Выписка из Депрессии

— Тебе действительно на столько страшно? — Зак посмеялся, а я его еле расслышала, ибо звук мотоцикла и шлем на моей голове — что-то с чем-то. — О чем ты? — я приподнялась повыше к источнику звука — к губам. — Ты впилась в меня ногтями и вдавливаешь с каждой минутой все сильней и сильней. Я посмотрела на свои руки, которые были обвиты вокруг талии парня. Кисти полностью напряжены и пробивалась тоненькая косточка на запястьях. И только тогда я обратила внимание, что пальцы сводило от боли. — Я просто… черт, мне страшно, Зак… — Не бойся. Я рядом, — он убрал одну руку с руля байка и накрыл ею мои. Я поцеловала его в спину, и пока не собиралась убирать губы. — Какого ты без шлема? Хэй, — я тыкнула Зака в бок пальцем, оторвав губы, — ты мне еще очень очень нужен. — У байка был только один шлем, — ответил он, снижая скорость. — Оу, и ты отдал его мне? — «мне» получилось на тон выше, ибо я боялась резкого снижения скорости авто, а тут еще и без крыши, еще и когда твой парень отдал тебе единственный шлем, и ты к чертям в панике, поэтому об этом кричит просто все, что только может об этом кричать, — Спасибо, Заки. — Да, конечно! Ты, возможно, мама нашего будущего ребенка! — байк совсем остановился у бордюра одного из районов ночного Города Ангелов, — И не очень трезвая, кстати. — Во-первых, я пришла на вечеринку для танцев и алкоголя, а ты за рулем. Во-вторых, шанс, что ты в скором времени услышишь от меня такие слова, вроде «Солнце, ты скоро будешь папой, а оборт я делать не собираюсь, ибо за свою жизнь все же хочу пару ходячих мешков с проблемами от тебя, так что… обломись», ничтожно мал. Надеюсь… — просветила я, а последнее вовсе прошептала, сползая с мотоцикла, — В-третьих, я совершенно безответственна для ребенка. — Почему? — он странно посмотрел на меня и сел на лавочку под неработающим фонарем. — Как ты себе это представляешь? — я горько выдохнула, легла и положила голову ему на колени и Зак начал гладить мои волосы, — Меня, к тому времени уже шестнадцатилетней, и тебя — восемнадцатилетним, орущими друг на друга и пытающимися поменять визжащему малышу памперс? — Ну, и это тоже. А так… Ты, Я и Наш Сын. — Что? — я чуть не подавилась воздухом от таких слов в мой адрес и подняла голову, перестав дышать, — Что? — Что? — сглотнул Херрон, понимая, что ляпнул явно не то, что я хотела услышать. Хотя, я и сама даже сейчас не знаю, что хочу от бедалаги. Да-да, именно бедалаги, ведь ему выпала учесть жить в неведении и ждать результата — беременна его девушка или нет, — Что? — Господи, пятьдесят на пятьдесят, а ты уже пол выбрал?! — Ну, Кир, я тогда очень старался, — тонко намекнул он, — И вообще, может я на счет семьи пошутил. — Хм… — пожала плечами я, — Тогда я обиделась. — Х-оу, — засмеялся он, — Это мило! Ты очень милая, правда. — Не подлизывайся. Тебе ли знать, что такое «мило»? — Почему ты обиделась? — он постарался сделать максимально серьезное лицо и послушать меня, но это у него плохо получалось. — Ну… не знаю, что там на счет семьи, но… — Но, — Зак перебил меня и заставил заткнуться, — вечность со мной для тебя неплохо звучит, я прав? — В общем-то да. Но иногда ты меня так бесишь, поэтому… — Каждый из нас кого-то бесит, — он вздохнул и лег рядом, каким-то образом вместившись и не беспокоясь, что можно очень легко свалиться на асфальт. Так что сейчас мы выглядели как очень романтичная парочка бродяг. — Оу, в наших рядах философ процветает? — усмехнулась я. — Знаешь, как бы бредово это сейчас это не звучало… — Говори. — Хочу взять пару тысяч долларов и уехать. — Кудааа? А я?! — Да-да, и тебя, конечно. Куда ж без тебя? — Зак поводил пальцем по моей оголенной шее и я чувствовала его ритмичное дыхание по коже, дрожь, волнение… — И уехать в никуда. — Это как? — удивилась я. — Обычно: вливаешь в машину бензина до