***
—…Раз уж ты только приехала, я не буду пихать тебя в какую-либо команду. Во-первых, они уже сформированы, а внезапные переформировки ребята просто не любят, во-вторых, я пока не могу объективно оценить твой «вклад» в общественную работу, ввиду чего будет проблематично отнести тебя к команде для выполнения определённой категории заданий, а в-третьих, просто не хочу нагружать тебя. Этот мир совсем другой. Городской житель может быть не готов к нему ни физически, ни психически. Поверь мне. У тебя почти целый год свободен, походи, познакомься со всеми. В конце мая скажу, в какой команде будешь. Знаешь что, советую тебе поприсоединяться к разным командам на время выполнения различных миссий. И ребят лучше узнаешь, и работу, и себя саму. Не бойся спрашивать, если что непонятно. Если меня не будет на месте, то подходи к Фазберам, они тут, типа, самые главные после меня. Договорились? — с этими словами сидевший за своим столом Фредбер отложил какой-то лист с документами и, поправив очки-половинки, которые сидели на его морде скорее в качестве аксессуара для более делового вида, ибо даже находились не на одном уровне с глазами, исподлобья посмотрел на стоявшую столбом Миллер. Стефани внимательно слушала всю речь, включая разные документальные тонкости, упоминание которых было необходимо лишь формально. Под конец монолога девчонка уяснила одно: у неё практически целый год на знакомства. Аниматроника не представляла из себя типичную деревню: никто не содержал скот, практически не выращивал овощи и фрукты (был общий огород среднего размера на всю деревню), Стефани ещё не была осведомлена о наличии газа, воды, электричества и сотовой связи. Корректнее было бы назвать это место «пункт для проживания аниматроников», ведь служить жильём для этих существ было единственной задачей «деревни». О миссиях горожанка тоже представляла себе всё очень смутно. В качестве примеров Фредбер приводил сбор фруктов, древесины, ловля рыбы и избавление от вредителей, но разве стоило задействовать почти двадцатерых аниматроников на протяжении целого года ради ЭТОГО? Либо блондинистый что-то недоговаривал, либо тут все уже с ума посходили от такой «интересной» жизни. Кивнув, Миллер вышла из «Главного дома», в котором жил и по совместительству работал Фредбер, «лидер деревни» (или «царь села», как он с небрежным сарказмом назвал себя во время своего монолога). Блондинистый показался ей относительно приятным, по крайней мере, нормальным. Ни поведение, ни внешний вид ничем радикальным не отличались от обычных антро, коими кишел «внешний мир». По прибытию в Аниматронику вместе Фредбером и Шевиллом («регулятором» всех перемещений аниматроников из и во внешний мир), первый уже показал девочке дом, где она будет жить ближайшие пару лет. Ни средств, ни времени на строительство нового дома, естественно, не было, так что горожанку просто подселили к кому-то. «Что ж, посмотрим, что за фрукт…» Стоит отметить, дома тут были далеко не простые деревенские, из дерева и клея. Это были преимущественно двухэтажные большие здания, стены которых сделаны из бетона или кирпича и добротно покрашены, с черепичными крышами, крупными окнами и миловидной обстановкой внутри. Никаких заборов, ограждений и дорог не было. Забор был только у двух домов: он ограждал небольшой участок, на одном был гамак между двумя деревьями, на втором — какие-то непонятные Стефани вещи, возможно, для тренировок. Новый дом белошёрстной не был ограждён, но казался таким большим, что задний двор можно было бы поместить в самом здании. Царь села сказал, что вещи девочки ждут её в прихожей. И вот, Стефани Миллер стоит перед дверью в свой новый дом, продолжая задирать голову и удивляться его размерам. В таком положении она простояла почти две минуты, пока не осознала, что никто ей не дал ключ. — «Может, господин Фредбер просто забыл? Вряд ли у них тут частенько новые жители. Или, может быть, он знал, что второй хозяин сейчас дома? Ну-с, есть способ это проверить, пфех…» — Стефани потянула руку к звонку, но звонка в ожидаемом месте не было. Вообще у двери не было ничего подобного. На минуту белая растерялась, но очень быстро до неё дошло кое-что: замка то тоже не было. Уже испытывая странные ощущения, девушка вошла внутрь. Практически половину первого этажа занимала прихожая, совмещённая с гостиной. Проём-арка вёл в кухню, дверь в углу, скорее всего, в туалет. Под массивной лестницей находилась маленькая кладовая на замке. По периметру висели картины и стояли шкафы с книгами, в гостиной находился диван перед камином, а посреди потолка висела внушающая люстра. Общую картину «великолепного уюта» завершал палас бардового цвета с золотым рисунком, который Миллер заметила не сразу. — Эй! — крикнула девчонка в пустоту, надеясь, что откуда-нибудь да выглянет второй хозяин дома. Белая не знала, как стоит обращаться к этому «кому-то». Она не знала ничего о сожителе: ни имя, ни пол, ни возраст. Если это какой-то деловой взрослый человек, то, наверное, стоит относиться к нему вежливо хотя бы первое время, а если сверстник — ну и хуй с ним. Так рассуждала Стефани. Однако, никаких ответов не следовало. — Это я — Стефани Миллер! Ваш новый сожитель! — вновь тишина в ответ. Девчонку это, конечно, разозлило. Шаркнув ботинком по паласу, лисица прошла к лестнице. На ступеньках так же лежал кусок того же паласа. Не разуваясь, аниматроник поднялась на второй этаж, на котором было только две комнаты: спальня и что-то подобное ещё одной гостиной, возможно, столовая. Быстренько обойдя всё здание, в голове голубоглазой появился логичное и, спойлер, верное предположение — дома никого не было. Сыграла ли это раздражительность Миллер, либо то была усталость после дороги — сложно сказать, однако девчонка громко рявкнула, встав в середину первого этажа, до сих пор в грязных ботинках. Ей не хотелось распаковываться прямо сейчас: не дай Бог хозяин начнёт возникать, мол, вещи не туда положила или ещё что. Осмотр дома Стефани совершила вполне быстро: девушка мало зацикливалась на чём-либо, но успевала краем глаза подмечать различные детали. Под конец, белая могла отметить, что хозяин достаточно порядочен и чистоплотен, что не обрадовало горожанку). В спальне лисичка нашла несколько ОЧЕНЬ дорогих украшений и парочку журналов, издаваемых в северных странах. Среди них были и культура, и мода, и туризм, и коллекционные, но преимущественно с архитектурой Вайсхарта. «К сожалению, в интересах нам не по пути…» — вздохнула Стефани. Когда Стеф спустилась вниз и, сев на диван, начала рыскать в карманах брюк, ей пришла в голову неприятная мысль: «А если этот сожитель будет против сигарет или ещё что?». Живя в Лонглейсе, девчонка максимально избегала соседства с кем-либо, ввиду своих вредных привычек. Если б не бдительность старшего брата, то даже родители бы до сих пор не знали ни о сигаретах, ни о подозрительных знакомых дочери, ни обо всём остальном. Для чистоты истории стоит отметить, что Миллеры относились к числу на редкость порядочных и понимающих родителей, которые не стали ругать дочь или объяснять, что это плохо, а просто привели примеры различных последствий, перечислили заболевания и многое прочее, и уже позволили ребёнку решать, будет ли она отказываться от своей «тёмной стороны». Было ли это правильным решением — каждый решает для себя сам. — «Действительно ли меня должно ебать чьё-то мнение?» — молча думала Стефани, запрокинув голову. В кармане оказалась только зажигалка и несколько запылившихся конфет, — «Старый, молодой — большая разница?» — продолжала свою простую философию Миллер, закинув в рот ириску, — «Интересно, есть ли в этом месте такие же тупые стереотипы, как у нас в городе? Типа, аниматроники даже ебаться не могут, бедняги. Ни хуёв, ни пёзд, тут, типа, все равны, получается, да? Стоит ли мне делать какие-либо выводы о своём соседе, исходя чисто из журналов и интерьера? Нгх…» Делать в этом доме было нечего. Как бы сильно лисицу ни не волновало мнение соседа, распаковываться и раскладываться сейчас ей было тупо лень. Выйдя из дома, девушка осмотрелась: стоит признать, что пейзаж был вполне красив. Конечно, ничего особенного, просто лес, холмы, горы и прочее, но чувствовалась в этом всём какая-то своя душевность. Это было отнюдь не то «единение с природой», о котором может поведать каждый побывавший в деревне в своём блоге. Место не казалось спокойным и безмятежным, но одновременно, смотря на эту зелёно-голубую палитру, хотелось просто… пойти на какое-нибудь приключение. Взять охапку ближайших друзей, с которыми ты можешь посмеяться и повеселиться, сумку с едой на день, да пойти куда-нибудь, куда глаза глядят. Это и был тот «новый мир», о котором говорил Фредбер? Когда Стефани однажды приехала к бабушке в деревню, ей хотелось только быстрее вернуться в город, налить себе кофейку или чаю и засесть в телефоне допоздна. Аниматроник раздражённо встряхнул головой. Лисица и сама не понимала, какого чёрта вдруг начала любоваться природой. Она уже было хотела начать раздумывать, что делать дальше до возвращения соседа, при этом пафосно стоя против ветра и озирая холодным взглядом деревушку, но это отступление прервал весёлый голос, раздавшийся откуда-то из-за спины белой: — Хей! Ты же новенькая, да? Стефани обернулась на звук. К ней, спотыкаясь и размахивая руками, бежал какой-то рыжий мальчик, рядом неспешно шёл второй. Когда парни только подбежали к незнакомке, та дёрнулась и машинально прикрыла лицо руками. — Блять, вы так всегда ходите?! — на повышенных тонах возмутилась Миллер, когда ей удалось чуть лучше разглядеть мальчишек. В их внешности не было ничего такого — ни второй головы, ни рук-ножниц, ни чего-нибудь подобного. Вообще-то, на них и одежды не было. Бывает, что в деревнях и сёлах в жару дети раздеваются до плавок, но тут и их не оказалось. Стефани это, естественно, было не по душе: если б к вам подбежал незнакомый сверстник без одежды, как бы ВЫ отреагировали? Мальчишки в ступоре смотрели на реакцию белой, пока до той доходила важная мысль: аниматроникам не нужно носить одежду. По сути, как сказал Фредбер, строение аниматроника не предполагает половой системы, тело хуже чувствует изменения температур и т.