Сказка о стариках

      Во времена то ли дальние, года лохматые, то ли близкие, жили в деревне одной Старики. Лунной сединою своею тайны ведали, глазами белыми как рыбьи кости луча лунного не видели. И чудно то было, что на любой вопрос ответ у них был, хотя миру то и не видели они. Сидели Старики на ветвях деревьев, дубов мощных, ив изящних, мхом покрытые, да все шептали, дескать робить так-то надобно, хвалу возносить духам так, мертвяков не забывать, травы горькие в песни звонкие токмо для них сплетать, да солнце али мир под ним всуе не поминатать. А как дети их, и дети их детей, и их дети приходили к Стариками да расспрашивали шибко много, приказывали Старики им глаза выколоть, ибо страшен мир, как страшен рев медведя и пять когтей его, и обманчив, как обманчив олень между деревьями, да только и есть в мире того благого, что туманы, как кости рыб белые и как глаза их мутные.       Вот пошли луною ясною дети малые к Старикам, да не смогли отыскать тропу к ивам их, костями выложенную, поворотились, да и не смогли отыскать пути к дубам их, рогами выложенного. Сели они на горькую полынную траву и заплакали едко и солоно, и плакали они так луны напролет, пока туман не пришел. Обнял он их своими мохнатыми лапами, напел песни свои белесые, да и сманил детей, ушли они странствовать по миру, солнцем освещенному, и ходили они так луны напролет, и луны после тех лун, и дива дивные видели, на медведях ездили в коронах из рогов оленьих, из детей мужами стали. Все чудеса света узрели и печали серебряный яд узнали, и радости хмель с земли подняли, да по матерям и отцам своим заскучали. Разделились они, поехали дом искать, а кто не поехал - сгинул в царстве солнечном да тигром стал, но нескоро то было, нескоро.       У ветра дорогу мужи выспрашивали, у воды сторону, да все ж заплутали, не сдюжили. Как повернут к дому родному, налетит туман, аки молочной чешуей мир засыпет, тьму пепельную нашлет, и не видать мира боле. Бродили так они луны напролет, и луны после тех лун, старыми стали, а все ищут.       И застал их полдень солнечный на краю обрыва высокого, слезли они со скелетов медведей своих, да узрели деревню родную у подножия, как муравья в корнях дерева вечного аль трещинку в горе гордой. И жалкий то был вид. Не было в жизни ране такого разочарования. Сели они на горькую полынную траву и заплакали едко и солоно, аки снова детьми стали. Плакали они так долго, пока туман не нагнал их, и сызнова разделились. Не выдержали одни яд тоски свинцовой да и бросились с обрыва высокого, а лететь далече, и обернулись они совами.       Другие же с горя глаза себе выкололи, а куда кровь упала, там мох пророс, да оседлали они своих медведей и достигли деревни. Рассыпались медведи косточками на пути до ив, распались короны из рогов оленьих на пути к дубам, ибо там и устроились Старики.       И приходили за советами к ним их дети, и дети их детей, и их дети, и молвили Старики, дескать робить так-то надобно, хвалу возносить духам так, мертвяков не забывать, травы горькие в песни звонкие токмо для них сплетать, да солнце али мир под ним всуе не поминать. А коли кто шибко много знать хотел, тому глаза выколоть приказывали.