Всего одна сцена и чертовы фанфики!

Блядские ежики. Фрэнк опрокинул в себя еще одну порцию чистого виски и откинулся на спинку дивана. Венди умотала на съемки второго сезона вестерн сериала с неплохим актерским составом. И хоть роль у нее оказалась не первого плана, она все равно была очень довольна этой работой. Дети тоже отсутствовали, появляясь дома только на каникулах, так что поздравления он получил от всех своих родных по телефону. Ну да, ему вновь предложили примерить шкурку злодея в киновселенной Марвел. И он даже успел выложить несколько постов в сети, подогревая к себе интерес. Привычка использовать любой шанс, который привлечет внимание, работает уже на уровне инстинктов – такова актерская доля. Пока ты на слуху, пока участвуешь в удачных проектах, есть шанс неплохо продвинуться. Даже самые скромняги и затворники это понимали, да и в затворничество в основном уходили, или уже получив громкое имя, или просто прикрывая свою невостребованность нежеланием публичности. Фрэнк ложной скромностью не страдал, умудряясь всегда ходить посередке: быть открытым, но не в отношении личной жизни, благо скандалов удавалось избегать, не давая лишней пищи для папарацци. Впрочем, сейчас, его беспокоило кое-что такое, что будь хоть кто-то в курсе его маленькой тайны, то скандал случился бы еще тот, и отмыться он бы не смог уже никогда. Куда там Джеймсу Ганну с его древними неосторожными и эпатирующими высказываниями… Фрэнк потянулся к бутылке. Радость от участия в стопроцентно удачном блокбастере смазывалась почти истеричным смехом над самим собой. Старый мудак, у него ведь все хорошо, даже несколько сольников получил, а не роли второго плана, и даже неплохие рецензии… а все что его ебет – это вероятность встречи с теми, из-за кого он никогда не пересматривает «Мстителей»: чтобы снова не мучиться и не бояться опозориться. Он с трудом пережил свое моральное падение, когда после съемок «Гражданской войны» не выдержал и снял себе парня… Черт, как же он плевался тогда: оставил деньги, извинился и свалил прочь, мечтая забыть об этом позорном факте. Блондин спортивного телосложения, синеглазый и с пухлыми губами вызвал в нем только одно желание: въебать от души по смазливой мордашке, которая совсем не была лицом Кэпа… блядь. Фрэнк выхлебал уже полбутылки высокоградусного пойла, но долгожданное забытье не наступило. Сдавшись, он расстегнул ширинку и усмехнулся готовности своего члена к дрочке. Ну да… он пробежал пальцами по низу живота и прикрыл глаза. Вот прямо сейчас, он не отвел бы взгляд от стояка Эванса, при условии, конечно, что тот будет в роли. Фрэнк даже помог бы Кэпу справиться с неожиданным возбуждением. Яйца звенели от мысли, что вот если, к примеру, он пригласил бы к себе в номер Криса, чтобы порепетировать… именно эту последнюю сцену, где Фрэнк должен был стоять на коленях… в паху скрутило плеснувшим возбуждением. Фрэнк сплюнул на ладонь и двинул по требовательно напряженному стволу… сука, на жену стояло бы так же железобетонно! И со стоном раздвинул колени шире, жалея, что не стащил штаны полностью. Блядь, стоит только позволить себе вспомнить, как стояло у Кэпа... мля, Криса, как тот смотрел на него, и Фрэнк уже готов взорваться... да, он реально сошел с ума, дроча на вымышленного персонажа, но плевать. Сейчас он хотел этого до зубовного скрежета правильного Кэпа, просто горел желанием содрать с того долбанный костюм и зарыться носом в пах! Так сильно хотелось сжать в ладонях крепкую как орех задницу, и по-собачьи вылизать Роджерса, всего и везде: разложить его прямо посреди белого дня и пометить всего. О, как бы он его выглаживал, выкусывал, вылизывал – такого всепоглощающего желания Фрэнк никогда не испытывал, а вот поди ж ты, случилось на старости лет помешательство! Он представил себе как бы Роджерс обалдел от такого вот внимания, и если бы не сразу двинул, то, наверное, растерянно охнув, прикусил бы свою сочную нижнюю губу и тихо выдыхал бы, подчиняясь жадным движениям Фрэнка… Брока? Боже… если у Фрэнка все-таки будет сцена с Кэпом, то… сердце зачастило как сумасшедшее, пресс напрягся, и по телу пробежала судорога наслаждения… Фрэнк расслабленно выдохнул и устало пошатываясь, поплелся в уборную, замывать следы грехопадения. По телу бродила приятная истома, но в душе было погано, каждый раз он обещал себе, что больше не будет дрочить