***
Это был обычный день. Точнее, мне так казалось. Дом пустой и довольно неуютный. Шумная улица, с бесконечной вереницей людей, принесла понимание того, что ты по-прежнему находишься в социуме. Солнце, которое по всем законам Вселенной в конце октября уже не греет, ничуть не расстроило. И работа, которая превратилась с годами в рутину, встретила ожидающими клиентами. И все так и осталось бы, не приди она в наш банк в этот осенний день. Это была молодая женщина, на вид не дашь и тридцати. Красивая. Лишь открыв дверь, она притянула к себе взгляды окружающих. Мой не стал исключением. Кто она? Очередная богачка, купившая красоту на деньги состоятельного бойфренда? Не похоже. Слишком гордая, чтобы быть содержанкой. Да и красота у нее слишком живая, такую не сделаешь у пластического хирурга, она сияет изнутри (из души, если хотите). Однако что-то было не так. Ее лицо, красивое лицо, будто не жило. Оно застыло в одном выражении и не проявляло никаких эмоций. Одета женщина была в узкие черные штанишки, ботильоны на высоком каблуке и дизайнерское черное пальто. В двух словах «со вкусом». Она подошла и как все посетители банка взяла электронный талон и села в зону ожидания. — Молодой человек, молодой человек, — кричала бабуля, стоящая перед моей стойкой. — Простите, по какому вопросу? — спросил я у женщины. — Совсем от рук отбились, — проворчала старушка, отдавая квитанцию об оплате, — только и могут, что на девушек засматриваться, — и оглянулась на предмет моего интереса. Странно, но ее ворчание не раздражало, а лишь вызывало улыбку. Выполнив, несложную операцию, и ожидая следующего клиента, вновь перевел взор на женщину. Она словно и не замечала всех тех взглядов, которые на нее бросали люди, будто находилась очень далеко отсюда. На миг ее лицо перестало быть жесткой маской, и проступили маленькие морщинки, когда она приподняла уголки губ в усмешке. « Талон Б12, окно три» прозвучало в зале. Дама вздрогнула, снова нацепив свою бездушную маску, плавно поднялась и отправилась к моей стойке. — Здравствуйте, я бы хотела перевести деньги на счет Савельевой Анны Николаевны, — у нее оказался тихий, немного уставший голос. Он не вязался со всем ее образом. Его точно отобрали у какой-то другой женщины. Тихой, домашней, которая будет варить борщи по утрам и следить за маленькими детками, он не подходит той, что одним своим видом заставляет забыть обо всем и при этом обдает ледяным холодом. Однако спросил я совсем другое. — О какой сумме идет речь? — посмотрел я ей в глаза. Вблизи они были не такими, какими казались вначале. В них, как и в голосе, проступала усталость и тоска. — Один миллион рублей, — не маленькая сумма, подумал я, и похоже моя мысль не осталась не замеченной. — Вы любите маму? — спросила она и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, продолжила, — так вот я тоже очень люблю. — Я не спрашивал вас о цели перевода, — спокойно ответил я. — Да бросьте, у вас по глазам видно, молодая, не дурнушка, откуда такие деньги и зачем переводить на чужой счет, — с усмешкой пояснила она свой выпад. — Вы психолог? — Я нет. А вот вы сейчас на работе, и будьте добры, не отвлекайтесь от нее, — жестко произнесла женщина. А спустя секунду началось то, что навсегда оставит в моей памяти этот день. Старушку, которая была перед женщиной, задел плечом пробегающий ребенок, отчего та упала на пол. Мама мальчишки подбежала, чтобы помочь женщине встать и закричала. — Врача, скорее врача, вызовете скорую, она задыхается, — ее вопль разлетался по помещению, а люди, едва отошедшие от шока, стали толпиться вокруг бабульки. В тот же миг женщина, стоящая подле меня развернулась и ринулась к столпившимся людям, на ходу бросая что-то не слишком цензурное. — Уйдите, расступитесь, я врач, — казалось, от ее голоса окна покрылись инеем. Так жестко она это произнесла. Но важно не это, а то, что люди позабыв о панике, послушались ее. Она скинула пальто на пол, не заботясь о том, что на дворе осень и полы далеко не такие, как с стерильный операционных. Я не помню, как оказался рядом с ней и, вглядываясь, в ее отточенные опытом действия, пытался понять, что происходит. Она рывком разорвала на пожилой женщине блузу и начала прощупывать грудную клетку. — Твою мать, — сказала она, не поднимая взгляд, — скорую вызвали? — Но вы же врач, — пропищала молоденькая консультантка. — Вызывайте скорую, — она подняла глаза на девушку и откровенно рявкнула, — быстро, я сказала! Вокруг началась возня. Любопытные зеваки вновь зашевелились, кто-то уже называл скорой адрес нашего банка. А она, она хмурилась и искала что-то на горле у старушки. — Необходима