Skwisgaar Christ Superstar

Было промозглое ноябрьское утро. В узкие, словно бойницы, окна зала виднелось хмурое небо. Под серыми облаками пролетела парочка ворон, разрезав холодный воздух истеричными криками. От ветра слегка колыхались тонкие ветки кустов. По голой траурно-чёрной земле неторопливо прошёл одинокий клокатир, лениво почёсывающий затылок. «Скука смертная», — подумал Пиклз, разглядывая в окно этот незатейливый пейзаж. — «Ширнуться, что ли…» — Пиклз, воздержись, пожалуйста, от употребления хотя бы на собраниях группы, — строго напомнил о себе Чарльз. «Ох ты ж ёб, этот говнюк, оказывается, ещё и мысли читать умеет», — ударник раздосадовано смахнул со стола шприц со жгутом. — О чём я сейчас собирался вам рассказать, — продолжил Офденсен. — Вас приглашают на главные роли в театральной постановке. При слове «театральная» дэтклоковцев в полном составе одолел неудержимый приступ зевоты. — Да, забыл упомянуть о гонораре. Как только менеджер озвучил сумму, приступ у всех резко прекратился. — А чё за постановка такая? — спросил Нэйтан. — Ты расскажи поподробнее, а мы… это… примем решение. — Ну хорошо, — невозмутимо отозвался Чарльз. — Как указано в предоставленном нам описании, это классическое произведение со знакомым всем и каждому сюжетом. Но режиссёр-постановщик, знаменитый г-н Айсберг, прославившийся такими работами, как… — менеджер пробежал глазами по бумаге. — В общем, здесь их очень много. Так вот, г-н Айсберг решил открыть для людей эту бессмертную драму с новой стороны, и… Чарльз поднял глаза от длиннейшего описания замысла прославленного режиссёра и увидел пять сонных, слегка помятых с похмелья лиц. — Итак, он решил пригласить на главные роли настоящих знаменитостей, то есть, вас. Самая главная роль — роль сына Божьего, — зачитал Офденсен, — достанется Сквизгаару. «Счастливчик» на это устало зевнул. — Я будет иметь соло? Иначе я не видит никакой смысл. — Об этом лучше поговорить с режиссёром. Но, думаю, он не откажется. Про себя же Сквигельф подумал: «Хм, конечный. Я всегда подозревать, что я быть сын самого Одина». Мёрдерфейс с размаху воткнул нож в стол. — Вот, блять, как вшегда! Этой жаношчивой жалупе главную роль!.. — басист даже всхлипнул от обиды. Чарльз перелистнул страницу. — Роль, предназначенная для Уильяма Мёрдерфейса, не менее глубока, чем у главного героя. Путь его персонажа на протяжении всего спектакля полон внутренней борьбы и переживаний. В конце — трагическая гибель. — Вот это по мне, — довольный Мёрдерфейс откинулся на спинку стула. — Я вам всем покажу, што такое наштоящая актёршкая игра! Тут Токи заявил, что тоже хочет соло — и ему пообещали также неоднозначную роль. Пиклз, расползшись по столу пьяной улиткой, покивал головой, послушав про «полные энергии пламенные призывы». Нэйтану загадочно намекнули на «незаурядный» образ. На этом собрание было закончено, и металлисты разошлись по делам, раздумывая о своём блистательном актёрском будущем. Через несколько дней группа отправилась на первую репетицию. В процессе обсуждения выяснилось, что постановка музыкальная, поэтому по пути лишь Нэйтан и Пиклз имели более или менее уверенный вид. Остальные сидели в некоторой прострации, но всё же надеялись, что петь придётся не так много. Здание театра, в котором должна была состояться премьера, выглядело