Сон в зимнюю ночь

Улетай! Не болтай, Что здесь тесно. Где у Севера край, Неизвестно… О. Митяев Каждый год в день смерти Сониной мамы вся её семья в полном составе ездила на кладбище. Нет, конечно, они бывали на кладбище и в другое время, но это было таким обязательным семейным ритуалом. Этот раз был двенадцатым. - Ну вот… А у Сонечки даже могилки нет, - прогнусила свекровь Сониной сестры, Ленки, которую сестра с отцом непонятно за каким хуeм взяли с собой. - Да она и не хотела, - выпуская струю табачного дыма, отозвалась Ленка. – Она хотела, чтобы её кремировали. Она подкурила ещё одну сигарету и воткнула её фильтром в снег у подножия материного памятника. - Ну вот, и кремировать не получилось. Может быть, она всё-таки живая? – не унималась свекровь. - А если живая, то я её сама кремирую. Найду cуку, 6лядь, и кремирую! Но Лена в то, что сестра жива, совсем не верила. Была бы живой – дала бы о себе знать. Хотя… разные, конечно, обстоятельства могут быть. - А как ты думаешь, она всё-таки умерла или без вести пропала? Свекровка была чемпионкой по задаванию дурацких вопросов. - Нет, 6лядь! Её, как её Леша сказал, затянул энергетический луч. В космический корабль инопланетян. Вот так вот! И не е6ёт. Хорошо ещё, что этому чудаку на букву «м» хватило мозгов в мeнтовке эту пургу не нести. Хотя… было бы весело, если б его в дурку закрыли. - А что он там сказал? - Что-что… что оделась и ушла. Куда – не сказала. А он подумал, что к соседке. Ну а к кому можно уйти зимой в лёгкой куртке и домашних тапочках? А когда хватился, только утром, первого января, потому что уснул, смотря телевизор, её и след простыл. Сонин отец стоял рядом с Ленкиным мужем, не подходя слишком близко к могиле жены. С некоторых пор он стал очень странно относиться к смерти и покойникам: его охватывал совершенно неконтролируемый страх. Соня его прекрасно понимала – сама испытывала то же самое. А раньше ничего подобного с ними не было. Они даже, когда умерла Сонина мама, и гроб с её телом стоял в зале их квартирки, препирались с отцом, кто в эту последнюю ночь, когда мама была дома, будет спать рядом с ней на диване. Папа тогда победил… А теперь он даже к могиле подойти боялся. Более того, у них это одновременно началось, Соня почувствовала. Они никогда на эту тему не разговаривали, но она очень хорошо понимала, что в данный момент чувствует её отец. *** Соня с Хаксом стояли буквально метрах в десяти от могилы её матери. Их скрывало от посторонних глаз энергетическое поле, но они сквозь него видели всё очень хорошо. Они с Хаксом застали как раз приезд её родственников, и поэтому решили подождать в стороне. Всё это время Соня объясняла генералу, кто кем в её небольшой семье приходится, включая и тех, кто сейчас стоял около могилы, и тех, кто в ней лежал. Соня нервно переступала с ноги на ногу. - Можно я к ним подойду? – она обратилась к генералу, совершенно не надеясь на положительный ответ, но всё-таки попробовала. Армитаж вздохнул. - Сонь, ну нет. Ты хочешь, чтобы трупов на этом кладбище прибавилось? Хоть отца своего пожалей! - Я уже жалею, что мы прилетели сюда. Я зря тогда тебя об этом попросила. А теперь… опять буду думать о них, скучать. - Ну, тогда, может, пойдём? – Армитаж попытался взять её за руку, но она отдернула её. - Нет, подожди! Соня смотрела, как её родственники садятся в машину, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что, возможно, никогда их больше не увидит. «Прощайте… Пусть всё у вас будет хорошо!» Соня с тихой грустью проводила взглядом удаляющийся «Жигулёнок». Кладбище было огромным, и у людей, не знающих его истинных размеров, могло сложиться впечатление, что оно раскинулось от горизонта до горизонта. И сейчас, когда автомобиль Сониных