Remedy

Всю ночь я не могла уснуть. Мои мысли были вокруг этого поцелуя, и я ничего не могла с этим сделать. Мое отношение к нему изменилось — я стала ненавидеть его ещё больше, но отрицать того, что мне понравился поцелуй, я тоже не могу. Я никогда ни с кем так не целовалась. Не знала, что смесь дикой страсти и взаимной ненависти может привести к такому. Но зачем он это сделал? А зачем я ответила? Для чего люди, которые друг друга ненавидят, поддались каким-то эмоциям? Неужели он поцеловал меня только из-за того, чтобы потом рассказать об этом Диме и разрушить то, что мы сейчас выстраиваем? Но любая правда с привкусом горечи: этот поцелуй без преуменьшения был самым лучшим в моей жизни. Парни, с которыми я целовалась раньше, не шли ни в какое сравнение с абсолютно пьяным Лазаревым. Ночь выдалась просто отвратительной. Я не могла сомкнуть глаза и прекратить думать об этом поцелуе. Я не могла прекратить думать о Серёже. Он полностью заполонил все мои мысли, чувства. яркость все. И скажите мне на милость, как я утром буду смотреть на него, разговаривать с ним и делать вид, что ничего не стряслось? Стоит ли мне вообще сделать вид, что меня не заботит то, что произошло? Разумнее всего с моей стороны будет забыть об этом, как о самом кошмарном сне. Я не буду выяснять у Лазарева, почему он ни с того ни с сего решил поцеловать меня. Вычеркнуть из памяти этот инцидент — прекрасное, как по мне, решение. Так же вполне возможно и то, что Серёжа не будет помнить поцелуя, ведь он был чертовски пьян. По крайней мере я надеюсь на это. Взглянув на часы, я поняла, что уже довольно-таки неплохо время, чтобы встать. Я не спала всю ночь и эта бессонница давала о себе знать во всех проявлениях. Стрелки часов показывали половину девятого утра. В это время Лазарев обычно еще спит после тяжёлой пьяной ночи — значит, я могу выйти, пока есть возможность. Господи, ну что я несу? Но я же не смогу бегать от него вечно! И куда делась моя твердая позиция: вести себя так, словно не было поцелуя? Собрав волосы в пучок, я вышла из комнаты и на носочках, очень тихо, пошла по коридору к лестнице. Когда я достигла ее, мой взгляд упал вниз, на то место, где Лазарев впился своими губами в мои. Приятная дрожь зародилась в области затылка, где вчера запутались его пальцы… Я встряхнула головой, избавляясь от этих мыслей, и неуверенно спустилась в гостиную. Так стоп! Никакого поцелуя не было, мне все приснилось. Я вросла в пол, когда услышала исходящее с кухни тихое пение. Голос принадлежал Лазареву. Я перестала дышать, и мелодию заглушали лишь мои чрезмерно громкие удары сердца. Он напевал очень знакомый мотив, но его слегка хрипловатый голос завораживал настолько, что я не могла вспомнить откуда же я могла это услышать. Забираю свои мысли обратно о том, что он не сможет дарить свою любовь через музыку. Сможет, ещё как сможет. — Может ты уже прекратишь стоять за углом и пройдёшь на кухню? — сказал хрипло Лазарев. Я дёрнулась и хотела уже побежать наверх, чтобы он не понял, что я подслушивала. Но сегодня мне надо быть смелой, это всего же лишь Лазарев, который меня поцеловал. Сделав глубокий вздох, я зашла на кухню с надменным лицом. Но он стоял совершенно голый. Без одежды. Я осмотрела все его тело и оно было просто безупречно, но осознание пришло быстро. Закрыв глаза и прикрыв их для убедительности руками, я громко закричала: — Ты совсем больной? — И не надо так удивляться, — беспечно произнес Лаз. — Ну, знаешь, свобода действий, коже нужен свежий воздух, и все такое. Я медленно попятилась спиной к выходу из кухни, но наткнулась плечом на стену и чуть не упала. Простонав, я услышала приглушенный смех Серёжи. — Открой глаза, если не хочешь покалечить себя, — посоветовал он. — Тебе не все ли равно? — вырвалось у меня, и я снова обо что-то стукнулась. С моих губ непроизвольно слетел нервный смешок. — А