очень современно. Оно буквально состояло из металла и стекла. Дэтклоковцев встретили и с почётом провели на сцену, где их ждал тот самый г-н Айсберг. Это был человек лет пятидесяти, одетый в дорогой костюм и лаковые туфли. С его лица не сходило выражение выдающегося новатора, работы которого суждено понять далеко не всем. Режиссёр демонстративно дымил сигарой в месте, где курить строго запрещено, но ни одна душа не смела сделать ему замечание — даже датчики дыма на потолке почтительно молчали. — Наверное, он гениален, — шепнул вокалист. — Я сразу захотел ему врезать. А мой кулак никогда не ошибается. С царственным лицом г-н Айсберг поприветствовал вошедших металлистов. — Для меня это большая честь, — начал он, не вынимая сигару изо рта. — Я бесконечно рад, что вы решили сыграть в моей постановке «Иисус Христос — суперзвезда». Сквизгаар побледнел. Токи упал на пол и притворился мёртвым. Пиклз со страдальческой гримасой зажал уши руками. Нэйтан хотел было грязно выругаться, но огляделся по сторонам и предусмотрительно промолчал. И только Мёрдерфейс с напыщенным, как у истинного ценителя театрального искусства, лицом приблизился к режиссёру и сказал: — Да, и я бы хотел обшудить ш вами вше… эээ… нюаншы моей многогранной роли. Тут Уильям замолчал, ужасно удивлённый фразой, которую умудрился выдать. Гений милостиво кивнул ему: — Да, я с вами бесконечно согласен. Образ Иуды… — Что? Кого, блять?! — выпалил басист. — Пиждец, я чувштвовал ждешь какой-то подвох! — Если он быть Иуда, то кто тогда быть остальные? — задумался Сквизгаар. — Разве ваш менеджер вам ничего не сказал? — Он что-то говорить про сын Божий… — Конечно, вы же исполняете роль Иисуса! — Уу, блять, — шведа передёрнуло. — А ведь он не говорить, какой именно бог… Выяснилось также, что ритм-гитаристу досталась роль апостола-отреченца Петра — услышав об этом, притворяющийся мёртвым Токи стал притворяться мёртвым ещё усерднее. Пиклз с кислым лицом узнал, что ему предстоит быть апостолом-антипацифистом по имени Симон Зилот. — А я кто? — спросил Эксплоужен, предчувствуя неладное. — Вы будете нашим украшением. Так сказать, изюминкой, — режиссёр провёл рукой по его чёрным волосам. — Поздравляю, вы Мария Магдалена! Дикое ржание четырёх металлистов разнеслось по всему храму искусства — даже Токи поднялся с пола и принялся тыкать в одногруппника пальцем, от смеха не в силах сказать ни слова. Нэйтан лишь красноречиво сопел, изо всех сил сжав зубы и кулаки, чуть ли не пуская пар из ушей. После распределения ролей каждому выдали по увесистой папке с текстом и вежливо проводили учить роли. — Чувак, а мы можем отказаться от участия в этом пиздеце? — ударник схватил Нэйтана за локоть. — В том-то и дело, что нет, — ответил ему хмурый вокалист. — Помните, мы подписывали контракт? Там мелким шрифтом было написано, что мы не можем отказаться, если подпишем! — Дилдо, — глубокомысленно произнёс Сквизгаар. — Я нихрена не хочет быть какой-то там Иисус. — Да ты шовшем охренел, шукин шын! По-твоему, я хочу быть чуваком, который в контше вждёрнетшя, и которого вше ненавидят? — Пфф, как будто тебя самого кто-то не ненавидит. — Да, мы в очередной раз попали в какую-то задницу, — поскрёб затылок Нэйтан. — Ничего, один раз выйдем, отыграем и всё. Интересно, можно ли будет убить всех зрителей?..