на светлый образ Кэпа и каждый раз проигрывал. А еще Фрэнк знал, что немного позже, спустя максимум полчаса, его снова скрутит очередным приступом любви к еще одному персонажу. С которым в фильме была всего одна сцена, и то на расстоянии, слава богу. Чертовы фанаты с их неуемной фантазией и желанием делиться с миром своим взглядом на отношения Брока Рамлоу со Стивом Роджерсом и Баки Барнсом! Дай бог, чтобы во флешбеке, где появится его персонаж, не было совместных сцен с Крисом и Себом. В тех же промотурах, если пригласят, Фрэнк с удовольствием примет участие и будет сиять улыбкой во все зубы всему миру без проблем. Лишь бы не пересечься с парнями в роли, потому что… Ко второму раунду Фрэнк приготовил крем и полностью разделся. Если уж не получилось устоять, то продолжать предаваться греху лучше с комфортом. Проблем с воображением у него не было, а текстов он начитался достаточно, да и видео-подборок тоже хватало. Поэтому стоило лишь ослабить узду воли, как перед глазами выгнулось тело Зимнего, по блядским ярким губам пробежался юркий язычок, и Фрэнк рухнул в темный омут под названием «винтербоунз»… *** В желто-оранжевом мареве странно пахло жженой листвой и влажной землей, причем ни то, ни другое не наблюдалось. Что вверху, что вокруг и снизу – все было мутным и одинаковым. Верх и низ условно угадывался по плотности этого оранжевого, хотя вот чего Фрэнк никогда не мог представить, так это уныло-мрачное оранжевое. Ведь для него этот цвет всегда был позитивным, вкусным и детским, но не сейчас и не здесь… блядь, а где здесь-то? Он что, додрочился до глюков? Шаг, другой – вокруг ни хрена не менялось. Некстати вспомнился последний фильм про мстителей… не, это ж уже клиника, зря он все-таки не обратился к психоаналитику. Фрэнк осмотрел себя – в этой мути ног своих не было видно, но судя по всему, подсознание все же сжалилось, и в этом кошмаре он не оказался голым, спасибо за такие маленькие радости, мля. Только вот он реально перестарался с фанфиками, которыми вопреки своим же обещаниям все же продолжал зачитываться. Слишком увлекся и проникся этими фантазиями, потому что сейчас на нем была та самая, привычная по роли Брока Рамлоу форма: черное тряпье с перевязью и без броника. Гран-мерси своему больному подсознанию: хоть не доспехи Кроссбоунза – таскать эту тяжесть даже во сне было реально муторно. Спустя некоторое время бесцельного блуждания он заскучал, вокруг ничего не происходило, и Фрэнк перестал оглядываться и осторожничать. Теперь он тупо пер напролом, раздраженно ожидая, когда этот идиотский сон закончится, и он проснется. Однако, как оказалось, даже во сне не стоит быть таким невнимательным, потому что он самым банальным образом наебнулся на ровном месте и не просто упал, а еще и покатился с какой-то высоты в густое марево оранжевой пропасти. В матах и воплях он себя не сдерживал, слишком уж болезненным оказалось падение. Но приземление оказалось еще более фееричным. Потому что он в кого-то влетел. С одной стороны повезло – мог и головой пропахать землю, а вместо этого хоть и крепко приложился, но все же на чьи-то колени, пусть и не шибко мягкие. А с другой стороны – может, жесткое приземление его бы разбудило? Поминая крепким словом всех авторов особенно запомнившихся фанфиков, Фрэнк тяжело приподнял гудящую голову, совершенно не чувствуя страха и полный уверенности в том, что рано или поздно он все же проснется и эта ебанина закончится. Тело неприятно ныло, как после чересчур жесткой тренировки, да еще зрение подводило, показывая причудливое сочетание оранжевых и черных цветов… блядь. Отшатнуться ему не дали, крепко зафиксировав шею. - Ну, привет, командир… - Твою ж мать! – ну а что еще скажешь в такой ситуации, когда на тебя холодно смотрят глаза зимнего неба, а губы, на которые ты буквально только что славно дрочил, сжаты в неуступчивой гримасе. Но это же не Зимний солдат, правда ведь, это же просто: - э…Себас? На красивом лице брови сошлись в одну грозную линию, шею холодило твердым металлом, и до Фрэнка дошел жуткий факт: его, как проштрафившегося щенка, держали на весу за горло НАСТОЯЩЕЙ железной рукой… додрочился. - Рамлоу, - глухо произнес… Зимний и облизнул свои яркие даже в оранжевом ничто губы, - ты потерял память? - Блядь! – выдохнул Фрэнк, залипнув на вожделенных губах и поерзал, чертов рефлекс: видит Зимнего и