on his fingertips

У Кванхи хриплый голос, немного скрипучий и не то чтобы сильно приятный по всем принятым канонам, но Шивану он нравится – пускай он никогда и не признается в этом, особенно обладателю этого голоса. У Кванхи вечно меха-меха, манеры восторженной аджуммы и руки, тёплые, почти горячие даже в самый лютый холод – ими он хватает Шивана за щёки, и Шиван думает, что у него должна была бы уже развиться на это аллергия, но аллергии нет и нет, и Шиван постепенно смиряется. Они вместе стоят на крыше, и Шиван не помнит, какого чёрта они там забыли, и почему Кванхи до сих пор не вопит, что он боится высоты, и не цепляется за него всеми конечностями, рискуя отправить их обоих в полёт за хлипкий бортик по краю крыши. В принципе, как и почему уже неважны. Они перестают быть важны, когда Шиван поворачивается к Кванхи и видит выражение его лица. Кванхи улыбается. Ветер дует ему в лицо, сдувая волосы со лба, ветер холодный, промозглый и пронырливый, и даже Кванхи ёжится в своих мехах – но продолжает спокойно, умиротворённо улыбаться. Как будто это всё – крыша, ветер, ночной город и Шиван – всё, что ему нужно. Как будто он счастлив сейчас. Шиван чуть привстаёт на цыпочки, чтобы докоснуться своими губами его губ. Рукой он находит ладонь Кванхи и сжимает её, чувствуя впервые холод чужих кончиков пальцев. Он сжимает их и улыбается в продолжающийся поцелуй. Он впервые понимает, что всё-таки действительно нужен Кванхи.