***

А в это время где-то на земном шаре в секретном месте, о котором знали лишь посвящённые, началось очередное собрание «Трибунала». — Господа, — мрачным тоном начал сенатор Стампингтон, — думаю, вы уже знакомы с самой главной нашей проблемой на сегодняшний момент. Итак, «Dethklok» приглашены на главные роли в новой постановке метал-оперы «Иисус Христос — суперзвезда». Ватер Орлааг неодобрительно покачал головой: — Они зашли слишком далеко. — При всём уважении, — нахмурился генерал Крозье, — разве участие «Dethklok» в этом представлении нам чем-то угрожает? — Всему своё время, генерал. О возможном развитии событий нам сейчас расскажет особый театральный эксперт. Перед большим экраном появился плешивый человечек в пиджаке. Человечек очень волновался: он нервно теребил свой галстук и периодически вытирал платочком потный лоб. — З-здравствуйте, — сказал он. — Я являюсь экспертом по метал-опере «Иисус Христос — суперзвезда». По-попрошу поддержать меня: это моё первое выступление, и я очень сильно волнуюсь. — Не волнуйтесь, — прогудел из глубины зала зловещий голос, принадлежащий главе «Трибунала». — Мы вас слушаем. — С-спасибо. Так вот, тема моего доклада — возможное развитие событий после выступления «Dethklok» в ролях главных героев оперы. Лучшее, что нас ожидает, — докладчик многозначительно поднял указательный палец вверх, — смерть всех зрителей. Члены общества внимательно слушали. В темноте за столом кто-то громко икнул, проникнувшись выступлением. — Ну, а худший вариант состоит в том, что многочисленные фанаты «Dethklok», увидев их в религиозной метал-опере, заинтересуются христианством. — Да ну? Это маловероятно, — хмыкнул Крозье. На него тут же зашикали со всех сторон. — Главная наша задача, — повысил голос эксперт, — не недооценить опасность. Ведь если фанаты «Dethklok» с их извращёнными ценностями массово обратятся к религии, то не христианство изменит их, а они — христианство. То есть, они поменяют местами Сатану и Бога, Христа и Антихриста. — И начнётся ад на земле, — продолжил Орлааг. — Христианские церкви всего мира подвергнутся осквернению и разорению, в христианских странах могут начаться гражданские войны. Это нанесёт сокрушительный удар мировой экономике. — Так чего же мы ждём? — воскликнул генерал. — Надо скорее арестовать организаторов постановки и запретить её, или, если не получится, сорвать! Если понадобится, я лично готов… — Нет, генерал, — хрипло прогудел Селация. — Выждем… — Нечего выжидать! — вскочил на ноги Крозье. — Из-за вашей медлительности мы потеряли кучу времени, а могли бы придушить этих ублюдков прямо в зародыше, ещё тогда!.. — Генерал, я попросил бы вас выбирать выражения, — голос Стампингтона приобрёл стальные нотки. — Не забывайте, пожалуйста, где находитесь. Багровый от переполняющих его эмоций генерал сел на место, и собрание продолжилось. Когда собрание закончилось, члены общества разошлись по узким запутанным ходам подземной базы «Трибунала». По одному из таких ходов неторопливо двигались Орлааг и Селация. — Генерал, как типичный военный, не видит дальше своих танков и самолётов, — задумчиво произнёс Селация. — Но и в его бездумных речах есть рациональное зерно. На этот раз нам стоит предпринять меры по решению этой проблемы. — Полностью с вами согласен, — кивнул Орлааг. — Предлагаю для начала изучить проблему поближе, то есть, лично внедриться в театральный коллектив. — Хорошая идея. Орлааг, вы как-то обмолвились, что в молодости брали уроки пения?..