стояк тут как тут. Баки? блядь, да быть того не может! Барнс тут же отследил его трепыхания, и вскинул брови вверх, правильно оценив причину неудобства своего эм… пленника? - Не ожидал, - криво усмехнулся Барнс, снова облизнувшись и заметив поплывший взгляд Фрэнка, еще раз повторил это издевательство над губами, выбивая из того стон, - так ты по мальчикам что ли, командир? - Я по суперам, Зимний! – выдавил на автомате Фрэнк, совсем переставший соображать от близости своего горячего фетиша, и потянулся к вожделенному телу всем собой, забыв, что его по-прежнему держат за горло. - Значит, память на месте. Только с мозгами беда, - встряхнул его Барнс, видно надеясь отрезвить, только просчитался – Фрэнка уже повело. Плевать что сон, но такого яркого и тактильного он еще никогда не видел и упускать шанс помацать Зимнего и хоть как-то реализовать все свои столь долго лелеемые тайные мечты, он не собирался. - Какой же ты, сука, красивый! – выдохнул он, восхищенно коснувшись кончиками пальцев длинных шелковых волос, - Как же я тебя хочу, как же ты мне весь мозг вынес, ты, Баки, и твой неразлучник, дай хоть дотронуться до тебя, сладкий! Хочу тебя, детка, так хочу, что часами бы тебя всего вылизывал везде: спать не могу, член себе стер уже нахрен, но как тебя представлю, снова стоит сука на тебя! Фрэнк нес весь бред, скопившийся в нем, счастливый от того, что в кои-то веки может свободно это сделать, потому что блядь, это его сон, а значит, насрать на все правила и принципы, раз уж его подсознание сделало такой подарок, то он не дурак отказываться! - Рамлоу, ты ебу дал, что ли? – распахнувшиеся в пол-лица кошачьи глазищи заставили Фрэнка совсем поплыть, а дрогнувшая железная рука, позволила, наконец, оказаться к Барнсу ближе. - Никому бы тебя не отдал, забрал бы себе, спрятал бы ото всех, любил, заботился, никому бы не позволил навредить, убить за тебя готов! – хватка с шеи исчезла, и Зимний попытался отступить, но хрен бы это Фрэнк позволил: – Детка, сладкий, не бойся, я сделаю тебе хорошо, хочешь отсосу? Опыта у меня, правда, нет, но я постараюсь, только не исчезай, только не уходи, Зимний, как же я тебя хочу – у меня яйца каменеют, стоит о тебе подумать! Баки... *** - Рамлоу! Ты рехнулся?! – попытался достучаться до сошедшего с ума командира Барнс, но не преуспел, растерянный он просто не успел ничего сделать, как тот уже оплел его почище осьминога и впился жадным поцелуем, урча и потираясь всем телом. - Отвали от меня! – взревел Зимний и скинул с себя невменяемого Рамлоу, но ударить почему-то не смог. В голове всё спуталось, только что он рассыпался пеплом на глазах Стиви, только что он растерянно оглядывался в бесконечной оранжевой бездне и вдруг появился тот, кто, как ему рассказали, взорвался в Лагосе на глазах Стива и толпы народа. И вместо того, чтобы напасть, попытаться использовать коды, или, что разумнее, сбежать, этот мужик лезет целоваться! Может, Баки сошел с ума или это Рамлоу сошел с ума, а может, это ад… его личный? Но как-то мало это все похоже на пытки, скорее на какое-то безумие! Баки уклонился от совершенно не воинственного захвата, точнее сказать от объятий, в которые спятивший Брок Рамлоу, его последний хендлер, попытался ухватить, и судорожно огляделся. Может, это все игра? Вот сейчас Рамлоу привычно оскалится и рявкнет на него, требуя подчинения? Баки посмотрел на Брока и отвел глаза, не в силах выдержать этот обжигающий расплавленным янтарем взгляд: было так странно ощущать себя объектом вожделения. Непривычно и дико… так-то, он свою память почти восстановил, смутно, но помнил, к примеру, как куролесил до войны. Что легко нравился и легко расходился: он, кажется, всегда нравился девушкам, как и девушки нравились ему, но ничего по-настоящему серьезного не припоминалось. Все было поверхностным, для него по крайней мере. Но сейчас… вот это горячее, безумное и такое открытое обожание вдруг зацепило что-то внутри. Он почувствовал себя так странно, что просто растерялся. Рамлоу, он... почему? Ведь в памяти Баки этот человек всегда был жестким, бескомпромиссным и совершенно равнодушным. Казалось, перед командиром Страйка ад разверзнется, а тот и глазом не моргнет, только оценивающе сощурится и приготовится бить на поражение или устраивать переговоры, если приказ такой отдадут. Баки на удивление прекрасно помнил, как ему прилетало