Reason

— Дин, ты должен надеть это, — Мэри смотрела на старшего сына красными от слез глазами, держа в дрожащей руке вешалку, на которой висел любезно поглаженный, чёрный костюм. Дин, ранее сжимавший русый ёжик волос, безуспешно пытаясь справиться с подкатившей истерикой, поднял голову и посмотрел на маму, стоящую возле двери и неуверенно сжимающую ручку. Слезы с новой силы скрутили горло болезненным комком, когда случайный взгляд упал на прикроватную тумбочку с выставленными на ней фотографиями. Двое маленьких мальчиков стояли в обнимку, обхватывая друг друга, и смеялись в камеру. На этом когда-то настоял Сэм, объясняя это тем, что Дин в детстве очень милый. «Если бы я знал… если бы успел…» — он рвано выдохнул. Тяжесть внутри становилось невыносимой. Ощущение, что из груди вырвали что-то жизненно важное с корнем, разъедало. Хотелось кричать, выть, рыдать, забившись в угол, все, что угодно, лишь бы заглушить, больше ничего не чувствовать. «Это все моя вина… если бы я не был так слеп… если бы увидел, что с ним что-то не так… если бы…» Мыслей слишком много. Они путались, извивались, как червяки, пожирая мозг, но все время сводились к той роковой ночи… *** — Дин… — сквозь сон пробивался настойчивый шёпот. Сэм слегка придвинулся к брату, прильнул губами к его шее, опаляя её горячим дыханием. — Дин, проснись… — М-м-м… Сэм, дай поспать, — Дин улыбнулся, как довольный кот, все ещё желая вернуться в царство Морфея, и повернулся заспанным лицом брату, встретившись с каре-зелёными глазами. — Просто… мне нужно тебе кое-что сказать… я… — Сэм напрягся, пытаясь подобрать слова, придвинул старшего ещё ближе к себе, и уткнулся носом ему в ключицу, сдавливая, как тисками. От собственного намерения сердце глухо убыстряло ритм, а слезы начинали жечь глаза, но младший моментально смахивал их с ресниц, чтобы никто ничего не заподозрил. — Ну, что за прилив нежности? —сдавленно, по-доброму зашипел Дин, выворачиваясь, и обхватил руками тело брата, еле весомо целуя щеку. Когда он уже хотел снова уснуть в тёплых объятиях, Сэм вновь заговорил: — Я тебя очень-очень сильно люблю… — он сильнее обнял, вдыхая запах воды и дыма, нежно поцеловал плечо, потерся носом о тёплую кожу, стараясь запомнить каждый удар родного сердца под левой рукой. — Сэмми, я тоже тебя люблю, но обязательно об этом напоминать в шесть часов утра? — кинул недовольный взгляд на часы Дин и поежился. — Я просто хотел это сказать, —улыбнулся Сэм, не выдержал и наклонился к брату, целуя в губы, настойчиво, но нежно. Тут же чувствуя ответ. В следующее мгновение старший вывернулся, схватил запястья Сэма и прижал того к постели, фиксируя руки на мягких простынях. Наклонился и властно впился в податливый рот, бесцеремонно исследуя его языком, спустился мокрой дорожкой поцелуев до шеи и запустил руку под рубашку, дотрагиваясь до горячей кожи. — Дин… давай не будем… мне просто необходимо было тебе это сказать… — дрожа всем телом от намерений брата, пролепетал Сэм — до сих пор слишком страшно — замер в сильных руках и уставился в зеленые глаза. — Что-то случилось, малыш? Ты сегодня весь день сам не свой, — обеспокоено спросил Дин, отпуская младшего и садясь на кровати. — Ничего, все хорошо, — пробормотал Сэм, на автомате потирая запястья, и последний раз окинул родное лицо затуманенным взглядом. Он тихо шмыгнул: — Я пойду в ванну. — Сегодня же суббота, зачем так рано? — удивленно протянул старший, лениво водя рукой по свободной части кровати, призывая лечь рядом. — Эм… у нас в школе репетиция, просили всех прийти, — помявшись, соврал парень, всем сердцем надеясь, что брат поверит. Дин промолчал, видимо, переваривая информацию, и опустился на подушку, выдыхая. — Уже и в выходные моего Сэмми забирают… — пробубнил он, и Сэм заметно расслабился. Наверное, если разбудить брата так рано, он поверит любой информации, даже если тому скажут, что за ним прилетели инопланетяне, чтобы тот выполнил важное