосферы. — В Йоль чтят других богов, — парирует Обманщик, скучающим взглядом обводя крупные стеклянные шары в алой коробке со снеговиками и подарками. Тор тяжело вздыхает, и ясно одно: не сорваться ему стоит больших усилий. — Прекрати… пожалуйста. Просто помолчи, ладно? — Громовержец везет тележку дальше по рядам, и это выглядит почти комично. Он — такой большой бог, — и с такой маленькой тележкой. Или крупной, раз в нее умещается столько покупок, даже не забив оную наполовину. Окружающее пространство пестрит цветами Рождества, и все кажется неимоверно детским. Все эти резные снежинки, которые можно потереть ногтем, а блестки осыпятся вниз… — Не порти. — Не буду, — послушно Локи укладывает снежинку к другим таким же, но долго его руки без дела не лежат: вот он уже разглядывает шар, а затем читает то, что мелким шрифтом написано на серебрянном дождике. Нельзя детям и кошкам. Понятно. — Им действительно все это нужно? — с десяток пакетиков самых разных блесток. Среди них и звездочки, и маленькие плоские изображения подарков, и чёртовы снежинки, а еще леденцы, сердечки, ели и даже пауки. — Пауки? Ты что, серьезно? В Йоль все пауки прячутся по углам! — Прямо как ты, да? Жаль змей там не было, — Тор рассматривает ветчину, вертит пачку так, словно та может рассказать какие-то тайны. Вздохнув, он кладет ее обратно на прилавок. — Нам нужен хороший такой кабан. Раз уж ты желаешь Йоль. — Никому не полюбится кабанина, — Локи тянется за отложенной ветчиной. — Если ты так хочешь устроить праздничный ужин, то лучше тебе позаботиться о том, что понравится им, а не тебе самому. — Но ты же сам… — Все приходится делать за тебя, — Локи укладывает пару пачек ветчины в блестящую кучу мишуры и дождика, а затем уводит тележку совсем в другой отдел. Прихватив яйца и молоко, Тор отправляется за ним. Здесь прилавки сияют иного рода богатствами пищевой промышленности. Стайка укутанных в шарфы детей спорит о том, какой вид маршмэллоу лучше — классический, клубничный или шоколадный. С особой щедростью Локи загребает пачки конфет, укладывая их в тележку. Он не скупится ни на батончики, ни на вафли, ни на зефир и ирис. Невинные детские радости не вяжутся с образом обезумевшего от вмешательства камня Разума Локи. Весь этот парад сладостей кажется Тору странным, ведь, если так подумать, его брат был повинен в страшных катастрофах и, хоть в итоге все произошедшее он принял достойно и принес свои публичные извинения (и признал себя неправым! Локи!), оставался самодовольным принцем своего царства. Погибшего наяву, но живущего в головах светлых асов. От грустных мыслей Тора отвлекает брат. Тот легонько пихает Громовержца бедром и ведет тележку дальше. Решив не отставать, царь двигается за ним. Еще около часа они блуждают в большом торговом центре. Тут и там счастливые смеющиеся смертные, где-то взволнованные, уставшие, умиротворенные. Самые разные эмоции окружают их, и Тору кажется, что он почти прочувствовал тот дух Рождества, о котором ему рассказывал Стив. — Интересно, сколько бы нам обошлось это в пересчете на асгардское золото? — Тор разглядывает длиннющий чек, подобно свитку спадающий до самых его колен. — Понятия не имею, но явно не дороже пирушки, устроенной тобою по счастью своего тысячелетия. Помпезный придурок, — Локи ехидно улыбается. Он складывает покупки в багажник, до конца не уверенный, что все поместится. Но это не особо волнует его, ведь все равно можно скинуть остальное на задние сидения и Тора. На дорогу было потрачено слишком много времени, и теперь Локи спешит сделать все то, о чем его просил брат. Сам же Тор занят пусть и не готовкой, но тоже важным делом: кто, если не он, вырежет фигурки из теста? И Тор вырезает с особой тщательностью, пока Локи не просит его ускориться: время поджимает. Совсем скоро сюда ворвется толпа, а пока… А пока Локи развешивает с помощью магии в большом зале ту огромную кучу украшений, и Тор даже завидует брату: когда-то давно на Йоль, захотев устроить младшему брату праздник, он потратил целый день на облагораживание всего-лишь небольшой комнатки. Все эти йольские полена, свечи, еловые ветви и омела, остролист, плющ. И запахи: гвоздика и фрукты, только эля не хватает. Зато брата теперь было больше. Тор не мог устать любоваться таким Локи: спокойным, но все равно поглядывающим на время, умиротворенным, сосредоточенным. Одно удовольствие наблюдать за точными тонкими пальцами, что перевязывают алые ленты в банты и зажигают свечи. Все готово. Пир скоро должен начаться. Когда двери открываются, впуская толпу детей, Тор может только удовлетворенно вздохнуть. Делать добрые дела приятно, что бы ни ворчал Локи, который сейчас попивает свое вино в углу, наблюдая за ребяческим искренним счастьем обездоленных сирот. Еще утром трикстер говорил, что это похоже на глупую мелодраму, которые показывают по ночам на кабельном. Что ж, пусть это может быть глупо и банально, но видеть счастливые лица Тору нравится. Это вызывает гордость за себя — и за брата. — Ты хорошо потрудился, Локи, — он садится рядом, наливая и себе. — Им нравится. И я доволен тобой. И даже если Локи не собирается дарить ему подарок, то он все же делает это. Локи краснеет. Это одно из самых искренних проявлений его чувств за последние годы, и Тор не может не заметить этого и, улыбаясь, мягко касается теплой щеки брата. — Пусть это не Йоль, как ты привык, Локи, но определенно это неплохой праздник, как думаешь? — Да, — он произносит это так тихо, окончательно смутившись, что Громовержец только и может, что смотреть на него, такого непривычного, необычного, и улыбаться. Пока Локи не приподносит ему еще один подарок, но теперь — материальный. — Это тебе. В руках Тора — рог для питья. Он не так уж и легок, хотя явно пуст внутри, отделанный позолотой и резьбой. Он не знает, чему удивляется больше: подарку или тому, что Локи оказал внимание таким способом. Но это быстро становится неважно за теплыми разговорами с ароматом вина и гвоздики. А многим позже, когда погаснут желтые свечи, Локи обнаружит теплый свитер с оленями у себя под подушкой.