краев, берешь деньги, любимого человека, алкоголь, солнечные очки, один большой плед и упаковку… — Я хочу тебя поцеловать, — я улыбнулась, прикрыв глаза и осознав, что не совсем трезва, раз говорю сейчас это, — Нет-нет, мы оба хотим поцеловать друг друга… Долго ждать не пришлось и вскоре я уже тащилась от губ Зака, покусывая их. Мне нравилось думать о том, что это я их делаю такими пухлыми и красными. «Ау!» послышалось от него сквозь поцелуй «Черт, ты же их прокусишь!». — Мои губы, что хочу, то и делаю! — заявила я. — М-да, ты явно пьяна… Будь ты трезвой, сквозь землю бы провалилась скорее, чем сказала такое. Давай-ка домой, принцесса. — Нет, нет, — я завертела головой и обняла парня, не давая ему ни малейшего шанса встать, — Мне так нравится с тобой болтать вне школы, когда никого рядом нет, тишина, легкий ветерок, а я в твоих объятьях… — Люблю тебя, — сказал он, поцеловав меня в затылок, еще больше обнимая. — Что? — спросила я, пытаясь закинуть на Зака ногу. — Я люблю тебя. Я говорил об этом раннее. Ты чем меня вообще слушаешь? — Скажи еще раз, мне нравится сочетание этих чертовых слов… — я вдохнула его аромат. — Я тебя люблю. Я тебя люблю, только, прошу, не усни на моем плече. — Почему? Ты сказал, что я милая. Плюс я имею на это все права. — Ты можешь это делать у меня, в моей машине, когда мы гуляем, в школе, — сказал он, и поспешил добавить, видя мой хмурый взгляд, — Думаю, это уже не для кого не секрет, что мы встречаемся. Многие даже, наверное, догадываются, что мы спим. Так вот, ты можешь это делать почти везде, но только не в… половину четвертого утра в неизвестной тебе части города. Кстати. — М-м? — сонным голосом спросила я. — Ты назвала меня Заки. — А? Когда? — Когда мы ехали на байке и ты вспомнила про второй шлем. Помнишь? — Ах, да, точно. Могу вернуть Зака, если хочешь. — Мне нравится Заки, — пожал плечами обладатель этого имени. — Тогда у тебя теперь несколько имен: Зак, Закари, Заки и Херрон. — Я бы назвал тебя принцессой, но, боюсь, ты меня сразу убьешь, — засмеялся он и получил поцелуй в щеку, — Мне нравится, когда ты в алкогольном опьянении — сейчас ты не боишься сделать шаг ко мне на встречу. — Угу, кстати, не давай мне больше столько пить. Иначе после таких ночей я буду приходить в школу в черных солнечных очках. — Это молодость. Если бы не поставила мне запрет на сигареты, я бы не запретил тебе материться. — Мы меняем друг друга в лучшую сторону. Не это ли одна из главных функций отношений? — вздохнула я и повернула голову к Заку, где наши глаза остались на расстоянии сантиметра. Его взгляд молил меня о чем-то, — Но даже не смей просить меня разрешить тебе курить! Зак, я забочусь о твоем здоровье, о тебе, а ты обо мне. И мне это нравится. Скажи мне одну вещь, — я привстала и направила на него свой прожегающий, искренне обеспокоенный этим, взгляд. Опьянение в секунду улетучилось, — Тебе нравится обо мне заботиться? Тебе нравится забирать меня из дома и вести в школу, а потом обратно? Тебе нравится запрещать мне говорить ругательства? А нравится ли тебе забирать у меня рюкзак в школе, когда я нагружу в него тонну книг? Это и называется заботой. Я люблю то, что ты делаешь для меня. Люблю бесить тебя время от времени и выводить из себя. Я люблю все, что связано с тобой. Черт, мне даже понравилось отговаривать тебя от поездки на байке, а потом проиграть и уехать с тобой, болтая сейчас о многом, о чем я могу поговорить лишь с тобой. А это тебе нравится? — Ты знаешь, что мне это нравится. Ты знаешь, что я люблю тебя, мне нравится вдыхать аромат твоих волос, когда они такие чистые. На самом деле, мне даже нравится получать от тебя «пинки», если я начинаю разговор про сигареты. Потому что ты выглядишь слишком мило, когда ты хмуришься и ругаешься, и хочется заключить тебя в объятья. И знаешь, до тебя я не был