задание. Когда глаза подло заволокли слезы, Сэм шмыгнул носом и закрылся в ванне. Спустя секунду за дверью послышался ритмичный шум воды. *** — Я… не могу… — хрипло прошептал Дин, подняв голову на Мэри, и посмотрел на неё полными слез глазами. Он нашёл его около одиннадцати утра, когда, встав с кровати, увидел, что чуть лиловая вода уже покрыла прозрачной плёнкой пол комнаты, а сам младший брат не издавал никаких звуков из ванной комнаты. Большая потеря крови. Яростные, оставленные острым ножом раны, проходящие вдоль предплечий, ужасали своим видом. Дин вряд ли когда-нибудь сможет забыть, как кричал, как зажимал порезы, как обнимал бледное, мокрое тело с дрожащими просьбами не умирать. Как позже приехали родители, как оформляли похороны, как он, вообще, оказался в их с братом комнате, сжимая волосы, и смотрел на треклятый костюм в маминых руках… это невозможно. Как яркие вспышки фотоаппарата. Одна за другой. Сцены, будто вырезанные тупыми ножницами из фильма. — Сынок… — мама с трудом нашла ручку двери. На ощупь, не смотря в её сторону, повесила костюм и прошла к старшему сыну, присаживаясь возле него на кровать. — Ты должен быть там, думаю… Сэм бы этого хотел… — она не хотела, но голос предательски дрогнул. А Дин… Дин рвано всхлипнул, ощущая, как внутри ломается все, что было натянуто, рушится все, что было построено. Та тонкая грань, не дававшая и малейшего шанса сорваться с обрыва, безжалостно стёрта тем самым ножом. Вина внутри, как прожорливый монстр из фильма ужасов, уничтожал абсолютно все, до чего мог дотянуться. — Он ничего не оставил… ни предсмертной записки… ни… ничего… мы не узнаем, чего он хотел… — хрипло прошептал Дин, чувствуя неожиданный прилив злости от самых кончиков пальцев на ногах до головы. «Какого черта он молчал?! Не рассказывал, что его что-то мучает?! Почему не попросил помощи?!». Это… наверное, вечно будет мучить его, не давая спать по ночам, даже на секунду думать о чём-то другом. «Господи…». Смерть Сэма постепенно становилась реальностью, вырывая с корнем все надежды проснуться мокрым в кровати от настойчивого тормошения и шепота младшего брата. А после прижать того к себе, ещё долго не выпуская из объятий. Поверить отказывалась каждая клеточка организма в то, что единственный, кто одаривал солнечной милой улыбкой, кто встречал после учебы легким перекусом в виде бутербродов и чашки чая, кто прижимался во сне так доверчиво и нежно, сопя куда-то в изгиб шеи — покончил с собой, не оставив ничего, кроме боли и невыносимой пустоты. — Я знаю, Дин, знаю… — Мэри тихо всхлипнула, положила слишком аккуратно костюм на кровать и вышла, кинув тихо: «одевайся». Дин снова запустил руки в волосы, тело задрожало в безысходных попытках сдержать слезы. *** — Дин, может, ты прекратишь так на меня смотреть? — Сэм улыбнулся, в сотый раз замечая собственнический взгляд старшего брата, деловито исследующий его тело. Он сидел в удобном, мягком кресле напротив кровати, на которой вальяжно развалился Дин, и держал в руках книгу, заданную в школе, но в которой он так и не сумел прочитать больше одного предложения. — Я что, виноват, что от тебя глаз не отвести? — премило улыбнулся старший, потянулся, как сытый кот, и уставился на книгу в руках брата, слегка прищуриваясь, силясь прочитать название. — Бросай эту ерунду и иди сюда. — Дин, за эту «ерунду», — Сэм показал кавычки. — Мне могут влепить двойку, если поймут, что я не читал. — Ой, ну подумаешь! — фыркнул Дин, нехотя поднялся с кровати и, нагло выхватив из рук младшего книгу и кинув её в неизвестном направлении, нежно поцеловал того в губы, блокируя возможные возмущение. Положил руки на пылающее щёки и отстранился, приземляясь рядом. — Дин, ты неисправим, — усмехнулся Сэм, взглядом найдя книгу в противоположном углу комнаты, почувствовал, что желания вставать, поднимать её и снова пытаться прочитать что-то кроме названия — нет никакого, да ещё и Дин, обняв с обеих сторон