д. Так что, наверное, они не особо и нуждались в одежде…? Не смотря на логичность выводов, горожанка всё равно чувствовала себя некомфортно. — Ну, да, а что? — поинтересовался рыжий, с интересом разглядывая новенькую. — Гх… видать, мне придётся долго привыкать к этому… «Новому миру»… — неразборчиво проворчала Миллер. — Меня зовут Фокси. Фокси Штейн, — рыжий протянул руку для пожатия, — Приятно познакомиться! Среагировала лиса не сразу. Она ещё раз внимательнее взглянула на мальчишку: судя по росту, он вполне мог оказаться ровесником Стеф или быть хотя бы близко. Рост был единственным признаком для сравнения возрастов. Лицо Штейна выражало какой-то незнакомый для горожанки тип глупости и наивности. Рыжий лис ни капли не походил на мальчика, голова которого забита играми и весельем, при этом в нём не было и черты парня, которого волнуют девушки, учёба или своё будущее. Это было лицо человека, чьи проблемы были далеки он дискриминации, травли, ответственности и отношений с другими людьми. Была даже какая-то толика «ненастоящего» в лице Фокси. — Я понимаю, что на севере, типа, все такие крутые и изнасилованные жизнью, но хоть какие-нибудь правила этикета у вас есть? — недовольно пробормотал второй мальчишка, когда Миллер очень долго не реагировала на протянутую руку, погрузившись в раздумья. — Стефани Миллер… — Стеф ответила на рукопожатие, но её взгляд был сосредоточен на втором парне. Этот, признать, выглядел человечнее товарища. Говоря о внешнем виде: в глаза сразу бросалась его пафосная осанка и широко расправленные плечи. Чёткая талия, подтянутая грудь… такой фигуре многие спортсмены и модели позавидовали бы, особенно учитывая, что и этому пацану лет 15-16. После позы внимание забирала себе цветовая гамма: тёмно-синий и бледно-фиолетовый цвет шерсти чарующе гармонировали с кроваво-алыми глазами, с холодом смотревшие в душу лисице. Длинноухий смотрел на Миллер не отрываясь, пристально, прямо в глаза. И это пугало. — А это мой лучший друг Бонни! — с искренним счастьем прервал напряжённую паузу Фокси, — Ведёт себя обычно грубо, но на самом деле Бонни хороший парень! — Ага… рада, что вы нашли друг друга… — раздражённо плюнула фразу девушка, не отрывая взора от кроваво-алой радужки. Вновь повисла напрягающая тишина. Казалось, Стефани и Бонни сейчас одним только взглядом старались показать своё превосходство. Штейну ситуация вот никак не нравилась, но его болтовню и прямые просьбы прекратить эту немую бойню абсолютно игнорировали. — ДОСТАТОЧНО! — взвыл Фокси, тормоша аниматроников. Лишь тогда они наконец обратили внимание на него, — Не делайте так, ребят, это выглядит жутко… Стефани и Бонни одновременно фыркнули, отвернувшись друг от друга. — Л-л-ладно… Ну-с, Стефани, ты… не хочешь познакомиться с остальными? Мы можем тебе показать тут всех и вся! — на рыжей мордашке вновь засияла искренняя улыбка. — Нгх… лучше скажи, у вас, типа, есть электричество, свет, вода, всякое такое? — Угу. Ну, мы этим всем не часто пользуемся. Свет, конечно, да, очень быстро опустошает карманы, но вот воду не так часто используем — только помыть посуду, по большей части… — Ээ, я не видела здесь никаких зданий, кроме домов. Где вы берёте еду, одежду, хотя, погодь, вам ж не нужна одежда… Короче, где вы платите за всё? — Эм… мы не платим. В смысле, как бы объяснить… — Фокси слегка замялся и повернулся к другу с жалобным взглядом, молящим о помощи. — Грх…! Короче, нет тут никаких денег. Они условны. Мы выполняем миссии, за которые правительством «внешних» стран выделена какая-то сумма. Потом эта сумма распределяется поровну между членами команды. Деньги — это чистая формальность. Наши накопления существуют только в виде документов Фредбера. В конце каждого месяца он делает подсчёт, говорит, сколько осталось, сколько не хватило… «Деньги» за электричество и прочее распределяются автоматически. На оставшиеся мы можем заказать что-нибудь у Ло или по почте. Всё понятно? — Ааах… А, м, как вы связываетесь с этим «внешним миром»? — Голубиной почтой. — ЧТО?! — Стефани аж перекосило. — Корректнее это назвать вороньей почтой. — Но вороны — это СОВСЕМ не почтовые птицы! — Обычные — да. Мы используем специальную породу, выведенную кланом Ямато. Они крупнее, выносливее, сильнее. В отличие от голубей, карасу не просто возвращаются домой, у них великолепная память на местность. Если карасу был в каком-либо месте, то он найдёт его из любой точки мира. Если не был — тоже найдёт, если, например, показать фотографию или описать архитектуру или природу нужной местности. Ещё они могут перевозить посылки. Мой Куро, например, тащит до пяти килограммов на километровые расстояния. — Ну пиздец конечно… То есть, никакой сотовой и сетевой связи? — Смотри, — Бонни хватанул девчонку за плечо и, развернув на 180°, указал куда-то вдаль. Именно в той стороне находились самые высокие и крутые горы, подножье которых было сложно разглядеть из-за тумана, — За этими горами есть долина. Там — ещё выше горы. Все заснеженные, крутые, шо пиздец, дорог нет, деревья не растут, земли не видно. На вершине одной из гор есть вышка связи. ОЧЕНЬ мощная, способна питать сотовой связью любую точку в радиусе тыщи километров. Платят Чанги, так что пользоваться не жалко. Только вот, выключена она. Включить — и будет сотовая связь. — И чего не включите? — Ты дура глухая что ли? Я ж сказал: «заснеженные, крутые, дороги не видно». Мы чё тебе, скалолазы?! — Бо-о-онни! — вновь жалобно заныл рыжик, дёргая друга за руку, — Ну хватит! Ребят, пойдём-те знакомится с остальными, серьёзно! Стеф, мы тебе тут всё покажем, где еда храниться, куда за помощью обращаться… Миллер, недовольно буркнув что-то, кивнула. Бонни фыркнул в ответ, но всё же пошёл вместе с собаками на экскурсию по деревушке. Сначала Фокси подбежал к довольно узкому и одноэтажному дому, из которого несколько минут назад вышли парни. Оказалось, что это был его родной дом, где проживала вся семья Штейнов. На мгновение, горожанка даже удивилась, что у целой семьи такой мелкий дом, а у её соседа — огромный двухэтажный. Стефани не особо внимательно слушала рассказы Фокси, но всё же выловила информацию, что в семье Штейнов двое родителей и трое детей. — Погодь, а… аниматроники вообще могут быть родственниками? — Ну, аниматроники, конечно, нет. Но я, как и все остальные здесь, включая тебя, кстати, был рождён обычным антро, когда мои родители также были обычными антро. Далее, со Штейнами по соседству располагался, пожалуй, самый крупный в деревне дом, по планировке похожий на дом Миллер. Там жили Фазберы, «главные в деревне после Фредбера». Штейн упомянул, что у Фазберов есть сын одного с троицей возраста, однако он не очень общительный и из дому толком-то не выходит. «Если увидишь кого-то на две головы ниже и с убитым взглядом, знай, это Фредди Фазбер» — усмехнулся Бонни, когда ребята проходили здание. Следующее было пустое, без света и мебели, по строению не похожее на все остальные. Как объяснили мальчики, это дом на случай, если много человек одновременно заселятся. Был и дом, стоявший чуть поодаль от остальных, ниже по склону. Он тоже пустовал, хотя через окно можно было заметить мебель. «Шестая команда, вернуться через два месяца». С места этого самого дома наблюдался очень даже чудный пейзаж, был виден край реки, мостик через неё и огород. Но троица надолго не задержалась — впереди была ещё куча домов! И так, напротив Стефани жил некий Фредрик, справа от него — Бон Чанг, ещё правее — Айзек. Именно у последних двух и была ограждённая забором территория. Причины Миллер выяснять не стала. Слегка на отшибе находился дом, принадлежавший Бенджамину. Упомянув это имя, Фокси добавил, что если белая вдруг пересечётся с этим самым «Бенджамином», то чтобы НИ ЗА ЧТО не называла его так. Мол, ну не любит парень своё полное имя, ну что тут поделать-то? Последним жителем деревушки оказалась Чика, о которой никто из мальчишек ничего особо рассказать не смог. Даже в десятиэтажке, в которой с рождения жила Миллер, было и то больше народу, чем в этой «деревне», о которой слышал каждый второй житель планеты. — Ещё вспомнил! — прозрел рыжик, — Сосед твой! — «Наконец-то… Хоть что-то об этом таинственном соседе узнаю.» — Её зовут Шарлотта Лиф-… Литх-… В общем, она сейчас у Фредрика должна быть. Давайте вместе зайдём за ней? Или уже дома подождёшь? Скоро темнеть начнёт… — «Девушка? Хм, ладно, это не было неожиданно. Ну, теперь мне хотя бы известно её имя. Мне это ничегошеньки не даёт, вау…», — Миллер молча взглянула на небо. Действительно, небо уже немного розовело, — Дома подожду. На этом и распрощались. Фокси долго радостно что-то кричал на прощание, Бонни взмахнул рукой, а Стефани, сгорбившись, только фыркнула. Белая зашла домой и устало упала на диван. Нет, деревня не была большой, ребятам не пришлось никуда лезть или пробираться. Её утомило общение с этими двумя. Как девушка подметила из первого впечатления — парни были примерно её возраста, плюс-минус год. Но их манера речи, их выражения лиц казались Стефани какими-то… неестественными. Не для такого возраста. В голову лезли разные мысли, воспоминания о знакомых и друзьях из города. Лонглейс был «лучшим из худших». Быдла там хватало, особенно подросткового и юношеского возраста. Это не было обусловлено прошедшим кризисом, как в Нордбурге, или постоянными нападками террористов, как в Сейнгейре, — городах-соседях. Это было только из-за человеческой психологии. Гормоны, чё. Конечно, не все подростки были блядью. Подруга Стефани из школы, Алекса Шейм, и нормально училась, и в горнолыжную секцию ходила. Ирэн Кая — другая одноклассница, победительница кучи школьных олимпиад, однажды даже до международной по географии добралась. Иоганн Герх помогал при спасательной операции во время пожара в ТЦ. Джоуи Дриф спас жизнь угодившему в капкан леснику, дотащив мужика из леса в больницу. Бывают такие люди — ну нечего плохого о них сказать. Фокси и Бонни… не походили на таких людей. Не походили на людей, котором был бы знаком этот запах выбросов со стороны завода. Во всём этом была логичная истина — они с раннего детства росли вдали от людской беготни и транспортного шума. И чёрт подери, Стефани это пугало. «Что насчёт Шарлотты? Похожа ли она на этих двоих? Или есть надежда, что и она попала сюда уже в более сознательном возрасте, как Стефани?». На подобную тему лисица бы могла сейчас поплакаться брату, будь он рядом. Но, упс, пару минут назад оборвалась её последняя надежда на связь с семьёй и старыми знакомыми. Воронья почта? — Нет, спасибо. Глаза начинали закрываться. Ранний сон не был фишкой Миллер — обычно она ложилась около полуночи, когда уже достаточно насидится в интернете. Но сейчас она просто устала. Морально. Стефани уснула. Ей не снились кошмары с «неестественными» мордами, она не вспоминала о Бонни или Фокси. В сне девчонки не было видов города, лиц друзей, дома. Не пришёл никакой образ брата, который бы ободряюще улыбнулся, обнял девочку и пообещал, что всё будет хорошо. Но в один момент во сне появился слабый запах выбросов со старого завода за чертой города, который так неимоверно грел аниматронику сердце. Это была бы романтическая, милая и абсолютно бессмысленная сцена для завершения нашего рассказа. Проснулась горожанка уже рано утром. Вернее, был рассвет, хорошо видный из окна. Ничего в доме, на первый взгляд не изменилось. Однако, похоже, хозяйка уже вернулась домой — Стефани находилась в более удобной для сна позе, с подушкой и под пледом. Протерев глаза, она нехотя встала и пошла в сторону кухни, где, как оказалось, горел свет. Несмотря на ранний час, та самая Шарлотта, хозяйка дома и соседка Стефани, уже маячила у плиты, напевая какую-то ненавязчивую мелодию. — Привет?