родственников свернул за угол, потерявшись среди памятников и редких деревьев, казалось, что на нём в этот утренний час не было ни одной живой души. А возможно, так и было на самом деле. Кладбище это давно было закрыто. В нескольких километрах от него уже лет пятнадцать «обживалось» другое, но родственные захоронения на этом, старом, всё ещё были разрешены. Именно по этой причине Сонина мама делила свой последний приют с почившей роднёй своего мужа, Сониного отца: его тётей и бабушкой. Убедившись, что они остались на этом участке совершенно одни, Соня с Хаксом, просочившись между невысокими оградками, подошли к могиле её матери. Видимо, летом сюда никто не приезжал: из снега торчали огромные, почти в человеческий рост, стебли каких-то немыслимых сорняков, которые одни хорошо росли на этом кладбище, а вот деревца, кусты сирени, да и просто «капустка» приживались очень плохо. Недаром это место в народе получило название «Жареный бугор». - Привет, мам, - Соня чмокнула в щёку изображение молодой женщины на овальной фотографии, прикрученной к покрашенному серебрянкой металлическому памятнику в виде неправильной трапеции. - Твоя мама красивая, - произнес Хакс. В ответ Софья грустно улыбнулась. - Когда она умерла, ей было сорок восемь, а на этой фотографии ей тридцать семь, на год меньше, чем мне сейчас. Армитаж не хотел ей мешать, но всё-таки подошел ещё ближе и обнял Соню со спины. - Я сейчас даже представить боюсь, что ты могла здесь остаться, и мы бы никогда не встретились. Она оглянулась на него и накрыла его руки своими: - Я тоже… Очень скупые, но такие искренние проявления её любви всегда заставляли сердце генерала почти выпрыгивать из груди. Он очень хотел её чем-нибудь порадовать, отвлечь от грустных воспоминаний, но, правда, не знал, чем. И вдруг придумал… - Ты не утратишь связь с Землёй и её культурой, со всем, что тебе дорого. Что мы, в конце концов, зря, что ли, спутники разместили на орбите этой планеты?! И… скоро же новый эпизод «Звёздных войн» выходит! Мы же будем с тобой смотреть, правда? Соня в задумчивости уставилась на мамину фотографию. А про «Звёздные войны» она совсем, похоже, забыла! - Судя по анонсам в местных голосетях, - продолжал Армитаж, сверившись с информацией в своём датападе, - премьера назначена на восемнадцатое декабря 2019 года. Это через три земных недели, Сонь. Да, там ещё пишут, что первый показ пройдёт в Великобритании. Сонь, а Великобритания – это где? На русском кладбище ориентироваться просто. Покойники всегда лежат головой на запад, ногами на восток, а в этих самых ногах у них стоит памятник, поэтому Соня, всё ещё глядя на мамину фотографию, безошибочно махнула куда-то в сторону северо-запада. Армитаж проследил за её жестом. Честно говоря, он думал, что она ему эту самую Великобританию на карте какой-нибудь покажет. - А ты хотел бы организовать трансляцию самой первой премьеры? – заинтересовалась Соня. - Ты уже придумал, как? - Да мне-то что придумывать, - отозвался Армитаж. - Вон разведке задачу поставим, и пусть они думают. Способов есть миллион. Генерал поёжился. - У вас здесь как на Старкиллере! Действительно, конец ноября в этом году выдался снежным и холодным. - Здесь не всегда так, - отозвалась она. - На Старкиллере всё время зима, а здесь и тепло бывает. А летом здесь хорошо. Пыльно, правда. Степь… И тут у генерала сработал коммлинк. Он дотронулся до гарнитуры, практически незаметной в ухе, и отошёл от Сони на несколько шагов. Хакс напряжённо выслушал доклад и, сказав «Принято, капитан», отключился. Он опять вернулся к женщине и снова так же обнял её со спины. - Сонь, похоже, у меня хорошие новости! – сжимая её в объятьях, генерал ткнулся поцелуем в Сонин затылок. Она, естественно, допытываться