что? Отличная идея. Покалечить себя и свалить все на тебя. — Серьезно? Вау! Я думал, что ты не упадёшь на дно. — В моих ты уже давным-давно на самом дне, — прошипела я. — Надень что-нибудь. — Не могу. Не люблю нарушать свои правила. Эх, ладно. Похожу голым где-нибудь в другом месте. Но советую тебе привыкать к этому, потому что я не стану ничего менять ради тебя. Сделаю исключение только на первый раз — Не мог бы ты хотя бы предупреждать, когда решишь… проветривать свое достоинство? Лазарев громко ухмыльнулся. — Нет. Мне понравилась твоя реакция. Придурок. — Ты выглядишь так смущенно, — добавил он с долей насмешливости. — Как будто никогда не видела голого парня… Погоди-ка, — ох, как мне не понравился его тон. — Ты… Я не собиралась дослушивать его; покраснев сильнее, я резко развернулась и ринулась вперед. Впечатавшись лбом в стену, я убрала руки от лица и, наконец, могла видеть то, куда иду. Я сжала пальцы в кулаки и стиснула челюсти. Эти представления каким-то образом причиняли боль, но она была до дрожи приятной. И, слава Богам, он не упомянул о поцелуе, значит, забыл об этом. Это как раз то, чего я хотела. Спорить с Лазаревым, метать друг на друга раздраженные взгляды, прикасаться друг к другу, держаться от него как можно дальше, как он и советовал мне несколько раз, полное игнорирование — лучшее оружие от всех бед. Когда я заглянула в холодильник, он был пуст. Не было ни одного продукта, из которого можно было приготовить что-то нормальное. Мой желудок требовал нормальной человеческой пищи, а не очередная пицца, хлопья или шоколад. В идеале надо бы съездить за продуктами в магазин. Но была парочка больших проблем: во-первых, я не знаю, где ближайший супермаркет, во-вторых, мне нужен либо человек, который поможет донести мне пакеты с продуктами, либо машина. Поднявшись по лестнице, я неуверенно остановилась перед дверью Лазарева и подняла руку, чтобы постучать по ней. Он открыл почти моментально, что немного удивило меня. Он недовольно свел брови, когда увидел меня. — Чего тебе? — спросил он. Куда делась игривость в его голосе? У этого парня настроение, как американские горки. — Дома нет еды, — сказала я, сцепив руки за спиной. — Да. Я в курсе. — Мне нужно съездить в магазин, чтобы купить продукты, — продолжила я. — Я понял. Но… причем здесь я? — Можно взять твою машину? — Ага, а ещё что придумываешь? Мой ответ нет, — сразу ответил Серёжа и собрался закрыть дверь, но я машинально выставила руку вперед, не давая ему этого сделать. Он же не сломает мне ее, верно? — Я не ясно выразился? Нет. — Но… — Я не даю свою малышку малознакомым людям. А ты именно как раз этот случай. Так что тебе придется придумать что-нибудь другое. — То есть, это нужно только мне? — я даже не заметила того, как стала озвучивать вслух свои мысли. — Ты, значит, не собираешься питаться, да? — Возможно, ты слышала о том, что еду теперь можно заказывать по интернету. — Окей, — я сдержанно выдохнула. — Тогда съезди в магазин сам. — Вот че удумала! Тебе нужно — ты и езжай. — Я не могу! — воскликнула я. — Потому что… — Не мои проблемы, — он пожал плечами. Я метнула на него такой яростный взгляд, на какой только была способна, и, круто развернувшись, сделала пару шагов к двери своей комнаты, демонстративно хлопнув ею. Таких редкостных мудаков я еще в жизни не встречала! Боже, ну почему ты свел меня с этим человеком? Что такого ужасного я сделала в своей короткой жизни, за что заслужила кошмар в лице Сергея Лазарева? Придется идти в магазин пешком при помощи навигатора. И плевать, что дом Лазаревых находится в каком-то богатом захолустье, где ничего нет, кроме богатеньких уродов. Плевать, что я понятия не имею, сколько буду идти. Лучше умереть где-нибудь по дороге, чем в одном доме с Серёжей. Я написала список продуктов, которые должна купить, переоделась в футболку и джинсовую юбку, убрала