шокером от командира: всегда по делу, строго дозировано и как-то даже рутинно. Помнил, что как только Рамлоу стал его хендлером, то тот мгновенно пресек любые издевательства и грубости в отношении Зимнего. Количество допущенных к телу вивисекторов резко уменьшилось в разы, Брок, словно цепной пес, не подпускал к своему подопечному халаты, одержимые проведением экспериментов над супером, без официально заверенных самим Пирсом бумаг. И кстати, содержание Зимнего солдата тогда тоже улучшилось: место обитания, обслуживание, прием пищи... Потому что, изучив всю документацию по оружию Гидры, Рамлоу едва не вытряс душу из научного персонала, но заставил их подготовить реабилитационную программу питания, категорично заявив, что таскать с собой холодильники со смесями на миссии он не собирается, и даже убедил в своей правоте начальство. Так что в то время Баки смог есть, как человек, и вообще… он тогда стал практически одним из бойцов Брока со всеми полагающимися им привилегиями, а не программируемым бесправным роботом. И пока он не встретил Стива, то вполне успешно социализировался, конечно, не совсем тем, кем был, но… так что особой ненависти именно к Рамлоу Баки не испытывал. Не доверял, опасался, даже побаивался и все же был, наверное, немного благодарен. Но все эти воспоминания никак не объясняли того, что сейчас происходило. В поведении командира никогда не было и намека на сексуальный интерес к подопечному… И тем более было удивительно, что сейчас, в этом нигде, свалившийся на него чуть ли не с неба последний хендлер вдруг стал таким. От его горячего взгляда в голове все мысли путались, и Барнс почувствовал себя неловко, стыдно и неожиданно приятно. Рамлоу смотрел на него не как на оружие, не как на бойца, а как на нечто восхитительное и бесконечно желанное. Брок Рамлоу, будто на всех диапазонах открыто кричал в голос, что Баки Барнс самый красивый и желанный человек, и у Баки от этого неприкрытого желания перехватывало горло. Он не считал себя красивым, не после того, через что он прошел, и он не считал себя достойным не то что восхищения, но хотя бы прощения. И вот, его враг(?) смотрит на него влюбленным взглядом, причем совершенно искренне – стояк в штанах, как физическое доказательство, был более чем убедителен. Так что Баки от такого дикого поворота событий слишком задумался и замешкался, а Брок уже оказался рядом. Брок оказался возмутительно близко, вжимаясь в Баки всем своим горячим как печка телом, сводя с ума пьяным от желания взглядом, и Барнс вдруг не нашел в себе сил оттолкнуть от себя этого психа еще раз. Потому что… просто, потому что он тоже вдруг захотел этого. Захотел почувствовать, что нужен, что любим, желанен, потому что искреннее обожание в темном взгляде Брока вдруг отозвалось в Баки жаркой волной. Он оказался нужен не как друг детства, опора и брат, не как полезный союзник или интересная головоломка и объект для изучения, а как возлюбленный. И Барнс поддался напору и приоткрыл губы, впуская шелковистый и прохладный язык, что так сладко принялся вылизывать ему рот. Баки даже не заметил, как оказался голым, и когда разделся такой неожиданно странный Брок. Просто в какой-то момент его накрыло сильным телом, и он выгнулся навстречу, позволяя и разрешая этому случиться. Отпуская себя и впервые за долгие годы чувствуя себя по-настоящему живым… Все вокруг стало неважным, ни то, где он, ни как он тут оказался. Значение имел только этот Брок, так жадно и неистово вылюбливающий его, шепчущий и стонущий его, Барнса имя на все лады, восхищенный им, Барнсом, желающий его, Барнса. Что-то внутри, раньше чувствовавшееся сломанным, вычерпанным до дна и иссохшим, исправлялось, срасталось и заполнялось теплом. Это жаркое восхищение оказалось тем, что исцеляло израненную душу Баки, возвращало его не как тень прежнего Баки Барнса, а тем, кем он должен быть. Эта всепоглощающая страсть делала Баки цельным, и он с головой окунулся в этот исцеляющий жар, с благодарностью принимая такой щедрый подарок. Кто бы мог вообразить подобное: что тот, на кого он бы никогда не подумал, окажется тем, кто вернет ему его самого? И Баки САМ потянулся навстречу, сам начал целовать Брока, с восторгом оглаживая крепкое и ладное тело, так щедро делящееся лаской. Гладкое тело, без шрамов… но мысли об этом несоответствии быстро вышибло горячим возбуждением…