не стала: он сейчас не выдержит и сам всё расскажет. - Все сбежавшие уничтожены. Почти все: в живых осталась только бывший генерал Лея Органа. Она уже доставлена в новое место её содержания. На курорт оно теперь похоже мало. Соня хмыкнула: - Представляешь, а в земной реальности всё наоборот: все живы, а артистка, исполняющая роль Леи, умерла ещё до выхода на экраны восьмого эпизода. Вот так… Я даже предположить боюсь, как они в девятом выйдут из этого положения: ходили слухи, что Лея Органа там чуть ли не центральный персонаж. Ну, наверное, придумали что-нибудь. Потом она всё-таки решила уточнить: - Ты говоришь, убиты все, кроме Органы? А Рей? У Сони с ней были личные счёты. Кайло сказал, что именно она нанесла смертельное ранение Вэйну, а на суде мусорщица сама это подтвердила. Соня не успокоилась бы, пока эта тварь была жива. - Она убита. Для её уничтожения не требовался форсъюзер: во-первых, ей вживили блокирующий Силу чип, кстати – Лее тоже, а во-вторых, для верности накачали подавителями. Представляешь, Кайло говорил, что его в детстве такими пичкали. Я видел, как на них реагировала мусорщица: поверь, это зрелище не для слабонервных. Но она, в конце концов, взрослая баба, а его мамаша родного ребенка этой xеpнёй… С генами Вейдера пыталась бороться. Он говорил, что они – мать его и дядя – первый раз ввели их ему, когда ему шесть лет было. Они не могли контролировать мощь его Силы и поэтому боялись его. Сонь, поверь, реакция на этот препарат - это очень больно. Я вообще не понимаю, как он рассудком не повредился. А Кайло, тем не менее, всё равно очень трепетно к своей мамаше относится. Именно поэтому в самом начале операции по поиску беглецов Хакс и отдал приказ любой ценой сохранить жизнь предводительнице Сопротивления. Соня нахмурилась: - А я вообще удивляюсь, как он выжил-то с такими отмороженными воспитателями?! То травят какой-то xренью, то наперевес со световым мечом лезут! - Сноук нашёл его как раз тогда, когда Рену исполнилось шесть. И был с ним всё время. Можно сказать, что это он воспитывал его, а не родственники, хоть он и присутствовал тогда в его жизни только в виде «голоса в голове», мне Рен рассказывал. Так что я думаю, что выжил он благодаря ему. Её глаза наполнились слезами. Генерал, заметив это, сильнее сжал Сонечку в своих объятиях. Он сам напомнил ей о погибшем муже, который незримой тенью всё ещё продолжал стоять между ними. - Родная моя! Всё, больше не будет смертей. Война окончена. Все враги повержены. Воссоздаваемую под эгидой Первого Ордена Империю ждут мир, покой и процветание… Соня, слегка поморщившись, прервала его: - Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Не понимаю, кем ты меня считаешь: дурой или ребёнком? А может, ты просто по инерции митингуешь? Или очередную речь репетируешь? Неужели ты думаешь, что я не понимаю, что всегда будут недовольные, всегда будет опасность… для меня опасность… потерять тебя? Соня развернулась в кольце его рук и тесно прижалась к Армитажу. Он, немного отстранившись от неё, обхватил её лицо своими огромными ладонями. - Всё будет хорошо! Я обещаю! Ты веришь мне? Она не верила, но всё-таки кивнула. Какое-то время они ещё смотрели друг другу в глаза, но потом она опустила взгляд и прижалась лбом к его щеке. - Армитаж, мне нужно ещё кое-что тебе сказать, - Соня почувствовала, как он напрягся. - У меня… задержка. - Что? – он не сразу понял, что она имеет в виду. - То, Арми. Что слышал. - И… большая? - Три недели. - Сколько?! Это же… как там это рассчитывается? Почти полтора месяца беременности, так? - Да меньше всё-таки, наверное. Я, честно говоря, не сильна в этих гинекологических премудростях. - И как долго ты собиралась молчать?! - Честно говоря, вообще не