More Than Words

      Телефон разрывается от вибрации, трезвоня где-то в недрах сумки. Любимая песня, стоящая на звонке, сейчас лишь раздражает меня, а «раскопки» в сумочке отнимают последние силы. Запомните: никогда не покупайте сумку с одним отделением, в ней сам чёрт ногу сломит!       Добравшись наконец до сотового, я готова высказать пару «ласковых» кому-то на другом конце провода, но при виде надписи на экране вся моя злость чудесным образом испаряется. — Алло? — Малыш, ты где? Ещё полчаса — и ты рискуешь остаться без блинчиков, — смеётся в трубку любимый, и я, несмотря на усталость, тоже слабо улыбаюсь. — Я уже возле дома, — закусываю губу, чтобы не захныкать при виде трёх небольших ступенек, ведущих к двери в подъезд. — Не переживай за ужин, всё, чего я сейчас хочу — упасть где-нибудь и поскулить немножко.       Слышу звон посуды, зажав телефон между ухом и плечом и сцепив зубы, взбираюсь на первую ступеньку, держась за перила. Из груди невольно вырывается рваный вздох. — Малыш? — голос парня звучит обеспокоенно. — Мне спуститься за тобой? — Нет, котёнок, до лифта я как-нибудь доползу, — издав непонятный звук, кое-как преодолеваю оставшиеся ступени и тут же озвучиваю свой успех: — Порадуйся за меня, три ступеньки перед парадной дверью меня не сломили. — Ты уверена, что справишься? — серьёзно спрашивает он. — Заткнись, пока я не обиделась, не оскорбляй мою женскую гордость, — притворно бурчу я, — и, вообще, мне надо найти ключи, давай.       Сбрасываю вызов и радуюсь, что в сумке хотя бы есть маленький боковой карман на молнии, куда я прячу ключи. Грохоча тонной брелоков на связке, прикладываю магнитный ключ к домофону и, услышав характерный писк, тяну на себя тяжеленную дверь. Едва получается открыть её настолько, чтобы проскользнуть внутрь. Фойе меня радует как никогда, ведь мне больше не нужно карабкаться по ступенькам. И, слава Богу, даже лифт работает, а то Великая Депрессия 1930-х годов и рядом бы не стояла с моей вселенской скорбью. Что уж говорить, на десятый этаж я бы сейчас даже при всём желании не вылезла, пришлось бы ложиться здесь, на полу, под тем уродливым фикусом.       В обычной ситуации я бы нетерпеливо потопталась на месте, дожидаясь лифта, но негоже тратить на это остатки энергии, поэтому я просто стою, подперев лбом раздвижную дверь подъёмника. К моему счастью, из кабины никто не выходит, и я быстро, насколько это вообще сейчас возможно, вползаю в неё, опасаясь быть раздавленной закрывающимися створками.       При виде двери нашей квартиры у меня на глаза наворачиваются слёзы радости. Но, как назло, в этот же момент из непослушных замёрзших пальцев выпадают ключи. Неужели этот день всё ещё недостаточно ужасен?!       С трудом нащупываю маленькую кнопочку звонка и жму со всей дури. В течении нескольких секунд ничего не происходит, но потом раздаётся скрежет замка, и дверь медленно открывается. Меня тут же встречают лёгким поцелуем, и я с облегчением вздыхаю. Дом, милый дом... — Малыш, ты не мог бы поднять мои ключи? — смотрю на любимого жалобным взглядом. — Боюсь, если я наклонюсь, то тут и лягу.       Он тепло улыбается и, с лёгкостью выполнив мою просьбу, хватает за руки и затягивает в квартиру. — Снова без перчаток? — мягко упрекает Джек, сжимая мои холодные ладони своими. — Ничего, сейчас отогреешься.       Он помогает мне снять тяжёлое пальто и шапку с шарфом и вешает их в шкаф, стоящий здесь же, в прихожей, пока я обессиленно падаю на мягкую банкетку. — Думала, умру сегодня, приваленная этим пальто к какому-нибудь сугробу, — жалуюсь я. — А как же: «Всё отлично, не нужно встречать меня с работы»? — припоминает мне недавний разговор, подкалывая. — Видимо, стоит делать это вне зависимости от того, что ты говоришь. — Ты же знаешь, что сегодня просто очень насыщенный день выдался: конференция и всё такое, — вздыхаю, когда Джек опускается на корточки и начинает расстёгивать сапог. — Тем более, тебе добираться из другого конца города. Лучше тратить это время на что-то более важное. — Что может быть важнее тебя? — просто спрашивает он, а я не могу сдержать широкую улыбку.       Джек ставит сапоги на полку с обувью, а я молча обалдеваю с того, насколько болят мои ножки. Вытягиваю их и пару раз поджимаю пальцы, слыша противный хруст суставов. — Ещё бы, на таких каблуках весь день бегать, — любимый осуждающе качает головой и целует мою коленку. — И ведь даже присесть некогда было, правда? — Правда.       Он поднимается и, бережно взяв меня на руки, как маленькую девочку, несёт вглубь квартиры, а я щёлкаю выключателем на выходе из коридора.       