… — сухо и тихо произнесла Миллер, заглядывая в комнату. То ли спросонья, то ли из-за недобитых зачатков совести, белошёрстной не хотелось вот так сходу начинать с грубости. — Ох, ты проснулась! Шарлотта обернулась, и лисица наконец смогла подробнее осмотреть соседку. Аналогично Фокси и Бонни, Шарлотта была одного возраста с лисицей. Это была миловидная девочка птичьей расы, с блестящей золотой шёрсткой, которую так и хотелось потрогать и убедиться в правдивости в рассказов о том, что шерсть птичьей расы самая мягкая и приятная, с небольшим и округленьким клювом и красивыми голубыми глазами. Фигура у Шарлотты была завидная, но всё же, менее модельная, чем у Бонни. А насчёт одежды… Увидь Стеф такой наряд на ком-нибудь другом, то сразу бы назвала шлюхой, не думая. Но тут язык не поворачивался предъявить хоть что-нибудь белому спортивному топику и розовым коротким шортикам, которые прикрывал недлинный белый кухонный фартучек. Не хотелось бы так сразу заявлять о лесбийской натуре Стефани Миллер, но соседка действительно показалась лисице внешне очень привлекательной. Да и голос у неё был таким чарующим… — Когда я вернулась, ты уже спала… Прости, мне сказали, что ты должна была приехать вчера, но Фредрику понадобилась кое-какая помощь… Думала, успею встретить тебя нормально. Извини. Чай или кофе? — Кофе… — Угу, — Шарлотта в два движения заварила кофе, попутно рассказав, где взять сахар или сливки, — Фокси уже рассказал, что они с Бонни тебе тут в общих чертах всё показали и объяснили, — говорила девчонка, продолжая стоять над шипящей плитой, — А ты даже чемоданы не разгрузила. Устала очень после дороги? Стеф молча кивнула. Птаха заботливо хихикнула, ставя перед Стефани блюдце с яичницей и садясь напротив. — Ты ведь Стефани Миллер, да? — золотистая не спешила приниматься за завтрак. Она с интересом разглядывала соседку, которая, слегка засмущавшись вниманием, опустила голову к еде, но тоже не торопилась съесть её, — Феликс Миллер — твой брат, да? Моя младшая сестрёнка как-то подсела на фигурное катание, частенько его выступления смотрела. Знаешь, я сейчас смотрю на тебя, и мне кажется, что ты тоже где-то на записях в массовке мелькала! — Ну… я всегда прихожу поддерживать брата и его жениха на их выступлениях. Стою обычно рядом с тренером… — бормотала белая, ей не очень хотелось вести какие-либо беседы, особенно насчёт своей личной жизни, — Какая у тебя фамилия, кстати? — опомнившись, Стеф резко подняла голову на Шарлотту, — Фокси не сказал, но она вроде на «Ли-» начинается, да? — Всё верно. Лифхткингштайн. Шарлотта Лифхткингштайн. — Оу. — Все поначалу пугаются моей фамилии. Но она не такая уж и сложная, если понять, как она построена. Смотри. Лифт-кинг-штайн. «Х» можно пропустить, некоторые не могут её выговорить, я не обижаюсь. — Лифтх-… Лифх-… Сложно, грх… — Ха-ха, говорю же, необязательно пытаться произнести «х». — Ну хз. Если б кто-то исказил мою фамилию, я б ему по роже ёбнула. Шарлотта Лифхт-кинг-штайн… Птичка, что все попытки глядела на соседку не отрываясь, улыбнулась ещё сильнее. Лисица, которая всё это время смотрела на свои хаотично двигавшиеся ладони, заметила это. Резко спрятав руки под стол, Миллер невольно покраснела. — «Красивая…» — Кстати, пожалуйста, зови меня Шарли, хорошо? — «…и милая…» — А можно звать тебя Стеффи? — Э? — дрогнула лисица, — Друзья из города обычно звали меня Стеф, — наконец она опустила свою острую мордочку к яичнице и быстро начала расправляться с едой, — Стеффи меня только брат называет. Это, типа, что-то личное. — Оу, извини. — Но если вы все тут называете себя глупыми прозвищами, — Стефани на мгновение вспомнила вчерашних парней, — Можешь звать меня Фанни. — Правда? Договорились. Еда на тарелках уже закончилась, напитки — тоже. За завтраком две девочки болтали о разных вещах. Ну, как болтали… Лифхткингштайн рассказывала разные весёлые истории про жизнь в этой деревне, про других аниматроников, задавала вопросы о жизни Стефани… Та ничего не рассказывала, не давала подробных ответов. Только бурчала, дакала и некала, время от времени матерясь. Шарли игнорировала всю брань в речи своей соседки, хоть на первый взгляд и казалась очень приличной особой. — Лифхткингштайн… — тихо повторяла про себя Миллер во время разговора, стараясь, чтобы птичка её не услышала. Та слышала, но не реагировала, лишь изредка краешки клюва подрагивали, но Шарлотте удавалось сдержать улыбку умиления, — Лифхткинштайн! — громко выдала Стефани под конец завтрака, — Я слышала эту фамилию! — О, прикольно. Ну, если вкратце, я, «типа», принцесса Вайсхарта. — ЧТО БЛЯТЬ?! — белошёрстная вскочила так резко, что стул, упав, отъехал до стены кухни. — Ну, у нас в последнее время абы-кто в деревне не появляется. Кроме меня, тут ещё два полноценных наследника престола других стран. Ну, правда, мы трое уже не первые в очереди на трон. Пока мы тут сидим, наши места уже займут. Ну, лично я не против. У нас тут вообще интересно! — развела руками Шарли. — Ну пиздец… Быстренько убрав посуду в раковину, хозяйка предложила помочь с распаковкой вещей приехавшей. Чемоданы сразу перенесли наверх, в спальню. — Кстати, тут только одна кровать. Где ещё одну взять? — Моя кровать двухместная, мы можем спать вместе, — спокойно предложила Шарли, пока убирала одежду соседки в шкаф и тумбочку. — НУ УЖ НЕТ! — отрезала лиса, — Я на диване спать буду! — Эм… он жестковатый, вообще-то. После одной-двух ночей не заметно, но если спать на нём регулярно, то спина очень сильно болеть будет. Но мы можем меняться местами! — пришла идея в золотошёрстную голову, — Одну ночь я сплю на кровати, ты на диване, потом меняемся: я на диване, ты на кровати! — НЕТ! Я сплю на диване и точка! Шарли с грустью согласилась — делать было нечего. «Принцесса» с увлечением разбирала одежду, которая заполняла большую часть багажа. Всякая прочая мелочь лежала на дне. Заприметив запасную неоткрытую пачку любимых сигарет, Стеф резко выцепила её из чемодана и, убедившись, что соседка ничего не видела, спрятала себе в карман брюк. Ещё там валялись рассыпанные семечки, наручные часы, телефон с зарядкой и много другой хрени, которую Миллер захотелось выбросить от общего состояния своей души. Нет, она не отдохнула. Интересно, другие приезжие тоже проходили эту ступень депрессии и перепривыкания? Шарлотта выглядела такой счастливой и беззаботной. Такой… естественной. Она казалась птицей, которую спустя многие года заточения наконец выпустили из клетки и позволили лететь куда угодно. Это был тот самый волшебный образ «свободного человека», о котором так наигранно и безынтересно рассказывала учительница литературы? Или этот образ был подобен персонажу сказки, романа? Книги никогда не казались для Миллер правдивыми и естественными. Девушка не искала реалистичности в каждой доступной дыре, но ей были неприятны истории о суждённой любви, выходе за пределы своих же сил одной верой в дружбу. Мистика и ужасы её также не интересовали: книгам никогда не удавалось напугать девчонку. Резкий громкий скример из экрана ещё мог заставить дёрнуться от неожиданности, но ведь книги немы. Эти «звуки природы» не доносились до ушей Стефани. Она и не особо-то хотела их услышать. Но Шарли она слышала. И слушала. Жить в полном жизнью немом мире было бы отвратительно. По этому Стефани искала громкие звуки: шумы машин, поездов, крики пьяниц и музыку вечеринок. Она сама не заметила, как стала зависима от них. «Ломка» проявлялась в виде неконтролируемой грубости и дерзости, мата и брани, которые белошёрстная, подобно наркоману, возжелавшего новую дозу, бежала восполнять, наблюдая за чужими неконтролируемыми грубостью и дерзостью. За весёлыми криками и стаканами алкоголя Стеф и не заметила, как весь этот сброд оказался ей знаком, как незнакомцы начали окликать на улице, грязно шутить и донимать. Смешно и пытаться вспомнить хоть одно лицо из этих «друзей». Лицо Шарли же резко врезалось в сознание горожанки. Стефани не знала, как долго эта улыбка не будет уходить из её памяти. Миллер никогда не замечала, когда знакомство по пьяни перерастало в отношения. Эти отношения были грязными, дикими, полные криков. Лисица не помнила никого из этих «бойфрендов», разве что особо отличившихся своим мудачеством. Сколько ей лет-то было? Благо, какую-то малую долю рассудка ещё не успел затуманить дешёвый алкоголь. Девчонка держала себя в руках, держала дистанцию. Наверняка вы знакомы с совестью. Она особо противна, когда ты выращен в хорошей благополучной семье, но что-то твоей душе не хватает. Не доглядели. И любое «лекарство» кажется радикальным. Ты загоняешься, ищешь, находишь, разочаровываешься, бросаешь и всё снова. Из этой ситуации много путей. Психи, шизофреники. Социофобы, социобляди. Известные и творческие личности. Тут уж как повезёт. Миллер, чьё «лечение» было не эффектным, отправили сюда, в Аниматронику, далеко не для продвижения науки, любования природой и чего-нибудь такого. Ей дали возможность сменить плейлист. Жанры здешней музыки были горожанке не знакомы, отталкивали. Но как частенько бывает, ты послушаешь одну песню разок, вроде и ничего особого, а потом ещё к ней возвращаешься и возвращаешься… Девочки о чём-то беседовали, Шарлотта показывала дом, рассказывала, что где находиться, они договаривались. Стефани в основном только соглашалась или отказывала, всё ещё уставшая от резкой смены окружения. Само это чувство усталости уже начинало порядком выбешивать. Однако, стоит отметить, общение с птахой ситуацию не ухудшало: Лифхткингштайн была аккуратна. Скорее всего, она заметила состояние Миллер и её необщительность в целом, поэтому старалась не донимать рассказами или вопросами. — Мне нужно подышать свежим воздухом… — фыркнула Стеф посреди разговора. Шарли не стала возражать, и лисица удалилась. На улице сияло ярко солнце, небо было почти чистое. Над Лонглейсом всегда обычно стояли тучи. Тепло… Чувствовался этот лёгкий и влажный ветерок. Ни в Лонглейсе, ни в Нордбурге, ни в Сейнгвейне такого ветерка никогда не было — в городах всегда было дико душно и холодно, спасибо близлежащему леднику с районам распространения многолетней мерзлоты, главным виновникам паршивого климата. Заглядевшись на видневшиеся в дали острые верхушки скал, белая достала сигарету и закурила. «Так вышка сотовой связи там, да?». Перспектива навеки оказаться дикарём убивала девушку. Телефон, на котором всё ещё оставалось сколько-то зарядки, белая тоже прибрала в карман брюк. Всё верно: сети нет, об интернете и говорить не стоит. Идя средь домов деревушки, спускаясь вниз к реке, лисица уткнулась в экран смартфона. Это была старая модель, без сети не представляющая из себя ничего, кроме хранилища для старой информации и кучи программ, еле-еле функционирующих без интернета. Не дойдя совсем немного до речки, Миллер села на какой-то заросший мхом камень. Заметки и календарь были полны разными событиями ещё с прошлого года. Списки, что нужно купить, телефоны людей, которых кто-то просил позвать, по десять будильников, дабы уж точно не забыть… Всё полетело в топку, в миг было удалено. Девушке совсем не жалко было избавляться от этих «воспоминаний», ведь она не питала к ним никаких чувств. Уже и не вспомнить, кто ждал девушку «в 21:30 у Красного Петушка», чей номер оканчивался на «174-01-10», кто такой был «Ральф бумага»… Дальше шли фотографии. Миллер не понимала людей, которые всегда распихивают всё по папкам и время от времени пересматривают. У подростка всё было в одной только галерее: и фото с тусовок, и сэлфи с друзьями, и фотографии домашних заданий, и расписания. От домашек и расписаний она избавилась мгновенно — такое лучше забыть. Только сейчас в её голову пришло осознание того, что ей больше не придётся постоянно вставать в школу и отчитываться перед кем-то. Для многих сверстников это был бы праздник, но и на этот счёт у белошёрстной не было мнения. Сигарета перекатывалась из стороны в сторону, свободного места на телефоне становилось всё больше и больше. Были очень старые фотографии с выступлений брата, с тех времён, когда девочке было ещё интересно постоянно приходить и поддерживать парня. В последствии это вошло в привычку, видеть одни и те же элементы и слушать практически одинаковую музыку наскучило. Однако фото стадиона и улыбающегося Феликса с золотой медалью и гигантским плюшевым медведем остались на устройстве. Многие сэлфи пошли под нож, остались лишь те, на которых были изображены ребята, о которых, как посчитала Стефани, будет ещё приятно вспомнить. Были и снимки с разных праздников, отмечаемых семьёй. Миллер каждый раз встречала этих «родственников», как новых и ранее незнакомых людей. Ну и к чёрту их тогда. Оставались приложения, видео, музыка. На видеороликах присутствовали те же люди. Сложно сказать, что именно взбесило Стефани, но она, сморщившись и нахмурившись, была чрезмерно рада выкинуть эти файлы. В приложениях тоже не было больше никакого смысла: как говорилось ранее, без сети ничего толком не работало, включая тупые игры, которые менялись «как носки», чисто чтоб время занять. Последнее — музыка. В основном, треки хранились в соцсетях и на плеере, но, как оказалось, и тут было несколько аудио: преимущественно метал, рок или их симбиоз. Несмотря на визуальный образ «социобляди», который закрепился за подростком в её ближайших кругах, принципы в подборе музыки у девчонки остались. Все треки остались на месте. Эта чистка памяти телефона была как какой-то ритуал перерождения. Ну, попыткой. На душе не стало особо легче. «К чёрту…» — фыркнула Стеф, сжимая устройство. Автоматически включилась фронтальная камера, и лисица смогла увидеть своё лицо. Что делать теперь? Одно дело — привыкнуть к переменам. Другое — привыкнуть, что эти перемены, возможно, навсегда. Слухи о том, что аниматроникам когда-нибудь позволят свободно передвигаться во «внешнем мире» наотрез опровергались властями, всё ещё обескураженными деяниями Отдела 13. Может и лучше было бы считать, что она больше никогда не увидит брата, родителей, одноклассников, эти надоевшие элементы, что теперь ей придётся каждый день контактировать с людьми, вроде Фокси или Шарли. Да вот легко это только на словах. Всё ещё горевшая сигарета выпала куда-то в траву, смартфон полетел вниз по склону и остановился где-то в метре от воды. Подавленная девушка просто сжала дрожащие ладони, уперлась локтями в колени и спрятала лицо от этого яркого солнца. Её тело и конечности дрожали, дыхание стало таким громким и тяжёлым. Шарли молча наблюдала за состоянием соседки, стоя выше по склону. Её сердце сжималось, но она прекрасно понимала, что не сможет сейчас никак помочь девушке. Не шевелясь, только тяжело вздыхая, Стефани просидела на этом камне ещё несколько часов. На небе понемногу собирались грозовые тучи. Похолодало, тёплый и влажный летний ветерок сменился холодящим ветром. Миллер старалась это игнорировать, но обмануть своё тело было сложно. «Кто там говорил, что аниматроники хуже чувствуют перепады температуры?»… Внезапно подросток почувствовала, как её спине стало заметно теплее. Шарлотта, хоть и не могла сейчас никак помочь психологически, всё равно бы не оставила белошёрстную здесь одну на холоде. Из одежды, что две девушки пару часов назад разобрали за незатейливым разговором, Лифхткингштайн достала чёрную худи и отнесла лисице. Стефани словно очнулась от забвения, подняла голову и с непониманием посмотрела на пташку. — Нельзя так долго не шевелясь на ветру сидеть. Пойдём домой, я чаю горячего сделаю… — Шарлотта протянула руку, чтоб помочь горожанке встать. Миллер молча и с некой опаской смотрела сначала на заботливую улыбку соседки, потом на протянутую руку, словно искренне не понимаю, чего та пыталась добиться. — Отъебись! — внезапно резко выпалила она, грубо ударив девушку по руке. Оскалившись, Стеф скрыла голову капюшоном только-что принесённого худи и, крепко-крепко обняв колени, уставила взгляд к реке. Лифхткингштайн не знала, что делать, только с печалью смотрела на закрывшуюся соседку. Так и не ответив, «принцесса» спустилась к реке и подняла брошенное устройство. Стефани молча наблюдала. Сейчас в лисице не осталось тех чувств, что утром спросонья кружили её голову: она не краснела, не заминалась, не думала о внешности и поведении Шарли. Но глаза сами наблюдали за её действиями, эмоциями… Желтошёрстная положила смартфон рядом с сидевшей. Экран устройства был в ужасном состоянии: от левого верхнего края тянулась гигантская трещина, где-то были маленькие повреждения. Уже сложно было сказать наверняка, работает телефон или нет. Уже около получаса моросил холодный дождик. Небо вдоль и поперёк окрасилось серым, так что даже нельзя было толком разобрать, сколько сейчас времени. Может уже вечер? А может, ещё нет и полудня? «Да и плевать…». Благодаря теплу худи, Миллер уже не чувствовала холода, даже глаза начинали слипаться… Встряхнувшись, лисица наконец отпустила колени. В пустую голову словно вернулось сознание. Хоть шевелиться было немного трудно, Стефани таки встала, попутно убирая телефон в карман худи. Любвеобильный пейзаж сменился мрачным серым видом, и в этом в какой-то степени Фанни винила себя. «Пора возвращаться домой, наверняка уже время обеда…». Лишь поднявшись на склон, где были размещены дома аниматроников, девчонка увидела Шарлотту на скамейке. Та сидела в той же позе, что и Миллер недавно, но не из-за каких-то внутренних переживаний, а из-за реального холода. Увидев непонимающий взгляд лисы, девчуля лишь мило улыбнулась. — Я же сказала тебе отъебаться… — Ну, — Шарли хрипло усмехнулась, — Ты же не говорила мне уйти совсем. — Но… нельзя так долго не шевелясь на ветру сидеть… — пробормотала белая. — Хе-хе, это правда… Но и оставлять тебя одну под дождём было бы не хорошо, — хотя Шарлотта улыбалась, Стефани не могла не прятать взгляд, — Ну так что, идём пить горячий чай, Фанни? — А? Л-ладно… Пойдём. Дождь уже прилично разошёлся, а ветер таки вовсе сбивал с ног. Деревья в окружающем деревушку лесу одинаково ритмично нагибались и выпрямлялись. Если абстрагироваться и игнорировать температуру и серость картины, можно было представить, что ты находишься в зале, наблюдая за балетом ещё не очень опытных танцовщиц. Шум дождя был бы музыкой, известной каждому хореографу этого театра. Может быть, вчера тут танцевали «Лебединое озеро» или «Дон Кихота». А может это был театр оперы и балета, поэтому в программе мелькала небезызвестные «Кармен» или «Фауст». Какое представление будет следующим, Эрик? Стоит ли его вообще спрашивать… Не важно, что это будет, какого оно будет жанра, какие актёры, с каким опытом, будут в нём участвовать. Если ходить в театр одному, отпуская душу в сольный танец с музыкой, можно сойти с ума. Стефани протянула Шарли руку. В доме было тепло и сухо. Лифхткингштайн аккуратно дотронулась до плеча соседки. Почувствовав осторожное прикосновение, Миллер слегка дёрнулась. В обычной ситуации она бы тут же убрала чужую руку, да ещё бы и начала крыть человека благим матом за «нарушение личного пространства», но сейчас лиса успела среагировать и сдержать саму себя. — Вся одежда мокрая и грязная… — всё ещё хрипло прошептала пташка, — Закинь в ванную, я вечером постираю. Лифхткингштайн подняла голову к лицу Стефани. От одного лишь взгляда в эти циановые глаза Миллер становилось теплее. — Я могу дать тебе халат. — Нет, спасибо, — чрезмерное тепло было слишком неестественно для холодной и неприступной души горожанки, так что она вновь спрятала взгляд. Однако белая уже не бурчала и не бормотала, в голосе было слышно лишь спокойствие, — У меня есть домашнее. Лифхт кивнула, и в доме вновь повисла неловкая тишина. Прервала её, на удивление очень заботливым и немного обеспокоенным голосом Миллер: — Ты тоже вся мокрая. Ещё и замёрзла. Зачем осталась, а? — Шарлотта, чуть покраснев и неловко улыбнувшись, тоже попыталась спрятать взгляд, — Блин. А я ведь знала об этих слухах, что у всех аниматроников с головой что-то не так. Только я думала, что вы, типа, шизофреники или параноики, а вы… Дурёха ты, Шарли. Иди, прими ванну горячую. А я чай пока сделаю. Шарлотта кивнула и без лишних разговоров побежала в ванную. Послышалось, как включился душ. Такой же звук можно было услышать, если чуть ближе подойти к окну. Тяжело вздохнув, Стефани скинула промокшую кофту, сняла костюм. Брюки были почти все в земле и траве, а про состояние ботинок и говорить-то страшно было. Всю эту одежду девушка свалила в кучу у порога — потом передаст Лифхткингштайн. Без лишней потери времени, подросток надела свою «домашнюю одежду»: белую футболку и чёрные лосины. На самом деле, дома, в городе, она редко носила их. Возвращаясь домой задолго после наступления темноты, Миллер не глядя скидывала с себя верхнюю одежду и, не переодеваясь дальше, ужинала, занималась своими делами и шла спать, всё также не меняя одежды. — «Чай…» — бормотала Стефани, рыская по полкам кухни. Полки были полны разными коробками и корзинками. Миллер даже не хватало фантазии представить, что в них всех находится. Под хлопьями в ряд стояли успокоительные и снотворные от разных производителей. Некоторые были даже знакомы, опробованы ранее, а некоторые Миллер видела впервые, даже, казалось, названий таких никогда не слышала. Был отдельный шкафчик для разных засушенных трав — оттуда приятно пахло лекарствами. — «Чай…!» — уже рычала девчонка, раздражённая затянутостью поисков. Фыркнув, она эмоциональна захлопнула дверцы. «Нужно проводить время рационально!» — с этими мыслями она решила, что лучше поставить кипятиться воду, и уже потом вернуться к рысканью средь круп и сухих завтраков. С этим, «СЛАВА БОГУ», проблем не возникло. И чай почти сразу же нашёлся: под него был выделен отдельный шкафчик, в котором все полки занимали картонные коробки с пакетиками. Для подростка открылся настоящий чайный рай, великий музей. Все сорта, все вкусы… Себе Стефани достала пакетик Эрл Грея, потому что дома родители часто покупали именно его, и, наверное, девчонка просто привыкла…? Это было лишь ещё одно доказательство, что Миллер не любила перемены, не хотела пробовать ничего нового, а предпочитала хорошо знакомое и любимое. Какой