KARRY. Книга первая. Действительно ли это были ошибки?

      Понедельник, 24 декабря 2012              Я резко проснулась от ритмичной мелодии будильника. Услышав её, хочется встать с постели и встречать день с улыбкой. Это песня Ван Ди Magic. Песня отличная, вот только это утро вовсе не хотело мне улыбаться (и вообще, понедельники — не те дни, которым я радуюсь).       Чтобы выключить будильник на столе у окна, нужно было пройти всю комнату, а перед этим ― встать с кровати. Трудная оказалась задачка: я просто запуталась в одеяле, а когда же, в конце концов, справилась с ним и маленькими шажками отправилась к столу, оттуда уже доносилось:              But baby you got me moving too fast       'Cause I know you want to be bad.              Сквозь дымку сна, я услышала грохот и звук, как будто что-то металлическое врезалось во что-то… металлическое — со стороны двора за окнами другой комнаты. Там стройка, так что подобные звуки стали привычны. Но это отвлекло меня, и я стукнулась ногой о стол, развернулась и задела спиной новогоднюю ёлку.       ― Ай! Ёлка, ты только мешаешься, зачем ты вообще нужна?!       Естественно, она мне не ответила, но представив, что она сказала что-то о Новом Годе, я раздражённо воскликнула:       ― Новый Год? Это вообще малозначащий праздник, исключая тех, кто хочет напиться, полежать в оливье, шляться по морозу в полупьяной кампании, замёрзнуть и проснуться с головной болью. В семь вечера первого января.       Конечно же, я преувеличиваю, не кидайте в меня камнями. Есть адекватные люди, которые любят гулять по праздничному городу в кампании друзей или сходить в гости или что-то ещё, но, простите, этим утром я не в себе.       Будильник включился заново. Первый куплет Magic в исполнении Гарри Стайлса… Я даже на мгновение забыла о боли в ноге (спасибо за неё, стол!).       Нажав кнопку «стоп» на телефоне, бессердечные разработчики которого организовали приветствие «Подъём!» от будильника, я еле сдержалась, чтобы не лечь в постель снова.       Как же холодно!       Обычно я в пижаме до самого выхода на улицу, но сегодня, видимо, придётся одеться сразу (я ведь не хочу заболеть — перед новым годом и следующей за ним сессией особенно).       Дважды недовольная, я натянула джинсы, немного колючий свитер с высоким воротом, шерстяные носки и очки в красно-чёрной пластиковой оправе. Да, у меня очень плохое зрение, и я почти всегда ношу очки или мягкие контактные линзы.       Только после этого отправилась на кухню. Крепкий кофе ― вот что поднимет мне настроение в этот не очень удачно начавшийся день. Я нажала кнопку на кофеварке и поняла, что по кухне гуляет холодный ветерок.       Сонной походкой — или скорее зомбоходкой — добравшись до термометра (в заключение этой задачи нужно было пролезть между подоконником и обеденным столом и я, конечно же, стукнулась копчиком о последний), я замёрзла ещё сильнее: − 26˚!       Из кофеварки повалил пар.       Иногда именно утром можно узнать новости о чём-то (например, об отменённых занятиях), потому я вернулась в комнату включить компьютер. Заставка рабочего стола, как всегда, стала причиной моей улыбки в стиле Чеширского кота, потому как оттуда глядели один ирландец и четверо англичан: Найл — приветственно, Зейн — немного заспанно, Лиам — задорно, а Гарри — как-то шаловливо. Ах ты, Гарри-шалунишка.       Поправочка к тому, что было выше: глядели на меня только три англичанина, потому что Луи мечтательно смотрел в сторону. Смотрел и смотрит. Почему я пишу в прошедшем времени? В общем, всё ясно. О, Луйка! У тебя ж сегодня днюшка! Теперь тебе аж двадцать один год! М-да, как будто Луи услышит мои мысли…       Пока компьютер загружает всякие стартовые программы, я решила сходить умыться. Нередко это помогает мне проснуться тоже (это моя стартовая программа… вторая после кофе). Когда я закончила все утренние процедуры и взяла в мокрые руки голубое вафельное полотенце, где-то за дверью послышался приглушённый шум и тихий мужской голос.       Ох уж эти соседи. Нередко я слышу детские крики, шаги, скрежет (бывает, ещё и туц-туц в ночи), теперь вот мужской голос.       Повесив полотенце на вешалку, я посмотрела на себя в зеркало: сонная и немного хмурая круглолицая девчонка с непонятного цвета глазами (серовато-синевато-зеленоватые? тёмно-бирюзовые? цвета зелёной сосны? цвета русалки?) и очень длинными русыми волосами, которые не мешало бы расчесать. Кроме того, моя кожа сейчас бледнее обычного, а синеватые круги под глазами чуть более заметны — бессонная неделя не прошла даром.       