***

Дэтклоковцы не теряли время даром. По мере сил каждый репетировал свою роль. Правда, на пути начинающих актёров встали многочисленные препятствия… — Нэйтанс, — Сквизгаар положил на колени вокалисту текст, — что за хуйня я только что прочитать? Эксплоужен машинально пробежал по сценарию глазами. — Что не так? — спросил он. — Текст, как текст. — Я не может понять: то ли я читать не умеет, то ли дэтот текст быть полный наркоманский бред? Вот, — Сквизгаар ткнул пальцем в строку, — что здесь быть написан? — Хм… «Вкушайте тело моё и пейте кровь мою», — прочитал Нэйтан. — Что непонятного? Гитарист зашелестел страницами. — Если сейчас а-пе-со-то-лы… короче, неважный. Если сейчас дэтот чуваки ест Иисус, то как через пятнадцать страниц он будет распятый? Эксплоужен почесал в затылке. — Понимаешь, он не в буквальном смысле призывает жрать себя. Он в этой сцене, типа, мучается, — Нэйтан вновь взглянул на текст, — а апостолы жрут и бухают, вместо того, чтобы его поддержать. Ну, как мы делаем, когда, например, у Токи депрессия. — А, понимает. Иисус тоже иметь депрезсий? — Да нет же! Ты что, совсем не знаешь, кто такой Иисус? Рассказывать коллеге истории из Библии было тяжко: вокалист и сам имел весьма куцые познания, и то половину забыл за ненадобностью. Однако Нэйтан счёл своим долгом попенять шведу, что он не знает о «чуваке, которого все знают». — Какой унылый сказка, — зевнул Сквизгаар. — Под такой только засыпать. Лучше объясняет мне… — он снова принялся листать свою папку с текстом. Нэйтану удалось выпроводить гитариста только спустя четыре часа. С облегчением вокалист смахнул пот, выступивший от мысленного напряжения, и уставился в свой текст. Краем глаза он увидел, как дверь вновь открылась. — Да что же это такое, блять? — проворчал он. — Не комната, а проходной двор! — Нэээйтанс, — Токи, не дожидаясь приглашения, прошлёпал через всю комнату к кровати одногруппника. — Здесь, оказывается, есть ноты! Что с дэто делать?! Нэйтан нахмурился. — Да пошёл ты… к Пиклзу, например. Не видишь, я занят! Старательно собрав всю имеющуюся силу воли в кулак, дэтклоковцы зубрили свои роли. Поначалу некоторые несознательные члены группы пытались всячески отлынивать, но затем фронтмен заявил: «Если нам и предстоит сыграть самые нелепые роли на свете, то давайте хотя бы сделаем это нормально!» Спорить насчёт этого с ним никто не стал: противостоять человеку комплекции Нэйтана было бы весьма опасно для жизни и здоровья… Пришло время групповых репетиций. Каждый со своей папкой под мышкой, дэтклоковцы вошли в знакомое здание театра. Среди радостно-возбуждённо гомонящей массовки они все пятеро выделялись хмурыми, лишёнными даже капли энтузиазма и слегка озлобленными лицами. — Пфф, поверхноштные придурки, — презрительно фыркнул в сторону толпы басист. — Шуть актёршкого маштерштва как раж в том, чтобы проникнутьшя вшеми тяготами этого нелёгкого дела. — То, что ты не может запомнить свой текст, не значит, что ты есть быть хороший актёр, — поднял голову от своей папки Токи. — Ах ты мелкий жашранец, я думал, ты на моей штороне! — трагически вскинул руки Мёрдерфейс. — Больше ты от меня помощи не дождёшьшя, ублюдок! В ответ его изо всей силы приложили по голове папкой со сценарием. Брызгающий слюной и ужасными проклятиями Иуда бросился на обидчика. А в это время неподалёку из-за толстой колонны за дерущимися наблюдали двое членов «Трибунала» - сам глава и его советник. — Какой блестящий ход, мой господин, — оглянулся на Селацию Орлааг. — Мы ещё никогда не были к ним так близко. — Да, — глубокомысленно изрёк тот. — Теперь мы должны действовать как можно аккуратнее — и тогда «Dethklok» сами сорвут своё же представление. Надо сообщить режиссёру пару задумок… — Ты умён, Орлааг, — усмехнулся Селация. Тот смущённо опустил глаза. — Мы разыграем нашу собственную партию, как по нотам. Кстати, о нотах — не пора ли нам идти распеваться? — Ты прав, нам пора идти, — Селация окинул многозначительным взглядом апостола Петра, сидящего верхом на Иуде и немилосердно колотящего последнего. Затем