собиралась. Очень хотела сразу рассказать. Но из-за этого ты мог отменить этот полёт. - Безусловно! И отменил бы! Потому что это опасно! Это может навредить тебе и малышу! - Ну, вот поэтому и не сказала. Я слишком хотела здесь побывать, - это раз. Я не вижу в этом перелёте никакой опасности, - это два. Ну, а в-третьих, я собиралась сделать обследование, как вернёмся. - Так, постой… Ты ещё не делала никаких обследований?! - Нет. Ты бы узнал, если бы я посетила медблок. - Нет, ты посмотри! Всё продумала! Это просто… верх безответственности! - выдохнул Хакс, обречённо глядя на любимую. – Вот сейчас только до крейсера доберёмся, и я тебя сдам меддроидам! Соня оправдываться за своё поведение даже не собиралась. Она склонила голову набок, глядя генералу в глаза. - Возможно, я выбрала не самое подходящее место, чтобы сообщить тебе эту новость, но зато у тебя есть уникальная возможность попросить моей руки у моей мамы! Ну, в нашей культуре положено так. Не гарантирую, что она ответит, но мы можем расценить её молчание как знак согласия! Соня не могла обойтись без чёрного юмора даже на кладбище. Он изо всех сил сжал её в объятьях: - Ты… серьезно сейчас? - Да какие уж тут шутки, генерал! – вскинула брови Соня. - Как же я тебя люблю, дурочку! – выдохнул он, обнимая её и одновременно косясь на фотографию «тёщи». Он тяжело вздохнул, справляясь с волнением, и всё-таки решился. – Сонь… Ты выйдешь за меня? Он почти прошептал ей это на ухо, как будто бы боясь или стесняясь собственного голоса. Или всё же Сонину маму. Вообще-то, про предложение руки и сердца на кладбище она действительно пошутила. Ну просто чтобы слегка сменить тему и прекратить поток его нотаций. И даже хотела продолжить шутить дальше в духе «Да ты теперь вообще просто обязан!», но, чуть отстранившись от Хакса и заглянув ему в глаза, поняла, что это было плохой идеей: он так побледнел, что у него даже губы побелели. «Вот мне только не хватало, чтобы он у меня тут в обморок рухнул!» - Соня даже слегка испугалась. - Конечно, мой хороший! Конечно! – поспешила ответить она, обхватив его лицо ладонями и растирая его щёки большими пальцами, пытаясь вернуть им нормальный цвет. – Ты чего разволновался-то так? - Я, вообще-то, первый раз это делаю, - он всё ещё был очень смущён. - Ну, дай бог, не последний! – Соня похлопала генерала по плечу. Он, конечно же, хотел ей возразить, в ужасе вытаращив на неё глаза, но она его всё-таки опередила, состроив снисходительную гримасу. - Арми, я пошутила! Наблюдая за сменой эмоций на лице Армитажа, она почти смирилась с тем, что ей придётся всю их совместную жизнь объяснять ему, когда она говорит серьезно, а когда смеётся. *** Соня оттерла мамину фотографию от своей губной помады. - Ну что, мамуль, пока! Нам пора. Полетели мы. Она на прощанье опять прижалась к портрету, но на этот раз щекой. Перешагнув через низкую оградку и утопая почти по голень в снегу, они двинулись в сторону шаттла. Хакс аккуратно поддерживал Соню под локоть. Всходя по трапу, Соня обернулась, окинув взором мрачный кладбищенский пейзаж. Пока они поднимались в плотных слоях атмосферы, Соня всё время смотрела в окно, испытывая дежавю: стремительно удаляющаяся земля, уменьшающиеся крыши зданий промзоны. Прямо как почти два года назад, в ту самую лучшую в её жизни новогоднюю ночь, которую она никогда не сможет забыть. Её волнение затихало по мере того, как они приближались к крейсеру, на котором им почти целую стандартную неделю придётся добираться домой. Генерал, сидевший на соседнем кресле, взял её за руку и переплёл с ней пальцы. Соня теснее придвинулась к Хаксу, а он повернул к ней голову и прижался губами к её лбу. - Ну, вот и всё! - выдохнула Соня. - И пусть они там снимают теперь, что хотят…