Квартет

       Их всегда было четверо.               Лайла всю жизнь гордилась тем, какая у неё дружная семья. Пусть она никогда не видела маму (папа говорил, что та умерла, когда родилась Лайла), она никогда не ощущала нехватки материнской заботы — её с лихвой возмещали сёстры. Её замечательные, чудесные сёстры.               Сёстры Призмривер много времени проводили вместе. Перебирая моменты прошлого в своей памяти, Лайла не могла вспомнить ни одного, когда рядом не было кого-то из сестёр. Когда она чему-то училась, с ней всегда была серьёзная и рассудительная Лунаса. Лунаса научила Лайлу многим замечательным вещам: читать, чтобы проникать в чудесные миры за обложками книг; считать, чтобы когда-нибудь помогать папе в работе; красиво петь, чтобы радовать родных в моменты усталости. Лунаса была хорошим, но немного строгим учителем, и потому вдвойне приятно было после её уроков дурачиться с Мерлин.               Мерлин всегда придумывала какие-то невообразимые увлекательные игры и с удовольствием втягивала в них Лайлу. Они бегали по коридорам особняка друг за другом, прятались друг от друга в саду, устраивали куклам удивительные приключения в стенах комнат... Приятные и такие невинные развлечения, не то что с проказницей Лирикой.               В отличие от Мерлин, Лирика брала Лайлу на свои "миссии" далеко не всегда. Но когда она всё-таки подзывала младшую сестру, поманив пальцем и заговорчески улыбаясь, Лайла знала: совсем скоро она станет частью какого-то очень интересного приключения. Конечно, Лирика не доверяла ей чего-то слишком опасного, беря на себя всю ответственность за шалость, но даже отвлекая служанок разговорами или перенося украденные из сада яблоки в указанное место Лайла чувствовала свою значимость.               Но особенно Лайла обожала семейные посиделки вечерами у камина, когда они собирались все вместе. Хоть папа нередко в них не участвовал (работа отнимала у него слишком много времени), сёстры Призмривер умели сделать так, чтобы не чувствовать себя одиноко. Да и в самом деле, о каком одиночестве может идти речь, когда их четверо?..               Как самая взрослая и ответственная, Лунаса часто брала роль ведущего на себя. Она садилась в мягкое глубокое кресло, подзывала "малышку Лайлу", усаживала её себе на колени и заводила какую-нибудь увлекательную историю. За Лунасой рассказывание подхватывали и Мерлин с Лирикой, так что Лайла могла за один вечер насладиться как минимум тремя совершенно разными историями.               Манеры повествования у сестёр были разные. Мерлин обожала истории с множеством неожиданных поворотов, и каждый из них предварялся таким восторгом в её глазах, таким благоговением в жестах, словно она сама была всему свидетелем. Впрочем, Мерлин периодически пыталась доказывать, что она и правда "видела всё вот этими самыми глазами", но Лирика неизменно подлавливала её на чём-то, от каких-то неувязок и логических дыр до полной абсурдности и невероятности происходящего — в конце концов, Мерлин никогда не хватало терпения продумать историю до конца.               Лирика на её фоне выгодно выделялась безупречным хитроумием и забавностью своих героев — но тут уже Лунасе периодически приходилось хмурить брови и ловить её на том, что шалун из истории — не кто иной, как сама Лирика. Особенно часто такое происходило, когда папа был в очередной торговой поездке и не мог услышать повесть о проказах дочери.               Рассказы Призмривер-старшей напоминали истории мудрой бабушки, покачивающейся в кресле-качалке и делящейся удивительным жизненным опытом. Впрочем, всё это она почерпнула либо из книг, либо от родителей.               О да, родителей: как самая старшая, Лунаса лучше всех помнила маму и единственная могла хоть ненадолго возродить её образ в своих рассказах. Когда речь заходила о маме, шумные Мерлин и Лирика притихали, и в их глазах даже маленькая Лайла хорошо видела благоговение. Для всех четверых её родной образ был священной темой, пробуждавшей в сердце щемящую тоску, смешанную с болезненной нежностью. Ни одна из них не говорила этого вслух, но именно этих рассказов больше всего ждала каждая в такие вечера.               Именно из-за этих рассказов и родился их квартет. Лунаса просто упомянула, что мама очень любила музыку, и в голове Лайлы что-то щёлкнуло. Когда она предложила сёстрам официально создать квартет, её воображение уже вовсю рисовало яркие картины их совместных выступлений: как Лунаса проведёт смычком по струнам, выпуская наружу дивную мелодию; как Мерлин забавно надует щёки, вдыхая жизнь и звук в блестящую трубу; как пальцы Лирики легко скользнут по ряду чёрно-белых клавиш, и из-под них польётся чудесная музыка; как, наконец, сама Лайла сделает вдох поглубже и начнёт петь своим чистым голосом. А папа будет улыбаться, слушая всё это, и периодически кидать взгляды на портрет мамы на стене — конечно же, безмолвно делясь с ней радостью за успехи дочерей, за их слаженную работу. За их единство.               Их всегда было четверо, и Лайла была уверена, что так будет и впредь. Но судьбу не слишком волновало мнение Лайлы.               За всю жизнь Лайле ни разу не приходило в голову, что связующим элементом их квартета всегда был не кто иной, как папа. И когда папы не стало, распад стал закономерным исходом. С удивлением Лайла обнаружила, что у сестёр, оказывается, всё это время была своя жизнь и свои мечты. Оказалось, что Лунаса всё это время готовилась к поступлению в университет; оказалось, что Мерлин всё это время грезила кругосветным путешествием; оказалось, что Лирика всё это время мечтала о своём принце; оказалось, что лишь Лайла настолько привязалась к дому, что не может его отпустить. Сёстры предлагали ей уйти с ними — но это уже были не сёстры. Это были какие-то предатели, совершенно чужие. Сёстры Лайлы бы ни за что так легко не разрушили свой квартет — не то, что эти посторонние девушки, по какой-то нелепой случайности так похожие на её сестёр.               Именно поэтому Лайла и "вернула" своих настоящих сестёр. Потому что их всегда должно быть четверо. Эти сёстры прекрасно понимают этот факт, и они никогда не оставят Лайлу одну, как те. С ними она уж точно никогда не почувствует себя брошенной. С Лунасой они снова прочитают какую-нибудь интересную книгу, с Мерлин — поиграют в прятки, с Лирикой — залезут на самую высокую яблоню в ближайшем соседском саду... И все вместе они дадут самый-самый чудесный концерт, какого не давали с теми, прежними сёстрами. Ведь они — квартет, они — ансамбль Призмривер.               И, давая очередной концерт в Генсокё, Лунаса, Мерлин и Лирика не могли не чувствовать, что что-то не так. Слушая рукоплескания аудитории, они мучились осознанием, что им чего-то не хватает. Чего-то очень важного, такого родного и незаменимого.               Ведь их всегда было четверо.