глава Трибунала взял Ватера Орлаага под руку, и они вместе удалились вглубь театра. Наконец, всё было готово к первому «прогону». Свет стоял так, как надо, музыканты собрались на своих местах, массовка топталась на месте в ожидании своего часа, режиссёр с царственным видом сидел неподалёку от сцены в бархатном кресле. Оркестр сыграл знаменитую увертюру, при звуках которой у особо экзальтированных актёров второго плана выступили слёзы умиления. Затем на сцене появился, выпнутый из-за кулис чьим-то сапогом, весьма потрёпанный Иуда. Увидев яркий свет, он сперва растерялся, но затем взял себя в руки, решительно открыл рот и начал свою первую арию. Пел Мёрдерфейс неплохо, особенно для своего уровня. Правда, шепелявил он так страшно, что некоторые строчки превращал в шипение, словно старый телевизор. Режиссёр, подняв глаза к потолку, неразборчиво бормотал: — Неплохо, неплохо… Змеиное шипение… герой переполнен ядом сарказма… горечь… обида… неразделённая любовь… В это время Сын Божий стоял в кругу коллег за кулисами, зажав уши руками. — Я уже не может дэто слышать, у меня уши кровь, — стонал Сквизгаар. — Я всего пять минут Иисус, а уже устать от всё дэто… Тут прозвучало последнее душераздирающее «it’sh all gone shooOOOOuuuUUr». Под эти звуки бодрые ребята из массовки подхватили новоявленного Мессию под белы руки и повели на сцену. Сквизгаар был весьма озадачен. Вокруг него хороводом неслись лица апостолов и учеников, требующих какого-то объяснения. С трудом Бог гитары вспомнил свой текст и начал петь, мысленно досадуя, что гитару у него отобрали. С появлением Нэйтана Сквигельф почувствовал себя как-то спокойнее. Тот решительными шагами протопал к нему, крепко схватил за плечи и рявкнул:  — Try not to get worried, try not to turn on to… Сквизгаар блаженно прикрыл глаза, услышав такой привычный гроулинг. Массовка попадала на пол, закрыв голову руками, словно при бомбёжке. — Чего это они? — удивился Пиклз. — Вы что? — начал со своего кресла г-н Айсберг. — Разве может быть такой голос у женщины, которая хочет понравиться мужчине? Она же практически флиртует с Иисусом! Попробуйте-ка ещё раз. Под гнусное хихиканье Иуды Нэйтан собрался с мыслями и начал заново — тем самым голосом умирающего дистрофика, которому недавно научился, распевая в ванной. Закончив, он смачно прокашлялся Мессии в макушку. — Хороший попытка, Нэйтанс, — ехидно ответил тот. — Но ты мне всё равно не возбуждать. — Вот, совсем другое дело, — великодушно промолвил режиссёр. — Продолжайте в том же духе. После увлекательного спора о целесообразности расходов некой мирры (металлисты могли только догадываться, что это такое) вся компания удалилась. Пришло время антагонистов, и на сцене в числе первосвященников появились представительный седовласый Кайафа и Аннас — худощавый, с окладистой рыжеватой бородой. Эти двое, казалось, понимали друг друга с полуслова. Изредка они кидали друг на друга многозначительные взгляды и незаметно касались друг друга пальцами рук. «Мы не зря с тобой так долго репетировали, Орлааг», — передал невидимый и неслышимый сигнал Селация. «Конечно, они ни о чём не подозревают». «А я и не знал, что у тебя такой редкий тембр голоса.» «Ну что вы, мой господин», — тут голос Аннаса слегка дрогнул. «Может, нам с тобой в свободное время начать певческую карьеру?» — где-то выше обычного человеческого подсознания раздался зловещий смех. Наконец, элита Иерусалима приняла решение, что «Jesus must die» и гуськом удалилась за кулисы. На сцену вновь вылетела толпа оголтелых апостолов, держа Христа высоко на вытянутых руках. Кататься на людях и слушать хвалебные песнопения Сквизгаару понравилось, только немного напрягала строчка «Hey JC, JC, won’t you die for me?» По ходу сюжета далее ему предстояло выгонять торговцев из храма, исцелять больных и страждущих, мучиться под пытками и, наконец, быть распятым на огромном кресте высоко над сценой. Гитарист так устал от своей роли, что вздохнул с облегчением, оказавшись на кресте — это означало, что на сегодня его страдания закончены.