брать Шарлотте, она не знала. Сначала, как всегда, возник в голове вопрос «Что может понравиться такой девушке?», но потом он сменился на «Стоит ли судить по внешности и манерам о любимом чае?». Клоунада вопросов закончилась, когда до Стефани дошло, что, раз уж у девушки есть все эти сорта, то, наверняка, она пьёт все из них. Если уж только речь шла о «самом любимом», то достаточно было бы выбрать тот, где меньше всего осталось пакетиков. Вот уже две кружки чая стояли по разные края стола. К этому времени Лифхткингштайн как раз закончила принимать ванну. Заходя на кухню и завязывая халат, птаха поинтересовалась, не хочет ли её соседка принять душ, но Стеф отказалась. Учитывая предшествующую «прогулку», момент был слегка неловок для начинания глупых бесед и рассказов. При этом выслушивать терапию и сухие убеждения в том, что «дальше всё наладиться, и ты привыкнешь» Миллер больше всего не хотелось. Казалось, другая девушка прекрасно читала состояние первой, всегда знала, что та хочет и не хочет, но не могла придумать, как помочь. Был слышен ливень на улице… — Так… Как давно ты в Аниматронике? — начала разговор, на удивление, Миллер, не выдержав этой тяжёлой минуты молчания. — Недавно год исполнился. Вот, иду на «второй круг». — Ммм… то есть… В прошлый год ты тоже… «ходила и смотрела, что делают остальные»? — Стефани, грея руки и щёки о тёплую кружку, пристально уставилась на собеседницу. — Ну, примерно да. Думала, вся жизнь здесь будет довольно скучной и однообразной, но, так сказать, во мне горела надежда, что не всё так просто. Я напросилась с ребятами на миссию, поближе пообщалась с остальными из деревни. Не прошло и месяца, как я искренне полюбила это место. — Мммм… — Может ты и не хочешь это слышать сейчас… но я вижу, что для тебя очень труден этот переезд, что ты скучаешь по дому и семье, по прежнему образу жизни, который, без сомнений, кардинально изменился. Но тебе не стоит боятся этого «нового мира». Стефани молчала, уткнувшись взглядом в своё отражение в напитке. — Слушай, Фанни, мы завтра двумя командами идём в лес на сбор ягод. Пойдёшь с нами? — Мх… вы ягод на целый год насобрать решили? — Ну, вообще-то мы действительно запасаемся этими ягодами вперёд на несколько лет. Благодаря разработкам Отделов, была создана простая холодильная камера, в которой ягоды могут храниться четыре года. И их полезность ничуть не теряется! — возбуждённо рассказывала Шарлотта. Стефани пропускала её речи мимо ушей, ибо всё равно не понимала сути дела, — Но собирать будет только одна команда! Вторая будет их охранять! — Мм? — заинтересовалась Стеф. — Лес полон разных животных, которые агрессивно реагируют, когда мы заходим на их территорию. — Так… кто-то собирает ягоды, а кто-то пинает волков? — Миллер поставила пустую кружку на стол, — Круто… — Ну, не совсем волков, но суть ты поняла правильно! Ты можешь и отказаться, но я считаю, что эта миссия идеальна для демонстрации того, чем мы обычно занимаемся в Аниматронике. Первая команда будет «пинать волков». В ней Юи, Фокси и Бон. А мы со Стариком и Фредри будем ягоды собирать. — Ммх… кто все эти люди? — Оу, точно. Ты наверняка не знаешь, как тут всех обычно зовут. «Юи» — это сокращение от «Юичи». Юичи Ямато — реальное имя Бонни. Не важно, как ты его будешь называть, Юичи или Бонни, но он начинает злиться, если при нём назвать его «Юи». Фокси ты знаешь, про Бона слышала… а «Старик» — это Изгара Айзек, один из «тройки наследников», как и Фредри, то есть Фредрик фон Кёниг. Ну «Фредри», вообще, только я его зову. Мы знакомы с детства, он не против. Честно говоря, именно он первым начал звать меня «Шарли», хе-хе, — Шарли, казалось, слегка засмущалась и покраснела, — Это будет ОЧЕНЬ круто, обещаю! Смотреть на совместную работу первой команды — сплошное удовольствие! Есть в ней свой шарм какой-то… Так ты пойдёшь с нами? Особо не задумываясь, Стефани просто согласилась. Сейчас-то ей точно нечего будет делать в этой деревне — осталось лишь ходить из угла в угол, прибывая в состоянии фрустрации. На этом разговор и закончили. Как сказали кухонные часы, был уже вечер. Рановато, чтобы ложиться спать, но уже достаточно поздно, чтобы куда-то идти или что-то начинать. Зевнув, пташка предложила соседке пока самой принять ванную. Белошерстная с облегчением вздохнула, узнав, что горячая вода тут есть всегда. Порой, в городе, из-за климата или различных других причин, частенько случались проблемы с трубами, отключали горячую воду у половины города. Летом это происходило каждый год примерно в одно и то же время, отчего практически все жители уж начинали подозревать, что проблема тут не совсем в климате. А зимой замерзало тупо всё. Стефани, на самом деле, не принимала душ — она набрала в ванну горячей воды и около часа просто сидела в ней, а потом ещё минут 20 сохла, закутавшись в полотенце и усевшись на бордюрчик. Только когда девушка вышла, обнаружилось, что её дорогая сожительница довольно властно и нагло разлеглась на диване и, похоже, уже уснула. Обнимая подушку, птичка тихо сопела, улыбалась краешками клюва. Это выглядело, словно она, устав, уснула на первой попавшейся поверхности, но на самом деле всё было запланировано — даже Стефани это довольно быстро осознала. Лифхткингштайн же предлагала меняться спальными местами по ночам. Пусть лиса и отказалась, Вайсхартовка не отступила. Этот упрямый и по-своему милый акт заботы даже заставил Миллер улыбнуться. Действия новой знакомой не раздражали и не вызывали какого-либо дискомфорта, хотя порой и удивляли. Всё же чувствовался какой-то домашний уют благодаря ей. Возможно потому, что примерно так же вёл себя Феликс, старший брат Стефани. Делать нечего, пришлось ложиться на кровать. А кровать-то оказалась очень мягкая… Ночь была не богата на сны. Разбудила Стефани Шарлотта. Судя по виду из окна, время близилось к 10 утра или около того. Первое, что увидела Миллер, продрав глаза, были большие циановые глаза её соседки, которая минут пять тормошила лисицу за плечо, стараясь её разбудить. — Блин, я думала, что раз мне дали целый год «погулять», то я смогу хотя бы выспаться… — недовольно бормотала Стеф, закрыв глаза рукой и абсолютно не желая вставать. — Мы же договорились, что ты пойдёшь с нами? — Грх! Надеюсь, не через десять минут? Засоня, скрывшись под тёплым и мягким одеялом так, что остались торчать только ушки, с силой вцепилась в край самого одеяла. Миллер не умела быстро собираться, поэтому её сильно раздражало, когда родители неожиданно заходили к ней в комнату и говорили: «Собирайся, через 15 минут все вместе идём в-» и подобное. — Ну, чётких рамок нет, но задерживаться тоже не стоит. В общих чертах, минут сорок на поесть и одеться тебе, а я пока вещи соберу. На завтрак яичница с беконом, чай. Ты вчера выбрала Эрл Грей, поэтому я его тебе и заварила. — Ладно-ладно. Сгинь уже… — рыкнула Миллер. Ещё минут 8-10 повертевшись в кровати, горожанка встала и спустилась вниз, на кухню. Было слышно, как Шарли возиться наверху, бегает по дому и что-то собирает. Пташка даже порыскала в холодильнике и взяла какие-то продукты. — «Блин, мы ягоды собирать идём или в поход? Или эти ягоды растут в каких-то далёких ебенях?» В целом, от отведённого на сборы времени уже ушла примерно половина — Стефани Миллер успела позавтракать и почистить зубы, при этом ещё потратив приличное количество минут на разглядывание своей сонной рожи в зеркале. — Что мне надеть? — грубоватым, но спокойным тоном спросила девушка у соседки. — Можешь надеть ту же худи и брюки, что и вчера. Я их сполоснула, но пока не стирала. Они в ванной. — Лады. Уложились во время. Принцесса уже успела битком набить рюкзак, по размеру сравнимый со школьным. «Перекус, аптечка и различные ёмкости для ягод…!». Девочки подошли примерно в одно время с Айзеком и Фредриком, когда остальные ребята уже собрались и ждали в назначенном пункте встречи. Наконец новоприбывшая могла разглядеть этих соседей по деревне, о которых недавно так возбуждённо рассказывали и Фокси, и Шарлотта. Так как Айзека Шарлотта обозвала «Старик», лисице казалось, что это будет взрослый и довольно внушающего вида мужчина с холодным взглядом. Плюс, он был принцем или вроде того, так что от манер можно было ожидать лишь лучшего, хотя, может, слегка завышенного и предвзятого поведения. Взрослые люди королевской крови в перспективе никак не привлекали Стефани. Наоборот, у девушки слегка дёргались плечи и морщилось лицо от появления в голове подобного образа. Единственное, что смутило её — сам факт приличного возраста и неприличного для такого возраста статуса. Будучи наследником, он, получается, был братом нынешнего правителя? Возможно. Однако абсолютно все ожидания от Изгары рухнули. Возраст Айзека на взгляд определить было нельзя: словно одновременно и 25-27, и за 45. Стариком он явно был только из-за внешнего вида: то был низкий, до неприятного сгорбленный лис с пыльно-красной шерстью и абсолютно пустым взглядом в глазах, под которыми выделялись мешки от сбитого режима сна. Теория о «брате правителя» сразу отпала. Увидь Миллер такого человека на улице, не обратила бы никакого внимания, и даже за деньги бы не поверила, что это — какая-то там важная персона. Про «Фредри» чёткого мнения не сложилось. При знакомстве с деревней, Штейн рассказал о принце буквально пару слов, упомянул, что у него подвал в доме переделан в библиотеку с кучей исторических книг. Раз уж Айзек и Шарлотта никак не выделялись и вполне могли бы сойти за реальных деревенщин/горожан, то, возможно, фон Кёниг тоже был такой простой парень? Нет. Ещё один сверстник Миллер, одетый в парадного вида красный мундир, совсем не вписывался в здешнюю обстановку. Ещё одно неестественное лицо, коих Стеф раньше не видала. Была в нём и толика лицемерия, и некоего «королевского воспитания» (которое было чуждо остальным наследникам). Короткая светло-коричневая шерсть была прилизана настолько, что аж блестела на солнце, также, как и медовые глаза. У Миллер дёрнулась бровь. Последним новым знакомым был Бон, как сказали, Чанг. О Чангах Стефани слышала только то, что это какой-то древний восточный клан, где, во-первых, все выглядят одинаково, во-вторых, пользуются какой-то «магией», в-третьих, управляют самой богатой и прогрессивной империей. То есть ВООБЩЕ не понятно, чего ожидать. Сходу подтвердился один факт: все Чанги действительно выглядят одинаково. У Бона была ярко-голубая шерсть и весьма большие уши, даже больше, чем у Бонни, и изумрудно-зелёные глаза. Дополнениями являлась красная форма с золотым узором и какая-то пародия на… боевой макияж, допустим. Иначе Стефани даже знать не хотела, какого хера у парня щёки так ярко накрашены. — Все на месте? — возбуждённо замотал головой Штейн, когда аниматроники собрались, — Все готовы? Особого энтузиазма со стороны толпы не последовало. Тем не менее, группа выдвинулась. Команды не двигались чётким строем, группой или попарно. Кто-то, например, Бон, убегали далеко вперёд и часто терялись из виду. Кто-то наоборот, типа