Я открыла дверь ванной и сразу почувствовала пленительный аромат кофе. Мне ведь нужно ещё подготовиться к нескольким зачётам за такое маленькое количество времени! Одно кофе здесь не поможет.       Завернув в свою комнату, я остановилась в самой её середине. Зачем я пришла?       Скользя взглядом по блестящей в утреннем свете ёлке, я с удовольствием потянулась. Ох, ну и сложно же заставить мозг работать по утрам. Я убрала волосы от лица, расправила их руками и вспомнила, что хотела расчесаться! Расчёска лежала на столе рядом с ноутбуком, с которого всё ещё смотрят четверо парней (Луй, ты парень, и я люблю тебя, но ты глядишь куда-то в сторону).       Я вздохнула, взяла расчёску и поняла, что осталось пятнадцать минут до выхода! А я ещё не завтракала! Не говоря уже о макияже! Хотя какой мне макияж! Выжить бы!       Резко развернувшись, чтобы пойти на кухню и успеть хотя бы кофе выпить, я замерла на месте: рядом с моей кроватью стоит чёрная дорожная сумка.       Чужая. Дорожная. Сумка.       Меня бросило в жар.       Секунд пять я смотрела на этот новый предмет в моей спальне, и тут раздался хриплый мужской голос:       ― Good morning.       По спине пробежали мурашки.       Я оторвалась от сумки и поняла, что источник голоса находится в моей кровати (В МОЕЙ КРОВАТИ), под моим любимым коричневым пледом, абсолютно не сочетающимся с непонятного цвета свитером гостя.       Незваный оказался брюнетом со спутанными, слегка вьющимися волосами и красным от холода носом. Он явно очень устал: под ярко зелёными глазами образовались мешки. Хм, думаю, я выгляжу примерно также (нос у меня не красный, но я ещё призрачно бледная, так что, парень, я тебя сделала!).       ― I’m sorry. I’ve just entered your flat, the door was open. ― Начал он будто бы заплетающимся языком, но я поняла смысл его слов: он просто зашёл без приглашения в мою квартиру и теперь оправдывается. Однако не смейтесь, но выглядит он чертовски похожим на Гарри Стайлса. ― My plane’s broken, we’d lost the air-to-ground communication sometime, and I guess we had been flying in the wrong direction for long ‘till crash-land near this building.       Произнося последнее слово, он указал рукой на окно прямо позади меня. В этот момент я увидела на его запястье татуировку: «I can’t change».       Нет, этого не может быть. Не может, этого просто не может быть.       Я ещё раз посмотрела в его глаза. Расчёска выпала из моих рук и громко стукнулась об пол. Это действительно Гарри. Передо мной Гарри Стайлс.       Вздрогнув, он спросил:       ― Are you okay? Do you speak English?       Точно, эта его протяжная манера речи. «Ладно. Нужно взять себя в руки», ― сказала я самой себе, ― «он просто человек». Да, и он состоит в группе, песни которой я слушаю целыми днями. Ну, и что? Подумаешь. Глубокий вдох и:       ― Yes, I speak English. Keep your usual… — я сделала паузу, — speed of speaking.       Не знаю, правильно ли я составила словосочетание. На самом деле, я средненько говорю по-английски, но сейчас я понимаю его. Надеюсь, он не будет говорить сложных слов и мой истинный уровень английского языка не будет раскрыт.        Тем временем Гарри продолжал:       ― So… the street was empty. I don’t know where I am now. I’m so-o-o-o frozen. I’ve never felt so cold, ― он, кажется, стал говорить ещё медленнее, я постепенно успокаивалась, ― that’s why I got under your blanket…       Наглец ты, Стайлс. Где твоя британская сущность?       — …Sorry, I... I feel as cold as ice and haven’t slept for two days. It isn’t in my blood, but I really can’t help it. Could you let me stay here to get warm and call my pilot?       Что-что-о-о-о-о???!       Красноносый посмотрел на что-то за моей спиной, и его губы растянулись в наимилейшей улыбке.       — Please.       Я обернулась. Фото с ноябрьской фотосессии парней в Германии. Чувак понял, что я знаю, кто он, и решил использовать это. Хитрец.       Повернувшись лицом к Гостю, я попала под взгляд больших изумрудных глаз, умоляющих о согласии. Это нечестно. Как можно отказаться? Хотя… хочу ли я?       Я попыталась вспомнить всё, что узнала на уроках английского языка:       ― I understood you, Harry. ― Упс, я произнесла его имя так, словно оно Garry. — But I have to go to the university. Right now.       — So can I stay? Really?       — Эм-м-м, да.В смысле, yes.       Он улыбнулся ещё шире — так, что на щеках появились ямочки.       — Разве у меня есть выбор? — Озвучила я свои мысли.       — What time are you coming back?       — In the evening. Well… — я призадумалась, — you can have a rest until I come.       ― Thank you so much, ― тихо ответил Гарри и опустил глаза на расчёску, которая всё это время лежала у моих ног.       