***

Наступил долгожданный день премьеры. Метал-оперу с участием «Dethklok» собирались транслировать по телевидению на всём земном шаре. В назначенный час у телеэкранов в ожидании столпились клокатиры; многочисленные офисные работники побросали все дела; полярники прильнули к своему маленькому еле мерцающему телевизору, игнорируя вопли окружённого медведями товарища; даже космонавты включили свой экран и неспешно плавали в невесомости вокруг него. Дэтклоковцы знали, сколько людей будет смотреть на них в этот вечер, и от этого факта им было не по себе. — Сегодня непременно случится какая-нибудь хуйня, — проворчал Нэйтан. — Я это чувствую. Мы же «Dethklok», что может пойти так, как надо? Тут металлистов развели переодеваться в костюмы. Идеи внешнего облика главных героев режиссёру нашептали антагонисты, следующие своему секретному плану. Поэтому, встретившись снова, ребята были, мягко говоря, шокированы видом друг друга. Сквизгаару повезло больше всех: соло-гитариста нарядили в обычные белые майку, джинсы и сапоги, символизирующие кристальную чистоту Сына Божьего. Образ Иуды сделали прямо противоположным этому. Теперь басист мучился в блестящих чёрных кожаных штанах в обтяжку и такой же майке, из-под которой слегка вылезали на всеобщее обозрение волосатый живот и нижняя часть татуировки. На густо намазанном белилами лице Иуды резко выделялись чёрные, словно горелый вареник, губы и такие же чёрные тени на веках. Глянув на себя в зеркало, Уильям схватился за голову, рухнул на колени и завопил: «Жа штооо?!» Токи был одет как обычно: над ним не стала издеваться банда ушлых костюмеров и гримёров — режиссёр счёл его образ вполне подходящим. Поэтому Вортуз только наблюдал за остальными и от души смеялся. Позже к тройке металлистов подошло нечто. Оно было одето в кричащий красный топик и узкие джинсы, на ногах красовались красные сапоги с каблуками. Кроме того, у этого рыжего лохматого чудовища были накрашены губы и подведены глаза. Взгляд этих зелёных глаз был металлистам до боли знаком. — Где-то я дэто уже видеть, — пробормотал Сквизгаар. — Вы чё, придурки, это же я, Пиклз! — сказало рыжее нечто. — Мы тебе не верит! — Токи схватил коллегу за топик. — Ты убить Пикл и забрать себе его голос! Из несчастного ударника чуть было не вытрясли всю душу, но тут перед дэтклоковцами во всей красе предстала Мария Магдалена. — Аааа!!! — завопил Токи, выронил Пиклза и спрятался за спиной соло-гитариста. В ответ на это Нэйтан только тяжело вздохнул. Узкое и экстремально короткое платье, в которое его запихивали всемером, зловеще затрещало. Помимо этого синего платья, на Эксплоужена напялили такие атрибуты женской красоты, как туфли на шпильках 43 размера и обвивающие могучую шею бусы. Макияж на его лице был весьма эффектный, но красная полоска помады на щеке свидетельствовала о его некоторой незавершённости. — Я не выдержал и съездил гримёру по ебалу, — объяснил Нэйтан. — Тебе подходит, — усмехнулся Сквизгаар, — может, ты теперь и на концерты так будет выступать? В ответ вокалист показал ему кулак — самый эффективный аргумент в споре. Дэтклоковцы, пихая друг друга локтями и наступая на ноги поплелись к выходу на сцену, с которой уже доносились звуки вступления. Сквизгаар и Токи отошли в сторону. — Так вот, перед дэтот сцена ты принесёт мой гитара. И после свой ария я будет иметь соло. — Сквизгаар, а можный мне когда-нибудь соло? На следующий наш концерт, например? — спросил Токи, жалобно глядя на коллегу снизу вверх. — Если я сейчас не будет от тебя оте-ре-ка-ется, ты мне даст? Соло-гитарист оглядел коллегу снисходительно-всепрощающим лицом, входя в образ Иисуса Христа, и ответил: — Я подумает. Токи сосредоточенно сдвинул брови, сжал кулаки и мысленно пообещал, что на этот раз ни за что не оставит Иисуса в беде. — Ну… это… ни пуха, ни пера, — сказала Мария. — К чёрту! — дружно ответили