за талию, притянул ещё ближе к себе, говоря тем самым, что не отпустит, и уткнулся куда-то в шею. — Сэмми, я просто хочу побыть с тобой побольше, а ты постоянно утыкаешься в книгу, заучка такая страшная, — обиженно опалил шею старший и поцеловал чувствительную кожу. — Ой-ой-ой, я просто не хочу себе двоек, ясно? — Сэм дернулся в своих тёплых, живых путах, но вырваться не получилось, да и не особо-то хотелось на самом деле. — Ладно, понял, — вместо того, чтобы выпустить свою жертву, Дин ещё сильнее прижал её к себе, выцеловывая невидимые, мокрые узоры на гладкой шеи. Сэм усмехнулся, все же расслабляясь и позволяя старшему брату повалить себя на диван. *** Дин не заметил, как оказался на продуваемом всеми ветрами, холодном и мертвом кладбище, страшно выделяющемся своей гнилью старых деревьев и чернотой листьев под ногами из всей этой радужной картины всех остальных домов. Священник говорил. Молился холодно и отстранённо. Ему было плевать, а то и понятно: совершенно не знакомый парнишка, совершивший страшный грех… нет, этому пожилому старику в чёрно-белом одеянии было не просто наплевать, его голос пропитался отвращением к бледному, мертвому человеку в гробу. Ну и черт с ним. Дин, сжав руки замком, молчал, переставая ощущать собственное тело, смотрел куда-то на грязно-чёрную землю, воткнутыми в неё маленькими мокрыми остатками травы, и не слышал ничего, кроме звона, засевшего в голове колокольным эхом. Родители стояли рядом. Мэри, бросая приободряющие взгляды на старшего сына, видимо, надеялась, что тому станет лучше. А Джон мужественно, как и положено мужчине с его характером, держался, не впадая в истерики и не устраивая скандалов. Он молча наблюдал за движениями священника, судя по отсутствующему, стеклянному взгляду, тоже пропуская все слова мимо ушей. Непонятно сколько ещё они там проторчали. Старик говорил медленно, растягивая, будто нарочно. В какой-то момент Дин просто не выдержал, отошёл к большому почерневшему, неприятно мокрому от недавнего дождя дереву и прижался к нему горячим лбом, ощущая будто наяву холод, исходящей из дорогого, покрытого блестящим лаком гроба. Слезы с новой силой скрутили горло, голова кружилась, сердце билось глухо, в висках, и только тихий разговор неподалёку вернул его в реальность: — Бедный Сэм… — голос, явно принадлежащий девушке, был пропитан плачем и солеными слезами. — Наверное, он всё-таки не выдержал нападок Брэди… — говорил второй тихий. Дин замер, приоткрыв рот. Нападок? Над Сэмом издевались? Били? Почему он молчал? Ничего не рассказывал?! Неужели из-за этого он.? Злость постепенно сковывала мышцы. Если этот Брэди виновен в том, что произошло, ему можно уже копать могилу. Дин его найдёт и живьём туда закопает. Он до боли сжал кулаки, выглянул из-за дерева и посмотрел на двух молодых девушек. Одну из них он тут же узнал по желто-солнечным вьющимся волосам. Джессика. Они с Сэмом были очень хорошими друзьями. До… его смерти. Её плечи, облеченные в чёрное платье, чуть подрагивали, руки лежали на животе. Девушка рядом что-то говорила ей, но та, кажется, вообще не слышала. — Джессика… — тихо окликнул Дин, положил руку ей на плечо и развернул к себе. — Дин, господи, ты как? — Джессика моментально подошла ближе к старшему брату Сэма и заглянула в зеленые глаза. — Плохо, — правдиво ответил тот. — Джессика, вы о ком говорите? Над Сэмом издевались? — А он тебе не рассказывал? — удивленно протянула девушка, стоящая рядом. Дин мотнул головой в знак отрицания. — Да, над ним издевались… — глухо произнесла Джессика, и в её голосе появилась вина. — Брэди — главарь той шайки, которая ежедневно смешивала твоего брата с грязью. Битьем, но чаще словами, боясь, что кто-то заметит следы от кулаков. Я несколько раз порывалась позвонить тебе, но… Сэм чуть ли не на коленях и со слезами на глазах умолял меня не делать этого… говорил, что не хочет беспокоить… — Какого черта ты его слушала, Джесс? — процедил