В кольце

У Трисс дрожали руки. Она не притворялась — просто не видела смысла притворяться, что все хорошо, что она держит себя под контролем, что она ничего не боится. Даже дитя было способно понять, что под Содденом будет бойня, из которой не все выйдут живыми. В этот раз, правда, Капитул решил пожертвовать жизнями чародеев, чтобы спасти простых вояк. Капитул и Совет решили, что пора сражаться с Нильфгаардом их же методами и их же оружием, а это означало, что впервые северным чародеям нужно было выйти из тени и открыто вмешаться в политику. Трисс была признана одной из лучших, достойной стоять рядом с членами Совета, каждый из которых был старше нее в три, в пять раз. Но не то чтобы кто-то спрашивал, желает ли Трисс принимать в этом участие. Нет, конечно, она была готова сражаться за Север. Аэдирн, Каэдвен, Темерия, Редания — не важно, где она жила и будет жить, четыре королевства объединились перед врагом, которого было не одолеть в одиночку. Только вот Трисс было страшно, как страшно было кметскому ребенку в селении поблизости, его родителям, содденским товаркам и пьяным городским стражникам. — Ты же понимаешь: мы должны это сделать, — голос Йеннифер был тверд, но руки, что легли на плечи Трисс, — ласковы. — Либо мы вмешаемся сейчас, либо склоним головы перед Нильфгаардом. Чародеям там живется несладко, Трисс... Если вообще живется. Она нежно обняла ее, прижимаясь мягкой грудью сзади; рука ее проскользила по талии Трисс, словно связывая, не давая убежать. И Трисс была не против: лишь перед Йеннифер она могла показать, что было у нее на душе. Потому, что остальные чародеи и чародейки делали вид, будто явились на небольшую встречу заклятых друзей, и поведения друг от друга требовали соответствующего. «Чародейки никогда не плачут, и чародейки никогда не показывают свой страх», — кажется, что-то такое она слышала от преподавательницы в Аретузе. Йеннифер тоже должна была знать эти слова, в конце концов, учили их одни и те же мэтрессы. Эти правила будто выжигались в мыслях всех адепток, по ним они и жили. Но сейчас Трисс была невероятно рада, что в шатер, где она отдыхала, собираясь с мыслями, заглянула именно Йеннифер, а не Филиппа, Сабрина или Феркарт. — А выживем ли мы, Йеннифер? — ответила Трисс, не оборачиваясь. Положила чуть дрожащую ладонь на деревянную скамейку, на которой сидела; Йеннифер накрыла ее руку своей, проведя теплыми пальцами по нежной коже. — Быть может, после битвы и некому будет склонять голову. Йеннифер ответила ей тяжелым вздохом. Трисс знала: Йеннифер думала о том же. Но Йеннифер была старше, Йеннифер умела держать лицо, а потому то, что она все же пришла к Трисс, было вдвойне важно. Горячие губы Йеннифер коснулись поцелуем шеи Трисс; Йеннифер обняла ее крепче, прижимая к себе, и тихо произнесла: — А куда мы денемся, подруга. Куда мы денемся... Йеннифер не знала, выживут ли они. Как Трисс и думала. Трисс провела пальцами по своему бедру, сжала колено ладонью. Рука Йеннифер присоединилась к ней — теплая, мягкая, успокаивающая. У Йеннифер были прекрасные руки, как и магия, которую она ими творила, и каждое ее касание было правильным. Трисс чувствовала, что на сердце становится легче. Она потянулась назад, пытаясь обернуться в кольце рук Йеннифер, и встретила ее губы своими. Медленно запустила пальцы в черные локоны, притягивая к себе, вдохнула аромат сирени и крыжовника; в конце концов, с Йеннифер было... нужно. Просто хотелось, и не раз, не два — лишь встретив ее впервые, Трисс сразу вспомнила годы обучения в Аретузе. От некоторых вещей просто нельзя отмахнуться. Иногда Трисс казалось, что даже сердца их бьются в одном ритме, будто стремясь к чему-то единому. Быть может, даже друг к другу. Йеннифер отстранилась, оставив свое дыхание на уголке губ Трисс, и прижалась щекой к ее щеке, обнимая двумя руками и не желая отпускать. — По крайней мере, — сказала она, — мы не столь беззащитны, как вчерашние кметы, которым в руки дали копья. Трисс печально улыбнулась, смыкая пальцы на запястьях Йеннифер. — Твоя правда, подруга. Йеннифер держала ее в своих руках, не отпуская, пока не пришла пора, пока не начали петь первые птицы, знаменуя скорый рассвет. Вот-вот должны были послышаться ритм боя барабанов и рев боевых рогов, и Трисс прекрасно понимала, что пути назад уже не будет — ни для нее самой, ни для Йеннифер, ни для любого, кто пришел на Содденский холм этой ночью. — Нильфгаардцы тоже не уйдут живыми, — Трисс вздрогнула, услышав мягкий, но в то же время уверенный голос. — В том числе и потому, что не ожидают встретить нас здесь. Север никогда не использовал чародеев в открытых конфликтах, но в нынешней ситуации у Капитула просто не было другого выхода. Ткань у входа отодвинулась, и в шатер быстро зашел Вильгефорц из Роггевеена. Трисс вздрогнула; каждый раз, видя его, она думала, что он молод, слишком молод, чтобы командовать всеми чародеями четырех королевств в этой битве. Но Трисс, конечно, ошибалась; внешность — особенно чародея — зачастую была столь обманчива, что можно было и позабыть, что Вильгефорц был членом Капитула. Он смерил взглядом Трисс, мягко кивнул Йеннифер, и та заметно напряглась, даже руки ее стали каменными. Она отстранилась, расправляя плечи за спиной Трисс, и внимательно посмотрела на Вильгефорца. — Трисс Меригольд, — вежливо кивнул Вильгефорц, — Йеннифер из Венгерберга. Доброго утра не пожелал, ведь добрым оно, конечно же, не было. — Уже пора? — ответила Йеннифер без любезностей, ладонями упираясь в бедра. Трисс даже не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что именно так Йеннифер и стояла. — Уже скоро. — Хорошо. Мне нужно забрать кое-какие вещи, — Йеннифер, скрестив руки на груди, подошла к Вильгефорцу. — Уже рассвело?.. Трисс отвела взгляд. В отличие от них, она не играла действительно большой роли, ей не было дозволено планировать действия или принимать хоть сколько-то важные решения. Если кто из них троих и должен был не вернуться с холма, то больше всего шансов остаться там было именно у Трисс. Когда Вильгефорц закончил говорить с Йеннифер и покинул шатер, та вздохнула. Тяжело, но почему-то очень просто, будто приняла для себя какое-то решение. — Можно я пойду с тобой? — тихо спросила у нее Трисс, и Йеннифер обернулась. Опустила руки, и взгляд ее фиалковых глаз потеплел. — Конечно, Трисс. И осторожно взяла ее за руку.