Из прощального письма

      Расскажи мне о том, как не бьется сердце в твоей груди. Расскажи мне, как хладно твое лицо, расскажи, как губы темны, как свернулась в жилах горячая кровь. Расскажи мне как пусто в душе и темно вокруг, как не чешутся шрамы, не болят в непогоду кости.       Расскажи. И ты знаешь, ведь тебя только я пойму. Твой навечно верный и преданный друг.       А ты знала, что там с тобой в свете иль темноте сплошной, где-то ходит моя душа? Часть от крови и плоти моей, мой сын. Я его потерял в тот же день, и пришел посоветоваться с тобой. Но ты была прозаична в мире вечно клишированных стихов. Ты ушла вслед иль раньше него, предавая меня, и себя, и мир, отдаваясь на милость Богу.       Ты сдалась. Так нелепо быстро, без боя, вынимая сердце не из себя — других. Оставляя не свет, а лишь полную темноту.       А я снова остался один. Только в этот раз мой мир не имеет смысла, в нем осталась одна пустота и мы будем вечно, в моей нескончаемой жизни, танцевать ледяное танго в мире боли и темноты. Я хотел, чтоб меня принимали, убивал и желал любви, я обрел то, что невозможно представить и мгновенно все потерял.       Воистину говорят — бойтесь своих желаний. И что Бог не дает испытаний, что не в силах пройти душой. Только разве бездушный монстр, воплощенный тщеславной мечтой, труп обычного человека с улетевшей за смерть душой может счастлив быть иль спокоен в мире, места в котором нет?       Я не смог поделиться правдой, я боялся, что в свете чистой, непорочной и теплой души, не поймешь всю ту грязь и мерзость, что кипит у меня внутри.       Не успел я сказать и важных, светлых слов: я тебя люблю. Не порочной и темной страстью, не влюбленностью всех юнцов… Ни один из поэтов в мире никогда не опишет то, что чувствует даже в боли и агонии полутруп. Ты одна не боялась ночи, что царила в моих глазах, ты сказала, что я единственный в мире чистый и светлый «монстр».       Восхищаюсь тобой и помню…       Я ведь вспомнил тебя, и знаешь, люди могут сказать, мол квиты. Но ты вытащила из монстра позабытого человека, я же даже тогда не смог отплатить по предстоящему счету.       Но ты знаешь, Ванесса Айвз, я не стану катиться в пропасть, мне противен стал этот насквозь прогнивший город, я уеду. В тепло и солнце, где царит не зима, а лето, где растут лишь сады и фрукты… Может там я найду Человека.       С вечной памятью и любовью, с тем теплом, что растет сквозь слезы, ухожу, ну а ты покойся с миром и лечи изувеченную душу.       Твой навеки оживший монстр, самоназванный Джон Клэр.