Дин, чувствуя, как начинает ненавидеть девушку напротив себя. — Дин, прости, он говорил, что справится… — Теперь ты видишь, как он справился! — воскликнул он, наверно, слишком громко, потому что некоторые любопытствующее взгляды уставились в их сторону. В голосе заскользил плачь. «Если бы я был внимательней… если бы… я…» — Дин, мне очень жаль… — Джессика закрыла лицо руками в беззвучном плаче, покачала головой и обняла себя вокруг плеч. — Джессика, где он сейчас? — стараясь успокоиться и не впасть в истерику, сипло спросил Дин. — Брэди? Наверное, у себя дома… я не знаю… — с трудом проговорила девушка, захлёбываясь слезами. — Дай мне его адрес… — тихо попросил Винчестер, достал телефон и протянул его Джессике. Она взяла сотовый дрожащими руками, что-то нервно-быстро напечатала и вернула. Посмотрела испуганно: — Ты же его не… — Сделаю, что должен! — зло кинул Дин и, не произнося больше ни слова, покинул кладбище. *** — Дин… — Сэм рвано дышал под сильным телом брата. Легкая паника читалась в его каре-зелёных глазах, а руки на простыне сжимались в кулаки. — Не бойся… — тихо прошептал Дин, давя в себе желание начать двигаться, осторожно опустил голову и коснулся губами мокрой шеи с нервно дергающимся кадыком. — Больно? Обеспокоено спросил он, оторвал одну руку от кровати, оставляя для опоры вторую, провёл по напряженному животу Сэма тыльной стороной ладони, успокаивая, и вернул её в прежнее положение. — Н-нет… Дин… — чуть заикаясь, дрожащим шёпотом прошептал Сэм, кивнул, давая разрешение на дальнейшие действия, и рвано выпустил из легких весь воздух от осторожного, пробного толчка. — Если тебе больно, мы остановимся, — ласково шепнул Дин. В их комнате было успокаивающе темно, приходилось напрягать зрение до предела, чтобы разглядеть выражение лица брата. — В-все хорошо… — Сэм мотнул головой положительно, и старший, нежно поцеловав искусанные губы, аккуратно толкнулся в молодое тело, глотая чужие стоны. *** Скромный стук в дверь прервал тишину, царящую на улице. Дин старался сконцентрировать все внимание на предстоящем разговоре, не думать о боли, о тяжести в груди и ненависти, добавляющей адреналина в кровь. Наконец, дверь распахнулась, и на пороге появился молодой парень примерно того же возраста, что и Сэм. — Брэди? — как можно спокойней поинтересовался Винчестер. — Да, — Брэди нахмурился, положил руку на дверь, опираясь на неё, и, видимо, ожидал последующих слов. — Хорошо… — Дин кивнул, резко, совершенно неожиданно для парня, схватил того за грудки и прижал к стене. — Тварь… — Эй, эй, полегче, что я сделал?! — Брэди попытался вывернуться из сильной хватки, но тщетно. — Что ты сделал?! Ублюдок, ты Сэма Винчестера за что избивал?! Дин уловил тот момент, когда его глаза увеличились в неком испуге. — Ч-что? — Не строй из себя идиота! За что ты с ним так?! Ты понимаешь, что он покончил с собой?! Это статья! — Ч-что он сделал.? — Брэди испуганно хлопал глазами, что вызывало ещё большую ярость. Дин, совсем по-звериному рыкнув, толкнул ошарашенного парня в сторону, сжал кулак и со всей силы заехал ему в нос. Отвернулся, стараясь вернуть себе самообладание, глубоко дышал. — Он трахался с собственным братом… — глухо начали сзади, и сердце, мигом похолодев, упало куда-то вниз, заставляя задержать дыхание. — Ты… понимаешь какое это извращение… — С чего ты решил? — из-за всех сил унимая в голосе подлую дрожь, заплетающимся языком спросил Дин, повернулся, не без удовольствия наблюдая, как Брэди вытирает кровь с носа. — Мэг их однажды застукала… — Винчестер нахмурился, вспоминая. Это был самый обыкновенный праздник в школе. Сэм выпил лишнего, позвонил брату, прося приехать. Алкоголь сделал своё дело, и младший прижал Дина к стене в мужском туалете, как только тот приехал. Девушка, непонятно почему зашедшая в мужской туалет, запалила их вовремя поцелуя и, видимо, узнала старшего брата Сэма, потому что округлила глаза и убежала. После этого случая