Стефани, тащились в метрах 20 от основной массовки. А ведь прошли где-то километра три, когда Миллер уже серьёзно отстала. Но никто не боялся за новенькую — в конце концов, с ней рядом шла и вела беседу Шарли. Лифхткингштайн с самого начала сказала соседке, что хорошо знает эту дорогу, так что ничего страшного, если они слегка отстанут и заплутают — вокруг много ориентиров. Когда через добрые километров 20-30 вдали показался пологий подъём на высокую гору, Стефани окончательно убедилась, что эти Аниматроники — чёртовы роботы. — Сколько ещё осталось? — негромко спросила она у компаньонши. — Ну… большую часть пути прошли. Мы идём на противоположный склон того хребта, видишь? — увидев убитое лицо девушки, Шарлотта тут же начала махать руками и тараторить: — Там склон низкий и пологий, даже тропинка есть! Дойдём в два счёта, да и вернёмся, ну… к закату. М-может чуть позже, тут уж как повезёт на хищников… — …сейчас ДЕНЬ! Солнце действительно уже добралось до середины неба, ярко освещая путникам тропинку сквозь высокие травы внезапной поляны. Они вот-вот выбрались из густого леса, где тоже вечно спускались и поднимались, лазали по и между камнями. На протяжение всего пути под ногами была очень чёткая тропинка. Похоже, аниматроники часто ходили в ту сторону. «Летом, ваще-т, не часто ходим в эту сторону, зато мы с Фокси часто ходим тут на лыжах зимой. Прямиком до следующей долины…» — рассказывал Бонни. Тогда Лифхт предложила и подруге сходить зимой с мальчишками, обещала, что будет весело. О чём жёлтая не заикнётся, так всё ей круто и весело. Но Стеф ответила, что ещё подумает. Наверняка забыла об этом уже через несколько минут. Десять минут… Тридцать… С самого начала было понятно, что лучше не считать прошедшее время и как можно реже смотреть на остаток пути. Живя в Лонглейсе, Стефани не преодолевала расстояния больше километров двух. Больше — автобус. Она явно была не готова к этому «новому миру»… — Пришли! — наконец раздался звонкий голос Фокси, идущего спереди. — «УРА». На сам хребет, на удивление, поднялись очень быстро — издалека он казался намного выше, чем был на самом деле. До противоположного подножья спускаться не пришлось — чуть-чуть ниже вершины уже вся земля была покрыта кустами с ядовито-красного цвета ягодами, напоминавшими бруснику, только листья сильно отличались. — Ладно, — вновь заговорил Штейн. Похоже, в этом «походе» роль руководителя была именно за ним, — Вторая команда приступает к работе. Юи и я пока будем с вами работать, Бон на страже. Стеф, — он повернулся лично к лисичке, желая задать вопрос. — Да пособираю, пособираю, пф. Я что, шла сюда, чтобы просто постоять? — Не напрягайся для первого раза, — произнеся заботливым голосом, лис приободряюще улыбнулся. — «…«Не напрягайся»? Собирая ягоды?» Работа началась. Все взяли у Шарли по банке и затерялись где-то в кустах. Новенькая старалась не терять из виду хотя бы Шарлотту. Не то чтобы она боялась потеряться, но ведь видя хоть кого-то знакомого всё равно легче…? — И часто вы так далеко уходите? — сосредоточив внимание на ягодах и лишь изредка, украдкой, поглядывая на собеседницу, говорила Миллер вполголоса. — Ну, да. Первая команда ещё дальше ходит, иногда неделями пропадает. Ну, а мы? Ну, для нас это нормальное, обычное расстояние. Хотя, обычно нам не приходиться подниматься в горы, так что дорога кажется легче. — Надеюсь, хоть не каждый день? — Ха-ха, конечно нет! Обычно даже реже раза в одну-две недели! Но раз в месяц минимум. — «Ну, это уже лучше…» — Первая команда, если куда-то уходит, часто остаётся там ещё на два-три дня, решая какую-то проблему или типа того. Мы же в один день вышли, сделали работу и в этот же день вернулись. Ну, если накладок никаких не было. — Ты ведь говорила, что всего один целый год прожила в Аниматронике, — после небольшой паузы, продолжала беседу Стеф, — Быстро привыкла? — в голосе белой слышалось какое-то раздражение, нежели интерес, но благодаря громкости всего сказанного, до Лифхтингштайн это не дошло. — Вполне. Дольше боялась, что не привыкну к переменам, чем, собственно, привыкала, — довольно прямо намекая на внутренние конфликты соседки, также вполголоса отвечала пташка. Далее особо и не болтали. — ПРИШЁЛ! — возбуждённо прокричал Бон сверху. — Ну наконец-то! — как по сигналу выпрыгнул из кустов Штейн. — Я-то думал, зря пришли, — сразу за ним последовал Юичи. Мальчишки оставили наполненные доверху банки рядом с оставленными вещами и подбежали к сокоманднику. Заинтересовавшись, Стефани тоже выглянула, увидев в первую очередь не саму первую команду, а то, как вся вторая тоже отвлеклась от работы и устремила взгляд вверх по склону. Наконец и Миллер обернулась в сторону шоу. Лишь увидев край этой картины, девчонка сразу переменилась: по всему телу выступил холодящий кожицу пот, глаза выпучились, а пасть, сначала открывшись, сразу же сомкнулась в испуганном оскале. «Что это?»… На самой вершине скалы, прямо перед тремя мальчишками, стоял гигантский силуэт зверя, напоминающего растолстевшую крысу, смешанную с бобром. Клочок земляного пушистого меха в пыли стоял на тонких, но массивных по сравнению с аниматрониками лапках. Её небольшой носик с горбинкой был опущен в сторону незваных гостей, а красно-карие глаза не отрывались от первой команды. — Король этой долины, — усмехнулся Айзек. — Кто? — очухавшись, Миллер повернула голову к старшему из компании. — У нас тут флора и фауна уникальна. Почти по всей территории, особенно в данном от деревне радиусе, много таких маленьких зверьков, смесью которых является ЭТО. Ты не думай ничего, он здесь единственный на местности. Хотя, хех, самый безобидный из всех «гигантов» леса. Стефани вновь перевела испуганный взгляд на животное, когда с его стороны послышался какой-то шум. Зверь пытался лапой придавить мальчишек, попутно размахивая и создавая препятствие хвостом. — Террет называется, — продолжал Изгара, — Громкий, большой, надоедливый, но не опасный. Пока ничего интересного не будет, так что можно вернуться к работе. После этих слов вся вторая команда одновременно снова пропала в ягодах, но не Миллер. Стефани просто не могла оторвать взгляд от боя. Просто не могла. И сложно сказать, почему: то ли страшно было поворачиваться спиной к основному экшну, то ли девочка всё ещё не могла отойти от размеров этого монстра и как спокойно о нём рассказывал Айзек. Фокси и Бонни отвлекали крысу на себя, пока Бон пытался не получить хвостом. Террет бил лапами по земле, в надежде хотя бы задеть кого-нибудь из надоедливых мелочей, но быстрым замахам мешало строение лап зверя, поэтому подростки достаточно легко уворачивались, лишь больше спутывая и нервируя зверя, из-за чего гигант сильнее и хаотичнее махал хвостом. Бон что-то кричал, ругался и истерил, но сокомандники его не слышали или просто игнорировали. Взбешённый Террет с каждой секундой всё сильнее бил по земле, заставляя ближайшие камни подскакивать. Прошла лишь минута, прежде чем с вершины полетела пыль и мелкие камушки в сторону второй команды, и ещё одна, прежде чем аниматроникам уже приходилось прикладывать усилия, чтобы устоять на ногах. — Они сейчас больше веселятся, — усмехнулся Изгара, заметив всё ещё напуганное лицо Стефани, которая так и не оторвала взгляда от сцены, — Хотя, конечно, можно избавиться от проблемы, если довести до такой степени усталости, что эта хрень сама с лап свалится. Но есть способы и быстрее, так что забей. Миллер нервно сглотнула и попыталась вновь вернуться к сбору ягод. Стоило девушке только отвернуться, как «лесной царь», встав на задние лапы и касаясь головой нижних веток высоких сосен, жалостливо взвыл от утомления этими мелькающими перед глазами силуэтами. Это было вовсе не грозное рычание, символизирующее ярость. Это был именно вой. Даже плач. Громкий, рвущий ушные перепонки и раскалывающий головы. Все зажали руками уши, но, в действительности, это ни капли не помогло. Миллер и Лифхткингштайн пытались спрятаться в кусты красных ягод, Изгара вместе с ладонями задействовал и колени, коготками скребя по макушки, чтобы перебить боль от звука физической болью, а фон Кёниг скрылся за большим камнем, коих между деревьями было полно. У первой команды всё было гораздо хуже. Не в силах защищаться от звуковой атаки, Фокси сам жалобно заскулил, упав на холодный камень, и затрясся. Бонни, каким бы пафосным по жизни и в бою он не пытался казаться, тоже из последних сил стоял на ногах. А Бон… — ХА! — радостно вскрикнул зеленоглазый, схватив крысу за шерсть на спине. Отчаянные меры животного выиграли для него время забраться по хвосту прямо на позвоночник, но лезть вверх по стоявшему на задних лапах существу было неудобно, плюс, так как Чанг держался обеими руками за шерсть, рук, чтобы закрыть уши, не хватало. Юичи заметил успех товарища и сразу понял, что нужно делать. Длинноухий обернулся к Штейну, что всё отползал дальше и дальше. Ямато пытался докричаться, подать сигнал рыжему, но всё было безуспешно — боевой дух лисёнка пал, ему хотелось лишь прекращения этого издевательства. Сцена замерла: поднявшийся и ревущий Террет, пытавшийся спрятать в его шерсть голову повисший Бон, потерявшие связь Бонни и Фокси, Команда 2, пытавшаяся спрятаться куда только можно. — «Будет момент, когда ему нужно будет перевести дыхание, обязательно!» — думал Бонни, также решивший опуститься на колени и переждать крик, — «У него просто не хватить воздуха так долго выть!» Хотелось верить в это. Хотелось верить, что через пару секунд наконец наступит момент, когда Юичи докричится до Фокси, и двое пойдут в наступление, не дав крысе и пискнуть. Но такого не произошло. Меньше чем за секунду до должного вдоха, Террет углядел реакцию аниматроников на крик. Враги были обездвижены, не могли сопротивляться и даже сообразить, куда бежать от атак. Идеально для удара, и млекопитающий этим воспользовался. Он занёс лапу, собираясь нападать на Юичи, что как раз отвернулся и пытался докричаться до Штейна. Лишь благодаря испуганному лицу рыжего, Ямато успел увернуться, хотя и отлетел кубарем на десяток метров. — Чанг забрался ему на спину, нам нужно позаботиться о том, чтобы эта тварь оставалась на четвереньках! Одноглазый не успел ответить, ибо зверь вновь начал свои ранее безрезультатные атаки, заставив аниматроников ещё побегать. Но крик прекратился. Нужно было лишь пару мгновений, чтобы вернуться в сознание и вновь начать адекватно соображать, пусть голова и болела. Тем не менее, Бон довольно успешно полз к голове. Схватившись за густую и жёсткую шерсть на шее, Чанг наклонился к уху Террета и яро заорал: — ЧТО, НРАВИТЬСЯ, КОГДА ТАК ВОТ ОРУТ, ДА? Террет был дезориентирован, а значит открыт. Повалить такую громадину в обычном физическом бою было бы невозможно, сколько бы аниматроников там не было. Нужно было бить в слабые места, путать и запугивать зверя, и в конце концов он бы просто сдался и убежал. Такой способ видения боя был не только прост и эффективен, но и не наносил сильного физического урона ни одной из сторон. Слабыми