Новый гитарист

- Вы новый гитарист, да? Молодой человек вздрогнул и оглянулся. Перед ним стояла странная женщина: её лицо было покрыто морщинами, отчего та невероятно напоминала курагу, хотя ей было, вроде, меньше сорока. Короткая стрижка, красные от плохих линз глаза, поплывшие черты лица выдавали в ней женщину, вот только гитариста смущала странная и очень большая выпуклость у паха. А ещё странный, неестественный низкий голос. - Д-да, - выдавил гитарист, оглядывая «чудо», которое довольно улыбнулось. - Прекрасно! – произнесло оно. – Тогда следуйте за мной! Вообще гитарист ожидал увидеть студию в центре города. По крайней мере, когда он общался с Михаэлем, то тот описывал отменное и очень уютное место с отличным видом. Однако сейчас они брели по одному из спальных районов Петербурга, и гитаристу нравилось происходящее всё меньше. - А где Михаэль? – спросил гитарист, но тут же пожалел об этом. Женщина повернулась к нему и, злобно топнув толстенькой и маленькой ножкой, выкрикнула: - Я и есть Михаэль! – и тут же схватила гитариста за воротник куртки. – Ты что, херка?! – злобно прошипела она. – Я вижу по глазам, что ты херка, милая! Нарядилась в костюм гитариста, чтобы меня позлить, а потом выложить в свой БЦ, да? Гитарист непонимающе захлопал глазами. Какая «херка», какой «БЦ»? Однако женщина, увидев реакцию, тут же отпустила его и глупо захихикала. - Простите, - сказала она. – Просто эти херки, они… они везде, - она схватила гитариста за плечо и начала шептать. – В магазине какая-то нетраханная баба назвала меня «женщиной», а я не какая-то баба, я готический принц! Я Боуи от готики! Небось, она потом напишет в БЦ, что ловко меня уела! Ну, ничего, я ей сапогом по губам зарядил – не зря на ММА ходил! – она вздохнула. – Жалко, что пришлось убегать, потому что эта мерзкая баба вызвала полицию. Гитарист подумал, что по готическому принцу плачет психушка. Он уже захотел, было, уйти, однако решил посмотреть, что будет дальше. «Готический принц» затащила его в какой-то подъезд и полезла в почтовый ящик. Оттуда сразу посыпались леденцы-петушки с письмами. «Боуи от готики» наступила на петушков своим тяжёлым ботинком, и леденцы жалобно хрустнули. Гитарист пожалел ту женщину из магазина. - Михаэль, - выдавил он, стараясь отвлечь женщину от топтания петучей. – А где студия? - Так мы уже тут! – воскликнула женщина довольно. И тут же засеменила к одной из дверей, из-за которой доносился сладковатый запах гнили. Гитарист зашёл первым и тут же пожалел об этом. В квартире пахло гораздо хуже: помимо запаха гниения, пахло старой кровью и фекалиями. Как будто кто-то хранил здесь тонну использованных прокладок. Женщина же не испытывала никакого дискомфорта. Она бодро обошла гитариста, как под ноги ей бросилось что-то маленькое и пушистое. - Эрнестина! – крикнула женщина. Размахнувшись, она отфутболила это что-то, оказавшееся морской свинкой. – Дрянь такая, ты опять из клетки вылезла?! Ты хочешь отправиться в мусоропровод к своим братьям и сёстрам, да?! – и тут же с милой улыбкой женщина перевела взгляд на гитариста, который усиленно пытался подобрать челюсть с пола. – Ох уж эти свонки, да? – гитарист судорожно кивнул, глядя на дёргающуюся в предсмертной агонии морскую свинку. – Ой, что же вы тут стоите, проходите в комнату! – засуетилась женщина. – А я пока вам какаву с маршмеллоу сделаю! Гитарист попытался запротестовать, но тут же был впихнут в какую-то маленькую и тесную комнату, и от трупного запаха в ней у гитариста заслезились глаза. Стены были какого-то странного, красно-малинового цвета, и гитаристу показалось, что кровь с застарелых прокладок пошла именно на ремонт этой комнаты. Зато пол и мебель были чёрными, как будто их вымазали смолой. В уголке стояла чёрная кровать с чёрным бельём, а у кровати возвышался крест, на котором сушились чьи-то трусы. Светильник с красным абажуром отбрасывал красные отсветы на стол, стоявший посередине. За ним уже кто-то сидел, уронив лицо в тарелку. Протопали крохотные ножки, и гитарист оглянулся. Никого не было. - Показалось, - пробормотал гитарист. Рядом вновь промелькнула тень, но парень списал это на плохое освещение. Он отодвинул второй стул, который, похоже, был сделан из поддонов, которыми пользуются продавщицы на рынках, только выкрашенных в чёрное, и сел. Запах гнили стал совсем невыносимым. - Простите? – он потыкал второго сидящего и оцепенел. Тот был холодным, как лёд. Это труп, понял гитарист, но тут «труп» поднял голову. Гитарист тут же увидел пустые, не выражающие ничего кроме безысходности глаза. От резкого движения у него отвалился нос и из пустой дырки полезли трупные черви. «Труп» открыл рот и прохрипел, дохнув на гитариста очередной порцией трупной вони: - Беги, пока не поздно… я клавишник, Слип, я умер десять лет назад, но она заставила меня… - но, услышав шаги, уронил голову в тарелку. - Простите, маршмеллоу кончились, только какава, - услышал он голос «Михаэля». Гитарист вскочил со стула. - Я лучше домой пойду, - пролепетал он. – Мне не нравится! Женщина улыбнулась, но в этот раз её улыбка была куда более пугающей. Рот растянулся до ушей, обнажая жёлтые зубы. Готический коготь на её пальце сдавил кружку так, что она треснула, и какао потекло по её рукам и ногам. Женщина расстегнула штаны. Носок, служивший ей членом, вдруг вытянулся и, подобно щупальцу, схватил гитариста за горло. - Отсюда никто не уходит, - прошипела «Михаэль». По стене, подобно пауку, медленно спускалась морская свинка с человеческим, женским лицом. Труп Слипа издал негромкий и полный горя хрип. – Ты теперь наш.