Дин ещё несколько дней спрашивал у брата, как дела в школе. Обычный вопрос, но в их ситуации несущий другой подтекст. Видимо, Сэм профессионально врал раз издевательства, начавшиеся явно после произошедшего, оставались в тайне. «Господи, я был слеп… так… слеп…» — вина будто проткнула острым мечом тело насквозь, задевая все жизненно важные органы, Дин, буквально на секунду закрыв глаза, смахнул с них соленую влагу. Как бы там ни было, этот Брэди о том, кто перед ним не знал, да и слава Богу. — И ты считаешь, что за это стоит бить и обзывать? — Сэм был ужасным человеком. Он не только трахался с собственным братом, так ещё и изменял ему… Раз, и сердце, глухо стукнувшись о рёбра, взмыло куда-то в небо, дыхание подло перехватило, а с улицы будто высосали весь кислород, вынуждая задержать дыхание. — С чего ты решил? — хрипло пробормотал Дин, смотря на парня исподлобья. Ревность начинала играть внутри яркими красками. — Кстати, ты кто? — нагло проигнорировав заданный вопрос, спросил Брэди. — Кто я? Я его друг, который недавно узнал, что над ним издевались, в основном, ты, и приехал сюда, чтобы набить тебе морду, не зли меня ещё больше и отвечай! Парень демонстративно закатил глаза, но все же нехотя ответил: — Ну… однажды я проследил за ним после школы. Просто ради интереса. Гей-клуб, что возле цента. Он пошёл туда. Дин почувствовал что-то колкое в груди, как заточенная стрела, острое. В сердце забирался колючий страх и злость, подавляющий все остальные чувства. — Ты уверен, что это был он? — Да, я же знаю, как он выглядит. — Ясно… — хрипло произнёс Винчестер. Он знал про клуб, о котором говорил Брэди, поэтому, подавляя невероятно сильное желание врезать ещё хотя бы раз по самодовольной роже своего собеседника, развернулся и, ни произнеся больше и слова, ушёл. *** — Вы что?! — Джон поражено смотрел на сыновей, и его кулаки уже начинали рефлекторно сжиматься. Сэм, замечая, как глаза отца постепенно наливаются ненавистью и отвращением, неосознанно спрятался за старшим братом, выглядевшим сейчас намного уверенней и бесстрашней, чем он сам. Недавно Дин решил, что родителям стоит рассказать правду. Младший брат боялся, чуть не плача, умолял его и дальше молчать, но в итоге они стояли тут, перед родными и слушали крики отца и тихий плач матери. — Нет, Дин! Ты повтори! Что ты сейчас сказал! — Джон схватил старшего сына, как щенка за ворот рубашки и прижал к стене. — Повтори! — Я люблю Сэма… не как брата, — чуть дрожащим голосом послушано повторил Дин, ухватившись за сильные руки отца. Вот теперь стало по-настоящему страшно — убьёт ведь. Не сдержится. Слава Богу, Джон, широко замахнувшись, только ударил его кулаком по лицу, глянул на испуганно вздрогнувшего и уже порывавшегося подбежать к брату Сэма, и, сверкнув ненавистью в глазах, ушёл. А Мэри, все это время наблюдающая за этой картиной, громко всхлипнула и поспешила за мужем — то ли успокоить, то ли, черт знает, для чего ещё. — Дин! — младший брат приземлился на пол, поднимая голову Дина. Из рассеченной губы текла алая струйка крови. — Черт… — он нахмурился, осторожно положил руку на щеку брата, проводя большим пальцем по ранке, и хотел было что-то сказать, но Дин перебил моментально: — Все в порядке, Сэмми, — он, не без помощи Сэма, поднялся на ноги. — Все хорошо. — Дин, теперь отец нас ненавидит… — Нет, не думаю. Ему просто надо все осмыслить. А мы пока поживем в нашей съемной квартире. Все будет хорошо, — старший воодушевленно улыбнулся, невесомо дотронувшись губами до кончика носа брата. Хоть сейчас не очень хотелось, Сэм все равно не смог не улыбнулся. *** Клуб был заполнен зелено-голубыми цветами неонов и запахом сигаретного дыма и алкоголя. Дин, с детства не любивший подобные заведения, поежился, силой воли заставляя себя войти внутрь. Он должен знать, почему Сэм это сделал… если дело не только в избиении. Почему именно этот гей-клуб, и почему младший брат ходил туда, и ничего