местами млекопитающего были переносица, которая предназначалась Бону, и ступни с подушечками, доставшиеся Юичи и Фокси. Проблемой было лишь поднять их и зафиксировать так, чтобы можно было и бить, и не опасаться быть раздавленным в любую секунду. — Бон, — крикнул Бонни, — Заставь его поднять лапу! — Как?! Попросив?! — Бляха-муха, ДА КАК-НИБУДЬ! Как хочешь! — раздражённо отвечал красноглазый, — Как в прошлый раз было?! — Ф-фазаном вроде… — ТАК ДАВАЙ СВОЕГО ФАЗАНА, ДЕБИЛ! Крик Юи было слышно и в ягодных кустах, но Миллер так и не могла понять сути разговора. Она видела, как «бывшие наследники» уже вернулись к своей работе. — У меня до сих пор голова раскалывается, — подползла Стеф к соседке, — Как вы так спокойно продолжаете собирать ягоды? — Благодаря технологиям в наших телах, мозг вырабатывает привыкание в качестве защиты от негативных воздействий извне. То есть, если аниматроник часто слышит громкие звуки, его тело начинает как-то адаптироваться к новым условиям, и подобные ситуации переносятся легче. Сначала голова быстрее проходит, потом и вовсе звук почти никакого эффекта не оказывает… Вообще, лучше о строении аниматроников подходить к Фокси, он в этом лучше всех здесь разбирается. — А… — Стефани хотела что-то спросить, но её перебил крик Шарлотты, что указывала пальцем в сторону потасовки. — Смотри! Шарли уставилась на Миллер, с интересом ожидая реакции соседки. Одновременно с тем, как белошёрстная обернулась, наездник Террата прокричал что-то неразборчивое, даже не похожее на слова. Миллер не видела, что именно произошло и что сделал Бон, но вся сторона хребта тотчас окрасилась ярко-белым. Со стороны кролика секунду-две шёл какой-то невыносимо-яркий свет и противный ультразвук. Стеф пыталась прикрыть глаза, но от белизны было не скрыться. В момент ультразвук сменился на звонкий и пронзительный птичий крик. И лишь когда глаза немного начали привыкать к белому, лисица начала видеть, что происходит, хотя понять это не получалось. Над диким зверем, перед носом, между лапами кружила белоснежная птица, которая и была источником света и звука. У птицы не было контуров или очертаний, это был лишь безликий, но очень быстрый и пронырливый силуэт, до смерти напугавший «лесного царя». И хотя назвали его фазаном, силуэт принадлежал, скорее, ястребу. По размеру птица была в половину роста кому-нибудь из подростков. — «Откуда?» — хотела задать вопрос Стефани, но из её пасти не вырвалось ни звука. Фазан на большой скорости летал вокруг, уворачиваясь от ударов, пикируя и кабрируя лучше профессиональных лётчиков. Террат хаотично мотал головой, пытаясь поспеть уследить за новой напастью, при этом постоянно держа лапу приподнятой, готовясь нанести удар. Именно это и нужно было аниматроникам. Битва уже была выиграна в пользу деревенщин, осталось лишь наносить удары всем, что попадалось под руки. Вновь заревев, но уже тихо и недолго, крыс скинул с себя Бона и умчался подальше от этих монстров. Птица спокойно села на руку Чанга, хотя казалась слишком тяжёлой, чтоб её мог выдержать даже обычный мужчина средних лет. Зеленоглазый похвалил фазанчика за хорошую и быструю работу, поглаживая по крылу. Наконец команды воссоединились. — Отвечаю, час — максимум, — усмехнулся Бонни, первым съехавшим по склону в ягодник. — В прошлый раз два часа возились… — тихо пробормотал рыжий, не отставая от друга. — Без Эйчжи вы бы тут ещё час возились! — наконец подоспел и Бон, продолжая держать свою птицу при себе. Та уже не светилась, и можно даже было разглядеть контуры слабого бледно-василькового оттенка. Вблизи, спокойно сидя на предплечье зеленоглазого и с интересом разглядывая членов второй команды, существо действительно было уже больше похоже на фазана, нежели в действии. Хотя, тут смешивались разные породы птиц. Заметив, что и Стефани, и птица заинтересовались друг другом, Бон решил объяснить, что это было: — Его зовут Эйчжи, он — алмазный фазан. Слышала когда-нибудь об управлении чакрой? — Э… нет. — Ну, «управлением чакрой» только на востоке называют. Я ещё слышал аналог «Вендиго». Тоже не знаешь? — Нет. — Смотри, щас всё объясню, а пока дай руку. Бон приветливо улыбнулся, потянувшись за рукой Миллер. Та не неохотно, с опаской, но пошла на встречу. Чанг протянул Эйчжи к девушке, и существо тут же перепархнуло на руку лисички. Фазан казался совсем невесомым и вёл себя очень смиренно. — Если кратко и простым языком, «чакра» — это «жизненная сила», которая есть у каждого и которая зависит от духа в первую очередь. Можно натренироваться так, что можно будет вынимать свою чакру из тела и преобразовывать в довольно сообразительных существ, — Чанг протянул свои ладони, в которых плавала маленькая белая рыбка, такая же, как и фазан, — Чакрой управлять могут научиться все, но для этого нужно много тренировок. То, что я тебе сейчас показал, карасик, — максимум для обычного человека и минимум для пятилетнего Чанга. Мой клан веками тренирует эту технику, хе, — гордо поднял нос кролик. Стефани долго не знала, что ответить. Вырвалось лишь приглушённое «Воу, никогда о таком не слышала…», но на самом деле Миллер даже и не знала, что чувствовать по поводу внезапной информации. — Надеюсь, вы успели ягод насобирать? — фыркнул Бонни. — Если б вы занялись делом с самого начала и не заставили бы Террата кричать, давно бы уже закончили, — безэмоционально промычал Айзек. — Так за работу! Все! Гоп-гоп! — похоже, главенство перехватил Юичи. Всемером аниматроники закончили достаточно быстро и, чуть ещё перекусив, направились в обратном направлении. «Наконец-то» — с облегчением думала Стефани, пока ребята не вышла из густого леса хребта и не смогла увидеть небо. — УЖЕ ТЕМНЕТЬ НАЧАЛО?! — на этот раз взвыла Стеф. — Ага. Говорили же, придём вечером…! — Аргхх…! На обратном пути было всё то же самое. Те же тропинки, те же камни, те же склоны. Это произошло где-то в лесу, ничем не отличавшимся от основного пути. Команды хоть и шли более скучковавшись, чем туда, но Стефани и Шарли всё же удалось потерять их из виду. Вернее, девочки столкнулись с проблемой. — ПОД НОГИ СМОТРЕТЬ НАДО! — взвизгнула горожанка, сама не ожидая резкого исчезновения соседки из поля зрения. Это была небольшая случайность, когда девочки перелезали очередную груду камней. То ли скользко было, то ли из-за темноты, но Шарли не смогла устоять и полетела вниз, упав, благо, только метра на полтора. — Я в порядке, сейчас поднимусь! — помахала рукой пташка, — Спасибо, что побеспокоилась… — про себя проворчала она же, тяжело вздохнув. Почти без помощи, принцесса поднялась наверх, но продолжить путь девчонки не смогли — не сделав и шаг, пташка упала на колени и схватилась за ногу. — Бля, не говори, что ещё и сломала что-то! — обеспокоенно сказала Миллер и присела рядом. — С-ссадина просто. У меня есть аптечка, я обработаю и пойду, ты можешь догнать остальных. — Их уже не видно! — Там тропинка есть. — Нету! Тяжело вздохнув, Лифхткингштайн достала из рюкзака аптечку и начала самостоятельно обрабатывать рану. — Ну, маленький кровоподтёк, ничего страшного. — МАЛЕНЬКИЙ?! — Миллер в недоумении припала к ноге, колено которой почти полностью окрасилось в фиолетово-синий. — Не страшно, — уже не найдя в себе силы для ободряющей и успокаивающей улыбки, произнесла птаха. Фыркнув, белая поднялась и отошла. — Фанни, пожалуйста, догони остальных и скажи, что я задержусь. Сама можешь идти с ними. — А потом мучиться с совестью за то, что оставила тебя одну?! — Тогда просто догони остальных и скажи, что МЫ задержимся, — в голосе раненой появилось явное раздражение поведением подруги. — Глухая? Я же говорю, что они уже далеко! — начала поднимать голос ушастая. — Стефани, там тропинка! — тоже не отставала Шарли, — Это нарушение! Нарушение правил безопасности за территорией деревни! За это может прилететь наказание. И тут Миллер психанула. Длинная дорога, непривычно продолжительное время на свежем воздухе с большой компанией и впечатления смешались в девчонке, оставив мутный след из усталости, порождающей лишь грубость и раздражение. Кинувшись к раненной, Стефани грубо вцепилась в её плечи и повалила на холодную землю, нависнув над пташкой всем телом. Первые секунды хищница ничего не делала. — Заткнись, — дрожащим голосом бормотала лиса. Капюшон худи небрежно накинулся на голову хозяйки, окончательно скрывая её лицо во тьме. Тем временем стемнело окончательно. Путь освещали лишь мерцающие точки звёздочек и обрубленный полумесяц, даже ещё не выглянувший из-за верхушек деревьев. — Слушай, ты ж, ТИПА, сама тут почти новенькая, да? — эта раздражительная усмешка заставила лежавшую на земле напрячься, — Неужели ты вот так пришла и в первый же день влилась, А?! — после каждого предложения лиса делала паузу, всё громче и громче дыша, — Мне херово, Шарли. Херово. Я не умею БЫСТРО переносить перемены. Я ВООБЩЕ НЕ ЛЮБЛЮ ПЕРЕМЕНЫ, ПОНЯТНО?! Меня даже не спрашивали, хочу ли я сюда, ПОНЯТНО?! Я же ещё несовершеннолетняя для принятия таких решений! За Стефани нужно ухаживать! Присматривать! Гх… Всю жизнь говорили, что я могу делать что хочу, общаться с кем хочу, портить свою жизнь как хочу, лишь бы это было осознанные решения…! — вдруг Стефани вжала голову и стиснула зубы. Уже сложно было скрывать отдышки от слёз в голосе, когда те быстрыми ручейками начали стекать по пушистым щекам, капая на щёки Шарлотты, — ГРХ! ВСЕ МОИ РЕШЕНИЯ БЫЛИ ОСОЗНАННЫЕ! — ругалась Миллер, ударяя кулаком землю, — Но когда пришло время для перелома в моей судьбе… МЕНЯ НИКТО ДАЖЕ НЕ СПРОСИЛ! Ты понимаешь каково это, спокойно сидеть за своими делами, строя планы, назначая встречи, распределяя время, а потом к тебе врываются родители и сообщают ТАКОЕ! АААРГХ!!! Не в силах справиться с эмоциями, заплаканная и покрасневшая Миллер резко вскочила и убежала куда-то в лес до того, как Шарли произнесла хоть что-то. Стефани убежала не далеко — всё же даже при эмоциональном всплеске, где-то глубоко таилась логика и осознание того, что без Шарли она тут просто умрёт в одиночестве голодной смертью. Однако и соседу видеть не хотелось… Вновь та же поза, что и вчера, вновь сгорбившийся и закутанный в худи силуэт спрятал своё лицо и пытался абстрагироваться. Хотелось закурить, но сигарет в кармане не оказалось — ведь точно, Шарлотта же сполоснула брюки… Белая прекрасно слышала, как сзади, освещаемая фазаново-яркой луной, медленно подошла Шарли, чуть-чуть хромая. — Фанни, — тихо позвала она девушку, положив её руку на плечо. Однако в этот раз её не прогнали, — Послушай меня, — пташка говорила тихо, но прямо, — Посмотри на меня. Фанни игнорировала просьбу, но жёлтая сдаваться не собиралась. Это было серьёзное дело — тот самый момент, когда нужно было действовать без отступлений и передышек, не взирая на сопротивление. Лифхт медленно сняла капюшон с соседки, — Позволь мне высказать свою точку зрения, согласна ты с ней или нет. Я вижу, что тебе тяжело. Все видят. Многие, включая меня, после приезда сюда испытывали стресс, а в твоём случае вообще дело может укатиться в