Усмехнувшись, я подняла её. Может, я сплю? Менее чем полминуты назад я разрешила Гарри Стайлсу остаться у меня в квартире и поспать в моей кровати…       Стоп!       Универ. Это реальность, и я РЕАЛЬНО ОПАЗДЫВАЮ. Что сказать ему?       ― Harry, I’m going to the university. Now!       Лена, ты говорила это!       — Too late, but… ― я забыла, как сказать «надо» или «нужно». Тупица! Сменим тему… ― Do you want some coffee?       ― No, I want to sleep, ― пробормотал он, ― and to sleep only… — тут Гарри воскликнул: — AND! — Совсем как во многих интервью! Я всегда смеялась с этого. — I’m gonna do that. Thank you for all.       Бедный, он действительно хочет спать. Как по-английски «не опустошай мой холодильник полностью» и «не устрой здесь пожар»?       ―… and I’ll try to keep your flat, ― неспешно добавил Гарри (да он мысли читает!), а я наконец сдвинулась с места. ― Do you live alone?       ― Yes, ― ответила я уже из прихожей, надевая пальто.       В ответ тишина. В большом зеркале на дверце шкафа-купе отражалась девочка с длинными русыми волосами. Чёрно-бежевый свитер, джинсы, очки, даже шерстяные носки в цветочек — вроде я. Если не сплю, то, должно быть, в ванной стукнулась об раковину, и мне всё это привиделось.       Я залпом выпила уже остывший кофе, надела линзы, схватила сумку и услышала Гарри:       ― I will wait for you.       Запоздалая реакция.       Вдруг его голос стал удивлённым:       ― Stop, I can hear my voice!       Серьёзно? Он сказал, что слышит свой голос? Выпил в полёте?       Но прислушавшись, я поняла, что тоже слышу… не просто его голос, а начало песни I Want. Эта песня звучит, когда мне звонит Катя. Мы же должны были встретиться на остановке недалеко от университета! СЕЙЧАС!       Я добежала до телефона, оставленного в комнате с Гарри. Он сидел в том же положении, что пять минут назад.       ― It’s my phone, ― пролепетала я, хотя британец уже, наверное, понял.       Я взяла трубку:       ― Да?       ― Лен. Ты где?       — Дома, — виновато ответила я и покосилась на брюнета в моей кровати. Он сидел с закрытыми глазами и выглядел умиротворённо, но лёгкая улыбка выдавала его: он слушал разговор. Или радовался тому, что сможет выспаться. Или, может, хватит на него таращиться?       — ЧТО? ДА ТЫ ЧЕГО?! — Негодующе отозвалась она. — Мы ж договорились встретиться!       ― Да, я…       — Блин! — Перебила Катя. Нет, я не блин, и это вообще Гарри виноват. Гарри, блин! (Поздравляю, Гарри, у тебя новое прозвище от меня: Гарри Блин). — Ты хоть знаешь, как холодно?!!       — Да, двадцать шесть градусов! Я была в шоке, когда увиде… — я прервала свои восторженные впечатления. Сейчас Катя уничтожила бы меня взглядом, если бы видела. Ей ещё двадцать минут меня ждать. ― Я всё объясню, у меня уважительная причина. Подожди меня, прошу!       ― Какая тут может быть уважительная причина? — Риторически закончила она с затихшим возмущением. — Я тут примёрзну!       — Катенька, ну прошу тебя!       Пауза.       — Ладно… Но если я заболею… — она сделала паузу, — я тебя убью.       — Спасибо, Кать, спасибо! Я всё объясню. Зайди там в какой-нибудь магаз согреться.       — Давай выходи быстрее.       ― До встречи.       Гарри уже лёг на мою подушку, и я подумала, что сейчас он вовсе не похож солиста всемирно известной группы. Он просто растрёпанный вымотавшийся парень.       И он всё ещё наглый.       Зашёл в квартиру, мало того, и зачем сразу в постель? И КАК он зашёл в квартиру? Это же не взлом с проникновением, но как хватило смелости?! Неужели от холода?       Размышляя, я даже не заметила, что стою посередине комнаты (это то самое место, где я впервые увидела Гостя — оно станет историческим), одетая в длинную зимнюю куртку, и неотрывно смотрю на Гарри.       ― You’re gonna be late, ― сонно промямлил он, приоткрыв глаза.       Я ответила что-то невнятное, а мои щёки залились краской. Моя способность краснеть, к слову, очень странная: могу покраснеть из-за ерунды или от мысли, что я могу покраснеть, а иногда на собственное удивление остаюсь такой же мертвенно-бледной, какая всегда. Чёрт, а я ведь даже не накрасилась.       ― What’s your name? ― Вдруг спросил британец, остановив меня на пороге из комнаты. Это самый простой вопрос на английском языке, какой я когда-либо слышала.       ― My name is Elena, ― выдавила я и содрогнулась: терпеть не могу, как звучит моё полное имя, ― but call me just Lena.       Он кивнул и закрыл глаза.       Скоро я шла и думала, что уже не важно, опоздаю я или нет. Я абсолютно уверена, что это утро доброе. Представив реакцию Кати на эту историю, я улыбнулась: это будет незабываемо.