не рассказывал? Слишком много вопросов, остающихся без ответа. Дин чувствовал, что уже сам запутался в своей боли и мыслях — в голове такой бардак, что хотелось содрать с неё кожу, лишь бы избавиться от этого ужасного ощущения опустошённости. Будто кто-то выпотрошил из тела все внутренности, оставляя только дикое желание повернуть время вспять — остановить брата, или нет; ещё раньше. Чтобы помочь до того, как эти страшные мысли вообще появились в его дурной башке. Ведь один откровенный разговор мог все бы исправить. Один! Чертов! Разговор! И все было бы хорошо. Дин бы сумел дать то тепло и поддержку, в которых младший брат так отчаянно нуждался. Но он был слеп! И вот итог! Это осознание медленно убивало все изнутри — хотелось кричать, плакать или просто забиться в угол, сжавшись в комок. Сделать хоть что-то, чтобы стало хоть чуть-чуть легче, но в горле будто что-то мешало просто громко и надрывно зарыдать — Дин просто не мог чисто физически сделать это. — Здравствуйте, Вы можете позвать главного? — он чувствовал себя ужасно некомфортно, уже в который раз ловя на себе жадные взгляды посетителей клуба — конечно, наверное, Дин для них — лакомый кусочек. Бармен посмотрел на него снизу вверх, громко цикнул языком и, поставив какой-то алкогольный напиток на барную стойку, нехотя открыл дверь без таблички и скрылся так, через минуту вновь появляясь в поле зрения с рослым мужчиной лет сорока за спиной. — Здравствуйте, Вы главный? — стараясь перекричать музыку, вежливо поинтересовался Дин. — Да, могу я Вам чем-то помочь? — Тут есть тихое место, где можно было бы спокойно поговорить? — Мой кабинет, — мужчина указал на дверь, из которой вышел пару минут назад. — Хорошо, — Дин послушно проследовал за начальником клуба, и, оказавшись на удивление в довольно тихой комнате, произнес: — Вам знакомо имя Сэм Винчестер? — Да, — лицо мужчины покрылось пунцовой краской, выдавая все смущение, страх и неловкость. — Сэм работал здесь какое-то время… — Стриптизером?! — ошеломлённо воскликнул Винчестер, кажется, всем телом ощущая какое-то неприятное чувство внутри себя — оно обжигало так сильно, что хотелось закричать или тихо разорвать на себе плоть, чтобы это прекратилось. — Нет! Что Вы! Он подрабатывал уборщиком, — испуганно заверил явно не ожидающий такого предположения начальник, выставил руки вперёд и устало сел в кресло. — А вы-то кто? — Я его брат. Что с ним произошло здесь? Почему именно здесь?! Отвечайте, черт Вас возьми! — Не кричите, молодой человек, — серьёзно пробормотал мужчина. — Это гей-клуб. Здесь за все должности платят хорошо. В основном — потому что на каждого можно поглазеть. Наверно, поэтому Ваш брат пришёл сюда — сказал, что ему нужны деньги. Вот и устроился. А потом… — Что «потом»? — вмиг севшим голосом тихо спросил Дин — Сэму нужны были деньги? О, Господи! Почему он просто не попросил?! — Потом… один из посетителей специально задержался допоздна, подождал, пока кроме Сэма и его самого в зале никого не будет… и… — Ч-что.? — страшные догадки как скользкие, мерзкие щупальца залезли в черепную коробку — сердце разрывало грудную клетку. — Он попытался изнасиловать его… — начальник этого чертова клуба замолчал на секунду, потом снова продолжил говорить: — Но я в тот момент вышел из кабинета, и он успел только раздеть, облапать его с ног до головы и… черт, и вставить в его анальное отверстие несколько пальцев. На мальчика это слишком сильно повлияло — он быстро оделся и убежал весь в слезах, с тех пор не отвечая на мои звонки и сообщения. Он даже не уволился официально. — Боже… — если бы не стул, будто специально стоящий за спиной, Дин упал бы на пол, и ему было бы полностью наплевать на это. Сэмми — это собственное улыбчивое счастье с щенячьими глазами кто-то попытался изнасиловать — Господи! Ему же всего семнадцать… *** — Сэм, привет. Я пришёл! — радостно возвестил темный дом Дин. Хорошее настроение, на удивление, было с самого