таким. В смысле, лишь ты меня толкнула на какую-то романтику. Я, наверное, поменялся еще как-то, и это сто процентов заметили парни с моей футбольной команды. Но они, падлы, молча смеются, — усмехнулся Зак и почесал переносицу, все еще лежа, — Так что, да, я люблю такую заботу от тебя. Я бы могла давно уснуть на груди Зака, но он попросил меня не делать этого «в неизвестной мне части города» и я просто боролась со сном под такую сладкую речь, что греет душу. Теперь я гладила пальцем по щекам, когда он замолк. Сил говорить банально не было, но я хотела говорить с Заком всю ночь, затем и утро, а потом и день и так до вечера. — Мои слова должны были закончиться поцелуем, — усмехнулся он, — но ты почему-то медлишь. — Оу, я тут парень в отношениях? — засмеялась я, оставляя длительный очень французский поцелуй на губах Херрона, что все еще были пухлыми и горячими. — Как ты думаешь, — спросил он, вытирая губы, ладонью, — что было бы, если бы мы не познакомились? Ну, то есть, если бы на фрэшмен, хотя бы, ты поступила в другую школу, или в другой город, или же штат. Что было бы тогда, как думаешь? — Думаю, я бы так и осталась девственницей, а ты сейчас вдавливал в матрас какую-то девчонку. В любом случае, я бы сейчас видела седьмой сон. — Ну, на счет девчонки ты не права. — Да? — изогнула бровь я. — Я бы тоже спал… — засмеялся Закари, покручивая мой локон волос вокруг пальца, — А я думаю, это тебя бы сейчас вдавливал в матрас какой-то уе*бок. И, возможно, тоже не натянув резинку. — Ревность. Но вряд ли бы так и было — это ты меня сделал столь ненасытной. — Что? — надулся он, — Я не знаю такого слова, как «ревность»! — Да ладно! Закари Дин Херрон ревнует меня к несуществующему парню, назвав его уе*бком! Это будет во всех газетах главной статьей уже завтра! — я начала закатываться со смеху. — На тебя явно уже кто-то положил глаз, не считая Стиве… — Ни слова о Стивене, ясно? — я угрожающе поднесла к губам Херрона палец и тыкнула, в то время, как он следил за ним, в конечном счете скосив глаза, — Я не хочу портить ночь с таким охуи*тельным парнем из-за какого-то идиота. Поэтому тебя следует заткнуться, понял? — Почему он теперь идиот? Что он сделал? — Это не должно волновать тебя. В этом нет необходимости. — Ладно, — цокнул он, — Давай уедем. Что скажешь? — Вау, какой плавный переход с темы на тему. А вообще, не смешно. — Конечно, шутки ведь не было. — Ты серьезно? — Абсолютно. Когда я тебе сказал об этом первый раз, ты отрезала все поцелуем и покусываниями моих бедных губ. — Кстати, готовься. Теперь, думаю, так будет постоянно. Мне понравились эти стоны, когда ты начал выкручиваться, — улыбнулась я и специально укусила его мочку уха. — О, нет… Так вот, я пытался намекнуть, но ты так выкрутилась, что мне больше ничего не оставалось — не сказать же «нет» на желание моей девушки. Скажи мне, ты хочешь сбежать со мной? — Зак, ты же не пил, вроде. — У меня есть алкоголь, машина, бензин не проблема… — А еще у тебя есть школа и семья, о которых не стоит забывать, хэй. Иисус, сколько еще лекций мне придется прочитать тебе этой ночью, а? — я положила ладони ему на лицо, а затем, закрыв глаза, соединила дыхание воедино. — Я не нуждаюсь в этом. Просто я хочу сделать что-то сумасшедшее, чтоб можно было рассказать детям, внукам… — Можно мне назвать тебя солнцем? — осторожно спросила я. Ответа не последовало, Зак просто рассмеялся. — Та плевать… Солнце, тебе всего семнадцать, ты думаешь о детях, о поездке «в никуда» во время школы и о том, что у тебя мало времени на то, чтоб совершить что-то сумасшедшее. Я хочу, чтоб твоя молодость проходила великолепно и, по возможности, рядом со мной. Но сейчас не время для путешествий, если ты хочешь поступить в хороший университет и провести жизнь в достатке. — Все, что я хочу, это спать и спать рядом с тобой…