волосы в пучок, чтобы они не мешались, и вышла из комнаты. Когда я спустилась вниз и собиралась открыть входную дверь, меня остановили за руку. — И куда ты собралась? — раздался голос Лазарева за спиной. Меня пробрала дрожь и ненависть, и я выдернула руку из его хватки. — А сам как думаешь? — прорычала я. — Пешком? — недоверчиво фыркнул он. Я сердито посмотрела на него через плечо и посчитала нужным не отвечать ему. — Нет, блять! На лошади верхом! — Больше всего на свете я ненавижу, когда матерится, но он меня вынудил! — Что нужно купить? Решив стоять до последнего на своём, я открыла дверь и хотела уже выйти, но он со всей силой дернул меня за руку и вжал в стену. — Ты тупая или глухая, или и то, и другое? Я спрашиваю, что надо купить? Плотно сжав зубы, чтобы сдержать победную улыбку, я достала из заднего кармана сложенный листок и протянула его парню. — Здесь все написано, — холодно сообщила я. Лазарев взял листок и, больше ничего не сказав, скрылся за входной дверью. Он ее не закрыл, поэтому я проследила за тем, как он сел в свою рэндж-ровер и выехал за пределы дома. Лазарев вернулся через полчаса. Прикусив нижнюю губу от нетерпения, я ждала, когда он подойдет к столу и поставит пакеты. — Здесь все? — уточнила я. — Да. Когда он оставил пакеты, я принялась выкладывать еду. Здесь было все: и овощи, и фрукты, и мясо, и курица, и чипсы, различные снеки, шоколадные батончики и много-много всего. Я была очень рада, что теперь я могу нормально поесть. — А где спасибо? — Я усмехнулась. — Ну знаешь, не очень то и хотелось, Полиночка. Я решила приготовить мясо по — французски и достала из холодильника необходимые для блюда продукты. К моему удивлению, когда я приступила к чистке картофеля, Лазарев зашёл на кухню и стал наблюдать за мной. — Что тебе надо? — мне было неуютно, когда он так внимательно смотрел на меня. — Нужна помощь? — Помощь? Ты предлагаешь мне помощь? Нет. Спасибо. Не хватало, чтобы ты ещё кинул что-то в блюдо, и я отравилась. Да что с ним сегодня такое? Сначала, крича, требует обходить его стороной за километр, а сейчас хочет мне помочь? Сначала издевается надо мной, словно намекая на то, чтобы я его умоляла, а потом снова готов помочь. — Скажи, что нужно делать, — настаивал он. — Уходи, — ответила я. — Лучшая помощь от тебя, правда — Что ты собираешься готовить? Я промолчала. — Давай, я дочищу картошку, а ты займешься другими делами? — предложил он. Он снова говорил со мной, как человек, а не как свинья. Я отложила в сторону нож и посмотрела на него. Я не ожидала, что лицо Серёжи окажется так близко и поэтому, когда встретилась с его шоколадными глазами, растерялась, забыв все то, что хотела сказать ему. Он действительно был хорош собой. Чертовски хорош. А еще он целуется лучше всех. И мне хочется поцеловать его снова, чтобы убедиться, что мне не приснилось то удовольствие, которое я испытала, когда он впился своими губами в мои. — Чисти, — все, что я смогла произнести. Уголки его губ приподнялись выше, изобразив лисью улыбку, и он взял нож в руки. Все было бы замечательно, если бы не его глупые и вечные поправки о том, что я делаю что-то не так. То неправильно режу мясо, то мало соли, то что-то ещё. В конце концов мое терпение лопнуло. — Убирайся с кухни, пока не поздно, — держа в руке нож, прошипела я ему. — Я сама все приготовлю. Отстань. Ты только мешаешь. — Вот еще. Потом скажешь, что готовила ты, поэтому и будешь есть, соответственно, только ты. — Отличная идея, кстати, заморить тебя голодом, — пробормотала я, выкладывая готовый картофель на противень. — Но как-нибудь в следующий раз. И… разве не ты говорил, что можешь питаться заказной пиццей? — Не придирайся к словам. Я почти улыбнулась. — Не могу этого не делать. Серёжа вздохнул и устремил на меня прямой взгляд. Меня словно пронзило током. — Не думай, что я забыл про поцелуй, — сказал он