трахеотомия, — не понятно кому пояснила врач, — мне необходим нож. Здесь есть у кого-нибудь нож? Ответом ей была тишина. — Да, что ж ты будешь делать? — она вновь посмотрела на девчонку консультанта, — слушай меня, я не первый день живу, а она наверное последний, — кинула взгляд на задыхающуюся женщину, — если ты, глупое создание, сейчас же не зашевелишь своими модельными булками в подсобку за ножом, которым вы с коллегами в обеденный перерыв пирожные режете, — все это было сказано так быстро и грубо, что не оставляло никаких сомнений, женщина истинно верит в то, о чем говорит. Леночка-консультант, подорвалась, и уже через полминуты нож был в руках у доктора. — Она выживет? — спросил я. Она не ответила. Сделала вдох, я кожей чувствовал ее сомнения и неуверенность. А на выдохе, на морщинистой шее выступили первые капли крови, которые через пару секунд стали струями. Не знаю, откуда в руках у этой красивой женщины оказалась трубочка от обычной шариковой ручки, которую она резко вставила в образовавшийся надрез. И старушка вздохнуло, судорожно и резко, но полноценно вздохнула. Люди, разве что не захлопали и постепенно рассосались кто-куда. Женщина, как и я, просидела рядом с бабушкой до приезда скорой. А после поднялась, взяла свое пальто, которое никто из присутствующих так и не удосужился поднять, перекинула через руку и направилась к выходу.***
Врач скорой помощи перед отъездом подошел ко мне и попросил некоторую информации о случившимся. А я, закончив брошенную операцию и закрыв окошко, пошел держа в руках квитанцию о переводе, на выход. Она так и стояла на улице, не одев пальто, и смотрела в пустоту. Я остановился рядом не решаясь заговорить. Казалось, что она, как и в тот раз когда сидела в зале ожидания находится очень далеко отсюда. Но спустя минуту она рассеяла мои сомнения. — Это четвертый случай за полгода, — сказала она, повернувшись ко мне. Я не понял, что именно она имела в виду, говоря это. А она снова все прочла по одному лишь моему взгляду, — это четвертый случай, когда на моих руках умирает человек. Я откровенно ее не понимал, почему она говорит, что старушка умерла, и почему она так трагично к этому относится, как бы цинично это не звучало, но врачи не боги, и такое случается. Уж она то должна это понимать. — Вы ничего не понимаете, — сказала она, усмехаясь, и вновь от меня отворачиваясь, — и наверное не поймете, но я все же постараюсь объяснить. Я всегда хотела быть врачом, начиная с третьего класса. За эти годы менялись лишь специальности на которые я хотела пойти, но не профессия. И вот я врач. Врач-невролог с хирургической практикой, имеющий научную степень. Я достаточно богата, чтобы содержать себя и родителей, ни один человек, являющийся прямым моим пациентов еще не умер. Однако чуть больше полугода назад я лечила цыганского мальчика, точнее не так, меня пригласили принять участие в операции на позвоночник, в качестве консультанта. Мальчику помочь не смогли, он никогда не будет ходить, родителям об этом должна была сообщить я. Не помню почему так вышло, но уже и не важно. Она прокляла меня. Смешно в двадцать первом веке верить в проклятья, — сказав это, женщина действительно издала нечто походе на какой-то истеричный смешок, — я стала попадать в необычные и ужасные ситуации. Это происходит исключительно за пределами моей работы, там, где нет врачей. Началось все с мальчика, его сбила машина, а я не смогла пройти мимо. Клятву же давала, — я видел, что в глазах у этой сильной женщины стоят слезы. Но она сморгнула их и продолжила говорить, — маленький мальчик, невинный ребенок, я не смогла ему помочь. И теперь я вновь и вновь сталкиваюсь с выбором, и думаю, что на этот раз повезет, но этого не происходит, и этот раз не станет исключением. У нее тромбоцитопения. Видели как кровь хлынула? Сейчас в районной больнице на нее уйдут все стратегические запасы крови, но их не хватит. А препарата, который повысит содержание тромбоцитов в крови и остановит кровотечение. До ночи, она скорее всего не доживет. Она замолчала. А у меня не было сил, как-то ее утешить. Я просто стоял рядом и молчал. — Вы … — она подняла руку, призывая меня к молчанию. — Не говорите ничего, — резко и хрипло от сковавших горло рыданий произнесла, а после еле слышно, — пожалуйста. Это так смешно, я доктор, наукой занимаюсь, а верю в то, что меня гадалка прокляла. Но знаете, стану для этой бабушки или ангелом, или палачом. Мое нутро подсказывает, что последним. И не оглядываясь, так и держа пальто в руках пошла прочь.***
Медицинский журнал от 19.12.2018 Больная Белых Анна Федоровна Время смерти 23:11 Причина смерти- обширная кровопотеря.