Я помню короля, когда он только взошёл на трон. Мальчишку, сорванца, дорвавшегося до власти. И тот безумный блеск, что нисходил с его очей. Те слова, что срывались с его губ и заставляли души трепетать. Воистину был он Королём Королей, прирождённым монархом по праву и призванию. Начав править, первым делом он повесил большую часть чиновников, а их семьи лишил права иметь наследников до третьего поколения. Бюрократию истреблял он нещадно, также как и тех, кто противился его воле. Мало кто мог хотя бы возразить его словам, и после каждого такого случая с плеч летели головы. Виновных или невиновных, рассудит история. Не моему разуму оценивать правление столь неординарного человека...
Я помню, как яростно глядел он на карты будущих и минувших сражений, как быстро принимал самые важные и ответственные решения, зачастую приводившие его к блестящей победе. А с какой скоростью росло его понимание военного дела и стратегии..! Чем больше он воевал, тем умней, хитрей и хитросплетённей становились его действия. Это был человек, воевавший за целую страну как за самого себя. Однако никто не мог сказать и не может до сих пор, был ли он патриотом или же лишь эгоистом, мечтавшим о завоевании мира. Карл вошёл в историю как самый молодой монарх и едва ли не самый амбициозный.
Никто не мог сопротивляться его воле. Ни церковь, ни генералы, ни народ. "Я был посажен на престол Богом, но не Церковью!" — говорил он, грозно, по-солдатски прижимая руки по швам. В такие моменты никому не хотелось даже встречаться с ним взглядом, потому как тот был полон бездны, которая затягивала, уносила в своём бесконечном потоке внутрь... И сводила с ума. Мне довелось увидеть, как посол Англии выдавил себе глаза, дабы не видеть монарха, прошивающего человеческую душу насквозь. Я видел, как восхищались русские солдаты мужеством шведских легионов, как трижды прокричали "Hail!" поляки после их поражения при Клишове*... Кто-то почитал его, кто-то ненавидел, кто-то презирал, но считались с ним все, до единого.
Я помню и пятнадцатилетнего короля, только взявшим свои рукавицы из металла, и того же короля, что схватил этим железом сразу трёх владык за горло.
Я горжусь тем, что воевал с ним бок о бок.
Я не стыжусь того, что пишу эти строчки Вам, уважаемый Пётр, государь Российской Империи, будучи живым и невредимым. Однако слова почтения это отнюдь не всё, что я хочу рассказать о Карле Двенадцатом...
...Когда ко мне в дом постучали посреди ночного дождя, я решил, что русская армия зачищает Швецию под корень. Однако на пороге в рваном тёмном облачении стоял, опираясь на повреждённую ногу, человек. Его не удалось бы узнать, если бы не тот самый блеск, который, пусть и блеклый, но всё также величественно заставлявший встать на колени, не был бы замечен мной, посмотревшим ему прямо в глаза. Он взглянул на меня, но я не опустился на колено, как сделал бы будучи при дворе, нет, я спросил, что ему нужно.
Тогда он усмехнулся, хрустнул суставами на ладони и наконец ответил:
— Мир.
В тот миг я не сумел сдержать улыбки. Швецию раздирали несколько держав, каждая боролась за свой кусочек территории. В том числе и Вы, мой русский товарищ. А он... Он не отступил. Не сдался и не исчез за границей, как поступил бы любой монарх-эгоист, которых я за свой век повидал немало.
Затем я проводил Его Величество, попросившего называть его просто Карл, внутрь. Мои хоромы и по сей день не отличаются роскошностью, а уж тогда... Простецкая мебель без шелка и в принципе какой-бы то ни было ткани, минимум на кухне, в уборной, в спальне. Минимум для выживания, максимум для того, чтобы уходить на войну, не сожалея о том, что бросаешь. Я так часто воевал, что мой родной отчий дом в какой-то момент стал для меня всего лишь перевалочным пунктом..! От войны до войны... Так тоже когда-то сказал мой король... Когда он им был, конечно же.
Мы присели за стол, но первое, о чём он попросил, было не вино, которого у меня в жизни не было, а перо и чернильницу. Едва я отдал ему желаемое, как на стол с шорохом опустилась подробнейшая карта всех земель моей родины и земель, что вокруг неё. На ней тонкими штрихами были нанесены дополнительные обозначения, вроде настоящего(судя по надписям) расположения русской, польской и датской армий. Пунктирными линиями были обозначены передвижения, маленькими кружками — шведские войска, которые, похоже, до сих пор не сдались где-то в глуби страны.