остальные. Мёрдерфейс бодрой походкой побежал на сцену. Его проводили взглядом тихо стоящие в массовке антагонисты. «Кажется, наш план не удался», — глянул на Селацию Орлааг. «Это ещё не конец. Я чувствую: представление обречено на провал». Поначалу представление шло без сучка без задоринки. Дэтклоковцы, один за другим появившись на сцене, срывали овации. Громче всех аплодировали Нэйтану, отчего тот даже слегка краснел сквозь грим. Так незаметно подошло время к песне Симона, то есть, Пиклза. Тот с кряхтением залез на предварительно поставленный стол, отдышался и в гробовой тишине начал… один из полузабытых хитов «Snakes’n’Barrels». К счастью, музыканты вовремя очнулись и подыграли ему что-то подходящее. В зрительном зале появились первые «козы». К середине песни Пиклз разошёлся и начал с размаху пинать ногами расставленные на столе для антуража бутылки. Одна из них угодила прямо в лоб Аннасу, когда он высунул голову из-за занавеса полюбопытствовать, что происходит. В конце ударник спрыгнул со стола и со зверским лицом шепнул одногруппникам «бля, текст забыл!» Иисус, сделав вид, что всё идёт по сюжету, с важным видом запел что-то о смерти Иерусалима. Однако все пятеро поняли, что с этого момента всё пойдёт не так. Выгнав торговцев из храма бейсбольной битой (Сквизгаар взял её для убедительности), он уселся на опустевшей сцене в ожидании больных и страждущих. Те вскоре окружили Иисуса с требованиями немедленно их излечить, наладить жизнь и дать автограф. Сквизгаар только успевал дотрагиваться до различных частей тела, предпочитая женские груди. Хор завертелся вокруг него уже в бешеном темпе, а Мессия, увлекшись, всё трогал и трогал… Но тут особо наглый статист незаметно ущипнул Сквигельфа за «святая святых». — Heal yourselves!!! — взвизгнул он, и массовка разбежалась в стороны. «Надый будет найти, кто щипать мне за яйцо», — подумал Сквизгаар. Затем на Тайную Вечерю кто-то принёс водку (вряд ли это сотворил чудо блондинистый скандинавский Мессия). Так как реквизитным хлебом было закусывать строго-настрого запрещено, ученики Христа быстро «набрались». Кто-то вдохновенно целовался, чмокая на весь зал, кто-то полез в драку, а кто-то — под стол, абсолютно игнорируя страдания своего Учителя. Сквизгаар грустным и проникновенным голосом спел знаменитую арию Христа, а затем вытащил из-под стола свой верный «Гибсон». От соло все фанатки в зале прослезились, кто-то даже упал в обморок, старательно спящая Мария Магдалена задумалась над текстом подходящей песни… Идиллию нарушил Иуда, бесцеремонно прошлёпавший к страдающему в обнимку с гитарой Мессии. Он плюхнулся на сцену рядом со Сквизгааром и потянулся к нему. — Я тебя придушит, — прошептал Сквигельф, прежде чем его крепко и требовательно поцеловали прямо в губы. Солдаты, которые должны были сразу появиться на сцене, только выглядывали из-за кулис и тихо прыскали со смеху. Мёрдерфейс нагло пользовался заминкой и всё не отпускал коллегу, дыша ему в щёку водкой и чесноком. И, когда Сквигельф уже сам хотел пойти сдаться, они вышли на сцену и взяли его за руки. Сквизгаар вздохнул с облегчением — наконец-то кратковременный отдых! Но тут некстати «проснулся» апостол Пётр. С диким воем он кинулся на солдат. Те были слегка удивлены таким поворотом сюжета, но всё же дали Токи решительный отпор. Вортуз упал на пятую точку и затих, не зная, что делать дальше. — Тррр! — громко сказали в тишине швы на платье Магдалены. Та вскочила с места, смахнула со лба прядь и схватила обоих солдат, как котят, за шиворот. На помощь им прибежали все вооружённые силы Иерусалима. Началось полное пафоса и трагедии противостояние, во время которого Иисуса тихо отвели за кулисы. Битва закончилась парой переломов у солдат, фингалом под глазом у Петра и порванными бусами у Магдалены, которые раскатились по всей сцене. В следующем действии эти бусы были старательно сметены