утра, ещё когда он с удовольствием и каким-то упоением целовал и поглаживал чувствительные места на теле младшего брата — просто потому что заспанный и лохматый Сэм мило морщится, когда ему приятно и щекотно одновременно. Ответом на радостный возглас послужила слишком тяжелая и напряженная тишина. Обычно Сэм, вернувшись с учебы, то ли на кухне готовил любимые бутерброды Дина, то ли, вальяжно развалившись на диване в гостиной, уже посапывал во сне. А теперь — ничего. И это «ничего» пугало не на шутку. — Сэмми? Ты дома? — старший снял рюкзак с плеча, оставив его где-то около вешалки, мигом взмыл наверх — в их с братом комнату. И облегченно выдохнул, заметив скрюченную фигуру на кровати. — Сэм, ты чего не отвечаешь? — Прости, Дин… — надломленно прошептал Сэм, сжавшись ещё сильней и начиная из-за этого походить на избитого, брошенного щенка. — Чего ты свет не включил? — выключатель щёлкнул, заливая жёлтым светом уютную комнату; глаза младшего брата были мокрыми и красными от слез, плечи судорожно вздымались, а нижняя губа дрожала, будто он сейчас заплачет. — Господи, Сэмми, что случилось?! Испуганно воскликнул Дин, в два шага преодолев расстояние между ними, и мигом сгрёб не сопротивляющегося брата в охапку, уткнувшись носом в спутанные волосы. — Дин… я… я просто… — слезы с новой силой потекли по щекам — стыдно. Говорить такое. Слишком стыдно. Все же нормально, да? Значит, говорить не надо! Надо просто взять себя в руки! Давай же! — Я получил двойку… — Черт, и все? — нотки облегчения так и засквозили в родном голосе. — Сэмми, не переживай ты так. Исправишь. Ты же умный у меня. Дин слегка отодвинулся, не убирая рук с мокрых щёк, посмотрел в заплаканные глаза, нежно поцеловал, будто бы успокаивая, и провёл языком по верхней губе, чуть солоноватой от слез. На знакомые ощущения тело захотело дернуться, отодвинуться. Быть как можно дальше, но Сэм сжал зубы и нехотя ответил на поцелуй, ненавидя себя за такую реакцию. Это слишком. Он так не может — сильные могут, а он — нет. Психика уже дала трещину, и ему хотелось плакать везде, где только можно и нельзя — просто упасть на колени и рыдать. Рыдать. Рыдать. Так долго, пока в душе ничего не останется. И вот тогда Сэм впервые серьёзно задумался о смерти. *** Он вышел из клуба, кажется, даже не попрощавшись — просто молча встал и ушёл. Мысли были слишком далеко — они улетучились так же резко, как и появились в голове. И только одно давило на грудную клетку неподвижным и слишком тяжёлым грузом — у Сэма было столько проблем. Он был сломлен и морально убит, а старший, мать его, брат этого в упор не замечал! Верил Сэму, отчаянно желая думать, что все хорошо, или действительно так думая. Уже стало слишком непонятно. Как же хотелось, чтобы Сэм был рядом, обнимал крепко и доверчиво, шептал какие-нибудь глупости, и, черт, как же от этого желания разрывалось все изнутри. Как сухие палки — раз и все. Наверное, попытка изнасилования добила младшего брата. Настолько, что тот, не имея сил и смелости рассказать хоть кому-то о произошедшем, решился на этот отчаянный шаг. Дин, поглощённый эмоциями, не заметил как дошёл до кладбища. Он понял это по могильному холоду, гнилой траве и запаху… такому страшному, мертвому запаху, смешавшимся с запахом дождя и промокшей листвы. Камень, с аккуратно выведенным на нем «Сэм Винчестер», одиноко возвышался на небольшом бугорке мягкой почерневшей земли. Зеленые глаза мгновенно обожгли слезы — в нескольких метрах под этой чёртовой травой и грязью лежит мертвое тело самого родного человека, наверно, уже давно потерявшее своё приятное тепло и розоватый румянец на щеках. Но так даже лучше — запомнить его не таким — улыбающимся, веселым, лохматым и по-детски доверчивым. Живым. А не то неподвижное тело, что осталось. — Вот и все, Сэм… — голос Дина срывался, постепенно скатываясь в тяжелые, судорожные всхлипы. — Тебе стало лучше? Ты… черт, ты мертв… а я, как последний болван, весь