— Мне нужен мир, Дан... — словно и не для меня произнёс король, не отрывая взгляда от карты. Затем схватил перо, обмакнул в чернила и сделал ещё несколько штрихов. Насколько я мог увидеть, несколько "облачков" сопротивления исчезли, а стрелочек, обозначавших передвижение врагов, прибавилось. При этом лицо Карла выражало непримиримую ярость, но ярость, вскоре угасшую. Он отложил перо в сторону и поднял глаза на меня. Повторил:
— Мне нужен мир. Дан, он мне нужен...
— Но, мой король...
Он ударил кулаком по столу так, что тот затрещал. Однако даже тогда я не вздрогнул. Лишь барабаны дождя за окном нарушали наступившую тишину.
— Меня предали практически все вассалы, а те, что остались верны короне, теперь висят на суку на ближайшем перекрёстке. Один из немногих выживших успел передать мне, что ты сумел убраться из столицы далеко на север Швеции. И то, что ты всё ещё верен нашей стране... Так скажи мне, неужели ты тоже сдался, как те трусы, что бежали в Россию как почётные военнопленные? Неужели, скажи мне, ты также ослаб и духом и телом?! Отвечай!
Его голос громом ударил по мне. Но не по ушам, а по душе. Мне действительно было что ответить Его Величеству, но тогда я лишь промолчал. Вернее, не так. Я сказал то, что должен был.
— Нет, мой король. Demirbaş*... Вы никогда не сдадите Швецию, даже если все вокруг буду за. Потому Вы "Железная Голова"... Ваш разум есть сталь. Я с вами, мой король. Положитесь на меня.
Его лицо разгладилось, и тогда я в последний раз увидел, как Карл улыбнулся. Этот великий, поистине великий человек тогда в последний раз обрадовался моим словам. Хотя, прошу прощения, я вру Вам, уважаемый Пётр...
Ту ночь мы полностью провели за картой, отрываясь лишь на редкие приёмы пищи. А на следующий день к нам прибыл один из отрядов ополчения общей численностью в тысячу мушкетов. На следующий — ещё два той же численности. Был создан лагерь, налажены патрули. Скорость воплощения наших буквально вчерашних планов поражала. Должно быть, свою роль сыграла весть о том, что король не пал в бою. Многие солдаты желали самолично лицезреть короля, и тогда он решил устраивать публичные выступления на подобие отчётов перед всем его маленьким войском. Одно из них запомнилось мне навсегда...
— Мои дорогие клинки! Мои пули, мои пики, мои кинжалы! Вы все останетесь в истории, как те, кто победил, несмотря ни на что! Мы вырвем нашу Швецию из рук узурпаторов и жалких крыс, желающих откусить себе кусочек!
— ДА, О КАРЛ ВЕЛИКИЙ!
Солдаты подбрасывали вверх шлемы, кто-то даже снимал доспехи. Все рукоплескали государю, но я видел его истинные чувства. Дела шли из рук вон плохо, ведь выходило, что против нескольких сотен тысяч в сумме против нас мы имели лишь... Жалкие неполные три тысячи. Из которых только полторы имели мушкеты, а на всю армию не набиралось и десяти пушек. Что уж говорить про провиант и снаряжение, которое просто таяло в стычках с отдельными отрядами авангарда.
И тогда, после того, как все солдаты так радостно приветствовали его в очередной раз после речи, он вдруг сменил свой тон на печальный. Так сообщают о смерти очень близкого человека, и таким же тоном говорят о поражении в войне.
— Мои дорогие... Моя Швеция... Мир, который должен был лежать у наших ног, был потерян. И... Мы должны, мы просто обязаны вернуть всё это! Я знаю, нет, я верю в вас! И надеюсь, хотя бы отчасти так, как вы верите в меня...
— ДА, О КОРОЛЬ! ЗА КОРОЛЯ! — Ещё громче грянуло в ответ. Похоже, тогда опешил не один я — Карл даже сделал шаг назад, в изумлении смотря в толпу. Но тут же собрался, сжал кулаки и прижал их по швам.
— Тогда выдвигаемся! Русская и турецкая армии* впереди и позади нас! Мы окружены, мы проиграли, но лишь битву, а не войну! Генералы! Готовьте свои отряды, проверьте снаряжение и приступайте к построению боевого порядка! Сегодня мы либо уснём на нашей земле, либо поставим мир на колени! Но в одном я уверен совершенно точно... Сегодня мы обагрим наш дом кровью врагов! Med Guds hjälp*!
— ALL HAIL THE KING!
— ALL HAIL CAROLUS REX!
Тогда и впрямь была последняя битва, о которой, правда, грамотно забыла история и которая попросту исчезла со всех летописей, как вы, русские, это называете. Считается, что сокрушительное поражение понесла шведская армия при Полтаве, однако свой финал она встретила именно на родной земле.
Тогда же состоялся наш последний разговор с Карлом.