депрессию! Молчание. — Стефани, посмотри на меня. — уверенно и отточено говорила Шарлотта. Она пялилась на лисицу, ожидая реакции, но так её и не добилась. Это был не очередной приступ грубости или отрешённости, просто новенькой было стыдно за недавнюю истерику. — Я жду. Мы никуда не уйдём, пока ты не посмотришь на меня. — «Тогда, возможно, мы обе тут умрём голодной смертью…» Минута. Две. Десять. Полчаса. Час. — «Нужно настоять на своём», — говорила сама себе Шарлотта, — «Она должна сделать первый шаг, иначе помощь будет не так эффективна. Пусть сама поймёт, что ей нужна чужая поддержка!» Ещё час. Две девчонки морально устали, животы урчали и глаза слипались. Но «мы никуда не уйдём, пока ты не посмотришь на меня.» Стефани сдалась, переведя помутневший взгляд красных от слёз глаз на сидевшую рядом Шарлотту, чей взор ни на секунду не отвлёкся от Стефани. — Теперь подними голову. Сидеть ещё несколько часов — большая глупость, уже ночь наступила ведь. Стефани по приказу подняла голову. — Отлично, — «УРА!», — Теперь мы можем поговорить. Я вижу и понимаю твои чувства, серьёзно. То, что моя ситуация слегка отличалась от твоей — не значит, что я не могу понять твоё состояние. Стефани. Я жила в окружении сотен прислуги, и высшего общества Вайсхарта, при этом часто гуляя по улицам среди обычных горожан. Я вижу твоё притворство и попытки скрыть твоё психологическое состояние. Эти срывы — тому лишь подтверждение. Я не психолог, но я человек. Человек, который хочет тебе помочь. Стефани была поражена. Она ещё не слышала такого ровного, серьёзного и, главное, убедительного тона. Временами, от всех этих улыбок и смешков, Миллер влетала в голову мысль, что птаха может быть простой пустоголовой дурёхой, но как же ложна была эта мысль… Они знакомы всего два дня, но сколько же раз у горожанке успело поменяться мнение о ней. Даже порой казалось, тут было что-то большее, чем просто сомнения в себе и пост-переездный стресс. — Позволь. Мне. Помочь. Всё ещё стыдно, всё ещё неуютно. Может, стоило отказаться от этого похода? Может, вообще стоило сбежать из дома и разгуливать по холодным переулкам Лонглейса, как она уже когда-то делала? Конечно, в тот раз Миллер продержалась совсем немного, меньше недели, а потом в слезах прибежала к брату. Но ведь тогда это был лишь простой эмоциональный срыв из-за ссоры, а теперь — серьёзная ситуация, да…? Почему-то, когда девочке становиться стыдно, она всегда вспоминает лицо Феликса после своего возвращения домой тогда… Чёрт. Стефани ХОТЕЛА помощи. Стефани хотела, чтобы был кто-то кто, как и делал Феликс, обнимет её, погладит по голове и утешить. Она была одной из типа людей, которым в жизни всегда необходим такой человек. И сейчас такой человек сидит прямо перед ней, в ожидании смотря девушке в глаза. — Хорошо… — подавив душивший ком в горле, очень тихо произнесла уверена. Стефани Миллер верила, что довериться Шарлотте Лифхткингштайн — было осознанное решение. Даже не поняв, что произошло, Стефани с новой волной слёз кинулась в объятия новоприобретённой подруге.***
Фредбер сидел, скрестив руки и смотря то на Шарлотту, то на Миллер. Не считая дёргающегося глаза, его эмоция лишь беззвучно спрашивала двух девушек: «Вы серьёзно?». На дворе, тем временем, была глубокая ночь, даже ближе к утру. — Ну? И что мне делать с вами? — ожидаемый вопрос от Фредбера, что уже нервно постукивал пальцами по своей мятой одежде, прервал тишину, — Нарушение правил безопасности за территорией деревни: отклонение от группы без сообщения сокомандникам. Могу я поинтересоваться насчёт причин? Нет, конечно, если вас унесла в своё гнездо гигантская ворона или своровал какой-то демон, заточив в своём мире — это я ещё могу понять и простить, не вместо того, чтобы строить тут догадки, хотелось бы услышать ВАШУ версию событий. — Стефани не привыкла ходить на такие большие расстояния, поэтому мы шли слегка сзади, чуть медленнее. Когда мы лезли по скалкам, я подскользнулась и упала, Стеф помогла мне выбраться. Мы хотели позвать остальных, а они пропали из виду, — спокойно рассказывала Лифхткингштайн — У Шарлотты синяк на всё колено. Ей нужно было его срочно обработать, чтоб не разболелся. — Синяк я вижу, — безэмоционально кивнул Фредбер, — Ну и дальше что? — Я попросила Стефани предупредить остальных, но уже было довольно темно, да и дорогу плохо видно. Было опасно отправлять её одну только чтобы предупредить. А потом совсем стемнело, и мы слегка сбились с пути. Стефани кивнула, и в кабинете лидера вновь повисло напряженное молчание. — Ясно, — Фредбер выпрямился на стуле и наклонился к какому-то документу, слабо освещаемого настольной лампой, — Спасибо за такую историю. Всё так было? — взор голубых глаз смотрел белошёрстной прямо в душу, что той становилось конкретно не по себе. — Я долго упрямилась, чтобы пойти догонять остальных, поэтому уже и не было почти шанса их догнать! — горячо добавила Миллер. — Ясно, — черкнув пару строк в документе, хозяин дома вновь поднял взгляд на девочек, — Домашний арест. Шарлотта — 2 дня, Миллер — 3. Доброй ночи, — с громким звоном положив ручку, медведь дал понять двум подругам, что пора бы им идти домой. — Домашний арест? — переспросила Миллер, когда две вышли на улицу. — Ну, денег и тюрьм у нас нет, так что домашний арест или дополнительная работа на территории деревни — обычное наказание. 2-3 дня это ещё мало. — Ну да, — пожала плечами белая. — ШАРЛИ, СТЕФАНИ! — послышался крик вперёд по улице. На встречу девочкам бежал запуганный Фокси. — Я так рад, что вы в порядке-е-е-е! — чуть ли не плакал он. Явно видно, что весь промежуток времени, когда пропажа двоих была обнаружена, рыжик не находил себя места. — Пойду-ка я домо-ой, — как-то увильнула Шарлотта, но Стеф Штейн ек отпустил. — Простите, что не доглядели! Мы хотели вас начать искать ещё в лесу, но сумерки рано наступили… Мы сразу же прибежали к Фредберу, а он сказал, что организованные поиски можно начать только утром! Мы пытались убедить его, но он сказал, что если вы до трёх утра не вернётесь, то выйдем сейчас же, но уже нужно будет вырывать Фазберов, и-и Штейнов и… — Ладно, ладно, успокойся, чувак! — замахала руками девчонка, стараясь отступить к двери своего дома. Но вдруг она поняла. Она поняла, что именно в Фокси и Бонни казалось ей не правильным, и почему этого же она не увидела в Шарли. Это были дети. Хоть оба, как оказалось, были незначительно старше Миллер — это были дети. Наивные, пугливые и эмоциональные. Может, девушка просто внушила себе какой-то стереотип о поведении 16-ти летних, а эти двое просто не подошли под него? — Ничего страшного, серьёзно! Ну даже если бы мы там ночевать остались, — приободряюще улыбнулась Стефани, — Аниматроники же всё равно лучше переносят холод и голод? — Ммм… Угу… Больше не пойдёшь с нами? Мы могли бы иногда брать тебя, если недалеко. Ну или можешь заходить ко мне домой, поиграть со мной и Юи в приставку или познакомиться с моей семьёй. — У меня всё равно домашний арест на три дня. — Оу. Окей… Но ты подумай! Правда! Бонни порой ведёт себя не очень культурно, но он хороший! И он тоже хочет, чтобы тебе понравилось в этой деревне. Все хотят!!! — Я… — Стеф посмотрела в сторону дома, вспоминая недавний разговор с Шарлоттой, — Я ценю вашу заботу, правда. Вы милые ребята и всякое такое, но я всё равно НИ-КОГ-ДА не полюблю это место так же, как и ты, например. Из года в год, из месяца в месяц видеть одни и те же лица, выполняющие одну и ту же работу, самому минимум раз в месяц выбираться куда-то в ебеня в лес. Плюс, быть так далеко от реальной жизни… По моему, так можно просто сойти с ума. — Люди из телевизора тоже так говорят… Я смотрел новости с опросом обычных людей о том, как они относятся к аниматроникам. Они все… нас бояться. Практически все считают генетически-модифицированными роботами, способными причинить вред человечеству. Они считают Виктора Хайне реальным дьяволом. Психом… — Прости, но с последним не могу не согласиться. Человек, в одиночку поставивший биохимию на новый уровень и создавший такой проект, при этом проведя его незаконно… разве может быть адекватным. — ТЫ НЕ ПРАВА! Виктор Хайне — мой кумир! Он делал это всё ради науки! Конечно незаконно! Кто бы разрешил законно ставить опыты на людях? Но посмотри, менее чем за 5 лет он сделал открытий больше, чем десятки профессоров за сотни лет! А ведь у него и ВУЗовского образования даже не было. Ты… я думал, что ты поймёшь меня: иногда тебе нравиться кто-то или что-то так сильно, что даже не смотря на критику и откровенную ненависть со стороны окружающих, ты всё равно не можешь отвернуться от своего интереса… — Я понимаю, но мнение о Хайне всё равно не изменю. Спокойной ночи, — Стеф на прощание махнула лисёнку рукой, уже стоя в открытых дверях, — Через три дня увидимся. На этом дверь и захлопнулась. Хотя Шарлотта убеждала подругу в том, что та может всецело доверять ей и обсуждать любые темы, вот так просто начать доверять человеку, с которым живёшь два дня, было сложно. — Шарли-и, где мои сигареты? Они в брюках лежали. — А да, кстати! — Лифхт выбежала со второго этажа, глухо топая по ступенькам своими меховыми тапочками. Она уже успела переодеться в пижаму и, казалось, чистила только-что зубы, — Одежду в стирку брось, я утром нормально постираю. Сигареты твои на тумбочке. Они и в правду лежали там: спокойные и нетронутые. — Шарли? — М? — Надеюсь, ты не против ЭТОГО? — Оу, нет, конечно нет. Фокси даже говорил, что сигареты для аниматроников безвредны почти. Ну, тут принцип работы, как с громким звуком. Только, эээ, пожалуйста, не в доме. У нас есть балкон, если что. — У НАС ЕСТЬ БАЛКОН?! — Угу! — улыбнулась Шарли. Девушка ещё долго колдовала над своим внешним видом в верхней ванной, пока Стеф развалилась на кровати. Девушки вроде и договорились спать на ней по-очереди, Лифхт была не против, но… — ФАННИ! Я тоже сегодня сильно устала! — пихнула она подругу в бок. — Ложись рядом тогда! Довольная, девушка запрыгнула на кровать со свободной стороны. Эта кровать всегда казалась пташке неоправданно большой. Да, мягкая, удобная, но на ней было как-то так пусто и одиноко… Теперь всё переменилось. Что-то начало меняться той ночью. Да. Вонь отходов с завода, что снился Миллер ранее, сменилась на приятный запах шампуня Шарлотты. И вновь воспоминания о брате... Воспоминания о том, как девочка быстро засыпала рядом с ним. Наверное, воронья почта и не так уж плохо? Ещё рано было писать о чём-то. Плюс, возможно, фигуристу не стоило знать, что его младшая сестрёнка нарвалась на домашний арест в первую же неделю. Эти три дня прошли так быстро, но так вымотали новоиспечённого аниматроника. Тем не менее, она решилась пойти на контакт. Воспоминания об улыбке Феликса сменилась на реальную улыбку Шарлотты, что честно сдержала своё обещание помочь, пусть для обоих это был морально тяжёлый путь. И всё равно Миллер чувствовала, что Шарлотта была не просто человеком, пришедшим в трудный момент, предложившем свою дружбу и поддержку. Она была её солнцем.