день так отчаянно мечтал повернуть время вспять, остановить тебя… по… помочь. Но это невозможно. Сэмми, ты… ты должен был все мне рассказать. Я бы любого, кто хоть пальцем тебя тронул, убил бы! Но ты промолчал! СЛЫШИШЬ, ПРИДУРОК?! Ты решил молчать! — нервы резко сдали, будто кто-то нажал на спусковой крючок. Дин со всей дури ударил могильный камень кулаком, после ещё и ещё, разбил костяшки в кровь, и рухнул без сил, прислоняясь к холодной поверхности лбом. Продолжил совсем надтреснуто и тихо: — Ты оставил меня, Сэмми… *** Сэм медленно остановился, последний раз окидывая взглядом уже успевшего заснуть, распластавшись на постели, брата, подавил в себе новый приступ невыносимо-обжигающих слез — и так слишком много их было пролито на холодном кафеле этой самой ванной. Здесь он не для этого — и осторожно закрыл дверь на щеколду, на секунду взглянув в зеркало. Сейчас, без этой фальшивой улыбки и ненастоящей радости в глазах, его лицо приобретало другие краски — мрачные, с оттенком багровой крови. Стеклянный взгляд, бледная кожа и синяки под глазами, под слабым белым светом лампочки становившиеся ещё черней. Жуть. Когда он успел превратиться из улыбчивого, податливого для старшего брата парнишки вот в это? Включив кран, Сэм сел на край ванны, неотрывно наблюдая за горячей водой; как та нехотя заполняла все предоставленное пространство, как с каждой каплей, разбившейся о холодный кафель, медленно приближалась смерть. Раздеваться смысла не было — плевать, ведь одежда все равно ему больше не понадобится. В руке тут же появился хорошо заточенный нож, угрожающе блеснувший лезвием на свету старой лампы, и Сэм, помедлив секунду, неуверенно прислонил острие к началу левого предплечья.

— Эй, шлюшка-извращенка, отсосешь? — по дороги домой его сильно толкнули в спину — Брэди и его шайка. Главарь больно ухватился за лохматые и вечно непослушные волосы своей новой жертвы. — Что, брату даёшь, наверное, каждую ночь! Дырка, небось, растраханная! — Брэди со всей силы кинул его о тренажёр на детской площадке. — Пошли, парни. Эта шлюшка уже слишком испорчена!

Сэм зажмурился. От воспоминаний рука дрогнула и проехалась со всей силы вдоль вен, глубоко разрезая кожу, а вместе с ней и плоть. Крик застрял где-то в горле. Он начал задыхаться.

Отец не понимал их. Не принимал. Отказывался хоть как-то контактировать! Они не виделись больше года! Сэм навсегда запомнил эту ненависть и отвращение в родных глазах.

Уже ослабевшей ладонью он с силой разрезал руку поперёк. Кровь полностью окрасила прозрачную воду в багровый цвет. Он взял нож в другую.

— Н-нет! П-пожалуйста! Не надо! — жалобно проскулил Сэм, когда здоровенный мужик, особо не церемонясь, содрал с него штаны вместе с нижним бельём. — Да брось, тебе это нравится, маленькая шлюшка, — он был, кажется, абсолютно везде —неприятно, грязно, потно, отвратительно. А потом — больно. Он с силой вонзил в него сразу несколько пальцев, начал двигать ими, сгибать внутри, делать ножницы, не переставая лапать тело, заставляя вскрикивать иной раз от боли и отвращения.

Нож яростно вонзился глубоко под кожу — грязно! Испорчено! Так противно! Сэм со всей дури начал полосовать руку, разрывая вены, как натянутые струны, давя отчаянный, болезненный крик в воде крови и ткани полотенца, закусив его крепко зубами. Рука уже полностью окрасилась в красный цвет, постепенно превращаясь в кровавый фарш. Тошнота навалилась неожиданно, как гром среди ясного неба, — и его вырвало прямо в массу крови в ванне — желудочным соком и остатками какой-то еды, которую он умудрился впихнуть в себя. Неприятный горький привкус на языке — остаточное явление. А после пришла и усталость. Такая правильная сейчас, тяжёлая настолько, что Сэм даже не противился этому желанию — он просто тихо закрыл глаза, лишь подрагивая ресницами, и разжал руку, давая ножу плавно опуститься на дно ванны. Пульс медленно затихал где-то в яростно искалеченных руках.