— Ты знаешь, Дан, я всегда знал, что буду королём. Я почувствовал это, едва родившись. Я знал, что вокруг меня будет полным-полно завистником и тех, кто недооценивает человека только из-за его возраста. Но несмотря на это я хотел достичь вершины... Я хотел мир у моих ног. Но сейчас, глядя на эти три тысячи, на эти последние три тысячи от былого величия, я задумываюсь... А что, если это невозможно? Что, если любые планы по сокрушению самого мироздания заранее обречены на провал?
— Мой король, вы правда хотите услышать моё мнение?
— Говори уж, через час у нас здесь будет поле битвы.
— Тогда... Вы знаете, плевать. Чего стоят цели и желания, если они вдруг теряют свою ценность? Если они были у нас, то мы должны защищать их до конца, до последнего вздоха. До тех пор, пока последняя капля крови не покинет наше тело. Таков закон воина, таков закон мужчины.
— Мне было пятнадцать, когда я взошёл на трон... Я начал править, искореняя любое инакомыслие. Должно быть, я в чём-то ошибался. Эта неуверенность, Дан, была со мной всё это время. Но ты сказал правильную вещь... Моё время здесь и сейчас. Пойдём же... Я уже слышу русский марш.
— Да, мой король...
Поле боя напомнило мне Полтаву. Мы также сражались тогда... Сила против силы, желание против желания, амбиции против амбиций. Мы не проиграли, о, нет..! Сегодня, сегодня всё решиться!
Огромный пустырь... Был бы таковым, если бы не протянувшаяся тёмная линия, перекрывшая горизонт. Смешанные русская и турецкая армии шли окончательно сломить шведское сопротивление. Наш жалкий круг казался совершенно ничтожным по сравнению с ними. Однако в глазах солдат, маршировавших рядом со мной, я не видел страха. Только желание умереть за цель своего короля.
Наверно, наше с Карлом войско должно было исполнить гимн Родины в последней битве. Но вместо этого тишина перед бойней нарушилась песней...
All embrace me, it's my time to rule at last!
Fifteen years have I been waiting to sit upon my throne!
No allegiance, I will swear no oath
Crowned by God not by the church as my power is divine!
They thought I was too young to rule the land...
Just as they failed to understand!
Born to rule!
My time has come!
— ЗА КОРОЛЯ! ЗА ШВЕЦИЮ!
Ещё тогда я подумал, что можно было бы просто сдаться. Никто бы не погиб, и крови было бы гораздо меньше. Что мешало так поступить? Честь и гордость. Мы — мужчины, мы — воины. Мы будем драться до конца, что бы не случилось!
— Правый фланг, залп!
Оглушительный грохот пяти сотен тут же заглушился огнём пяти тысяч... Три тысячи таяли, но даже те, кому оторвало ногу или руку, поднимались и бросались на "коробку" янычар и шеренги русских. Я был горд, я был искренне горд за то, что умру, сражаясь!
Say my name when you pray
To the skies! See Carolus rise!
With the Lord my protector!
Make them bow to my will
To the skies! See Carolus rise!
To the skies! See Carolus rise!
Нас окружили. В круге из войска остался лишь Карл, я, и добрая сотня бойцов. И эта сотня с последним криком ринулась на замершие в изумлении войска противника, опустившего оружие. Шведские воины дрались до последнего, но и они не продержались долго. Рядом с ними бился Карл, раз за разом взмахивая мечом всё медленней и медленней. Сколько времени мы уже сражаемся? Час? Два? День? Какая разница!
Proved in battle, led my men to victory...
No man alive or dead commands me, I answer to the Lord!
Hear my orders, question me and die!
What I say, was said in heaven, and so it shall be done!
I know I was destined to rule alone!
All for myself I have claimed the throne!
Born to rule!
My time is now!
Залитые кровью тела своих и чужих смешались с грязью и образовали вокруг нас плотную стену. Правда, она не могла помочь... Раненому королю и его последнему вассалу. Мой клинок уже затупился, а раны жгли руки и корпус всё сильнее. Силы покидают меня, я прекрасно понимал это. Король рядом уже заряжал мушкет. Пуля уже несколько раз выпадала из его рук, скользких от крови, но в конце концов от всё же справился и оставил фитиль тлеть. Впрочем, из-за пелены дождя окружение стало несколько менее плотным, и огонь ружей прекратился, ведь враг боялся попасть по своим. Раз за разом из кольца на нас нарывались пять, десять, двадцать человек... И раз за разом их тела оставались лежать в покрытой алым земле.
Стоит ли мне всё же сказать королю..?
I was chosen by heaven!
Say my name, when you pray
To the skies! See Carolus rise!
With the Lord my protector
Make them bow to my will!
To the skies! See Carolus rise!
To the skies! See Carolus rise!
All that's thine shall be mine there's no stopping me...