в кучку, и на них посадили полностью раздетого (для остроты момента) Сквизгаара. Далее его, как и требовалось по сюжету, допрашивали, светя в лицо фонариком, и нещадно били плетьми. Во время избиения статисты с виноватыми лицами слегка хлопали тряпочными «хлыстами» по спине гитариста, изо всех сил стараясь не задеть его руки. Под конец пыток на спине Сквизгаара быстренько намалевали краской «ужасные следы побоев» и вручили здоровенный поролоновый крест. Выйдя на сцену, он взгромоздил этот крест себе на спину, согнулся в три погибели и обречённо побрёл к месту казни. Тут на сцену прямо «из глубин ада» выпрыгнул Иуда в новом костюме золотого цвета, весь усыпанный блёстками и украшенный перьями. Его сопровождал хор полуголых девиц с пушистыми крыльями сзади и рожками на голове. Глядя на то, как «глубокий драматический герой» во время пения игриво виляет бёдрами, Сквизгаар беззвучно затрясся от смеха вместе с вихляющимся крестом. Мёрдерфейс обиделся и стал подгонять Мессию пинками. Гитарист самоотверженно не выходил из образа и молча шагал вперёд. Но когда занавес на короткое время закрыли, он от души отлупил наглого коллегу по голове тем самым крестом. Когда занавес вновь открыли, Сквизгаар с самым мученическим видом, на какой был способен, был прочно прикреплён к солидному сооружению, которое только что прикатили на колёсиках. Глядя с невыносимой болью и в то же время любовью на весь мир, умирающий Мессия тихо, но отчётливо произнёс: — О великий Один, как же я заебаться… После этих слов Сквизгаар опустил голову и закрыл глаза. Под пронзительные стоны скрипок на сцену вышла Мария Магдалена, взревела гроулингом «НЕЕЕТ!!!» и упала на пол. Тут зрители в первых рядах поняли, что попали в те 30-40% времени, когда Эксплоужен предпочитает не надевать нижнее бельё. Это же понял и Симон, ползущий по-пластунски к Магдалене и шипящий «чувак, поправь подол! Подол, говорю!» На этой трагической ноте представление закончилось. Упал занавес, и актёры с удивлением услышали аплодисменты. Но тут… — Блять, Сквизгаар едет! — крикнул вокалист, увидев, как крест, набирая скорость, сам собой увозит Мессию в неизвестном направлении. Нэйтан вскочил и бросился было за ним, но тут его подвели каблуки. Пока остальные поднимали Нэйтана, гитарист на кресте врезался в музыкантов. Те в панике побросали свои инструменты, началась давка. В чьей-то аппаратуре произошло короткое замыкание, и музыкантов затрясло. Зрители при виде такой картины тоже принялись беспорядочно метаться, наступая друг другу на головы и ломая конечности. Сквизгаар при этом, отделавшись лёгким испугом, висел на завалившемся на бок кресте и наблюдал творящийся вокруг хаос. — Я думает, наш представлений удаваться, — усмехнулся он себе под нос. На следующий день после премьеры повсюду мелькали хвалебные рецензии. «Они бросили смелый вызов замшелым церковным преданиям», — в один голос твердили критики. Каждый момент они наполняли глубоким смыслом. Почитав парочку рецензий, дэтклоковцы с удивлением узнали, что, оказывается, поехавший сам собой крест — символ Страшного суда, узкое платье Нэйтана — муки души Магдалены в роли блудницы и т.п. — Наши опасения не подтвердились, — сказал Селация, прослушав отчёт. — Посмотрим, что будет дальше. А ты что думаешь, Орлааг? — Я думаю, мы всё-таки не зря привели наш план в действие, — Орлааг поправил на плечах главы «Трибунала» плед. — Принести вам чаю, мой господин?

***

— Сквизгаар, — Токи поднял глаза от журнала, — а теперь ты мне даст? Тот вопросительно поднял бровь. Их одногруппники залились счастливым глумливым смехом. — Что я тебе быть долженный дать? — Соло. Ты обещать мне, — протянул Токи. — Я обещать, что я подумать, — холодно ответил Сквигельф. — Так вот, я подумать и решить: хер тебе, а не соло. — Эх, — грустно вздохнул Вортуз. — Я всегда знать, что дэтот религий быть полнейший наебалово!..