Из ванной комнаты слышу шум воды, и мы направляемся именно туда. Поставив меня на тёплый коврик, Джек закрывает краны и добавляет в воду душистое масло. Помещение тут же наполняется запахом цитрусовых. Закончив с этим, Джек возвращается ко мне, снимая с меня пиджак-болеро и строгое платье, которые сразу вешает на забытый мною утром тремпель, потому что знает, как я ненавижу гладить одежду. Я со смехом наблюдаю, как он медленно и сосредоточенно стягивает мои капроновые колготки, чтобы не пустить стрелку. Так же спокойно, без какого-либо подтекста, любимый помогает мне избавиться от нижнего белья и залезть в ванну.       Горячая вода приятно обволакивает тело, расслабляя ноющие мышцы. Усталость никуда не девается, но чувствуется уже более приглушённо. Закрыв глаза, блаженно вздыхаю и хочу откинуться назад, чтобы лечь, но что-то мягкое касается моей спины. Закатав рукава своего домашнего пуловера, Джек приземляется на широкий бортик ванны и, вооружившись губкой, намыливает мне плечи и спину. Протестующе дуюсь, когда мои руки по очереди извлекают из воды, чтобы натереть гелем; в ответ парень, усмехаясь, сажает на мой нос облачко пены. Мне в голову приходит идея немного побрызгаться, но я слишком устала, чтобы воплощать её в жизнь. Поэтому позволяю любимому делать всё, что ему заблагорассудится.       Покончив с омыванием моего тела, он откладывает мочалку и снимает с моих волос заколку-крабик, позволяя им свободно рассыпаться и намокнуть. — Я мыла голову утром, — слабо возражаю, но Джек уже погружает меня, так что всё, кроме лица, оказывается под водой. — Это не ради чистоты, а ради релакса, — философски изрекает он и пропускает пряди между пальцами, массируя кожу головы и заставляя меня хныкать от удовольствия. Промыв волосы с шампунем, парень вытирает мокрые руки и выходит, позволяя мне ещё пару минут понежиться в остывающей воде.       Вернувшись, он аккуратно отжимает мои волосы и заворачивает в полотенце, сооружая тюрбан на моей голове. Я поднимаюсь на ноги, держась за руку Джека, и начинаю мелко дрожать от перепада температур. Тут же попадаю в махровые объятия, а любимый тщательно растирает мою кожу. Вытирает каждый пальчик по отдельности, хотя обычно смеётся, когда я так делаю. Целует родимое пятно под рёбрами, надевая на меня трусики, а я зарываюсь пальцами в его кудри.       Закутанная заботливыми руками в мягкий халат, сижу на кухонном диванчике с кружкой дымящегося фруктового чая. Парень суетится, накладывая на тарелку панкейки, хоть я и сказала, что не хочу есть. — Выглядит очень аппетитно, но я правда не буду.       Он садится рядом и притягивает меня к себе на колени. Спешу поставить чашку на стол, чтобы случайно не выплеснуть содержимое. — Готов поспорить, ты ничего не ела с обеда, — опускаю глаза, чтобы не выдать себя, потому что на обед у меня тоже не было времени, — так что прекрати выделываться, ты не на диете.       Джек подносит блинчик к моим губам, и мне ничего не остаётся, как только кусать его и думать, что такого хорошего я сделала в своей жизни, чтобы заслужить такого парня. Который, в конце концов, скармливает мне все блины с хитрой ухмылкой на лице. И который даже не разрешает мне помыть за собой чашку и смотрит на меня так, словно я решила в одиночку сделать капитальный ремонт на всех двадцати четырёх этажах нашего дома, а не сполоснуть посуду.       Меня уже конкретно клонит в сон, так что я не сопротивляюсь, когда любимый снова подхватывает меня и относит в спальню. Готовлюсь поцеловать подушку, но вместо этого оказываюсь на табуретке перед туалетным столиком. Только хочу узнать, что происходит, как меня обдаёт волной тёплого воздуха. Джек снимает полотенце и начинает подсушивать мои волосы, а затем осторожно расчёсывает их, собирая в свободную косу. — Чтобы не путались во сне, — перебрасывает косу наперёд и слегка касается губами моей щеки. — Моя красавица.       В квартире очень тепло, но постель всё равно прохладная, и я ёжусь, сильнее заворачиваясь в одеяло. Парень гасит свет и сбрасывает с себя футболку, оставаясь в одних пижамных штанах. Матрас рядом со мной прогибается, и я, не теряя времени, прижимаюсь к любимому, впитывая его тепло. Чувствую, что отключаюсь, и, зевнув, шепчу: — Утром постараюсь отблагодарить тебя за всё, что ты сегодня сделал для меня. — Сексом? — так же тихо спрашивает он с усмешкой, обнимая меня. — Вообще-то, я думала приготовить завтрак, но твой вариант тоже можем рассмотреть.       Нам не мешает то, что за весь вечер мы перебросились всего парой фраз, и нам не нужны слова, чтобы объяснить, что мы чувствуем друг к другу — важность слов сильно преувеличена, а смысл давно искажён. Нам не нужны слова, чтобы выразить глубину нашей любви, поступки гораздо красноречивее.