All over Europe my rule shall be questioned by none.
All I see, give to me, that is my decree!
My will be done!
...О том, что я предал его?
Тогда, я говорю Вам это серьёзно, время замерло. В тот момент даже прекратился дождь, исчезла боль от ран, а меч перестал обжигать руки. Я обратился к Карлу и рассказал о том, что ушёл из армии к русским после Полтавы. Всего одной фразой я остановил течение времени вокруг...
Не знаю, чего я ожидал. Что король выстрелит мне в грудь? Вероятно, это было бы справедливо. Что он рухнет на колени и убьёт себя сам, дабы смыть позор? Не знаю... Я и сейчас не особо много что понимаю.
They thought I was too young to rule the land
Just as they failed to understand...
Born to rule!
My time is now!
Карл Двенадцатый, король Швеции, монарх, нет, человек, улыбнулся мне сквозь боль. Он улыбнулся и произнёс следующие слова...
— А я всегда это знал, Дан. Только, понимаешь ли, в чём суть... Ты предал меня, но не Швецию. Не свою страну. Можно предать человека. Но не Родину. За такое лишь одно достойное наказание — смерть. За моё правление меня называли по-разному, но никто и никогда не говорил, что я несправедлив. Знаешь, что такое власть в пятнадцать лет? Это бесчестие и унижение буквально отовсюду. Я должен был... Нет, не так. Я хотел показать, что я способен на что-то большее, чем просто быть королём. Я хотел быть тем, кто... Кто получит мир. Не потому, что я его ненавидел или я так страстно желал власти... Я просто хотел доказать что-то самому себе. Доказать, что я могу сделать что-то лучше. Лучше, чем оно есть в течение многих, многих лет. И, похоже, будет ещё много, много веков спустя...
— Мой король...
— Оставь. Лучше прислушайся... Кажется, они идут. В этот раз — все вместе.
Но я не слышал строевой марш. Я слышал лишь песню, что осталась на устах павших. Я слышал песню, что доказала Карлу его величие. Как человека, как воина, как мужчины. И тогда я тоже улыбнулся.
I was chosen by heaven!
Say my name when you pray
To the skies! See Carolus rise!
To the skies!
With the Lord my protector!
Make them bow to my will...
To the skies! See Carolus rise!
With the Lord my protector!
Make them bow to my will...
To the skies! See Carolus rise!
To the skies! See Carolus rise!
Мой король умер у меня на руках. Вокруг стояли ваши воины, владыка Пётр. Они стояли рядом и ни один из них не спустил курок. Ни один из них не зарубил последнего воина Швеции, оставшегося в живых. Это одна из причин, по которой я пишу Вам это письмо.
Впрочем, сейчас я объясню Вам основную суть этого письма. Карл Двенадцатый умер, поняв простую в своём смысле вещь. Мы все всего лишь люди. Люди, которые пытаются сделать мир лучше. Пусть чуточку, пусть каждый по-своему. Нужно учитывать это, когда будете пытаться захватить мир. Хотя я сомневаюсь, что у Вас получится. Потому что мир есть желание всех людей в нём, а их тут великое множество... Монарх, крестьянин, солдат — они одинаковы. Нет тех, кто выше или ниже. По крайней мере, сейчас. О царь Пётр, прошу Вас, прислушайтесь к этому письму..! Измените мир, но не так, как того желал Карл! И последняя, должно быть, моя просьба... Не пытайтесь сделать это в одиночку. Природа сильнее человека, и мир сильнее Швеции. Потому, пожалуйста...
Станьте выше мира. Добейтесь той вершины! Сделайте это вместе со всем Вашим народом! Тогда вы, быть может, увидите Истину. Или, как её назвал Карл, справедливость.
Полную. Абсолютную. Впрочем, её нет.
...Впрочем, решать Вам. А я подожду...
Спустя полвека в России появляется некий историк. Кажется, его звали Улоф Далин*...
История бесконечной войны одного человека будет длиться, покуда есть в мире те, кто желает Абсолюта. Но то была история войны... Быть может, есть ещё сражения, кроме тех, что проходят на поле боя?
Например, людские души..?
TO THE SKIES!
SEE CAROLUS RISE!
* — Demirbaş — Железная Голова, одно из прозвищ Карла Двенадцатого.
* — Про русскую и турецкие армии. Историческая неточность, у меня они объединённые, на деле же там были тёрки между турками и русскими. Т.е. это отсебятина, не стоит учить историю по этому рассказу.
* — Насчёт всех битв, упомянутых в начале, смотрите Википедию/историческую энциклопедию, если таковая имеется.
* — Улоф Далин — реально живший шведский историк.
* — Med Guds hjälp! — "С Божьей Помощью!" — девиз Карла Двенадцатого.