тихо. — Я помню, — медленно и довольно сексуально произнес он, словно пытаясь внушить мне это. — Все. Так же то, что ты ответила на него. Мой взгляд застыл на выразительно-красивом лице Серёже. Он сделал то, что давно хотел — он подловил меня, застав врасплох. Наконец, когда ко мне вернулся дар речи, я зашевелилась и перевела стеклянный взгляд вниз, на противень. — Причем здесь это? — пролепетала я, стараясь не показывать своей растерянности. — При том, — сказал он, и боковым зрением я увидела, что он идет ко мне. — Ты хочешь меня, — Я до боли прикусила нижнюю губу и резко подняла на него взгляд. — Зачем тебе это? Ты же ненавидишь меня, — не понимала я. — О, значит, ты не отрицаешь, что тебя ко мне тянет? — Нет, алкоголик. Я не хочу тебя. Меня к тебе не тянет. Ты раздражаешь меня до смерти. И иногда я хочу врезать тебе. — Я задумалась, а он лишь улыбнулся. — Нет. Все-таки не совсем правда. Я всегда хочу врезать тебе. — Хмм, — протянул он, и мне это совсем не понравилось. — Хмм? — с опаской эхом повторила я. Он резко поднял меня и посадил на одну из кухонных тумб. Только я хотела начать отбиваться, он резко притянул меня к себе, схватил мои руки и соединил их у меня за спиной. Его губы были изогнуты в дьявольской улыбке. Одним резким движением он раздвинул мои ноги, оказавшись ко мне еще ближе. Его сильные руки держали мои, хотя я перестала вырываться. Он был везде. Снова. Как и вчера. Он заполнял все мое пространство, и мне становилось трудно дышать. У меня был реальный шанс закричать, ударить, все остановить, но тогда я поняла, что одна частичка меня дико этого хотела. Как и не хотела вчера. — Не бойся. Я просто хочу проверить, показалось ли мне вчера, или нет, — вкрадчиво проговорил он. Он разжал мои кисти, проделал пальцами воздушную дорожку от поясницы до талии. Затем его ладони легли на мои бедра, и я вспыхнула. В секунду. Скользнув к краю тумбы, я плотнее прижалась к нему, выгнула спину ему навстречу и обхватила его ногами. Он сжал мои бедра и хищно улыбнулся. — Я прав, — прошептал он, и его горячее дыхание обдувало мое лицо. — Ты хочешь меня. Дикий, бушующий гнев свалился на меня внезапно и сразил, словно удар молнии. — Отвали от меня! — я толкнула его в грудь и спрыгнула с тумбы. Пока Лазарев приходил в себя, мои глаза наткнулись на кастрюлю, в которой недавно варился картофель, и все дальнейшее произошло само собой. Остывшая вода в кастрюле намочила всю его одежду. Я ожидала проявление ярости Лазарева в любом виде, но точно не думала, что он начнет хохотать, как ненормальный. Медленно сняв с головы кастрюлю, он встряхнул волосами, и брызги воды попали на меня. Спокойно поставив ее на стол, Серёжа с необъяснимым озорством посмотрел на меня. — По-прежнему уверен, что я хочу тебя? — процедила я. — Ооо, да-а-а, — довольно протянул он. — Теперь я более чем уверен в этом. Я зарычала, взяв в руку нож. Клянусь, я бы зарезала. Когда его сверкающие глаза опустились вниз, он перестал улыбаться. — Эй, пожалуйста, опусти нож, — попросил Лазарев. — Мне страшно видеть тебя с ним. — И не подумаю! — Ты снова облила меня водой, — сказал он. — Притронешься ко мне еще раз — я сделаю и не такое, — пообещала я. — Если я поцеловал тебя, то это не значит, что ты мне нравишься, — похолодевшим голосом объявил он. — Я никогда, никогда не изменю своего мнения относительно тебя, Лазарев. Ты раздражал меня, раздражаешь, и всегда будешь раздражать. Даже если на Земле не останется никого, кроме нас двоих, я не захочу тебя, — последние слова я буквально произнесла по буквам. — Ты навсегда останешься для меня несчастным алкоголиком. Теперь я говорю тебе держаться от меня подальше, — прошипела я, испепеляя его яростным взглядом. — Проще простого, — парировал он. — Но вот сможешь ли ты игнорировать меня — с этим я могу поспорить.   Приготовленный картофель с мясом я ела в одиночестве.

***

Вечером я решила посмотреть телевизор и положила пульт по правую сторону от себя. И, казалось бы, какая разница, где лежит пульт, но Лазареву, видимо, разница есть. — Да какая к черту разница, куда я положила пульт? — Для меня большая! — взяв пульт, Лазарев положил ее на журнальный столик. — Либо ты живёшь по моим правилам, либо уезжаешь нахер! Я закатила глаза и скрестила руки на груди. Я стояла у одной стороны журнального столика, Серёжа — у противоположной. Мы мерили друг друга гневными взглядами, и у меня чесались руки положить пульт обратно, назло Лазареву. — Прекрасно! — воскликнула я, вздохнув, и вскинула руки, признавая свое поражение. — Я больше не притронусь к этому чертовому пульту. — Будь так добра, — ядовитым голосом произнес он. — И вообще, лучше ни к чему не прикасайся в этом доме. — Знаешь, после этой фразы мне захотелось перевернуть все вещи в этом доме! — Ты вечно суешь свой нос, куда не надо! Твое присутствие… если бы ты знала, как это меня раздражает. Признаю, это было обидно. И даже очень больно. Неприятное чувство вспыхнуло где-то в недосягаемых глубинах моего разума, и я надеялась, что очень скоро оно исчезнет. Сначала он говорит мне ужасные вещи, затем целует и вновь возвращается к своей старой песне о том, что я его достала и бла бла бла. — Ты невыносим, — пробормотала я неожиданно уставшим голосом, но во мне по-прежнему пульсировала злость. — Просто чертовски невыносим. Теперь мне понятны причины ухода твоего отца. Я абсолютно не удивлена, что твой отец сбежал от тебя. Черт. Нет. Я это сказала вслух. Вздрогнув и замерев, я осторожно подняла голову. То, каким было лицо Серёжи, сильно удивило меня и заставило почувствовать самой огромной сукой на свете. Я задела его за самое больное место. Я впервые увидела слабость в этих глазах, и мое сердце сжалось от ненависти к самой себе. Какая же я идиотка. — Извини, пожалуйста, — промямлила я. — Я не хотела… — Закрой свой рот, — прошипел сквозь плотно сжатые зубы Лазарев. Я была готова к любой его реакции и вынесла бы все, чтобы он захотел сказать, сделать. Я даже была готова к тому, что он меня выгонит. Но Серёжа просто развернулся и ушел, как делал это всегда. А я осталась наедине с гложущим к себе отвращением, что я не лучше его. Лазарев ужасен по-своему, а я — по-своему. Я сидела на кухне и ела мороженое, но чувство вины меня не покидало. Я абсолютно не хотела задеть его чувства. Мой злость и обида настолько заполонили мой разум, что я сказала, не подумав. Я хотела ему отомстить — у меня это получилось, но легче мне не стало. Во входную дверь постучались, и я надеялась на то, что это Лазарев, но я была весьма удивлена, увидев Диму. — Привет, — грустно сказала я. — Привет, что-то случилось? — Нет, просто нет настроения. — Тебя обидел Серёжа? — Нет, скорее всего, я его, — тихо произнесла я — О чем ты? — Да так, о своём. — Ты голоден? — Ну вообще я собирался позвать тебя с Серёжей на ужин. — Он улыбнулся и крепко обнял меня. — Там будет одна девушка, с которой я хочу тебя познакомить. — Ну я готова, а Серёжа не знаю. Он вроде бы ещё не выходил из своей комнаты. Мы вместе поднялись наверх. Правда он зашёл в комнату к Серёже, а я пошла к себе. Дверь комнаты Серёжи открылась и я столкнулась с этим взглядом. Он не был агрессивным, злым, он был просто пустым. Его глаза были абсолютно пусты и непроницаемы. Вообще не выражали никаких эмоций, а это было страшнее, чем-то, если бы он наорал на меня. — Эй, — произнес Дима, глядя то на меня, то на Серёжу. — Вы, ребята, какие-то странные. Точно все хорошо? — Да, — ответил за нас двоих Лаз и пошел по коридору к лестнице. Лазарев не произнес ни слова, когда мы сели в машину Билана. Я готовилась в любой момент услышать недовольство относительно того, что я поехала с ними, и сидела, как на иголках, теребя рукава своей кофточки. — Я позвал Аньку, — сказал Билан. Он, скорее всего, обращался к Лазареву, так как я понятия не имела, кто такая Аня. Но мне стало интересно.